Изумрудный рассвет

Неизвестный лётчик, наконец заметивший слона в том месте, где он намеревался плюхнуться, сперва потянул рычаг на себя, но, увидев, что не успевает набрать высоту, резко отдал его и взял правее, намереваясь проскочить под брюхом воздушного корабля, ближе к его корме.

Скорее всего, гигант не почувствовал бы прохода самолёта под своим телом, но, чего‑то испугавшись, лётчик включил форсаж как раз в тот момент, когда его машина скользила под килем «Яхонта».

Корма дирижабля медленно пошла в сторону и вниз. Нос, соответственно, качнулся вверх. Юре с той точки, где он находился, не видно было Анатолия Ивановича, но, судя по всему, тот тут же попытался выровнять корабль. Маневровые движки взревели… И заглохли.

Хвостовой плавник самолёта перерезал топливную магистраль, проложенную рядом с обшивкой дирижабля. Потеряв часть хвоста, почти потеряв управление, чужой аппарат взмыл над каменистым мысом, прикрывающим бухту с востока, и скрылся за ним.

«Вот мы и встретились с ночным птеродактилем-буревестником!» – промелькнула мысль в голове у юноши. И тут же он, забыв обо всём, сломя голову, понёсся к тому месту, где оставил обвязку. Она стремительно удалялась, поднимаясь выше и выше. Трос скользил по песку, разматывая петли.

Юра прыгнул, надеясь успеть ухватиться, но куда там! Конец верёвки издевательски качался над ним на недосягаемой высоте.

Напирающий спереди ветер всё сильнее задирал нос «Яхонта». А корма его опасно приближалась к воде. Корабль казался целым, но понятно было, что на одной из его секций повреждена оболочка, и часть лёгкого газа сейчас уходит в атмосферу.

Подать дирижабль вперёд капитан не мог – там был опасный склон. Включение маршевых движков на реверс означало следующее – ещё ниже просадить корму, допустить её залипание к поверхности воды, и, в итоге, утопить эти движки. Оставался один способ спасти корабль.

Воронцов в остолбенении наблюдал, как вниз рушатся тонны воды из балластных цистерн, как с противным щелчком улетает в кусты обрезанный Жорой гайдроп, как бешено разматывается якорный трос. Выстрел жвака‑галса21, и «Яхонт» – Юрин дом, Юрина крепость, взмыл в небеса. Подхваченный верховым ветром, гигант начал быстро удаляться, в попытке развернуться вразнобой работая двумя оставшимися моторами.

Ещё минута, и он пропал в тумане.

О том, что только что произошло на берегу, какое‑то время напоминал лишь едкий запах выхлопных газов и якорный трос, наискосок уходящий в воду. Потом запах улетучился, остался только стальной трос.

6. Наперегонки со смертью

Грохот прибоя – самый громкий звук на пустынном берегу. Ветер продолжал выть где-то в вершинах скал, срывая с них облака и закручивая их в серые туманные спирали.

«Ну что ж, дерьмо случается», – резюмировал Воронцов. Торопиться ему теперь было некуда. Он сел на песок, закрыл глаза и некоторое время анализировал свои чувства.

Страшно? Ничуть. Досадно, тоскливо, муторно? Ничего подобного.

Юра знал: человека-одиночку за пределами анклава ждёт смерть. Не подготовленного – быстрая и весьма болезненная. Подготовленного – оттянутая по времени, но такая же страшная и неминуемая.

С самого появления на свет каждого колониста (неважно, как он появился, естественным путём, или посредством инкубатора) учили выживать на этой планете. Учили и Воронцова. Вокруг был его мир; он очень многое знал о повадках тварей, живущих здесь. Сейчас ему нужно было просто воспользоваться полученными знаниями, чтобы не погибнуть до момента, когда за ним прибудут спасатели или пока не вернётся «Яхонт». Всего два‑три дня.

«Обязательно продержусь!» – решил Юрий.

Что‑то ещё крутилось в голове. Что‑то важное.

Самолёт!

Взгляд Воронцова метнулся в том направлении, в котором скрылась металлическая птица, налево, вдоль кромки прибоя, в сторону скалистого мыса.

Но тут же молодому человеку стало не до самолёта. Краем глаза он отметил движение; к берегу быстрым кролем плыл человек. Чёрная голова мелькала среди волн.

«Вот сумасшедший! Спрыгнул с дирижабля, с такой высоты!» – с восторгом подумал Юрий.

