Слово и Чистота: Отблеск

Проходя мимо, коротко киваю. Не поклон, конечно, как принято у него в стране, но сойдет. Юноша без интереса скользит по мне взглядом, ненадолго задерживается на бейдже, после чего отворачивается, разглядывая ближайшее дерево, будто меня рядом нет и никогда не было, словно я пустое место, которому и так уделили непозволительно много своего личного и драгоценного времени. Черт! Мне бы так научиться! Завидую. Без слов, без оскорблений показать тому, кто рядом, что он просто никто и не достоин даже твоего мимолетного внимания. И ведь не наиграно у него это получилось, наоборот, вполне естественно. Иногда такой навык мне мог бы пригодиться, определенно мог бы. А ладно, хрен с ним, с этим японцем. Не цепляется, не лезет, вон даже не оскорбился на мой короткий и формальный кивок. Может, он даже человек хороший? Когда подходил к нужному мне учебному корпусу, уже успел выкинуть из головы эту мимолетную встречу.

Небольшое, всего в три этажа, здание отличается от других, таких же раскиданных то тут, то там по территории острова, разве что обилием спутниковых тарелок на крыше. Их тут штук двенадцать, не меньше.

– Стоять! – остановил меня охранник у входа в корпус, сделав шаг в мою сторону.

Что это? С чего вдруг это «стоять!»? Никогда ранее не встречал таких мер в универе. Обычно охранники, которых здесь немало, стараются быть незаметными и вообще не трогать студентов, если те что-то не нарушают, конечно. Но разве я что-то нарушил? Послушно останавливаюсь. Охранник тем временем посмотрел на мой бейдж, затем в свой планшет.

– Изао Вальян. Проходите. Первый этаж, аудитория номер девятнадцать, – сказав это, он уступил мне дорогу.

Странно. Корпус как корпус, и вдруг почти не что иное, как пропускная система. Такие строгости только в зданиях, принадлежащих военным факультетам, а это вроде обычный лекторий. Может, по сегодняшнему расписанию меня занесло на занятия военной кафедры? С этим плавающим графиком и такое может быть.

Поднимаюсь по ступеням под внимательным взглядом служителя правопорядка. Пустынный, слабо освещенный коридор. Девятнадцатую аудиторию нахожу без малейшего труда. Взгляд на часы, я пришел за пять минут до начала занятий.

Открываю дверь. Небольшой зал, рассчитанный не более чем на пару десятков студентов. Большая доска во всю стену, обычные парты, все стены увешаны плакатами космической тематики. Схема солнечной системы, фотография ракеты на пусковом столе, рисунок Юпитера с его спутниками – и тому подобное.

Я пришел далеко не первым. За партами уже сидят пять студентов. Но мне их не разглядеть, так как в коридоре была полутьма, а в аудитории очень светло из-за широких окон, выходящих на солнечную сторону. Перехватив портфель, делаю шаг вперед и тут же слышу гулкий удар чего-то тяжелого о дерево. Те студенты, что сидят в первом ряду, оглядываются на этот звук.

За задней партой, уткнувшись лицом в столешницу, тихо бьется об нее лбом не кто иная, как Майя Гримм.

Приветливо машу ей рукой, что тут же вызывает новый удар лбом о парту со стороны девушки. А это весело! Сесть, что ли, рядом? А почему нет? Поднимаюсь в третий ряд и сажусь за соседний с ней стол.

– Пш-м-м-ш-ш-ш!! – сквозь зубы шипит Майя в ответ на это действие.

Мое настроение стремительно взлетает в небеса. Не знаю почему, но мне реально нравится доводить ее до белого каления. Тем более, она, когда злится, так мило краснеет!

Глава 4

В последний момент все же передумал и сел через парту от Майи. Доводить девушку, конечно, было безмерно весело, но во всем надо знать меру. Она в последнее время уставала даже больше, чем я, и кто знает, в каком напряжении сейчас ее нервы. Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, что было нелегко, так как улыбка так и норовила растянуться на все лицо, присел на стул, смотря прямо перед собой. Будто мне была совсем неинтересна реакция девушки на мое появление.

Остальные же из присутствующих в помещении были, мягко говоря, удивлены поведением Майи. Все развернулись и недоуменно смотрели на то, как она, тихо ругаясь, бьется головой о парту. Это позволило мне разглядеть студентов.

