Потерянный Рай

Самсон Гелхвидзе

Потерянный Рай

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Ласточки в этом году, прилетели раньше обычного времени и это не могло не радовать сердце горожан, погруженных в тревогу и печаль, из-за разгоревшейся в мире пандемии коронавируса и кажущегося ощущения большей ожидаемой тяжести предстоящего, чем в других странах мира.

В городе и по всей стране было введено чрезвычайное положение, а в ночные часы – комендантский час.

Выходить на улицу не рекомендовалось людям после шестидесяти лет, исключая случаев особой необходимости и походов в продуктовые магазины, аптеки и другие медицинские учреждения.

Подобные мероприятия особой необходимости были приняты почти по всем странам мира.

Удручающее положение осложнялось еще прокручиванием уголовных моментов прошлой жизни, словно предсказывающих неизбежность состоявшегося бытия.

Словно последние мгновения жизни, у людей вспыхивали в мозгах просветления, заставляющее хороших делаться лучшими, а плохих -худшими, хотя наш герой был глубоко убежден в том, что таких констант человеческих индивидов априори не существовало и таковыми, какими они являлись, делала их сама жизнь.

Уединившись каждый в свой мир и оглядываясь назад, на прожитую жизнь, люди, казалось, находили сейчас все больше нерешенных в ней вопросов.

Заново приходилось осмысливать и свое назначение в этой жизни. Перед фактами увеличенной смертности многое виделось и оценивалось совершенно по-иному.

Очередная очередь sms-сообщений перебила тяжкие мысли горожанина.

– Сандро, помнишь, я говорил тебе о первом и втором предупреждении гуманоидов инопланетных существ, высшего разума, которые предупреждали нас и призывали к мирной жизни и сосуществовании людей, а также к бережному отношению нашей планеты, видимо, их терпение наконец кончилось, и они решили проучить нас, – пришло сообщение от соседа.

– Помню, Зура, конечно же, помню, только что можно было изменить нам, – последовал мысленный ответ.

По телевизору мелькали страшные и ужасающие кадры о положении в разных странах мира, которые пестрели тысячами унесенных пандемией жизней.

– Ты меня больше не любишь? – выстрелило очередное обвинение со второго сообщения.

– С чего ты взяла, Теа? – последовал устный ответ.

– А почему тогда не писал мне так долго? – последовало второе сообщение, словно предугадывая ответ на первое!

– Привет, помню и все еще люблю.

– И все, так коротко и сухо?

– Так ведь разгоняется наша переписка, с малого до великого и космического, – выплыло ответное сообщение. – Что там у Вас, какое положение?

– Такое же почти, как и у Вас, будто бы не знаешь, сейчас же ведь телевидение всех стран об одном и том же трезвонит, даже скучно стало смотреть эти монотонные и однообразные, приводящие в ужас сознание людей теле- и радиопередачи.

– Нет, так ведь у вас-то вроде заграница, и должно быть лучше, хоть ненамного, чем у нас?

– Ага, – выплыл смайлик улыбки, – у нас этот вирус заграничный, – и вновь смайлик улыбки украсил конец смс-ки.

– На работу ходишь?

– Соизволили и возят.

– Ну и как служба?

– Получше и поинтереснее, должен сказать.

– Чего так?

– Народу меньше стало и больше времени для погружения в самого себя.

– Какими яркими вспышками озаряются все наши просчеты и ошибки жизни на краю пропасти, не правда?

– Да уж…

– Жалеешь?

– О чем?

– Будто бы не знаешь, о чем я спрашиваю?

– Теа, перестань, пожалуйста, а то опять будем заводить себя до истерики, зачем это нужно теперь, ведь ничего уже изменить нельзя.

– А для чего нужно было доводить себя и меня до такого состояния?

– Опять двадцать пять…, ты не устала прокручивать одну и ту же боль в наших сердцах и сознании.

Александр вспомнил выбивающие на клавиатуре строки стихотворения известного классика:

Как будто бы железом,

Обмокнутым в сурьму,

Вели тебя нарезом

По сердцу моему.

Последовала долгая пауза в переписке.

– Ты виноват во всем, ты нас бросил и отвернулся от нас.

– Здрасьте, с чего это? – последовало письменное возражение.