И побежал к тому месту, где в воду уходил якорный трос. Именно там пловец должен был выйти на пляж.

Воронцову до последнего мгновения не было видно, кто плывёт. Он понял, кто это, только когда Сюли, пробив гребень прибоя, выбралась на мелководье, вскочила на ноги и побежала к нему. Масса воды катилась ей навстречу, желая утащить девочку обратно в океан. Маленькая китаянка упорно рвалась к берегу, на ходу стаскивая через голову свою серую рубашку.

– Отвернись! – прокричала она.

«Да было бы на что смотреть», – проворчал юноша.

Он повернулся к джунглям. Фыркая и отдуваясь, Сюли выбралась на сушу.

– Ты это зачем? – не оборачиваясь, спросил Юра мрачным голосом.

– Пиявки.

– Я спрашиваю, зачем с дирижабля сиганула?

– А, это… Тебе помочь. Одному плохо.

Если до этого Юра храбрился, мысленно раздувая щёки перед грядущими опасностями, то теперь он испугался по-настоящему. Одно дело – отвечать самому за себя. Другое дело, когда рядом заведомо слабый спутник, и тебе необходимо за ним присматривать.

– Ну ты и дура! – сказал он в сердцах. – Одному бы мне было в сто раз проще. Сейчас придётся идти в джунгли. Там и так опасно, а тут ещё тебя защищать.

Сюли захохотала так, что юноша усомнился в её психическом здоровье.

Когда же необъяснимое веселье прекратилось, Юра услышал за своей спиной чрезвычайно странные звуки. Сквозь последние всхлипы смеха совершенно отчётливо раздавались мокрые шлепки и чавканье.

– Что там у тебя?

– Я же говорю, пиявки. Не оборачивайся!

Воображение Воронцова тут же услужливо нарисовало картинку: Сюли снимает со своего голого тела пиявок и жадно поедает их. Он содрогнулся от отвращения.

– Зачем ты их ешь?!!

Второй раз девочка смеялась ещё громче, и ещё дольше.

– Я, кажется, уже знаю, от чего умру на этом острове, – наконец смогла выговорить она. И звонкий смех снова разлился над берегом и над джунглями.

– Ты там скоро? – Юра, мрачный, как чёрный песок под его ногами, разглядывал склоны холмов, подёрнутые дымкой. Время шло.

– Из‑за тебя я уронила одежду. Сейчас вытряхну песок… подожди.

Через пару минут девочка разрешила молодому человеку обернуться. Мокрая униформа плотно облепляла все выпуклости и впадинки её тела. Но Юра смотрел не на спутницу. Странный зверёк сновал у ног Сюли. Он собирал пиявок, и с аппетитом уплетал, заталкивая их в пасть обеими лапами. Землянину существо показалось бы чем‑то вроде чрезвычайно пухлой бесхвостой крысы. Шерсть крысы слиплась и потемнела от влаги, поэтому о её цвете трудно было сейчас что‑то сказать.

– Это… кто?

Сюли приосанилась.

– Юра, это Шан22, Шан, это Юра.

Крыса совершенно не прониклась торжественностью момента. Аппетитно чавкая, она продолжала выискивать в песке пиявок.

«Вот уж кто точно выживет в любом месте», – усмехнулся про себя Воронцов.

– Ладно, – сказал он, естественно, как ему казалось, беря роль лидера на себя, – до вечера время есть. Первым делом надо найти что‑то на ужин и заготовить ветки для лежанки. Переночуем здесь, на пляже, где до нас не доберётся смертельный пух, а утром пойдём искать самолёт.

Сюли, склонив голову, искоса, как-то странно посматривала на юношу.

– Идём, – Юра махнул рукой в ту сторону, где он уже разведал путь к лесу. – Надо гайдроп ещё отвязать и смотать. Пригодится.

Девочка не двинулась с места.

– Вечером пляжа не будет, – отведя глаза в сторону, неохотно сказала она.

– Что ты несёшь… А, чёрт, как я сам не подумал!

Воронцов почувствовал досаду на себя. Он даже слегка покраснел. Навигатор, называется.

Шла первая неделя больших приливов. Гефест приблизился к Новой Земле настолько, что его гравитация начала воздействовать на воды океанов. Луны, периодически оказывающиеся рядом с прямой линией, соединяющей две планеты, значительно усиливали это воздействие. Максимальный уровень подъёма воды во время таких малых парадов23, зафиксированный за тридцать лет наблюдений, составлял более восьми метров.