Всего в аудитории находилось шесть человек, включая меня и Майю. И каждого из них я хотя бы раз видел за эти две недели. Нет, не был лично знаком, но пересекался с ними на разных лекциях или тестах. Три молодых человека возраста Изао, одна рыжеволосая девушка, ну и я с Майей.

За первой партой левого ряда сидел высокий, худощавый до болезненности паренек, огромные очки закрывали, казалось, треть его тощего лица. Судя по бейджу, он с факультета радиоэлектроники, и его имя Ян Ларсон. Скорее всего, из семей скандинавских переселенцев. Видел его три раза, но ничего о нем сказать не могу. Тихий, неразговорчивый, кажется вечно витающий в своих мыслях.

Через парту от него в том же первом ряду еще один парень. Тоже худой, но невысокий. Первое, что притягивает взгляд, когда на него смотришь, это непослушная копна черных как смоль, немного вьющихся волос, напоминающих разоренное птичье гнездо. Кристиан Риццо с моего факультета робототехники. Его я видел куда чаще, нежели Яна, но пока не познакомился, даже ни разу не перекинулся с ним и словом. Единственное, что о нем помню, так это то, что он вроде сдал вступительные тесты сразу за Майей. Умный паренек с внимательными глазами.

Последним в первом ряду сидит еще один первокурсник с радиотехнического, Майкл Щегай. Среднего роста, круглощекий пухляк, как и Изао, полукровка, только в его внешности более выражены восточные корни. Его немного раскосые темно-карие глаза забавно дисгармонируют со светло-русыми волосами. Его я встречал, наверное, чаще всех. В отличие от других, он предпочитает самостоятельно заниматься на свежем воздухе. Его часто можно увидеть сидящим с учебником на скамейке перед общежитием. Он вроде тихий и неразговорчивый, ни разу не видел, чтобы он с кем-то общался.

Единственной, кроме Майи, девушкой в аудитории была Клэр Айлек. Факультет энергетики, как гласит бейдж на ее груди. Рост чуть ниже среднего, худенькая, но эта худоба не болезненная, а естественная. Лицо немного асимметричное, что вроде должно портить, но в ее случае, наоборот, придает внешности девушки изюминку. Ее сложно назвать красивой, и на фоне Майи она сильно проигрывает во внешних данных. Но в ней есть что-то неуловимое, то самое, вызывающее симпатию. Да и, несмотря на худощавость, фигурка у нее очень даже хороша. Ярко-рыжие волосы Клэр собраны в два хвостика, забавно торчащие вверх. Эта деталь делает ее похожей не на студентку, а на школьницу средних классов, что создает забавный контраст с методичкой теормеха от третьего курса, которую она держит в руке.

Моя Искра молчит, так что с уверенность могу сказать, что никто из присутствующих не является перевертышем.

Реакция студентов на поведение Майи различна. Майкл сидит, буквально рот разинув. Кристиан старается скрыть свой интерес, но тот отражается в небольшом наклоне головы и широко раскрытых глазах. Ян же внешне вообще невозмутим. А вот Клэр смотрит на девушку-Рыцаря с, как мне кажется, едва заметной долей сочувствия, немного косясь на меня с легкой ноткой недоброжелательности.

Помахал всем рукой. Ян и Майкл помахали в ответ. Кристиан фыркнул, неодобрительно пробежав взглядом по моей футболке с изображением роботов. Клэр же наклонила голову, отчего ее хвостики покачнулись, после чего просто кивнула, забавно надув при этом губки, словно не могла определиться, как ко мне стоит относиться.

Наконец-то Майя взяла себя в руки, оторвала голову от парты и села ровно, делая вид, будто меня вообще не существует. Остальные тут же отвернулись, словно ничего не видели. Правильная реакция обычных людей на странное поведение благородного. Да и мне не стоит забывать, что в своей гражданской ипостаси Майя, как открытый рейг, является опоясанным рыцарем, то есть принадлежит к высшему сословию. Интересно, если я перегну палку и доведу ее до срыва, она вызовет меня на дуэль, как того студента-извращенца? Насколько ее знаю, до такого не дойдет, но лучше не дергать рысь за хвост, поэтому впредь надо быть аккуратнее и не провоцировать ее столь явно.