Переписку прервал неожиданный звонок по мобильному телефону.

– Александр, вы сегодня дежурите на объекте?

– Нет, батоно1 Бежан, Михаил, а я заступаю со следующей недели, – послышался ответ.

– Хорошо, я сейчас с ним свяжусь.

Сквозь закрытые окна с двойным остеклением, пронесся звук сирены скорой помощи, оставляя на них царапины зловещего напоминания, постоянно напоминая жителям города: «оставайтесь дома», «не выходите из дома без крайней необходимости и нужды».

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепости страстей,

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

– Последовало в ответ зловещее напоминание строк другого классика.

– Ага, а тебя спросить, так ты хромаешь по русскому, не плохая хромота.

– От тебя нужно было только одно, согласие, и я готова была здесь бросить все ради тебя и ради нашей любви, хорошую работу, приличную зарплату, согласна была даже родить тебе твою единственную и заветную мечту, твою девочку, а ты…? Ты отказался от всего и сам отвернулся от своего счастья.

– Зачем я нужен был тебе Теа, такой нищий, больной… – Александр стал наговаривать на себя кучу скверностей и негатива.

– Посуди сама, у тебя богатый, симпатичный, заботящийся о тебе муж. Я отдал тебя в лучшие руки, как заботливый отец, поступил бы со своим дитя, двенадцатилетняя разница в нашем возрасте, надеюсь, дает мне право так тебя называть?

– Ненавижу тебя, идиот, ты бы хоть меня удосужился бы спросить. Чего я желаю и чего нет? Удавлю тебя, сволочь такая бессердечная.

– Ты так упрекаешь меня, будто бы между нами что-то было?

– Лучше было бы, если и было. А та наша единственная и незабываемая встреча, ее тоже, по-твоему, не было? Ты бы видел свои глаза в то время, хотя бы в зеркале. Сколько любви и яркого света звезд выпрыгивали тогда из твоих глаз, в минуты нашего расставания.

– Я не видел их.

– Знаю, не видел и не чувствовал также всю глубину и силу нашего прощального поцелуя.

– Идиот, ты ведь все свое счастье держал в обеих руках и упустил все в одно мгновение, окончательно и бесповоротно. Не попадайся мне лучше на глаза, когда я приеду, удавлю тебя, как подлую собаку.

– Ага, спасибо тебе за все.

Теа не сдержалась, чтобы не послать короткое голосовое сообщение, обрушив на собеседника шквал пакостей и обвинений.

– Не понимаю, чем ты не довольна? У тебя ведь есть почти все, что нужно человеку для земного счастья, отец живой и здоровый, богатый и приличный муж. Дочь и ее семья на родине, скоро бабушкой станешь, процветающая заграничная страна с счастливыми горожанами. А мне в упрек и в обвинение ставишь мой отказ от тебя, от желания покинуть мою бедную и многострадальную родину. Не могу я жить на чужбине. Не могу и все, и пусть я буду последней сволочью в твоих глазах ради этого, пусть.

Александр неожиданно прервал интернет-связь.

II

Весна в этом году в Европе похоже тоже испугалась всемирной пандемии и решила последовать советам эпидемиологов всего мира и, самоизолировавшись в карантинных условиях на неизвестной человечеству околоземной планете, уступила свое время царствования более смелой летней погоде.

В отдельных европейских странах решено было пораньше допустить послабления карантинного периода, но с соблюдением ряда ограничений.

Изолировались не только отдельные столики в кафе-барах, но и на море, под солнечными пандусами, посетители подчинялись правопорядкам, установленным хозяевами заведений.

С утра на море было более шумно, чем в прежние годы в это время.

Особенную, главную скрипку в этом шуме играли детские голоса, разносимые слабым морским ветерком по всему пляжу.

Изредка в их голоса вклинивались, крики чаек, летающих неподалеку от людских скоплений в надежде на их благосклонность и выпрашивающих у них пожертвования.

Солнце было еще очень далеко от своего зенита, но царившее на пляже тепло позволяло уже своим посетителям разгуливать и загорать в купальных костюмах.