Отсутствие возможности переночевать на пляже означало одно – им необходимо было срочно искать другое безопасное место. Смертельный пух, убивающий каждого, кто не успел от него спрятаться, появлялся в джунглях примерно за час до заката и пропадал практически сразу после захода «солнца». Ужаленное пушинкой живое существо погибало в течение нескольких часов вследствие взрывного размножения спор «пуха» в кровеносной системе. Пух не выносил открытых пространств и близости воды. Также он редко поднимался выше одного метра от почвы.

Поэтому в самом крайнем случае можно было просто забраться повыше, например, на дерево. Но в ветвях таились другие опасности. Даже если чудом разминёшься с ядовитой змеёй, прочие обитатели джунглей обязательно придут «знакомиться» после того, как стемнеет.

– Сделаем плот, – наконец, неуверенно выдавил Воронцов из себя, – оттянем его от берега по якорному тросу… Да нет, бред.

Он сам понимал, что идея крайне плоха. Весомый аргумент «за» – наличие длинной верёвки, которой можно было бы связать брёвна. Но нереально заготовить брёвна для плота, имея в арсенале лишь охотничий нож.

– Даже если получится сделать плот и нас не пришибёт им при попытке протащить его сквозь прибойную волну, – неохотно добил свою «идею» Юрий, – мы вымокнем с ног до головы, и ночью на нём замёрзнем.

Архипелаг, на которым оказались молодые люди, находился на пятьдесят третьем градусе южной широты. Здесь было значительно холоднее, чем в местах, где впервые высадились колонисты.

Сюли кивнула. Глаза её не были особо выразительными, но теперь она вроде бы с одобрением смотрела на юношу. Существо схрумкало всех пиявок и тоже уставилось на Воронцова.

– Надеюсь, он наелся? – на всякий случай осведомился юноша.

– Шан – она! И можешь не беспокоиться, Шан не ест симпатичных блондинов, – объявила китаянка, очередной раз отсмеявшись.

К счастью, приступ веселья в этот раз длился недолго.

– Она, так она, – сказал Юра равнодушно. – Идём искать уютное дерево?

– Ненавижу спать на деревьях.

– Хм. Есть какие‑то другие варианты?

– Сколько сейчас времени? – вопросом на вопрос ответила Сюли.

– Зачем тебе?

– Надо. Важно.

Воронцов взглянул на небо, плотно затянутое облаками. По «солнцу» не сориентируешься.

«Так, на якорь мы встали в 13:48, – он слышал, как Жора докладывает текущее время капитану. – С этого момента прошло часа полтора, значит сейчас…»

– Половина четвёртого! – сказал он вслух.

– Молодец, всего на семнадцать минут ошибся. А во сколько начнёт темнеть?

– У тебя что, часы в голове? – удивился Юра.

– Типа того. Отвечай.

– Мы почти на той же долготе, что базовый лагерь. Значит, как обычно, где‑то в полдесятого.

– Угу. Шесть часов.

Сюли, разумеется, имела в виду время, оставшееся на поиски убежища.

– Идём туда, – она вскинула палец в направлении мыса, за которым скрылся самолёт.

Крыса повернула нос в ту же сторону и громко фыркнула. Девочка, не дожидаясь ответа от Юры, задала следующий вопрос:

– Что у тебя есть?

Воронцов про себя поблагодарил первого помощника. Георгий перед спуском заставил его надеть разгрузку, которая по сути представляла из себя лёгкий кевларовый бронежилет. В нагрудной кобуре разгрузки размещался довольно мощный двенадцатизарядный пистолет, к которому прилагались четыре дополнительные обоймы. В карманах также лежало много всего полезного. А с большим охотничьим ножом Юра и так никогда не расставался. Ножны были закреплены на его поясе, за спиной.

– Отлично, – удовлетворённо кивнула Сюли, когда выслушала короткий перечень. – Дай нож.

Заметив, что юноша колеблется, она добавила:

– Ненадолго!

– Зачем нам идти в ту сторону?

– Самолёт. Можно на ночь укрыться внутри.

– А если там лётчики?

– Мы подкрадёмся и узнаем, кто они такие. И что собираются делать. Потом возьмём в плен… или убьём.

Юра нервно сглотнул. Последнее слово фразы прозвучало тихо и невнятно, но он решил не уточнять, правильно ли всё расслышал.

– То есть, ты тоже считаешь, что это не ваш самолёт?

Китаянка коротко взглянула на Воронцова.

– Хорошо, если это окажется наш самолёт, построенный в Шанхае. Но я так не думаю.

