Склеп воспоминаний. Часть 1: Кости под пеплом

– Ясно, – без каких-либо эмоций ответила Беатриса, когда Николас закончил свой рассказ. Казалось, ей было всё это совершенно безразлично. – Раз уж Винс давно мёртв, остаётся только моя мама. Кстати, как она?

– В полном порядке.

– Хорошо. Если я откажусь, вы станете ей угрозой, я правильно поняла?

– Да.

Бэт призадумалась.

– Ладно… я соглашусь, но только при выполнении моих условий.

– Мы не на рынке, Беатриса. Ты не вправе торговаться со мной.

– И всё же… – она встала из-за стола. Бэт отворила окно настежь, слегка вываливаясь из него. Ей было душно. Душно от этого разговора, душно от собственных мыслей, от чувства страха, которое одолевало её. Наконец, она выровнялась, продолжая смотреть в открытое окно. – Взамен я требую оставить мою семью и друзей в покое. Наше сотрудничество никоим образом не должно повлиять на их жизнь. И ещё, я прошу вас дать Логану право выбора. Если он захочет уйти – вы его отпустите.

Николас никак не отреагировал. Он продолжал сохранять спокойное выражение лица, хотя внутри него взрывался вулкан ярости. Ни за что в жизни он не позволит себе лишиться верных людей, без которых будущие планы могли разрушиться по щелчку пальцев. Он вздохнул.

– Я выполню первое условие, но второе просто невозможно.

Беатриса повернула к нему голову:

– Тогда я отказываюсь.

– Тогда я тебя убью прямо сейчас.

Сама того нехотя, Бэт улыбнулась и подошла к нему.

– Как вы сказали: наша жизнь нам не принадлежит? Забирайте. Мне сложно назвать своё существование полноценной жизнью. Она дешевая для вашей коллекции.

Ник провёл пальцем по губе, с любопытством глядя на девушку:

– Интересно, какие эмоции за тебя сейчас говорят? Страх или гнев?

– Любовь.

– Нет. К самым частым эмоциям, кроме этих двух, относят печаль, радость, удивление и отвращение. Как видишь, любви здесь нет. Она из разряда чувств.

– Я вам нужна, – настойчиво сказала Беатриса. – Значит, вы пойдёте на мои условия.

– Нет, я могу продолжить свою игру, не меняя стратегию под тебя, а могу найти другую девушку. Ты не столь ценный экземпляр, как считаешь.

– И, тем не менее, вы тратите на меня своё время. Дорогая валюта для бесценного предмета.

– Просто мне выгоднее потратить его на тебя, чем на поиск другой. Ты оказалась не в том месте не в то время, и этим привлекла моё внимание. Это лишь игра случая, которой я хочу воспользоваться. Ты мне понравилась.

– Вы не хотите отпускать Логана из-за Майкла?

– Так ты и о нём знаешь? – теперь Николасу было сложнее сохранять самообладание. – Что ещё тебе рассказал Логан?

– Вы сказали, что это последнее его задание. Кто этот Майкл и почему он столь важен для вас?

– Майкл Харрисон. Именно из-за него я хочу вовлечь тебя в свою команду. В нашей с ним войне ты сыграешь ключевую роль и, если всё пройдёт успешно, возможно, я отпущу Логана. Ты лишь должна согласиться заменить его.

Она сделала шаг назад и вновь задумалась. Спустя короткое время Беатриса всё же согласилась, из-за чего Николас разочаровано покачал головой:

– Боже мой… Ты действительно готова пожертвовать собой ради жизни другого? Это нездоровый альтруизм.

– Логан живёт глупыми надеждами, которые никогда не станут реальностью. И всё только из-за того, что вы не отпускаете его. Мне нет пути назад, в любом случае мой выбор обернется против меня. Вы не подарите мне счастья, не дадите права самовыражения, я не буду честна перед собой и не смогу свободно передвигаться. Тогда зачем мне такая жизнь? Я хочу иметь от неё пользу. И если она заключается в спасении жизни другого – я ничуть не пожалею о своём решении.

