Настанет век пырларла. Книга 3. Пишите легенды, или Возвращенный

Минги лежала в кровати как тень, не желала никого видеть, разговаривать, есть и пить. Она посмотрела на вошедшего Бакара в слабой надежде, что его визит что-то изменит, но почти сразу со вздохом отвела взгляд. Она скажет ему. Пусть не сегодня, но через несколько дней обязательно. Она не готова потерять еще одного ребенка и не будет больше пытаться подарить митверхалу наследника. Лучше пусть он убьет ее. Или просто уморить себя голодом? Тем более и есть не хочется.

– Мингилита, дочь Ченгала, – обратился к ней Бакар, и, когда ее глаза удивленно распахнулись, продолжил, – ты больше не жена мне, я изгоняю тебя.

Казалось, хуже быть не может, но Бакару удалось. Такого Минги никак не ожидала. Пусть лишенный любви, но их брак все же был не самым плохим, в нем были дружба, доверие и забота. Губы Минги задрожали.

– Лучше убей, Бакар, не обрекай меня на позорное существование.

Бакар сел рядом и взял ее дрожащие похолодевшие руки.

– Я никогда бы не обрек тебя на позор, детка, ты этого не заслужила. Ты уйдешь не одна. Подойди, кузен. Встань здесь.

Торэр вошел и остановился чуть поодаль, бросив на Минги смущенный взгляд.

– Вот мужчина, который поведет тебя по жизни дальше. Ты согласна?

Минги ошеломленно смотрела то на Бакара, то на Торэра, не в силах произнести ни слова.

– По глазам вижу, что согласна, – улыбнулся Бакар, – пусть все забудется не сразу, но вы начнете новую жизнь вдвоем.

– Но… меня ведь все знают, – сказал Мингилита, когда вновь обрела дар речи.

– Торэр отправляется служить в Кавииз, ты поедешь с ним.

– Там тоже есть те, кто меня знает.

– Что ж, тогда кавиизский орех в помощь, – немного подумав, сказал Бакар, – брюнеткой ты будешь так же красива. Иди ближе, кузен.

Бакар взял со стола фруктовый нож.

– Не игла конечно, но вполне сойдет, – он улыбнулся Мингилите, – я дал клятву твоему отцу, но сдержать ее оказалось мне не под силу. Но выполнить по крайней мере половину и сделать тебя счастливой женой я могу. Ты пробыла незамужней всего несколько минут. Встаньте, дети мои, сейчас митверхал поженит вас.

Потом Торэру предстояла непростая задача – раздобыть в Мааде женский труп и тайком доставить его во дворец. На следующий день город узнал прискорбную новость: матерь клана Ар-Рааров умерла от послеродовой лихорадки. Завернутое в ритуальное покрывало тело с затянутым вуалью лицом быстро отвезли на Последнее Пристанище и предали огню. На церемонии были только самые близкие, а посвятили в тонкости только Силанга.

Через два дня Торэр во главе большого отряда Ар-Рааров и кучки Пахтыхтамаев отбыл в Кавииз. Среди вереницы повозок с женами и детьми воинов была карета, в которой сидела никому не известная брюнетка. Командующий Торэр внезапно решил жениться, видно, чтобы не скучать в Кавиизе. С ней ехала Лейга, жена старшего телохранителя Пэккера и верная служанка госпожи Мингилиты, оставшаяся без хозяйки. Ее годовалый малыш был страшным егозой и непоседой, но молодая жена Торэра настояла, чтобы он ехал с ними.

– Вот уж никогда не думала, что вам, госпожа, так пойдет черный цвет, – нет-нет, да и повторяла Лейга, дотрагиваясь до блестящих локонов Мингилиты.

– Я и сама не верила, что пойдет, – улыбалась Минги.

Чем дальше уезжали они от Маада, тем спокойнее становилось у нее на душе. Теперь жизнь принадлежит ей, а не долгу, в ней есть верная подруга, любящий, и, главное – любимый, мужчина, который сумеет озарить ее жизнь новым светом и дать счастье.