– Почему?

– Я видела надписи на фюзеляже.

– И что там было написано?

– Не смогла прочитать. Не иероглифы и не кириллица.

Юра почувствовал, как холодная волна, начавшись где‑то в грудной клетке, пробежала по всему телу. Значит, прав был его отец. Враги живы. Они где‑то обосновались, и, судя по этому самолёту, успешно развивают свою цивилизацию.

«То‑то рад будет Анатолий Иванович, – ни с того ни с сего вспомнился Юрию давний разговор. – Этническое разнообразие вот‑вот нагрянет к нам в гости».

***

Крыса, обсохнув, стала довольно симпатичной. Шёрстка её оказалась светло‑зелёной, с охристыми подпалинами – распространённое сочетание цветов в местной биосфере.

Одежда на девочке также высохла.

Когда они приблизились к кромке джунглей, Сюли отправила Шан вперёд, на разведку. Зверёк вёл себя спокойно. Пока Юра сворачивал гайдроп и прилаживал бухту себе за спину, китаянка срезала ножом тонкое деревце, сделала из него длинный шест и несколько чурочек, длиной сантиметров по сорок. Аккуратно заострив концы шеста и чурок, девочка подошла к Воронцову. Но прежде чем вернуть ему нож, она отрезала от гайдропа три куска. Короткие куски Сюли повязала чуть выше запястий, длинный обернула вокруг талии. По две заострённые чурки разместились на предплечьях, четыре – на спине.

Глядя на всё это, Юра мог только гадать, где его новая подруга нахваталась подобных премудростей. «Хорошо всё‑таки, что мы дружим с китайцами», – думал он.

– Пора идти! – сказала Сюли. Она так и продолжала говорить в своей обычной манере, стараясь обходиться одним‑двумя словами там, где это возможно. Воронцов к этому уже начал привыкать.

Они вернулись на пляж и потопали вдоль воды на восток.

Мыс, до которого путники добрались через полчаса, представлял из себя груду беспорядочно наваленных огромных плит. В промежутках между плитами рос кустарник, да кое-где торчали хилые кривые деревца.

– Пожалуй, проще обойти, – оценив масштабы препятствия предложил Воронцов.

На самом деле он был уверен, что упрямая девчонка решит брать препятствие в лоб, и крайне удивился, когда Сюли с ним согласилась.

Юрий спокойно отнёсся к тому, что лидерство в их небольшой группе перешло к китаянке. Он пока что не понимал, где и как эта юная особа приобрела столь впечатляющие навыки, но потихоньку начинал догадываться.

Идти в обход – значит, снова углубляться в джунгли. Шан поскакала вперёд; её спинка замелькала между стволов деревьев и среди разбросанных по склону камней. Местные джунгли были не такими густыми, как в низких широтах, где высадились и обитали колонисты, здесь было меньше лиан, поэтому двигались Юра и Сюли быстро, почти бегом. Китаянка изредка отбрасывала концом копья казавшихся ей опасными змей; ящерицы и мелкие птицы сами улетали прочь. Насекомые пока также особо не докучали.

В следующей бухте самолёта не оказалось. Впрочем, она была гораздо меньше той, где пытался встать на якорь дирижабль. Видимо, поэтому лётчик не решился сажать машину здесь.

Спустившись к воде, путешественники побежали к следующему мысу. Время шло. Юре казалось, что полоса пляжа в этой бухте гораздо уже, чем в предыдущей. Хотя сказать, было ли это следствием начинающегося прилива, он не мог.

Им в третий раз пришлось потерять некоторое количество времени на то, чтобы с помощью камней проверить путь к кромке джунглей. И на этот раз это оказалось не лишней предосторожностью.

Песок перед ними вздыбился; вверх взметнулись чёрные щупальца. Воронцов потратил четыре патрона на то, чтобы угомонить подземного «осьминога».

– Ну вот, – сказал он, когда животное стало просто лужей неподвижной слизи, – теперь экипаж самолёта знает, что мы здесь.

Выстрелы до сих пор эхом гудели в амфитеатре окружающих берег скал, высящихся в отдалении.

– Неважно, – ответила Сюли. – Уверена, им сейчас не до нас.

И они побежали дальше, в джунгли. Почва под их ногами резко пошла в гору.

На гребне перевала, венчающего второй мыс, Шан вдруг остановилась и заверещала. В одно мгновение она увеличилась в размерах раза в полтора.

– Что с… – успел прошептать Юра.