– Глупышка, заняв его место, ты рискуешь умереть.

– Любовь и смерть неизбежны. – Беатриса отвернулась. Тяжелый ком засел в её горле, заставив голос задрожать. Она выждала некоторое время, и только после того, как смогла подавить жалость к самой себе, заговорила вновь: – отдать жизнь за любимых людей не самая худшая смерть. К тому же, я не хочу потом скорбеть за их разбитое будущее. Ведь я тому вина. Измени я некоторые действия в прошлом, всё было бы иначе…

– Ты не права. – Николас встал из-за стола. Ему захотелось уйти, но прежде чем это сделать, он сказал: – Умирать за любовь совершенно не сложно. Куда сложнее жить ради неё.

Беатриса ничего не ответила. Она слышала, как отдаляются его шаги, и только когда уловила скрип двери, выбежала следом.

– Колин!

Он резко отдёрнул кисть от дверной ручки и замер. Ник учащенно задышал, испытывая странные чувства. Его поглотили растерянность и замешательство. Николас поджал губы, стараясь удержать эмоции при себе. Он перешел почти на шепот:

– Я тебя слушаю, говори.

– Ты… Вы должны знать, – она опустила глаза. – У меня никогда раньше не было мужчин, и я не хочу отдавать свою девственность кому-то из ваших упырей.

Он обернулся.

– Ты с Логаном в отношениях уже сколько времени? Поторопи его, не мне же тебе рассказывать, как это делается.

– Нет! – торопливо выкрикнула она и, скрестив руки, отвернулась. – Я не хочу заниматься с ним любовь только из-за того, что мне предстоит превратить своё тело в пустую забаву. Тогда я возненавижу того, кого люблю.

Ник закрыл дверь и подошел к ней. Он прошелся взглядом от её ног до макушки, а затем поднёс ладошку к её щеке.

– Тело – это меньшее, что ты можешь дать мужчине. Самое сокровенное в твоей голове.

– Но, тем не менее, именно то, что находится в этой голове, станет причиной моего самоуничтожения, в то время как тело станет верным союзником.

– И зачем ты говоришь мне об этом?

– Колин…

Он закрыл глаза, слегка нахмурившись. Ему явно приносило наслаждение слышать, как она называет его столь интимно. Одна только Лилиан могла позволить себе такое сокращение, остальным же он сразу затыкал рот.

– Колин, – она повторила более уверенно и, набрав воздуха полные лёгкие, выпалила на одном дыхании: – я прошу вас об одолжении. Станьте моим мужчиной… пожалуйста.

Его уголок рта приподнялся, и он открыл глаза.

– Нет, я тебя не трону. У меня нет на это морального права.

– Нет?! – она злостно фыркнула, да так, что локон на её лице подлетел вверх. – Но при этом вы позволите другим трогать меня?!

– Всё, что появилось между мной и тобой за этот короткий промежуток – это только слова. В нашей связи не будет страсти, а я не люблю пустой секс.

– Зачем же вы так жестоки ко мне?

Он вздёрнул головой и подавил нервный смешок.

– Я с тобой нежнее, чем с кем либо. Но ты для меня ребёнок!

Она тут же стянула с себя сарафан, и ворох ткани скользнул по её телу на пол. И хотя она стояла перед ним с голым торсом, а бёдра украшали полупрозрачные тонкие кружева, Ник не прекращал сводить глаз с её лица.

– Разве моё тело похоже на детское? Я уже сформировавшаяся девушка и хочу знать, на что вы меня обрекаете. Всё, что меня ожидает, останется на вашей совести, так примите же это с честью.

– Моя честь не пострадает, – он снова прикоснулся к её щеке, – а вот ты свою теряешь прямо сейчас.

Беатриса слегка оскалилась:

– Я вам не нравлюсь?

