Начало опричнины

Руслан Григорьевич Скрынников

Начало опричнины

© Скрынников Р.Г., 2022

© ООО «Издательство Родина», 2022

Введение

В историографии русского Средневековья трудно найти сюжет, который бы породил столько разногласий и споров, сколько их породила история опричнины. Одни видели в опричнине плод больного воображения царя Ивана Васильевича, считали ее исторической случайностью. Для других опричнина была целенаправленной, обдуманной реформой, образцом государственной мудрости и выражением объективной необходимости. В самое последнее время появились крупные монографические исследования по истории опричнины, но и сейчас споры, вызванные ею, далеки от своего завершения. В общем виде не вызывает возражений тот факт, что бурные события опричнины явились лишь кратковременным эпизодом в длительном развитии России от феодальной раздробленности к абсолютизму. В конечном счете опричнина была вызвана к жизни столкновением между могущественной феодальной аристократией и поднимающейся самодержавной монархией. Само это столкновение, строго говоря, никакой загадки в себе не заключает. Загадку составляет вопрос, при каких обстоятельствах подобный конфликт, вообще говоря, обычный, мог привести к кровавой драме опричнины, к невиданному опричному террору, быстро переросшему начальные узкие рамки конфликта.

Вопреки весьма распространенному взгляду, опричная политика никогда не была последовательной политикой с едиными принципами, неизменными на протяжении всего ее существования. Развитие опричнины отмечено многими противоречиями и поворотами. На первом этапе опричная политика носит в основном антикняжескую направленность, свидетельством чему служит указ о казанской ссылке и массовая конфискация княжеских вотчин. Возвращение из ссылки опальных княжат, созыв Земского собора в 1566 г. и другие меры, связанные с полосой компромисса в истории опричнины, знаменуют конец первого этапа. Основным содержанием второго этапа опричнины, с политической точки зрения, явился грандиозный процесс о заговоре Старицкого, завершившийся казнью руководителей опричного правительства, земской Боярской думы и разгромом Новгорода. Главными жертвами массового террора опричнины в этот период были старомосковские бояре, руководители церкви, высшая приказная администрация, отчасти дворяне, т. е. те самые слои господствующего класса, которые составляли наиболее прочную, традиционную опору монархии. Последними жертвами опричнины были ее собственные творцы и вдохновители. В плане политическом опричнина в конечном итоге упрочила аппарат власти Русского централизованного государства. В плане социально-экономическом ее главными результатами были рост феодального гнета, усиление крепостнических тенденций, а также углубление хозяйственного кризиса, достигшего высшей точки после опричнины в 80-х гг. XVI века.

Настоящая монография представляет первую часть исследования автора по истории опричнины. В ней подробно исследованы политическое развитие страны, приведшее к опричнине, социальная структура опричнины, наконец, опричная земельная политика на первом этапе ее существования. Внутренняя история опричнины рассматривается в неразрывной связи с событиями Ливонской войны, оказавшей исключительное влияние на судьбы страны, ее экономику и жизнь народа.

Во второй части исследования, подготовленной автором к печати, рассматривается последний период в истории опричнины и ее отмена в 1572 году. Основное внимание здесь уделено раскрытию механизма опричного террора, выяснению вопросов о социальных и экономических последствиях опричнины и ее историческом значении.

Историография

В дворянской историографии проблема опричнины исследовалась преимущественно в плане оценки личности Грозного и его деятельности. Идеолог абсолютизма В.Н. Татищев оправдывал Грозного и опричнину, укрепившую «монаршеское правление», и с крайним осуждением отзывался о бунтах и изменах «некоторых безпутных вельмож»1. По мнению дворянского историка И.Н. Болтина, Грозный ликвидировал «самодержавные владения» вельмож2. С противоположной точки зрения рассматривал опричнину представитель родовитой аристократии князь М.М. Щербатов. Для него гонения на бояр были результатом самовластия Грозного, следствием низости его сердца и неосновательных подозрений против знати3.

Н.М. Карамзин рассматривал опричнину с тех же позиций, что и М.М. Щербатов. В его глазах начало царствования Грозного было временем крупнейших успехов монархии и «славных деяний» царя. После смерти царицы Анастасии Романовой в душе Грозного произошла ужасная перемена4. Окружив себя злодеями-опричниками, царь безжалостно губил бояр, которые не сопротивлялись ему5. В опричнине Н.М. Карамзин видел некую психологическую загадку, а ее оценку сводил к нескольким моральным сентенциям.

В «Истории» Н.М. Карамзина собран громадный фактический материал, приведены многие источники, относящиеся к истории опричнины. Но в его труде исторический прогресс отождествляется с укреплением самодержавия. Вся концепция проникнута консервативно-охранительным духом. Написанная пером талантливого художника, «История» Карамзина оказала сильное влияние на работы последующих историков от М.П. Погодина и Н.Г. Устрялова до Д.И. Иловайского6.

Историческая концепция Н.М. Карамзина встретила решительные возражения со стороны декабристов, отвергавших попытки исторического оправдания самодержавия и заявлявших, что история народа принадлежит самому народу, а не царю. В историографии дворянских революционеров тиранство Грозного и его опричников подверглось осуждению7.