Заканчивать вопрос о том, что случилось было уже глупо, а отвечать тем более. Стая псевдо‑шакалов выскочила из‑за камней и ринулась в атаку.

Юра всегда гордился своей способностью быстро двигаться и хорошо стрелять. Недаром он был сыном самого Воронцова, майора, остановившего вторжение чужаков двадцать лет назад. Юре, конечно, далеко было до ровесников, избравших профессию военных. Но всё же младший Воронцов всегда был в числе лучших на ринге и на татами. Если бы он оказался один против стаи шакалов, то точно справился бы с ними. Всё‑таки на нём был толстый костюм, армированный кевларовыми нитями, хорошо защищающий от укусов. Да и стрелял Юрий отлично. Повозился бы минут пять, и точно бы справился.

В этот раз он успел выстрелить всего один раз, да и то зря. Целился он в пасть зверя, бросившегося на него, но пуля прошла мимо, потому что копьё, брошенное Сюли, пронзило шею шакала, и тот кубарем полетел в сторону.

Но ещё до этого китаянка успела проткнуть этим же копьём брюхо другого хищника, бьющегося сейчас в предсмертных судорогах, а в данный момент она сидела верхом на третьем шакале, вонзив две короткие заострённые деревяшки в его ключичные впадины. Судя по всему, её противнику это сильно не нравилось. Он огрызнулся в попытке дотянуться до девочки, но тут же глаза его помутнели, а ноги подломились.

Четвёртый зверь лежал чуть в отдалении. Сначала Юра не понял, что с ним не так, а затем разглядел рядом с шакалом шар светло‑зелёной шерсти с охристыми подпалинами. Шан выпустила из зубов лапу поверженного противника, и, довольно щерясь, подбежала к хозяйке.

Сюли потрепала холку крысы.

– Умница! – сказала она.

И, затем, как бы между прочим, уже Юре:

– Её яд убивает за полсекунды.

– О‑бал‑деть, – пробормотал юноша. – Где вас таких выращивают?

– Идём. У нас совсем мало времени, – вместо ответа буркнула китаянка.

Она собрала своё оружие, протёрла пучком травы от крови; короткие деревяшки снова подсунула под верёвочки на запястьях, подхватила шест-копьё и резво потрусила вперёд.

***

Следующая бухта оказалась сестрой‑близнецом предыдущей. Она также была невелика. И самолёта в ней также не оказалось.

Самолёт лежал в третьей по счёту бухте. Он садился на брюхо, и оставил после себя длинную глубокую борозду в песке. Своим носом он уткнулся в каменную гряду дальнего мыса. Конец левого крыла оторвало при посадке; оно осталось двумястами метрами позади; часть лопастей оторвало, часть завернуло в сторону двигателей. Рядом с аппаратом никого не было. Лишь неровная цепочка следов, видимая на всём протяжении от борта самолёта до кромки джунглей, указывала на то, что как минимум один человек выжил при посадке.

Прилив шёл уже вовсю. Волны подкатывались под правое, целое крыло самолёта, а некоторые умудрялись лизнуть фюзеляж.

– По пляжу идти опасно, – прошептал Юра. – Если они не ушли далеко, могут при желании перестрелять нас, как в тире.

Сюли кивнула, и они вернулись в лес.

Уже не бежали, шли осторожно. Шан, как обычно, семенила впереди. По ощущениям Воронцова, они преодолели примерно половину пути. И тут крыса опять начала вести себя странно. Она присела на задние лапы и яростно зашипела, обратив мордочку куда‑то к кронам деревьев.

Юрий не мог понять, откуда грозит опасность. Он бестолково крутился на месте, с пистолетом в вытянутой руке.

Уловив движение над головой, он, наконец, поднял взгляд вверх и увидел стремительно приближающуюся, разверстую до предела гигантскую зубастую пасть. Пока змея не прыгнула, её совершенно не было видно среди листвы.

Траекторию движения такой массы маленькая Сюли при всём желании не смогла бы изменить, поэтому она выбрала альтернативный вариант спасения своего незадачливого спутника – в прыжке снесла юношу с места, и оба они откатились в сторону. Разъярённая неудачей змея высоко взметнула свою голову, и тут же два тяжёлых заострённых колышка вонзились в её глаза. К несчастью для пресмыкающегося, глаза его находились в передней части головы, примерно в том месте, где у земных змей обычно расположены ноздри.