Сравнительно меньше было посетителей у прибрежного кафе-бара, со столика, под пандусом которого с любопытным вниманием разглядывала перед собой всю панораму отдыхающих непосредственно перед морским молчанием людей, пара молодых женщин, предающихся одновременно нескольким занятиям, попиванию ароматных напитков, слушанию негромкой и легкой, романтической музыки и разговорами между собой.

– Посмотри на этих животных, Джулия, как они смотрят на нас, – попыталась обратить внимание своей собеседницы, светловолосая женщина.

– Хм, хи-хи, – пусть смотрят Теа, тебе что, не все равно?

– Да, но так, как будто бы они не видели женщин на своем веку?

– Наверное, таких красивых, как мы, нет, – возомнила о себе с удовлетворением и с улыбкой Джулия.

– Ну да, конечно же, вон погляди вперед на пляж, – указала взглядом Теа, – сколько их там.

– Хм, – прохихикала Джулия, – а тебе не приятно внимание со стороны мужчин?

– Во всем есть своя мера, подруга, разве не так?

– Похоже, они тоже не местные, и у них возможно тоже проблемы с новыми знакомствами.

– Ага, будто бы местные лучше?

Пару глотков вкусного и холодного пива из жестяной банки с журчащим грохотом преодолели гортань высокой шеи блондинки.

– Подай мне сигарету, пожалуйста, Джулия, – попросила Теа с опечаленным взглядом.

– Ого. С чего бы, Теа, – ты ведь не куришь? – удивилась подруга.

– Не закуришь тут с этими мужиками, – протянула Теа свою белоснежную руку и тонкими пальцами изъяла длинную дамскую сигарету из коробки.

– Перестань, подруга, ты что, из-за них решила так утешить свои нервы, – указала Джулия взглядом на сидящих за соседним столом молодых мужчин, чужестранцев.

– Не только, – выдохнула сигаретный дым Теа.

– Ну что еще, рассказывай.

– Недавно ходила в супермаркет за покупками и слышу за спиной оценку там стоящих без дела водителей такси, – мол, фигурка, ничего себе, а попа, – просто класс.

– Ха, ха, ха, – разлилась в сдержанном смехе Джулия.

– А что ты хочешь? В твои-то года, такой оценке со стороны мужчин, нужно только радоваться.

– Это еще не все.

– А что еще?

– Так я дура, сфотографировала еще дома из-за любопытства свое сидячее место в джинсах и…, – последовал глубокий напас.

– И что? – загорелась любопытством Джулия.

– И послала в мессенджере фото…

– Кому? – разлилась в смехе Джулия.

– Кому бы, как ты думаешь, не своему же мужу, он любуется ею каждый день.

– Не скажи Сандро? – продолжала смеяться Джулия от дикого удивления, кривя зрачками глаз. Теа утвердительно кивнула головой.

– И что он, ему она тоже понравилась?

– Да, но не так, как всем остальным, он совсем не такой.

– Ай, перестань, подруга, – в смехе махнула рукой Джулия, – все мужики одинаковые, будто бы сама не знаешь?

К столу подошел официант и попросил поставить на стол разговаривающихся между собой подруг содержимое своего подноса.

– Что это? – с изумлением спросила официанта Теа.

– Это вам презент с соседнего стола, – ответил официант, указывая взглядом на улыбающихся мужчин с соседнего стола, подымающих руки с бокалами бодрящего холодного напитка.

– С большим удовольствием, – согласилась Джулия, и вскоре на их столе стояли бутылка шампанского и небольшие миски с клубникой и шоколадом.

– Ни в коем случае, – возразила Теа, опешившая с ответом, – передайте им, что мы здесь не одни, и сидим дожидаясь своих мужей.

Пошли отсюда, Джулия, – встала Теа со стола и приготовилась уходить вместе с подругой.

– Теа, чего ты вдруг, подумаешь, угостили ребята, может, познакомимся, поговорим с ними еще о чем-нибудь и так развеем свою грусть и печаль.

– Спасибо, – отрезала Теа, – довольно уже, я так развеивала в своей жизни свои печали, идем сейчас же отсюда Джулия.

Подруги стали медленно спускаться поближе к берегу моря.

Угощавшие мужчины, с сожалением пожав плечами, отреагировали на слова Теи, переданные им через официанта.

– Помажь мне на спину это, – попросила белокурая женщина свою подругу, протягивая ей жидкость против обгорания от солнца.