– Ты мудрее, чем я думал и мудрее меня, – сказал брату Бикир, когда зашел проведать его через пару дней.

Бакар печально улыбнулся.

– Просто я не бьюсь лбом в ворота, когда рядом есть открытая калитка. Знаю, что поступил правильно, рад за кузена, но все же дворец стал пустым. Минги украшала его, а теперь он как перстень без камня.

Бикир вздохнул, положил ему руку на плечо и собрался было нарисовать словами картину прекрасного будущего с толпой наследников и женой-красавицей, но помешал Ки-Сиел.

– Вам письмо, господин Бакар.

Митверхал взял расписанный вензелями дома Шикиэртов конверт.

– От Эври, – глаза его загорелись яростью, – проклятая потаскуха! Еще смеет мне писать!

Не вскрывая, он смял письмо в кулаке и швырнул в угол. Понюхал руку и поморщился.

– Наверное, вылила целый флакон своих лучших душков, мразь!

– Согласен, – кивнул Бикир, – с ней надо что-то решать. Кстати, насчет Шэда я не шутил. Или, может быть, ты придумаешь такой же изящный ход, как с Минги?

– Постараюсь обойтись без крови, дай мне немного времени.

– Хорошо, только слишком не затягивай, – Бикир собрался уходить, – да, Бакар, Ги-Мла скучает, спрашивала, когда ты зайдешь повидаться.

– Я тоже скучаю, брат, но пока – сам видишь. Как только разберусь с делами, сразу к вам.

Бикир ушел, а Бакар еще долго сидел в задумчивости.

– Дела мои, похоже, не кончатся, – сказал он наконец, – и в вашей спальне я, кажется, лишний.

Потом встал, поднял скомканное письмо и расправил его на столе.

***

– Знасти ейс!

Ангия вздрогнула. Одна из бесценных шести пеленок, скроенных из того самого прекрасного покрывала, выпала из рук и поплыла по течению, извиваясь в воде. Пятеро круглолицых мужчин встали полукругом на берегу и, ухмыляясь, разглядывали ее. Как они сюда попали? Ангия забыла, что стирала пеленки, стоя полуголой по колено в воде, пока их с Андингом двухмесячная малышка Дивиана спала в пещере. Андинг ушел на охоту. Он может вернуться быстро, а может проторчать в горах до темноты. Да и не одолеть ему пятерых.

Ангия мигом узнала тхиаидских воинов, такие же ворвались во дворец в тот ужасный день, когда она, зажмурившись и попрощавшись с жизнью, шагнула с моста. Внутри все сжалось от ужаса.

– Что вам нужно? – как можно тверже спросила девушка.

Солдаты переглянулись, никто из них не понял ее слов, но намерения их были предельно ясны.

– Тиест ейс! – улыбнулся один из них, как видно, главарь, и поманил ее к себе.

Ангия шагнула назад – река пугала ее меньше незнакомцев. Лишь бы дочка не проснулась и не заплакала. Тхиаидец изобразил на лице всю возможную приветливость, обнажив два ряда неестественно-зеленоватых зубов, шагнул вперед и протянул руку, якобы для того, чтобы помочь девушке выбраться на берег. Но едва он сделал шаг, как в воздухе просвистела стрела, насквозь пробив его толстую шею. Круглолицый захрипел, схватившись за горло, и свалился под ноги остолбеневшей Ангии. Пара мгновений – и второй рухнул от стрелы, пронзившей висок.

Андинг выскочил из-за валуна, в упор выстрелил в грудь третьему и наотмашь ударил четвертого луком по голове, словно дубинкой. Пятый прыгнул в воду, чтобы схватить девушку и воспользоваться ей, как щитом, но Ангия с коротким визгом упала на колени и сжалась в комок. Тхиаидец перелетел через нее и плашмя шлепнулся в воду.