– Ты мне очень нравишься, иначе бы я с тобой не возился.

– Тогда в чём причина? Я не поверю, что у вас строгий принцип на этот счёт.

Не выдержав, Ник прижал юное тело к стене и обхватил лицо Беатрисы ладонями, не в силах отвести от него глаз. Словно на одном дыхании, он прошептал:

– Пойми же ты, наконец, отдавшись сейчас, ты навсегда станешь принадлежать только мне. Я не смогу позволить себе делить тебя с кем-то, будь то Логан или любой другой.

– Вы влюблены… – тихо произнесла она, убирая его руки с лица.

– Нет, – он выпрямился и тут же овладел собой. – Я взволнован, не более того.

– Вы думаете, я чувствую себя иначе? Возможно, это смешно, но сейчас я полностью уверена в своих действиях.

Николас отвернулся, слегка прищурив глаза и прикусив губу. Он не понимал, что испытывает в этот момент на самом деле, но он точно не был готов к такому исходу, и теперь, он стоял позорно, поражен какой-то девчонкой, действия которой совершенно не мог предугадать. Он потёр глаза, и его пальцы замерли на переносице. Беатриса обняла его со спины, неуверенно положив голову на крепкое плечо. Наконец-то! Она желала этого весь вечер. Её руки ласково скользнули по его предплечью и замерли у запястья. Она с некой осторожностью принялась водить своими пальчиками по его кисти, медленно спускаясь к пальцам, пока её рука не сцепилась с его в замок.

– Почему вы молчите, Колин?

Он слегка наклонил голову. Господи, если она ещё раз посмеет его так назвать, он точно возьмёт её прямо здесь, в коридоре!

– Мне пора уходить.

– Нет! – вырвалось у неё. Она коснулась щекой его лица и прошептала: – Не оставляйте меня, не сейчас.

Ник выпустил её руку и повернулся. Его лицо по-прежнему было спокойным и слегка нахмуренным.

– Следи за словами, Беатриса. Мы не будем играть в любовь, не станем отдаваться глупым нежностям, и уж тем более, я не позволю тебе стать моей слабостью. Не пытайся управлять моими чувствами. – Он небрежно поцеловал её в лоб и отодвинул в сторону. Уже у самых дверей он бросил через плечо: – И не смей больше называть меня Колином. Никогда.

Он хлопнул дверьми, заставив Беатрису стоять посреди комнаты в полном замешательстве. Она всё пыталась отыскать момент, который заставил Николаса вновь надеть маску безразличия. И она поняла. Он не боится любить её. Он боится разочароваться в ней.