– Зря мы поторопились с ними, Теа, сидели бы мы сейчас с ними вместе и отдавались прелестям беседы и дегустацией всего, чего бы пожелали.

– Джулия, ты что, восемнадцатилетняя девушка? – удивленно прореагировала Теа, – не знаешь, чем это кончается?

– Хорошо, хорошо, подруга, я шучу, пытаясь вызвать в тебе возмущение, чтобы тебя развеять.

Последовала недолгая пауза.

– Ну ладно, рассказывай, что было у тебя дальше с Сандро, – попыталась опустошить подругу Джулия, – только подробно, не упуская деталей, чтобы я тоже смогла бы оценить суть происходящего между вами.

– Даже и не знаю, что со мной происходит, Джо, тянет меня к нему, и все тут.

– А как же муж, он знает о нем?

– А зачем ему знать об этом. У него своих дел по работе и бизнесу полно.

– Ну ты ведь живешь с ним?

– Ну и что?

– В последнее время в постели с ним я представляю Сандро и с его образом предаюсь с мужем любовным ласкам.

– Подруга, ты что? – возмутилась Джулия.

– Прости, совсем уже из ума вышла. Но все равно в реале тоже, в свое время с Сандро ничего надолго не получилось бы.

– Почему?

– Через пару дней, посылаю я ему по мессенджеру его фото, разукрашенное моими поцелуями и с сердечком на носу.

– Ну и?

– Он мне отвечает, что любовь свою предпочитает держать не у себя на носу, а в сердце.

– Хм, – прохихикала Джулия, – а дальше?

– А дальше пошло и поехало. Мы утопаем каждый раз во взаимных обвинениях в том, почему мы сегодня не вместе. И потом он твердит мне постоянно об одном и том же, докучая меня вопросом, мол, как ты думаешь, бог создал мужчину для женщины или наоборот, представляешь?

– Ничего себе!

– И, мол, женщина должна подчиняться любимому мужчине или наоборот?

– Что за такая постановка вопроса ребром? – возмутилась Джулия.

– Кто под кем, мол, должен прогибаться?

– А ты что?

– Ну, естественно, отвечаю, как и любой нормальный человек, что в семье должны быть равноправные отношения, несмотря на то, что женщина была создана для мужчины, и он не должен быть тираном в семье, и что я стала в последнее время большой феминисткой, и что верю в равноправные отношения в семье.

– Естественно, – поддержала подругу Джулия.

– А дальше он пишет мне о том, что голос мужчины в семье главенствующий и решающий, и если он не тряпка, то не должен прогибаться под женщину, иначе, мол, никакая любовь и семья не выдержат испытания на прочность, и исходя из природы женщины, она сольет такого мужчину, перестанет его уважать и отвернется в поисках более сильного для нее мужчины.

Джулия вдумчиво покачала головой и начала прокручивать зрачками глаз, будто бы отчасти соглашаясь с утверждениями Сандро.

– А дальше слушай еще более интересные его соображения.

– Ну, – впилась Джулия взглядом в подругу.

– Он утверждает, что феминистское движение подмыло корни института семьи и что оно тоже часть выдумки и продвижения теневого правительства, направленного на сокращение численности населения до их желаемого количества в пятьсот миллионов по всему земному шару.

– Интересное умозаключение, – возмутилась Джулия.

– Интересно, мол, у вас женщин получается равноправие в выборе решений, а в случае провала равноправие рушится, и во всем уже виноват только мужчина, супер. И потом продолжает дальше, что мол если феминизм и равноправие, то почему женщинам пенсию назначают в шестьдесят лет, а мужчинам только в шестьдесят пять?

– Ага, рожали бы они так, как мы, тогда бы мы посмотрели на них, каково это, – возмутилась Джулия. – Ну а ты что?

– Ну, а что я, я ему и на чистую отписала, что мне наплевать буквально на мнения каждого мужчины, и что я никому не подчиняюсь, кроме самой себя.

– Правильно, молодчина, – похвалила Джулия подругу.

– Мужчина должен быть в семье королем, а жена – королевой, и, мол, какой король будет терроризировать и угнетать свою любимую королеву?

– Ой, умоляю, ну сколько хочешь примеров на то можно привести, не говоря уже о казнях и убийствах, – возразила Джулия.

