Тургеневская стриптизерка

Славно! Процесс пошёл! Есть уже два ведущих (как учат в школе и гуманитарном институте) ингредиента каждого уважающего себя художественного произведения: тема и идея. Надо только облечь этот стройный замысел в изящную, по возможности, форму. То есть попросту зарифмовать вышеизложенную мысль. Ага, «попросту»!

Оказывается, слова, с которыми приходится работать, в процессе создания стихотворения ведут себя как живые существа. К тому же капризные и скандальные. Поэтому процесс оказался не из легких. Забредающие на ум рифмы, словно вредные заплутавшие грибники, никак не хотели перекликаться и аукаться со смыслом. Предложения не желали лезть в стихотворные строчки с такой же категоричностью, с какой гордый рояль отказывается лезть в двери малогабаритной квартиры. Сколоченные с трудом четверостишия не соответствовали друг другу по размеру и начинали, как соседи по коммуналке, склочничать – кто под кого должен подстраиваться.

Радовало только одно. Увлекшись процессом создания доброго текста, я так прониклась гуманными чувствами, что от умиления беспрерывно лила слезы. А это хорошо. Ведь первая половина заповеди того, кто претендует на творчество, гласит: «хочешь заставить плакать – плачь сам» (вторая половина: «хочешь заставить смеяться – будь серьезным», но сейчас не об этом). Ну, я и плакала.

А так как процесс усовершенствования стихотворного полуфабриката шел непрерывно, я просто хронически рыдала: покупая кошачий корм, садясь в стоматологическое кресло, стоя на одной ноге в переполненном междугородном автобусе.

Но если слезы в зубоврачебном кресле все-таки оправданы для окружающих, то продавцы и пассажиры автобуса поглядывали на меня с некоторым недоумением. Впрочем, до пассажиров мне не было дела, потому что в автобусе было радио! И оно являлось для меня если не единственным, то главным источником поп-музыки. С большим интересом, чего раньше не делала, я прислушивалась к словам песен. В основном это была словесная шелуха, временами весьма беспомощная. Но попадались и классные стихи. Поразил, например, русский текст к песне Джо Дассена «Если б не было тебя…»

Я так не могу – поняла я. Может, и не надо?

Но, как выяснилось, процесс виршеплетения, как ядерную реакцию, на определенном этапе остановить невозможно. Продолжался он два дня. Результатом стало появление слегка кособокого, но вполне симпатичного и трогательного, на мой взгляд, рифмованного экземпляра.

Кстати, раньше я считала, что некоторые профессионалы-песенники работали над своим детищем гораздо дольше. Возьмем, к примеру, автора «Русского поля» Инну Гофф. В своих мемуарах она делилась, что со дня обращения к ней Марка Бернеса до момента окончательного оформления текста песни «Когда разлюбишь ты…» прошло целых полгода. Полгода! Не спеша же работали советские писатели. Не то, что нынешние донцовы-куликовы: хоп – и детектив за двадцать дней. Как шутят кавээнщики: «Попытка расписать ручку закончилась очередным романом».

Ну, детективщик из меня вряд ли выйдет. Но вот талант поэта-песенника я, может быть, собственноручно в землю закопала, а? Глядите-ка: два-три дня – и готово! Быстро, результативно, выгодно. Найти бы еще композитора, чтобы мои творения на какую-никакую музыку положил…

Кстати, о композиторе! Игорь-то Николаев уже, поди, заждался. Негоже мурыжить человека, заставлять его маяться. Стихотворение доработаю потом, а сейчас надо поспешить с завершающим штрихом в схеме этого творческого проекта. Всего-то мелочь – пойти и купить десять литров сока «Добрый».

Бегу в первый попавшийся магазин. Тупо изучаю огромную витрину с напитками. Но не вижу там не только сока «Добрый», но и вообще никакого. Продавщица выжидательно смотрит на меня и, наконец, не выдерживает: «Что вы хотели?» – «Сок…» – «Соки напротив», – презрительно бросает труженица прилавка. Интересно, чего она ожидала? Что я куплю среди бела дня пару бутылок водки? А я-то всегда была уверена, что моя внешность не| может натолкнуть на подобные мысли. Как мы иногда себе льстим!

Одно расстройство сменяет другое: сока «Добрый» в этом магазине нет. Ладно. Иду в другой. Витрина с соками нарядно пестрит и рябит яркими упаковками. Чего тут только нет! Впрочем, довольно скоро выясняется, чего именно нет. Угадайте с трех раз – чего? Правильно, сока «Добрый». Иду в третий магазин. Чем тут порадуют? Так, «Моя семья», «Фламинго», «Фруктовый сад»… Ага! «Доб…рыня»… Даже и не знала, что есть такой продукт. Есть, оказывается. А сока «Добрый», как вы уже догадались, нет.

Короче, после моего тотального шоппинга по продовольственным магазинам выяснилось: легче попасть на «Фабрику звезд», чем купить в нашем посёлке сок «Добрый». Здешние предприниматели не хотят украшать свои витрины безалкогольным напитком с таким хорошим названием. По непонятной причине они презирают его глубоко, искренне, что называется, от всей души. Как владелец «Мерседеса» – владельца «Запорожца». Как кавээнщики – Евгения Петросяна.

Так что не дождался Игорь Николаев моего стихотворения. И не стала написанная на него песня хитом сезона, всенародным шлягером. Вот так из-за ерунды порой проваливаются великие проекты. Перебежал, например, заяц дорогу Пушкину, и тот, поверив в плохую примету, не поехал в Петербург и не пошёл 14 декабря на Сенатскую площадь.

В хронике обломов и я, выходит, смогу вписать себя в историю России рядом с Пушкиным. Симпатическими, то есть невидимыми чернилами. Но симпатические чернила имеют свойство когда-нибудь симпатичным образом проявляться. Поэтому надо дать Игорю Николаеву шанс. Например, опубликовать стихотворение в газете. А вдруг она попадётся ему в руки? Смеётесь? Правильно, шутка. Но фишка не в том, что эта газета никогда не попадётся в руки представителю артистической богемы. А в том, что это стихотворение адресовалось, в конечном итоге, вовсе не для всенародно любимого композитора-попсовика, а для Вас, дорогой читатель. Ведь даже если бы оно все-таки и состоялось как добрая песня, и Игорь Николаев исполнил бы её в своей неподражаемо-проникновенной манере, именно у Вас, дорогой читатель, это произведение должно было вызвать (или не вызвать) чувство нежности и любви.

Так что можете считать весь этот рассказ большим предисловием к маленькому стихотворению. Вот оно:

Мы с криком в этот мир пришли, и мир огромный

Был полон грохотом ручьев, салютом грома.

Мы с воплем счастья по весенним лужам топали.

Но мама главные слова сказала шёпотом.

Шёпот листьев, шёпот травы, шёпот сухих губ:

«Я люблю тебя, малыш, я тебя сберегу».

Шумела жизнь, полна затей, застольем дружеским.

Звенела спорами в ночи, гремела музыкой.

Но чувства криком объяснить – пустые хлопоты.

Извечно главные слова звучали шёпотом.

Шёпот ветра, шёпот травы, шёпот сухих губ:

«О, как я люблю тебя. Я тебя сберегу».

Забылись лозунги, что с кумачей кричали,

А ведь за них на пытки шли и умирали.

Чем больше крика, тем порой печальней опыт.

Давайте мы для главных слов оставим шёпот.

Шёпот листьев, шёпот травы, шёпот сухих губ:

«Мама, я люблю тебя. Я тебя сберегу».

8.10.2005