Тот, которому досталось луком, лишь удивленно тряхнул головой, но Андингу хватило мгновения, чтобы пырнуть его кинжалом. Ангия на четвереньках попыталась выбраться на берег, но тхиаидец догнал, схватил ее за лодыжку и дернул. Камни больно ободрали локти, она растянулась на животе, но извернулась и пнула его второй ногой, попав прямо в лицо. Круглолицый покачнулся, взмахнул руками и плюхнулся в глубину. Ангия нащупала под рукой камень и приготовилась швырнуть его в голову врага, как только она покажется над поверхностью, но замерла, не веря своим глазам. Всегда спокойная заводь забурлила, закружилась водоворотом, затягивая жертву все глубже, лишая всякой возможности выбраться. Ангия испуганно отползла назад, где ее схватил за плечи Андинг.

– Ты не ранена, любимая?

Анги покачала головой. Хотела встать, но колени слишком сильно дрожали. Муж поднял ее на руки и отнес подальше от реки, которая не успокоилась, пока не утащила свою жертву на самое дно.

Андинг между тем деловито осматривал тела. Поднял сломанный лук, вздохнул и отбросил его в сторону.

– Хороший был, жаль.

Анги все еще приходила в себя. Андинг улыбнулся ей, указывая на трупы.

– Много одежды, много оружия.

Он шустро стащил с ближайшего тела сапоги, расстегнул куртку, вытряхнул руки из рукавов, снял пояс, рубашку, штаны, потом остановился, посмотрел на Ангию и оставил на мертвеце подштанники. Хотел сбросить тело в воду, но Анги остановила его.

– Их тоже сними, – она отвернулась, – пригодятся.

Андинг пожал плечами, стянул с мертвеца исподнее и за ноги отволок в реку. Течение сразу подхватило его и унесло подальше. С тем же невозмутимым видом Андинг принялся за следующего.

– Какое счастье, что ты вернулся вовремя, – сказала Анги.

– Я говорил, я всегда буду успевать, – улыбнулся ей муж.

Из пещеры раздался недовольный вопль проснувшейся в одиночестве девочки, и Ангия поспешила к ней, молясь Вэдзу, чтобы от пережитого у нее не пропало молоко.

Чуть позже пришел Андинг с горой оружия. Одежду и сапоги он спрятал за валуном, решив, что Ангии не понравится, если он притащит нестиранное снятое с убитых барахло в их уютный дом, который они за долгую зиму обустроили наилучшим образом. Теперь у них был и стол, и стулья, и ковры из козьих шкур, и роскошная лежанка, и плетеная из гибких молодых ветвей колыбелька.

Анги кормила проголодавшуюся дочку, и Андинг, сложив оружие в углу, залюбовался на них.

– Прекраснее вас нет никого, – невольно вырвалось у него.

Но Анги совсем не разделяла его безмятежности.

– Анди, откуда они взялись? – спросила она, – мы ведь столько блуждали и не нашли выхода.

– Но он есть, – пожал плечами мужчина, – как-то ведь я попал сюда.

– Зачем они пришли? – снова спросила Анги, – что им могло понадобиться в этих горах?

– Не знаю, – задумался Андинг, – здесь есть только камень бога.

– Может, его они и искали? – глаза Ангии широко распахнулись.

– Зачем он им? Что бы они стали с ним делать?

– У нас во дворце была книга с легендами, – вздохнула Ангия, – я видела там картинки с богами и камнями. И что мне стоило прочитать?

– Ты ведь не знала, что окажешься здесь, – сказал Андинг, рассматривая лезвие меча в свете очага, – хороший, чуть поточить только.

– Что нам теперь делать? – не унималась Ангия.

– Ничего. Товарищи решат, что их съели дикие звери. А мы будем жить как раньше.

Ангия положила сытую малышку на лежанку и села с ней рядом.

– А вдруг придут еще? Еще больше? Как я могу теперь спокойно дожидаться тебя с охоты?