– Да и таким образом, дорогая моя, – поясняет он мне, – не только моя вина в том, что сегодня мы не вместе с тобой, тогда согласно твоему приверженству к феминистскому движению и ответственность за это возьмем оба – пополам.

– Да, Теа, вот видишь, так что вас разъединяет с ним не только разная религиозная платформа, которой вы оба часто манипулируете в отношениях друг с другом, но и общие человеческие взгляды на саму жизнь и происходящие в ней явления, – попыталась пояснить Джулия своей подруге.

– А по сему, вам все равно не было суждено быть вместе, во всяком случае надолго, и поэтому оставьте друг друга в покое и не теребите друг другу нервы, подрывая только себе здоровье. Оставь его в покое и успокойся сама, у тебя прекрасный муж, успешный бизнесмен, прекрасная дочь, зять и вот уже скоро, надеюсь, внук или внучка тоже будут, чего тебе еще?

– Если бы в жизни было все так легко и просто, – вздохнула Теа, словно разом выдыхая весь груз, накопившийся за время расставания со своим любимым Александром.

– А что?

– Не так-то легко бороться с собой, Джулия, со своими чувствами. Да пытаешься от них время от времени убегать, и отчасти получается это не плохо, но потом, но потом…

– А потом – суп с котом! – отрезала Джулия. – Тебе, наверное, больше нечем заняться, – пойдем лучше окунемся в воду, а то и так тело перегрелось уже.

– И он мне пишет, что не ужился со своей женой и давно как разошелся с ней. И что не может теперь жить со мной и без меня тоже.

– Ну, этого не трудно было ожидать, кто же с таким уживется?

– Потом он мне написал о том, что я еще сравнительно молода, по сравнению с ним и что если хотя бы одну сотую, из того что он мне писал, я приму к себе во внимание, то буду очень счастливой женщиной, с любым любящем меня мужчиной, до конца своих лет жизни. А что касается его чистой и искренней любви ко мне, ровно как и его чувств, то это самые светлые чувства в его жизни и что он, не позволит на них падения ничьей тени, даже моей.

– Эгоист этот твой Сандро, вот кто он, и мой совет тебе, плюнь на него и забудь его, – бросила Джулия, направляясь медленными шагами к морской стихии, – правильно, наверное, утверждают философы и психологи, что мы с мужчинами из разных планет, мы – с Венеры, а они – Марса.

Джулия погрузилась в водную стихию и, проплыв несколько метров обернулась к раскинувшейся на подстилке берега моря прошлому, продолжая разгребать волны совершенно иной стихии, стихии моря чувств и воспоминаний, растворяясь в стихии возможной, но не состоявшейся любви, любви жизни и смерти.

– Неужели любовь, как и водная стихия летом, в нее блаженно окунаться в жару и подолгу из нее не выходить, но жить в ней постоянно невозможно.

Первые шаги погружения в морскую стихию Тее давались с трудом, но и на солнце оставаться было уже невозможным, а оставаться в тени одной тоже не хотелось.

Она уцепилась за слова Александра и с их помощью пыталась прийти к компромиссу между контрастом солнечного тепла и холодом морской воды.

– Я не могу жить не с тобой и не без тебя, морская гладь, позволь мне насладиться твоей блажью.

III

Несмотря на максимальное закручивание вентилей мойки на кухне, вода все-таки умудрялась каплями вытекать из крана.

Пристальный взгляд наблюдал за этим процессом. Сначала на кончике крана появлялся водяной прогиб. Затем капля постепенно увеличивалась в своих размерах и в своей массе, пока не достигала своего критического значения, затем она отрывалась от крана и под действием силы земного притяжения падала на дно мойки, разбиваясь вдребезги и умирая останками своего материального состояния, устремлялась к водосливному отверстию мойки.

– Все имеет свое начало и свой конец, – мелькнула мысль. – Критическая масса, кто в силах изменить его действо?

Вслед за каждой каплей отрывалась последующая, и так продолжалось бы до бесконечности, пока свист чайника не известил хозяина, буйствуя вскипяченной в нем водой.