Видимо, из-за моей встречи с японским перевертышем на тропе я пришел последним, так как до указанного времени начала занятия остается меньше двух минут.

Вообще-то тут что-то странное. Обычно я хожу на лекции других курсов, просто присаживаясь в уголке, слушая и записывая. А сегодня все не так. Впервые пересекаюсь на занятиях с таким количеством первокурсников, да и, судя по всему, кроме нас шестерых, учащихся больше не будет. Плюс непонятная пропускная система на входе в корпус. Впрочем, ломать голову над этим не стоит, скоро все и так прояснится само собой.

Не поворачиваясь, занимаясь своими делами, краем глаза наблюдаю за Майей. Девушка выпрямилась, плавными движениями разгладила складки юбки на коленях, после чего положила ладони на стол. Глубоко вздохнула, приняла, видимо, какое-то решение, развернулась ко мне всем телом и принялась буравить меня тяжелым взглядом. У меня даже кожа зачесалась, словно ее взгляд способен оставлять ожоги. Кажется, я и правда немного перестарался, ее провоцируя. Надо все же было сесть на второй ряд, недалеко от Клэр.

Девушка открыла рот, собираясь что-то мне сказать, но не успела. С легким шелестом раскрылась дверь аудитории, и ее внимание мгновенно переключилось. В учебный зал быстрым шагом вошел лектор. Мы все тут же вскочили на ноги. Так тут было принято.

Не глядя по сторонам, преподаватель, словно погруженный в свои мысли, дошел до доски, взял в руку мел, подержал секунды три, после чего положил его обратно. Затем тряхнул головой, прошел за кафедру и, только встав за нее, поднял глаза на нас. Почти треть минуты он внимательно разглядывал студентов, а затем махнул рукой, разрешая сесть на свои места.

Преподаватель выглядел необычно. Во-первых, он был очень молод. На первый взгляд – не старше двадцати, что было явно обманчивым впечатлением. Скорее всего, реально он намного старше, просто выглядит очень и очень юным. Открытое располагающее лицо правильных, буквально точеных форм. Среднего роста, отлично сложенный, гибкий. Он производил впечатление упругой ивовой ветви. Или… Или хищного зверя на прогулке.

Второй деталью, отличающей его от других лекторов местного университета, была одежда. Он был одет очень просто: льняные легкие брюки и светло-серая рубашка с коротким рукавом. Никаких костюмов или других проявлений чопорности. Только вот эта внешняя простота скрывала за собой куда большее, чем могло показаться на первый взгляд. Как и в моем прошлом мире, дорогие костюмы, шикарные аксессуары используют те, кому нужно своим внешним видом что-то доказывать или сообщать собеседникам о своем статусе. Но есть маленькая прослойка настолько богатых и влиятельных, кто может позволить себе наплевать на все эти внешние проявления дресс-кода успешности. Такие люди могут себе позволить заявиться в шлепанцах на босу ногу и шортах на прием, где все мужчины в смокингах, а дамы в шикарных вечерних платьях. И что самое главное, подобное будет всеми расценено не как эпатаж, а как «он может себе подобное позволить». Стоящий за кафедрой молодой преподаватель, несомненно, принадлежал к подобным людям. А точнее, к перевертышам.

В последней детали не было чего-то странного, почти треть преподавательского состава университета стоит из оборотней. На военной кафедре так поголовно, что ни лектор – то перевертыш. Но на нагрудном кармане рубашки молодого учителя красовался шеврон выпускника физико-математического факультета, и вот это уже было несколько необычным. Благородные редко шли в науку, предпочитая управление, экономику и военное дело. Хотя исключения из этого правила были всегда.

– Разумеется, я прекрасно владею риторикой, – подняв взгляд к потолку, обращаясь словно сам к себе, произнес лектор. – Конечно, у меня есть проработанный план лекции. – В доказательство этих слов на кафедру ложится тонкая папка, заполненная бумажными листами. Преподаватель опускает глаза и обводит каждого из нас внимательным взглядом. – Доброго утра, молодые люди. Вставать не надо. Для начала представлюсь, Габриэль Мустьель, граф Рунарский.