Андинг подсел к ней, обнял за плечи и поцеловал в макушку.

– Все будет хорошо. Мы защитили камень бога, а он защитит нас. Река любит тебя. Она не позволит случиться плохому.

Ангия вспомнила, как изменилось сегодня течение. Неужели это сделала она? Или дух реки услышал ее и пришел на помощь. Нужно будет разобраться. Завтра она пойдет к реке и снова попробует повлиять на нее.

Андинг три дня не ходил на охоту. Он изучил все окрестности и нашел тропу, по которой пришли тхиаидцы. Ангия было заикнулась о том, чтобы пойти по ней, но муж быстро убедил ее, что там их ждет только смерть. Он долго искал подходящее место, и в итоге нашел – узкое, с почти отвесными стенами и нависшими сверху валунами. Ангия опасалась за его жизнь, но он пообещал, что будет осторожен. Несколько дней он подкапывал валун, пока тот на закачался. И тогда Андинг одним движением деревянного рычага свалил его вниз. Он старался еще долго. За крупным валуном последовали его мелкие собратья. Тропу завалило так, что она стала почти непроходимой. Придирчиво осмотрев итог своих усилий, Андинг нашел, что тот, кто придет с той стороны, вряд ли посчитает стоящим занятием перебираться через завал в надежде найти что-то хорошее.

Ангия долго не могла успокоиться. Выстиранная и высушенная одежда тхиаидцев все время напоминала ей об опасности, но выбросить вещи в их положении было слишком большой роскошью. Один комплект идеально подошел Андингу, нужно было лишь наставить рукава и штанины, другой переделали для Ангии, остальное пошло на вещи для малышки. Каждый раз Ангия с досадой убеждалась, что в швейном искусстве Андинг ее намного превосходит. Не имея никакого понятия о детских вещах, он инстинктивно делал правильные выкройки, и скоро Дивиана стала похожа на маленького тхиаидского солдата, да и родители тоже вполне могли бы сойти в Тхиаиде за своих, будь они поменьше ростом и покруглее лицами.

Теперь Ангия входила в реку с совершенно другим чувством. Ей казалось, что река понимает и знает о ней все. А вот дочь митверхала ничего не знала о своей связи с рекой, кроме того, что она точно есть. После того страшного дня река больше никак себя не проявляла и не желала менять течение, как ни призывала ее девушка. Но Ангия знала, случись беда, она обязательно придет на помощь.

Однажды ночью Ангия ворочалась, пытаясь уснуть. Сон не шел. Ей чудились в темноте какие-то звуки, шепот, стоны и всхлипы со стороны реки. Словно кто-то звал ее. Не было никаких причин для беспокойства. Андинг обнимал ее и ровно дышал рядом, Дивиана сладко посапывала в колыбельке. И все-таки Ангия не выдержала.

– Анди, любимый, – она потрясла мужа за плечо.

Андинг не пытался отговорить ее. Хмурый и заспанный, он шел впереди, освещая тропинку, Ангия со спящей малышкой за спиной не отставала ни на шаг. Они еще никогда не ходили здесь ночью, знакомая тропа казалась совершенно другой и словно специально подсовывала под ноги острые камни. Но все же им удалось добраться до места и не переломать костей.

Камень Вэдза светился в темноте ровным голубоватым сиянием.

– Нужно заложить вход камнями, – тихонько пробормотал Андинг, когда они входили внутрь.

Ангия подошла к камню первая.

– О, Анди, – потрясенно прошептала она.

По камню плыли разводы, похожие на кровь в воде. Они зарождались в середине и пропадали, достигая краев.

– Ему плохо, – констатировал Андинг после того, как они несколько минут не могли оторвать взгляд от завораживающего зрелища.

– Что нам делать? – спросила Ангия, но Андинг только развел руками.

Ангия сняла со спины сумку-люльку со спящей дочкой и бережно опустила на пол, потом встала на колени перед камнем.