– Конечно же, этот напиток по сравнению с моим вином далек от своих энергетических качеств, но он тем не менее не хуже него бодрит и придает сил, и самое главное, в отличие от моего вина, существенно отгоняет сон и придает больше сил, – мелькнула мысль при погружении в поллитровую эмалированную чашку, последовательного загружения в нее по одной чайной ложке растворимого кофе, какао, по пол-ложки куркумы и корицы и одной четверти коровьего молока из бутылки из холодильника.

Размышления прервали непрерывные звонки по мобильному телефону, до которого едва удалось добежать, пока они полностью не прервались.

– Миша, привет, – послышался звонкий женский голос.

– Привет.

– Звоню тебе весь вечер, где ты и почему не брал трубку.

– Прости, принимал душ и видимо в это время я пропустил твои звонки.

– Мог и сам позвонить, знаешь ведь, что ждем тебя всей семьей, ждем от тебя вестей.

– Да, прости, вернулся очень уставшим и, едва добравшись до постели, грохнулся на нее и только недавно поднялся.

– И всю ночь теперь будешь не спать, а завтра когда встанешь и когда приедешь к нам?

– Да, Мака, завтра с утра, как известно, наверное, и тебе, сняли карантин и разрешается уже выезжать и въезжать в город. Так что завтра выезжаю к вам, как дети?

– Дети. Дети в порядке, просто заждались тебя очень.

– Да, понимаю, я тоже сам сильно соскучился по ним.

– А по мне?

– И по тебе тоже, родная.

– Они ждут тебя с подарками, ты не забыл?

– Нет, конечно же, помню и все сделаю как надо.

После недельного перерыва, просмотра разных каналов и передач по телевизору, вызванных многосуточными дежурствами в службе безопасности компании, в которой работал Михаил, он с большим нетерпением подошел к своему зомби-ящику и отрывисто нажал на кнопку его включения.

На любимом его канале шел блок рекламы и в том числе реклама министерства внутренних дел, о предотвращении насилия в семье, и номер горячей линии, по которому предлагалось звонить гражданам в случае необходимости.

Питье ободрительного горячего напитка подходило к концу, когда передавали по телевизору горячие криминальные новости и в том числе новость о том, что в некой семье произошел конфликт между родителями, когда сын решил позвонить по горячей линии, указанной в рекламе, и долго воздерживаясь от этого и неоднократно грозя этим своему отцу, решился под конец на этот шаг. После чего отца семейства забрали в полицейский участок и там в надежде успокоить его применили против него силу, но переборщив в своих полномочиях, его отвезли в республиканскую больницу, в которой он вскоре скончался от кровоизлияния в мозг.

Интервью журналистам давала в слезах сожаления жена погибшего мужа, жалуясь на то, что ее несовершеннолетний сын, в надежде на разрешение семейного конфликта, ошибочно позвонил в полицию и сообщил о случившемся, и все так трагически закончилось для их семьи.

– Мда, – тяжко протянул Михаил, допивая свой напиток. – раньше такие случаи, конечно, случались редко – и подошел к рабочему столу в комнате, в которой был включен телевизор, на котором лежал его бумажник, и достал оттуда оставшиеся со своей небольшой зарплаты деньги.

– Так, – протянул он, пересчитывая их внимательно, в надежде хоть так увеличить их содержание, количество и ценность.

Сорок лар2 туда и сорок обратно, только на дорогу. Блин за восемьдесят лар только я бы смог прожить целую неделю, а теперь в условиях отсутствия междугородного транспорта приходится за такую цену договариваться с машиной, с частниками, удачно пользующимися существующим в стране карантином.

Опять послышался звонок по мобильному телефону.

– Привет еще раз, Миша, – послышался голос.

– Привет, Сандро, давненько не виделись, – с улыбкой ответил Михаил.

– Да, ну что же теперь нам делать, если во время недельной пересменки нам удавалось подолгу оставаться друг с другом и беседовать обо всем нас волнующем, а теперь из-за того, что нас возит служебная машина, чтобы не заставлять ждать водителя, приходится быстро расставаться друг с другом.

И теперь уже разговоры друг с другом и тем более требующие времени, приходится переносить по телефону.

– Да уж, делать больше нечего, – согласился Михаил.

– Ну как, собрался и приготовился к завтрашнему отъезду, – поинтересовался Александр.