После этого представления я заметил, как напряглись спины у сидящих передо мной и как дернулась Майя, непроизвольно выпрямившись еще больше. Насколько мне подсказывала память Изао, Мустьель – заметная фамилия в Новильтере. Небольшой, но очень знатный и влиятельный род, боковая ветвь росомах. Если мои знания не подводят, то за кафедрой стоит внучатый племянник правящего герцога. Не просто аристократ, а представитель самой высшей ступени.

Или…

Или это только видимость. Так как если вспомнить слова Николаса, когда он разглагольствовал о Великом Плане Эшина, пока вез меня на заклание, то за кафедрой может стоять не внучатый племянник, а второй, младший, сын правящего герцога, который скрывает свое истинное лицо. Официально у старого герцога один сын, который сейчас по факту и правит Новильтером. О том, что есть и второй, почти никому не известно. Своеобразное проявление паранойи правящего дома, выводящее второго по старшинству наследника из-под возможного удара. Мне подобные «игры» кажутся излишними, но вполне возможно, что у таких необычных шагов по обеспечению безопасности второго наследника есть неизвестные мне причины.

– Граф… – продолжил тем временем лектор, который отметил реакцию студентов, и, как мне показалось, эта реакция ему не сильно понравилась. – Для меня важнее не то, кем мы рождаемся, а кем становимся. Поэтому представлюсь заново. Габриэль Мустьель, доцент физико-математического факультета, доктор астрофизических наук.

Доктор астрофизики? В его возрасте? Даже с учетом происхождения и явно прекрасного образования, это, мягко говоря, впечатляет.

– Сегодня не будет лекции в привычном вам понимании. Скорее просто разговор. Знакомство. И нет, не знакомство меня с вами. В этом нет необходимости. А скорее ваше знакомство со мной. Скажу сразу, те многочисленные тесты, на которые вы отвечали в последние дни, это во многом моя вина. – К слову, этой «вины» он явно не чувствовал ни на самую маленькую капельку. – Ректор пошел мне навстречу и позволил воспользоваться суетой первых недель для проведения своеобразного отбора среди студентов. – Он взял паузу, еще раз внимательно всех нас оглядев, после чего кивнул и продолжил. – Как вы понимаете, этот отбор прошли далеко не все. Именно… Только вы шестеро. И только вам в конце этого занятия я сделаю предложение, которое вы можете как принять, так и отказаться. Сразу скажу, никаких штрафных санкций или проявления моего неудовольствия в случае вашего отказа не последует. Но это будет позже. Вначале я хочу с вами поговорить о будущем. Не лично вашем будущем или моем, а о будущем в более широком смысле… Изао Вальян. – Он внимательно посмотрел на меня, я тут же встал, как то предписывает местный этикет. – Ответь на вопрос, где ты видишь будущее человечества?

«Где, где? В…!!!» – тут же промелькнуло у меня в голове с учетом того, что мне известно о скором Конце, вполне, кстати, здравая мысль. Но, разумеется, вслух я это не сказал. Вместо этого обвел взглядом аудиторию, задержался на развешанных по стенам плакатам.

– С учетом того, что вы сказали «где я вижу будущее», а не «каким я его вижу»… – стараясь скрыть свою нервозность, отвечаю на вопрос. – И учитывая ваш выбор аудитории астрономии для данной лекции, то я позволю себе сделать вывод…

– Я рад, что ты умеешь думать и к тому же наблюдателен, – прервал меня лектор. – Но я спросил твое личное мнение и жду именно его, а не твои выводы на основе наблюдений. Итак, Изао Вальян, каков же твой ответ?

– Я с вами согласен, господин лектор, – киваю, стараясь выдержать тяжелый взгляд юного преподавателя. – Будущее человечества там… – Моя ладонь указывает на плакаты.

– В космосе?

– Во вселенной.

– Любопытное уточнение. – Взгляд преподавателя стал еще более внимательным, острым, словно нож. – Поясни.

– Земля – это только колыбель, но нельзя же вечно жить в колыбели, – выдержав этот взгляд, отвечаю ему словами Циолковского, который не рождался в этом мире.

– Какое емкое выражение. Кто это сказал? – удивился доктор астрофизики, явно не ожидая подобных слов от вчерашнего школьника.

– Я… Только что. – А что я мог еще ответить, не соврав?

– Интересно, – протянул молодой лектор, продолжая наблюдать за мной. – Случайно Мелани Вальян тебе не родственница?

– Мама. – Откуда он знает мать Изао?