Буржуазное направление в русской историографии сложилось к середине XIX века. В трудах буржуазных историков была поставлена проблема закономерности русского исторического процесса. К.Д. Кавелин рассматривал опричнину в плане завершения борьбы между государством и «вельможеством». В опричнине царь пытался «создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество»8. По мнению К.Д. Кавелина, деяния Грозного имели глубокие объективные причины9. С.М. Соловьев, как и К.Д. Кавелин, видел главную закономерность истории России XVI века в переходе от княжеских отношений к государственным. Опричнина завершила длительную борьбу государственного начала с родовым, олицетворявшимся аристократическим боярством10. Борьба царя с боярством была связана с усилением служилого сословия. «История» С.М. Соловьева имела для своего времени выдающееся значение. С.М. Соловьев анализирует историю как закономерный процесс. Но в его концепции развитие государственных форм выступает как главная пружина исторического процесса.

С критикой концепций С.М. Соловьева выступили историки-славянофилы. К.С. Аксаков отвергал самую возможность сопротивления боярства самодержавию и старался доказать исконное единство власти и «земли» в допетровской Руси11. Историческая схема славянофилов имела сугубо реакционный смысл.

Революционные демократы рассматривали борьбу монархии с боярством в плане укрепления государства. В.Г. Белинский считал, что Грозный довершил уничтожение уделов12.

А.И. Герцен обличал кровавый произвол опричнины, но в то же время писал, что тирания Грозного оправдывалась государственными целями13. Н.Г. Чернышевский отмечал тесную связь самодержавной власти с дворянством и резко критиковал С.М. Соловьева за его оценку деятельности Ивана IV14. Революционные демократы подходили к раскрытию исторической закономерности с совершенно иных позиций, нежели представители буржуазной историографии.

Буржуазно-дворянские историографы второй половины XIX в. К.Н. Бестужев-Рюмин и Е.А. Белов оправдывали борьбу Грозного с боярством. По мнению К.Н. Бестужева-Рюмина, опричнина была важным шагом к развитию понятия государства15. Е.А. Белов утверждал, что с помощью опричнины царь «отвратил от России опасность господства олигархии ее», уничтожил связи княжеской знати с ее прежними уделами и т. д.16. Противоположного взгляда придерживался Н.И. Костомаров, считавший опричнину учреждением бессмысленным и бесполезным, результатом деспотизма и тирании нервного царя17.

Крупнейший представитель буржуазно-либеральной историографии В.О. Ключевский дал схему опричнины, отмеченную печатью эклектизма. Опричнина, по его мнению, была порождением основного противоречия политического строя Московского государства, противоречия между абсолютной монархией и аристократическим персоналом государства, правящим боярством. Не умея ни поладить, ни расстаться, обе стороны попытались разделиться, выражением чего и явилась опричнина. Царь не имел возможности сокрушить неудобный для него правительственный строй и стал истреблять отдельных подозрительных лиц, действуя как не в меру испугавшийся человек. Опричнина была направлена против лиц, а не против порядка, и в этом состояла ее политическая бесцельность. В конечном счете она оказывается явлением чисто случайным, плодом чересчур пугливого воображения царя и т. д.18. Интересно, что В.О. Ключевский, анализируя социальные особенности опричнины, определял ее как дворцовое хозяйственно-административное учреждение и усматривал в ней «пародию удела». Попытка анализа социально-политических противоречий общества в работах В.О. Ключевского имела положительное значение. Однако В.О. Ключевский полностью игнорировал классовые противоречия как основу социальной структуры государства и утверждал, будто политика самодержавия отвечала интересам всех сословий, сотрудничавших во имя общего дела.

Дальнейшая разработка проблемы опричнины связана с именем С.Ф. Платонова. По мнению С.Ф. Платонова, Грозный отстаивал «принцип единовластия как основание государственной силы и порядка»19. В глазах С.Ф. Платонова опричнина была важной государственной реформой, укрепившей самодержавную монархию. Отказавшись от детального исследования фактов, С.Ф. Платонов на основании общего обзора территории опричнины сделал вывод, будто в опричнину попали «как раз те местности, где еще существовало на старых удельных территориях землевладение княжат, потомков владетельных князей». Отсюда он заключил, что опричнина «подвергла систематической ломке вотчинное землевладение служилых княжат вообще на всем его пространстве», что в опричнине «произошел полный разгром удельной аристократии»20. В концепции С.Ф. Платонова период опричнины и вся вторая половина XVI в. рассматриваются как время государственного кризиса, вылившегося в смуту в начале XVII в. Причины кризиса коренились в политическом противоречии между московской властью и родовым боярством и в социальном противоречии служилых землевладельцев и «рабочей массы»21. В работе С.Ф. Платонова поставлен вопрос о социальных последствиях опричной политики.