Юра даже не успел подумать о том, каким образом можно одномоментно выполнить столь меткий бросок двух колышков. Слепая змея ринулась на них, круша в щепки стволы деревьев, попавшихся ей на пути Тут уж не до размышлений.

Молодые люди метнулись в разные стороны.

Воронцов услышал негромкий призыв Сюли.

– Шан!

Ему ещё пару раз пришлось увернуться от яростного удара, прежде чем на змею начал действовать крысиный яд. Но вот она забилась в конвульсиях, и, последний раз дёрнувшись, замерла.

Бесконечно длинный хвост пресмыкающегося образовал в окружающих зарослях замысловатый лабиринт. Тело змеи возвышалось над «землёй» почти на метр, но всё равно оказалось проще перелезать через него, чем искать выход из этого лабиринта. Высокий Юра помогал китаянке, а крысу он не без некоторого содрогания взял на руки и тащил под мышкой. Шан, за последние несколько часов дважды применившая свой яд как‑то странно обмякла. Она больше не проявляла той активности, которая наблюдалась за ней весь день. Казалось, зверёк совершенно обессилел.

– Шан нам сегодня больше не помощница, – пробормотал Воронцов, когда они выбрались, наконец, из царства белёсых извилин. – Ещё одна такая анаконда, и нам конец. Придётся идти на пляж.

После приключения со змеёй Юрий осознал, что гипотетическая опасность со стороны вражеских лётчиков страшит его теперь гораздо меньше, чем прогулка по джунглям. Он чувствовал страшную усталость, он был голоден. В то же время юноша понимал, что важнее отдыха, важнее еды сейчас найти надёжное убежище на ночь.

– Идём, – вздохнула Сюли.

***

До самолёта они добрались без происшествий.

Но вблизи стало видно, что фонарь самолёта разбит вдребезги.

– И как мы укроемся здесь от пуха? – приуныл Воронцов.

– Неважно, – успокоила китаянка Юрия, – я знаю, что делать. Подсади меня.

Срез кабины находился на высоте трёх метров от земли. По борту самолёта в этом месте вниз тянулся длинный кровавый мазок.

– Подожди. Вдруг внутри кто‑то есть! Услышит, что ты лезешь, и шмальнёт с перепугу.

Сюли посмотрела на Шан. Крыса перебралась на плечо Юры, и сидела там, важно поглядывая по сторонам.

– Она, конечно, ещё не совсем восстановилась, но уж об опасности бы предупредила, – сказала китаянка. – Никого в самолёте нет.

Зверю пришлось перебазироваться с плеча на песок.

Девочка с небольшой помощью Юрия взобралась наверх.

– Ну, что там? – нетерпеливо крикнул юноша ей вслед.

– Кровь, – получил он, как всегда, лаконичный ответ.

Юра, конечно, тут же представил себе картину – штурвал, приборная панель, кресло пилота, – всё сплошь залито кровью, как будто пилот взорвался сразу после того, как посадил самолёт.

– Давай руку! – Сюли уже свесилась вниз по пояс.

Крепкие пальцы китаянки обхватили ладонь Воронцова. Две секунды, и он в кабине.

Крови, конечно, оказалось гораздо меньше, чем в его кошмарном видении. Всё остальное, в принципе, было так, как ему привиделось. За одним важным исключением. Был штурвал, рычаги, педали, кресло. Не было приборов! Вообще ни одного указателя, ни стрелочного, ни цифрового. Да и самой приборной панели в кабине не было.

– Ты понимаешь, как эта штука, вообще, летает?

Юра был ошеломлён настолько, что на время забыл об угрожающей им опасности.

Сюли, тем временем, разобралась, как откидывается спинка кресла и пробралась в небольшой отсек в задней части кабины.

Самолёт был одноместным, но данный отсек зачем‑то оборудовали откидной койкой. Перед тем, как покинуть машину, пилот тщательно выпотрошил рундуки и шкафчики. Часть вещей, показавшихся ему не нужными, в беспорядке валялась на полу помещения. Повсюду виднелись бурые кровавые отметины.

– Смотри, консервы!

Среди прочего хлама лежало несколько характерного вида банок. Юра поднял одну из них.

«Глаза сломаешь, – подумал он, вглядываясь в непонятные слова, напечатанные на этикетке мелким шрифтом. – Но явно что‑то мясное. Изображение окорока ни с чем не перепутаешь!»

Рука Воронцова сама потянулась за спину.

– Нет времени на еду. Дай нож.

Сюли уже нетерпеливо тянула руку.

– Да, конечно…

– Оставайся здесь, я быстро!