– А! – Он улыбнулся, будто найдя для себя ответ. – Тогда мне понятно, откуда подобные поэтичные сравнения родились в твоей голове. Надо сказать, очень живописное сравнение. Земля как колыбель… Я запомню. И нет, я не знаком с твоей матерью, но прослушал пару ее лекций по культурологии в свое время. Видимо, тебе от нее достался талант к выражению мыслей яркими образами. Можешь сесть. – Как только я опускаюсь, он продолжает. – Кто из присутствующих считает также?

Все парни подняли руки практически без раздумий, а вот Клэр и Майя остались сидеть неподвижно.

– Майя Гримм, – тут же переключил на нее внимание Габриэль Мустьель, – а каков будет ваш ответ? – Вот вроде нет в местном языке акцентированного выражения, разделяющего понятия «ты» и «вы», но сразу понятно по интонации, как к тебе обращается собеседник. И это «вы», по отношению к Майе было легко выделить. Наверное, это проявление сословных приличий, как-никак она все же официальный рыцарь.

Майя поднялась со своего места.

– Прошу меня простить, но я не думала над этим вопросом. – В ее голосе нет вызова, только усталость. – Как-то не было времени, – пояснила она.

– Так подумайте сейчас, – открыто и приглашающе улыбнулся ее словам лектор. – Мы подождем.

Видимо, Майя серьезно подошла к задаче и крепко задумалась, почти на минуту. А затем оглядела аудиторию, задержала взгляд почему-то на мне и тихо произнесла.

– Я не вижу будущего человечества…

– Кхм… – Подобный ответ был неожиданным не только для меня, но и для лектора. У того, несмотря на отличное умение держать лицо, от этих слов даже улыбка исчезла. – Вы, как Рыцарь Излома, что-то знаете, недоступное остальным? – все же уточнил Габриэль.

– А? Что? – удивилась Майя. – Прошу меня извинить, не подумала, что мои слова могут быть истолкованы так. Нет, это просто личное мнение. Будущее, прошлое… Для меня куда важнее настоящее. Я имела в виду только это.

– Я вас понял, можете сесть, – махнул рукой граф Рунарский, скорее всего при этом мысленно вычеркнув Майю из тех, кто согласится на его предложение.

Взгляд лектора заметно потяжелел, когда он перевел его на вторую девушку в аудитории.

– Клэр Айлек, ты также не подняла руки, значит ли это, что ты не согласна со словами Изао?

Рыжеволосая бодро вскочила со стула.

– Меня больше интересует не будущее человечества как такового, а будущее меня лично и близких мне людей, – она совсем по-детски шмыгнула носом и продолжила: – Меня привлекают сложные задачи и интересные вызовы, а не абстрактные размышления. Видимо, я куда более приземленный человек, нежели Изао, – она кивнула в мою сторону.

– Ты четвертая по тестам во всем университете и уступаешь из присутствующих здесь только Майе Гримм и Изао. – От этих слов лектора все парни повернулись к девушке со смешными хвостиками, в их взглядах читалось разное: от легкого удивления, до небольшой доли ревности. – Так что про сложные задачи ты права. Что же, я тебя услышал, можешь сесть.

Не знаю, какой план на разговор был у молодого лектора, но скорее всего этот план только что пошел крахом, и он задумался. Ненадолго. После чего вышел из-за кафедры, подошел к первому ряду и сел на край стола.

– Космос…

Габриэль умел говорить, и сейчас его слова лились, словно завораживающая мелодия. Его речь гипнотизировала. Граф был явным фанатом внеземелья, он буквально горел этой темой, полыхал, и это передавалось тем, кто его слушал. Оборотень с ученой степенью рассказывал о своем видении будущего и о том, как это видение конфликтует с нынешним застоем в развитии космической отрасли. Застоем не столько в Новильтере, сколько вообще на планете.

Я в этом, кстати, был с ним полностью согласен. Этот мир в данном аспекте изрядно отставал от моей Земли. Здесь не летали на Луну, не запускали исследовательские станции к дальним планетам. Тут не было ничего похожего на орбитальный телескоп Хаббл или МКС. Уверен, даже я знал об астрофизике больше, чем сидящий на крае стола молодой доктор наук. Четыре месяца, которые провела моя съемочная группа в Андах, а точнее в Паранальской обсерватории, не прошли для меня даром. Сколько я тогда наслушался о темной материи, о межгалактическом газе, о сверхмассивных черных дырах, о теориях плоской, выпуклой или, наоборот, вогнутой вселенной и прочем.