– О Вэдз, прошу тебя, помоги, твой камень в опасности, услышь меня, о великий целитель, – горячо зашептала она, молитвенно сложив руки.

Но откликнулся не Вэдз, откликнулась Ангия. Андинг потрясенно отступил, взял дочку на руки и замер, наблюдая невиданную картину: нарушая все естественные законы, в пещеру вползала широкая струя прозрачной воды. По мере приближения она становилась такой же зеленовато-голубой, как и камень. Вода текла, поднимаясь на уступ, обвиваясь вокруг него, обволакивая волшебный камень.

Ангия не открывала глаз, она была словно без сознания. Она чувствовала себя единой со всей Герснеей, с ее силой и магией, она могла разговаривать с ней и просить помощи, потому что была едина душой с ее любимой дочерью, рекой Ангией. Именно дух реки шепнул на ухо Хенгалии, как нужно назвать малышку, когда Ангия появилась на свет. И он же подхватил Ангию и доставил в священное место живой и почти невредимой.

Вода омывала камень, вытягивая из него черные разводы, растворяя злое волшебство и унося его с собой, чтобы ее возлюбленный – океан – окончательно лишил его силы.

Река сделала свое дело, камень засиял кристальной прозрачностью, свет от него стал ярче и чище. Вода отступила, оставив мокрый след и запах влажного камня.

Ангия открыла глаза, и Андингу показалось, что они сияют подобно камню бога. Баюкая малышку на руках, он сел рядом с женой, и она прильнула к его плечу. Теперь Ангия все поняла.

– Наше место здесь, Анди, – сказала она, когда окончательно пришла в себя, – мы призваны быть стражами камня.

– Все что угодно, лишь бы с тобой, – тихо ответил ей муж.

***

Тиэнч с бессильным стоном повалился на пол. Владыка опять будет недоволен. Как ни бились верховный и три змея, им не удавалось ослабить силу проклятых камней. Камень Трэйши поддался всего на несколько дней, едва не высосав всю жизнь из верховного жреца. Камень Вэдза вообще не поддался, да еще ударил в ответ, с болью разорвав связь и едва не лишив его рассудка. А камень Мэйба просто молчал, не позволяя себя обнаружить.

Отряды разведчиков неизменно пропадали, еще ни один не вернулся назад. Конечно, у Мааданда теперь есть летающие твари, им ничего не стоит обнаружить врагов с воздуха.

Тиэнч долго лежал, сил встать не было. Думать он мог только об одном – если Владыка сейчас призовет его к ответу, его разум точно не выдержит. На миг он подумал, господин слишком суров со своими преданными служителями. Разве не жестоко причинять такие немыслимые страдания за малейшую провинность, ведь они делают ради него все возможное и невозможное. Тиэнч в ту же минуту устыдился своего малодушия, с трудом открыл глаза и огляделся вокруг, как будто кто-то мог услышать его мысли.

Хвала богам, никто не видел и не слышал. Что, хвала богам? Тиэнч потер виски. С чего он вспомнил про богов? У него всего один бог и господин – владыка Тарр. Не иначе, камень Вэдза передал ему послание вместе с ударом по голове. Если так пойдет дальше, скоро не они будут влиять на камни, а камни будут указывать им, что делать.

Тиэнч сел и обхватил голову руками, мучительно пытаясь придумать, как выполнить волю господина. Да, их мощь многократно возросла. Да, теперь жрецы могут силой мысли влиять на рагатысков. Да, возвращенный в Мааданде и, возможно, ему удастся подчинить источник силы. Ему придется это сделать, иначе он умрет второй раз. Но армия не может начать вторжение, пока на их пути стоят треклятые камни! Они не пропустят никакой магии, жрецы не смогут пройти мимо них, а это значит, что опять будет не армия, а толпа идиотов с могучими, но почти неуправляемыми ящерами.

Как следует подумать не дал вершитель. Молодой жрец бегом спустился по лестнице, едва не растянувшись прямо перед верховным, упал на колени и с размаху ударился лбом об пол.