Глава 10

Ночь. Холодные капли дождя стекали по окну. Свет одинокого фонаря, стоящего около подъезда, беспокойно метался по тротуару, и уже через несколько секунд обессилено погас. Улица утонула во тьме. Беатриса бродила по кухне от одного угла ко второму. Ей нестерпимо хотелось закурить, и она достала пачку. Осталась последняя сигарета. Зачем она курит? От безделья? Нет, тогда она бы предпочла сон, который практически исчез из её жизни. Одиночество? Возможно. Говорят, сигареты безмолвные друзья. Избавиться от холода? Нет, табачный дым не способен согреть руки. Сигареты – это обман. Бытует мнение, что они могут помочь снять психическое напряжение. Не верьте, это ложь. Во время курения люди отвлекаются от конфликтной ситуации, дают себе перерыв. Но ведь его можно сделать и без табака, как считаете? Да, сигареты непременно обман. Они не спасут от душевной боли, и, тем не менее, нас с детства пугают тем, что сигареты убивают. Незаряженное оружие безобидно. Так и с сигаретами. Не поднесёшь огонь – не получишь вреда. Но вот незадача, когда говорят, что мы умрём от курения, что на счет людей, которые к этому стремятся? Представляете, каково их разочарование, что им снова и снова приходится делать затяжку, а в итоге оставаться живыми. Но… может, в этом и суть сигарет? Они помогают чувствовать себя живыми. Щелчок зажигалки. Мимолётные оранжевые искры. Медленное тление сигареты. Первая затяжка. Горьковатый табачный дым проникает глубоко, охватывает лёгкие. Выдох. Слабое головокружение, оно сродни экстазу. Именно этого хотела Беатриса, держа в руках последнюю сигарету. Она опустилась на стул и закурила, не сводя глаз с капкейков, которые передала ей мама. Она к ним всё ещё не притронулась. К горлу подступил ком. Беатриса сделала ещё одну затяжку и почувствовала укол вины. Она ужасно сожалела, что не уделила в своё время нужное внимание для самого родного человека, а теперь ей придётся отказаться от неё. Она взяла телефон и набрала номер Люси. Была глубокая ночь, но это не имело значения. Больше всего на свете Беатриса желала услышать голос матери. Спустя несколько долгих гудков она всё же ответила. Её сонный голос был словно звон будильника: Беатриса ощутила прилив сил, ей снова захотелось жить. Они проговорили около двух часов, постоянно перезванивая друг другу. Беатриса до сих пор не могла понять – почему и зачем они поссорились? Как она могла поддаться своей гордости? И сейчас, когда до рассвета оставалось меньше часа, Бэт по-настоящему почувствовала, что такое душевная боль. Она не кроется в изменах, не живет в разочаровании в друзьях, она не есть отсутствие выбора. Настоящая боль – это понимать, что ты слышишь голос матери в последний раз. Когда солнце взойдёт, ей придётся навсегда попрощаться с Люси. Удерживая болезненный ком и пытаясь подавить дрожь в голосе, Беатриса пообещала приехать домой на следующих выходных, хотя сама понимала, что это ложь. Она больше не приедет. Никогда. После того, как они попрощались, из глаз Беатрисы полились раскалённые слёзы. Головой она давно приняла предложение Батлера, но сердцем она отчаянно боролась против его системы.

Так она просидела на кухне до утра. Время пролетело очень быстро, хотя минуты тянулись слишком медленно. Сделав себе крепкий кофе, Беатриса распахнула окно. Свежий воздух, пропитанный запахом дождя, ворвался в комнату. В какую-то секунду в голове девушки перемкнуло, и она забралась на подоконник. С неба больше не падали слёзы ночного дождя, лишь ветер тревожно уносил желтеющие листья, словно зовя Беатрису за собой. Она стояла там, в окне, и сверху смотрела на ещё пустую улицу. Ей казалось, словно кто-то там, за спиной, нашептывает ей, чтоб она прыгала и не боялась, что всё это лишь одно мгновение, после которого исчезнет вся боль. Перед глазами предстала картина, как её бренное тело валяется на асфальте, словно выкинутый на съедение ошмёток мяса, а из разбитой головы вытекает тягучая багряная жижа, растекаясь по асфальту и омывая куски вылетевших мозгов. Отвратительная сцена. Пульс стал биться неровно, казалось, мысли, как курок пистолета, целятся прямо в голову. Бэт пыталась вспомнить всю свою жизнь, которую она так ненавидела, но которую так любила. Она вытянула ногу вперёд, и тут же холодный пот выступил на лбу. Устало закрыв глаза, Беатриса начала считать до трёх, и только она хотела сделать шаг, как под окном раздался звук машины. Раскрыв глаза, она увидела Эмили, которая выходила из машины. Почему она здесь, да ещё и так рано? Что ж, в этот раз, стоя на подоконнике, Беатриса была вынуждена выбрать жизнь.

Через короткий отрезок времени раздался звонок в дверь. Конечно, кто бы сомневался, что она приехала к ней. Бэт нехотя впустила Эмили в квартиру, которая бесцеремонно, словно всегда здесь жила, прошла сразу на кухню.

– И тебе доброе утро, – процедила Беатриса, закрывая дверь.