Граф говорил более получаса, иногда задавая наводящие вопросы, чтобы поддержать интерес и вовлечь студентов в дискуссию. Почти на самом интересном месте рассказа он прервался, его глаза блеснули внутренней сталью, и Габриэль резко сменил тему:

– Три месяца назад мы закончили геологоразведочные работы на полуострове Мойс. – Моя память подсказала, что этот полуостров, расположенный на территории Новильтера, в форме узкой дуги выдавался далеко в океан, протягиваясь ровно до экватора. – Вскоре там начнутся работы по закладке нового стартового стола. Достаточно крупного, чтобы позволить запускать ракеты тяжелого класса. Да, вы правильно поняли, на самом верху принято решение: Новильтер вступает в новый виток космической гонки. Считается, что наша страна далеко не последний игрок на этом поприще, как-никак мы запускаем почти четверть спутников связи. Но на самом деле, после того, как Франция в своей колонии на Куру заложила космодром, мы рискуем сильно отстать. Отстать безвозвратно… Новый стартовый комплекс должен не позволить этому отставанию произойти. Франция начинает космическую гонку на новом уровне. Они обещают через пятнадцать лет доставить человека на Луну… – Граф поморщился, произнося эти слова. – Герцог считает, что в этом должны быть первыми мы. Только так и никак иначе.

Новильтер и Франция вроде не враги, но если вспомнить историю, то не все радужно в отношениях этих стран. Новильтер был основан герцогским родом Глуатон после того, как их изгнали с французских земель, лишив всех владений. Конечно, со времени той истории уже прошли века, но Дом на Холме никогда не забывал обиду, нанесенную всему роду. Видимо, если французы в этом мире будут первыми на Луне, это будет воспринято герцогом как личное оскорбление.

– Я назначен научным руководителем проекта. – Да, только в сословном обществе столь молодой человек может быть назначен на такую должность. Но так ли это плохо? Вот сейчас смотрю на этого Габриэля, и мне почему-то вопреки всякой логике кажется, что он справится, и справится хорошо. – Этот новый глобальный проект потребует не только больших денег, не только гигантских производственных и научных мощностей. Самое главное – ему нужны люди… Люди, способные воплотить его в жизнь. Способные принять вызовы, которых ранее не было, решать задачи, с которыми никто и никогда ранее не сталкивался. – Он обвел нас всех тяжелым взглядом. – Безусловно, у нас есть отличные ученые и инженеры. К тому же множество довольно смелых и перспективных разработок пылится в столах, ранее не востребованные. Но… Этого мало, мне нужны люди, способные мыслить нестандартно, глобально и по-новому… Мне нужна своя команда инженеров. Не только умных и способных, но и обученных специально под новые задачи. Вы уже догадались, что я хочу вам предложить?

Так как все студенты молчали в полном шоке, отвечать пришлось мне.

– Осмелюсь предположить, что догадались.

– Изао. – Граф немного удивлен, что ответил именно я, кажется, он ждал ответа или от Клэр, или от Кристиана, но не от меня. – Озвучь свое предположение.

– Вы хотите сделать из нас тестовую группу, на которой собираетесь обкатать новые методики обучения, по которым будете в дальнейшем готовить космических инженеров.

– Циничный взгляд, – Габриэль цокнул языком. – Но, сравнивая себя с подопытными свинками, ты, Изао, будучи прав формально, ошибся в сути. Да, для тех, кто согласится, будет составлена совершенно новая программа обучения. Официально оставаясь на своих факультетах, реально вы будете обособленной группой со своим учебным планом. Ты, Изао, не услышал главного. Мне нужна команда, своя команда. Я искал, искал долго и усердно людей, которые разделяют мои взгляды. Увы, безуспешно, и единственно решение, которое показалось мне верным, это если не можешь найти нужных людей, то обучи их сам.

– Я не могу принести вам вассальную клятву, – тут же отреагировала на эти слова графа Майя.

– О! Нет, мне не нужны вассалы, – качает головой Габриэль. – Мне нужны инженеры нового времени. Никаких вассальных клятв, никаких договоров на крови. – Граф поднялся со стола.