– Верховный, мальчик заболел!

– Помоги подняться, – протянул руку Тиэнч.

Он с трудом встал и, тяжело опираясь на вершителя, как мог поспешил в свои покои.

Малыш Дэйминг плакал уже два часа, порой чуть затихая, порой переходя на визг и заходясь в судорогах. Бледная перепуганная нянька перепробовала уже все способы, но ничто не могло унять криков.

– Я ничего не сделала, верховный, – срывающимся голосом сообщила она, передавая ребенка господину, – все было хорошо, он спокойно играл и вдруг начал кричать.

Тиэнч взял Дэйминга на руки – он показался ему втрое тяжелее обычного, – стал с ним ласково разговаривать, укачивать и успокаивать. Ничего не помогало, даже защитные заклинания. Тогда он при помощи вершителя спустился вместе с мальчиком обратно к алтарю и бассейну с черной водой.

Он слегка дотронулся до подрагивающей глянцевой поверхности кончиком указательного пальца. На подушечке осталась крошечная блестящая бусинка. Он приложил палец к затылку ребенка и стал нежными движениями втирать черную воду в кожу, нараспев читая заклинания. Дэйминг кричал все тише и наконец замолчал, вздрагивая и прерывисто дыша. Тиэнч передал ребенка вершителю, чтобы тот отнес его обратно к няньке, а сам без сил уселся на каменный пол.

– У меня ничего не получается, мой господин, – устало пробормотал он, – камни троих слишком сильно отвечают на наши заклинания. Сегодня твой мальчик почувствовал зов камня Вэдза. Нельзя допустить, чтобы это повторилось. Пока жрецы не усилят нашу мощь, я не буду больше пытаться.

– Ничтожество, – он вздрогнул от голоса в голове и изумленно посмотрел на алтарь, – вам осталось всего ничего, нужно лишь найти камень Мэйба и воспользоваться ключом.

– Камень Мэйба? Ключом? – невольно переспросил Тиэнч и почувствовал, как голову сжимает невидимый обруч, – будет исполнено, владыка, я все понял!

Голову отпустило, на глазах Верховного выступили слезы благодарности.

– Иди, время дорого, – проскрежетало в мозгу.

– Слушаюсь, повелитель, – Тиэнч отполз к стене на четвереньках, с трудом поднялся и поковылял к выходу.

Глава 6

Назойливая найрарская сучка! Еще посмела прислать ему письмо. Бакар было выбросил его сначала, но потом решил, что прямыми угрозами и открытой враждой он вряд ли добьется справедливости. А вот сыграть с найраркой по ее же правилам будет более интересно и принесет плоды покрупнее. В письме матерь клана выражала соболезнования овдовевшему митверхалу, и слова сочувствия были такими искренними, что Бакар едва в них не поверил. Да, с искусством слова горянка с каждым днем управлялась все лучше, видно было, что она не зря проводит время с многочисленными учителями, которых приглашал к ней Шэд. Все письмо было буквально пронизано намеками на пылкие и нежные чувства – первый же успех заново всколыхнул надежду Эври на взаимность.

В восторге от собственной гениальности, Бакар вдохновенно строчил ответное письмо, иногда закусывая кончик пера, чтобы придумать особо красочный оборот. Он так одинок, так несчастен… Ему каждую ночь снится шелк черных волос, нежная грудь и мягкие губы…

Он не ждал гостей, дверь открылась совершенно бесшумно. Ги-Мла научила любимицу приземляться как пушинка, без единого звука.

– Бакар?

От неожиданности перо выпало из рук митверхала.

– Ги-Мла, – он не сумел скрыть радости, хотя смутился и торопливо перевернул письмо.

Бакар встал, чтобы обнять ее. Он до сих пор не мог разобраться – то ли любит ее саму по себе, то ли они с Бикиром слились в его сердце в одно целое.