Когда она вошла в комнату, гостья уже сидела за столом, закинув ногу на ногу, и пила её кофе.

– Совершенно не компетентное поведение психотерапевта, – наконец сказала она, сделав очередной глоток, – но давай говорить на прямоту: во-первых, ты не мой клиент, который записан на консультацию, а во-вторых, я уже учла тот факт, что ты стояла на подоконнике.

– И, к тому же, ты была уверена, что я не сплю, – подытожила Беатриса и села напротив.

– Верно, – ответила Эмили и отставила кофе. – В общих чертах я наслышана о твоих проблемах, да и сама была однажды свидетелем твоих галлюцинаций, но этого мало. Что б тебя! – она сложила руки в замок и пристально посмотрела на Беатрису: – Ты не представляешь, как я ненавижу ранние подъемы, я злюсь.

– Но…зачем ты тогда приехала?

– Как мне сказали, это требует немедленного вмешательства, и я не имела права отказаться. Когда я узнала, что мне придётся ехать к тебе, честное слово, я тебя почти возненавидела. Но не принимай на свой счет, на самом деле ты здесь не причем.

– И поэтому ты мне об этом говоришь?

– Я предпочитаю говорить в лицо, а не злиться про себя. Ладно, давай лучше перейдём к делу. Традиционно, у нас есть час. Представь, что это не я пришла к тебе, а ты ко мне. Какие у тебя жалобы?

Беатриса отнеслась к своей гостье скептически. Она недоверчиво окинула её взглядом, а потом всё же ответила:

– Я чувствую себя ненормальной.

– Понятие нормальности очень условно. Все мы относительно и нормальные, и ненормальные одновременно. Что конкретно вызывает в тебе это ощущение?

Бэт призадумалась: а стоит ли ей обо всём рассказывать? Но, с другой стороны, она сама настояла на этой встрече, и хотя обстановка неформальная, всё же было место довериться этой нежданной гостье. Беатриса рассказала ей обо всём, что беспокоило её за столь долгое время. Для того, чтоб Эмили могла провести полноценную диагностику состояния, Бэт была вынуждена рассказать о своих колебаниях настроения, о том, что достаточно часто здоровые эпизоды жизни чередуются с эпизодами заболевания, что в частности испытывает внезапное желание рассмеяться или заплакать, при чем в неподходящий для эмоции ситуации. Так же пришлось детально рассказать про слуховые галлюцинации, внутренний голос, который ведёт с ней диалоги. О проблемах со сном и про суицидальные наклонности Эмили уже и так знала, поэтому эти детали они упустили. Помимо всего вышеперечисленного, Беатриса рассказала и про Томаса, который был её психотерапевтом в Ньюпорте и о том, что были исключены такие расстройства, как шизофрения, биполярное расстройство и психоз.

Внимательно выслушав свою клиентку, Эмили немного призадумалась, а потом ответила:

– У меня есть одно предположение, но сложность диагностики заключается в разнообразной симптоматической картинке. Для постановки верного диагноза стоит провести тщательное обследование, собрать анамнез и, учитывая симптоматику болезни, уже прийти к нужному выводу. – Она взглянула на таймер и подытожила: – исходя из твоих слов, я более чем уверена, что у тебя шизоаффективное расстройство, но я не смогу точно сказать, у тебя депрессивный тип, маниакальный или смешанный. Всё это требует более детального вмешательства, и, боюсь, нам предстоит с тобой встречаться намного чаще, чем я думала. Необходимо будет назначить тебе не только антипсихотические препараты, как при шизофрении, но и нормотимики… и антидепрессанты. Кроме медикаментозного лечения я буду проводить с тобой психотерапию. Но чтобы составить график мне необходимо будет время, я позвоню тебе при первой возможности. Покажи мне ещё раз таблетки, которые тебе прописал Томас.