– Только не говори, что ты настолько занят, что не можешь навестить невестку, – Ги-Мла положила ему руки на плечи и подставила губы.

– Я вообще-то, в трауре, – ответил Бакар, умудряясь говорить между поцелуями, – не годится мне разъезжать по гостям. Да и подумал, что вам сейчас совсем не до меня.

– Как ты можешь так говорить? – Ги-Мла чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза, – или ты хочешь, чтобы к моим страданиям от разлуки с Эвейной добавились переживания о тебе?

Бакар отошел на минуту, сказал телохранителям, что занят, и чтобы никто не смел войти к нему ни под каким предлогом. Вернулся и сел в кресло. Ги-Мла, не спрашивая, расположилась у него на коленях. Бакар, глядя на нее, понимал, что никогда не сможет отказаться от встреч по доброй воле.

– Обо мне можешь не переживать, – сказал он, поглаживая ее по плечу, – у меня все в порядке.

Ги-Мла заглянула ему в глаза.

– Бакар, кого ты пытаешься обмануть? Я вижу вас обоих насквозь и знаю, когда что-то не так. Не говори, что счастлив остаться без жены, попасть под угрозу суда пятерых и потерпеть неудачу в пещере. Бикир из-за пырларлов сам не свой, целыми ночами просиживает в библиотеке, копается в древних легендах, надеется узнать, как изгнать брызгов из пещеры пырларлов.

– Я не говорю, что счастлив от всего этого. Но я справлюсь, детка. Просто подумал, что я лишний в вашей спальне. Это все неправильно, надо как-то поменять свою жизнь.

Бакар много раз убеждался, что лучше высказаться сразу, чем тихо мучиться, но почему-то снова и снова попадал в одну и ту же ловушку. Ги-Мла запустила руку ему в волосы.

– Бакар, мое сердце не различает вас, я люблю обоих. Сама Герснея благословила нас, и кто ты такой, чтобы идти против самой Великой Матери? Ты можешь быть отцом любого из моих детей, возможно, Эвейна – твоя дочь. И вдруг ты решаешь, что не нужен нам?

– Я запутался, – виновато сказал Бакар, – я не такой как Бикир. Он не мечется, как я, а прямо идет к цели. Ты не прогадала с выбором.

– Я одна, Бакар, а вас двое, с этим ничего не поделаешь. Но ты не разберешься один, – убежденно сказала Ги-Мла, – мы должны быть вместе. Ты нужен мне, ты нужен Бикиру.

– Я всегда буду рядом, раз вы нуждаетесь во мне, – Бакар уткнулся лбом ей в плечо, обретая в ее объятиях желанное успокоение.

Ее запах, как всегда, свел его с ума. Через минуту он и забыл, что искал утешения, и стал покрывать поцелуями тонкую шейку, одновременно сражаясь с пуговицами на рубашке. Ги-Мла ответила на ласку, и весь остальной мир на время исчез. Бакар почти без усилий поднялся вместе с ней и шагнул в сторону камина. Годы военной подготовки в суровых условиях научили его ценить тепло очага. Когда стал митверхалом, он приказал настелить возле камина несколько шкур диких кошек, чтобы с комфортом предаваться размышлениям, глядя на огонь.

Они любили друг друга нежно и не спеша, и это была лучшая взаимопомощь, какую они могли дать друг другу. Ги-Мла хоть ненадолго, но отвлеклась от мыслей об Эвейне, а Бакар вновь почувствовал себя нужным и любимым.

– Почему Бикир не пришел с тобой? – спросил Бакар. Они лежали, обнявшись, и наслаждались кратким мгновением покоя, когда все проблемы казались далекими и несущественными.

– Весь в заботах, мы почти не бываем вместе, – вздохнула Ги-Мла – все думает о пырларлах и брызгах. Опять опрашивал дворцовую охрану, снова сказал, что Пахтыхи никуда не годятся. И рана его сильно беспокоит. Говорит, что чувствует себя отлично, но я ведь вижу.