Беатриса достала из выдвижного в столе ящика аптечку. Она протянула Эмили упаковку и та тяжело вздохнула:

– Нет, тебе их нельзя. Скорее всего, в тот момент, когда ты только начала страдать от своего расстройства, у тебя наблюдалась лишь симптоматика обсессивно-компульсивного расстройства, Она часто появляется при шизофрении, но в твоём случае я вижу ярко выраженные симптомы шизоаффективного расстройства. – Она отложила упаковку в сторону. – Его можно воспринимать как промежуточную форму между шизофренией и биполярным расстройством. Скажу прямо – да, нахождение в больнице необходимо, и если ситуация ухудшиться, мы сделаем всё, что в наших силах, чтоб ты получила необходимое лечение, но пока что давай попробуем ограничиться лекарствами. Вот это, – она снова указала на таблетки, прописанные Томасом, – пить больше нельзя. Твои таблетки лишь ухудшают обсессивно-компульсивную симтоматику.

Беатриса потёрла лицо ладошками и, жалобно посмотрев на Эмили, ответила:

– Это всё конечно очень хорошо, но я почти ничего не поняла.

– Ладно, я объясню тебе простым языком… в общем, тебя пичкали дрянью, которая необходима при лечении других заболеваний, из-за чего твоё состояние ухудшилось. Постановка шизоаффективного расстройства требует длительного времени, потому что его сложно отличить от шизофрении. И кстати, течение болезни может привести к инвалидности, но мы постараемся сделать всё, чтобы вернуть тебя к более-менее нормальной жизни. Так понятно?

– Я буду инвалидом?!

– Черт, я сказала тебе, что мы вернёмся к нормальной жизни, а ты услышала только это, – она ещё раз посмотрела на таймер. – Мне пора идти, но настраивайся на то, что у нас будет ещё очень много встреч.

– Ладно, хорошо. Спасибо, что приехала ко мне.

– Я это делаю не ради тебя, Бэт. И, честно говоря, я не испытываю к тебе особой симпатии. Меня совсем не радует тот факт, что ты близка с некоторыми моими друзьями.

– Что ж, и за честность тоже спасибо. Слушай, Эмили, ты же общаешься с Брэдом? – Беатриса стала нервно потирать ладошки. – Мне нужно как-то связаться с ним. Ты бы не могла дать его номер?

– Нет, мы поссорились, и я избавилась от всех его контактов. У тебя что-то важное?

– Очень, к тому же, срочное.

Эмили на мгновение призадумалась, а потом нехотя все же ответила:

– По идее, он уже на работе, в офисе. Если хочешь, я подвезу тебя. Всё равно в одну сторону.

– О, это было бы чудесно! – восторженно выкрикнула Бэт и поспешила переодеваться.

Она не хотела быть обузой для своей гостьи, а потому не заставила её долго ждать.

По дороге в офис Эмили с любопытством пыталась узнать причину такой срочности, да ещё и в столь раннее время, но девушка лишь отшучивалась или переводила тему. На самом деле ей нужен был вовсе не Брэд. Она хотела связаться с Ником, потому что его телефон был вне зоны доступа. Через парня она хотела всего-то выйти с ним на контакт, но встреча в офисе оказалась вариантом намного лучше.

– Седьмой этаж, – сказала Эмили, затормозив около высотки. – Но у тебя могут возникнуть проблемы с охраной.

– С этим я уж как-то разберусь, – ответила Беатриса и, слегка замявшись, добавила: – спасибо, что уделила мне время. Не думала, что Логан так скоро поговорит с тобой на счет моей просьбы.

На лице девушки выступило непонимание, и она вопросительно выгнула бровь, а после, словно что-то осознав, расхохоталась:

– Да, пожалуйста. Только, не стоит с ним обсуждать мой утренний визит к тебе, не думаю, что он будет в восторге.

– Хорошо, – с улыбкой ответила Беатриса и вышла из машины.

Офисное здание казалось воистину громадным, но оно не отличалось архитектурным изяществом на фоне остальных высоток. Неужели штаб-квартира Николаса занимает только один этаж, – подумала про себя Беатриса, заходя внутрь. Всё в округе напоминало торговый центр. Слева раздался щелчок. Дверь лифта открылась, и оттуда вышел Брэд.

– Слава богу, ты здесь, – облегченно выдохнула Бэт и позволила парню заключить её в объятия.

– Эмили предупредила о твоём приезде.

– Когда она успела? Стой… она ведь сказала, что удалила твой номер.

– Значит, соврала.

– Зачем? Теперь мне как-то неловко, всё можно было уладить в телефонном режиме.

– А что ты хотела?

– Вообще-то, мне нужны были контакты мистера Батлера…

– Оу… – казалось, словно Брэд огорчился. – Он уже на месте. Вы с ним договаривались о встрече?

Она покачала головой.

– Ладно, думаю, он сможет сейчас уделить тебе немного времени. Идём.

Беатриса последовала за ним в лифт, который за считанные секунды доставил их на нужный этаж. Дверь распахнулась, и перед глазами девушки предстал просторный холл в светлых тонах. Практически около лифта стоял стол с несколькими компьютерами, за которым сидел мужчина в костюме. По выражению его лица можно было сделать вывод, что дружелюбия в нём мало.

– Подожди здесь, – Брэд указал рукой на ряд кресел.

Все залы, кроме той, в который он вошел, были огорожены стеклянной стеной. Не заметив ни одной женщины на этаже, Беатриса сочла Николаса сексистом. Это почему-то стало раздражать ее, и она вновь ощутила подступающее волнение, от чего непроизвольно стала подергивать ногой. Взгляд охранника становился почти невыносимым, и Беатриса решила в ответ бесцеремонно его разглядывать. Но, казалось, это не вызвало в нём никакого чувства дискомфорта.

– Можешь заходить, – окликнул её Брэд и девушка отвлеклась.

Заметно занервничав, она встала и поправила слегка смятую одежду, которая совершенно не соответствовала этому месту. Брэд придержал дверь, и она осторожно вошла внутрь. Николас стоял лицом к окну и разговаривал по телефону. Его голос был грубее, чем Беатриса запомнила, и от того по телу пошел холодок. В этот же миг он выкрикнул, заставив её содрогнуться. Интересно, о чем он говорит? Это не английский…наверное, итальянский. Но, судя по всему, тема разговора далека от приятной. Бэт всё ещё стояла у двери, когда Батлер окончил разговор. Он повернулся, и она слегка прикусила губу. Белая рубашка и черный галстук были ему очень к лицу. Николас указал на кресло, стоящее напротив стола:

– Присаживайся, – его голос стал мягче, и девушка позволила себе расслабиться.

Она сглотнула слюну и заняла сидение. Батлер сел напротив и, заинтересовано глядя на Бэт, выгнул бровь. Она всё ещё молчала, и только после того, как он выжидающе вздохнул, сложив руки в замок, Беатриса опомнилась:

– Ах да, извините, что пришлось врываться к вам на работу. Я касательно вчерашней встречи.

– Внимательно слушаю.

– Я принимаю ваше предложение и хотела бы узнать подробности своей работы.

На его лице мелькнула тень улыбки.

– Хорошо. Тогда слушай. Традиция, когда жены мафиози растили детей и передавали послания мужей из тюрем другим членам мафии, берёт начало еще в середине девятнадцатого века, но она стала стремительно устаревать. Чтобы защитить свои незаконно нажитые активы от конфискации, мы стали передавать права собственности женам и сёстрам. Больше всего женщин в ресторанном бизнесе и гостиничной индустрии, – он закурил сигару. – Думаю, ты уже заметила, что в моём офисе женщин нет, но это не значит, что их нет в нашей семье. На самом деле я противник того, чтоб вы вмешивались в наши дела, этому есть личная причина, но я должен признать тот факт, что времена меняются, и наша система так же подлежит трансформации.