Н.П. Павлов-Сильванский рассматривал строй средневековой России как феодальный, но феодализм понимал не как способ производства, а как совокупность политических признаков, соответствующих феодальной раздробленности. Согласно его концепции, в опричнине произошла грандиозная конфискация остатков наследственных уделов княжат, политическое влияние которых было окончательно сокрушено22. Тем самым завершился переход от феодальной Руси (XIII – середина XVI в.) к сословному государству (с середины XVI в.). Н.П. Павлов-Сильванский придавал исключительное значение деятельности Земских соборов, служивших органами сословной монархии и тождественных в его глазах с парламентами Западной Европы в период Средневековья.

Н.А. Рожков попытался объяснить историю опричнины в связи с экономическим развитием России во второй половине XVI в. Он полагал, что в тот период Россия пережила глубокий экономический переворот: на смену натуральному хозяйству пришло денежное. и наступил конец феодализму. Отражением этого переворота явилась опричнина, один из эпизодов «дворянской революции», которая передала власть «от удельной, княжеско-боярской знати к дворянству в его массе»23. Воззрения Н.А. Рожкова не выходили за рамки экономического материализма.

В известной мере от влияния экономического материализма не свободны также работы М.Н. Покровского, видного представителя советской марксистской историографии. М.Н. Покровский считал, что в XVI веке в России утверждается торговый капитал, происходит разрушение крупной вотчины и утверждение помещичьего хозяйства. Опричнина экспроприировала богатого боярина-вотчинника в пользу мелкопоместного дворянина, в результате рядом со старым, боярско-вотчинным государством возникло новое, дворянско-помещичье24.

Исследование истории с позиций марксизма-ленинизма открыло широчайшие возможности перед советской историографией. Центральное место в исследованиях по русской истории XVI в. заняли кардинальные проблемы социально-экономического и политического развития страны: проблемы закрепощения крестьян и классовой борьбы, изживания остатков феодальной раздробленности и становления централизованного государства.

Исследование опричнины в советской историографии 20–40-х гг. связано с именами П.А. Садикова, С.В. Бахрушина и И.И. Смирнова. Труд П.А. Садикова «Очерки по истории опричнины» посвящен главным образом проблемам развития финансово-административных органов управления в годы опричнины. Эта работа сохраняет и сейчас бесспорную ценность как фактическое исследование. Но автор ее остается целиком в рамках платоновской концепции опричнины. Вывод о сокрушении княжеско-боярского землевладения подкрепляется указаниями на территориальный состав опричнины. Последнему вопросу П.А. Садиков уделяет особое внимание25. Большой научный интерес представляют разыскания П.А. Садикова по истории землевладения в годы опричнины и его обширные публикации поземельных актов периода опричнины26.

Несколько небольших очерков по истории опричнины принадлежат перу И.И. Полосина. Положительным моментом его исследования является постановка широких социальных проблем. Опричнина для И.И. Полосина – это «система царско-дворянской политики в организации военно-служилого поместного дворянства, в разгроме бояр, в оформлении крепостничества» и т. д.27. Многие страницы очерков Полосина посвящены определению понятия опричнины, однако эти определения носят слишком общий, универсальный характер28. Для последних работ И.И. Полосина характерен сильный налет идеализации политики Ивана Грозного.

Особое место в советской историографии середины 40-х гг. занимают работы Р.Ю. Виппера, С.В. Бахрушина и И.И. Смирнова под аналогичными названиями «Иван Грозный»29. Упомянутые работы невелики по объему и имеют в целом научно-популярный характер. Р.Ю. Виппер рассматривает опричнину как крупнейшую военно-административную реформу, выросшую из трудностей Ливонской войны. Творец опричнины выступает под его пером как гениальный организатор и вождь крупнейшей державы, патриот, повелитель народов30.

С.В. Бахрушин и И.И. Смирнов рассматривают опричнину в плане становления централизованной монархии и разгрома боярско-аристократической оппозиции. Но поскольку они не приводят нового фактического материала, исходным моментом в их построениях является тезис С.Ф. Платонова относительно широкой конфискации княжеско-боярского землевладения на территории опричнины.

По мнению С.В. Бахрушина, «опричнина была направлена против тех слоев феодального общества, которые служили помехой развитию сильной государственной власти, в первую очередь против крупных феодалов». Опричная реформа «должна была с корнем вырвать все пережитки феодальной раздробленности, сделать невозможным даже частичный возврат к ней и тем самым обеспечить военную оборону страны». Царь проводил опричную политику, опираясь на мелкое и среднее дворянство и отчасти посадское население31.

И.И. Смирнов видит исторический смысл опричнины в том, что она «окончательно и навсегда сломила боярство, сделала невозможной реставрацию порядков феодальной раздробленности и закрепила основы государственного строя Русского национального государства». И.И. Смирнов считает, что опричные реформы подорвали экономическую основу могущества боярства и привели к разгрому княжеско-боярской реакции32.

Как С.В. Бахрушин, так и И.И. Смирнов признавали за опричниной значение бесспорно прогрессивного явления и характеризовали царя Ивана Грозного как крупнейшего, выдающегося государственного деятеля своего времени. Подобная идеализация Грозного и его опричной политики была обусловлена рядом причин, одной из которых было влияние на историографию высказываний Сталина об опричнине.

Изложенная точка зрения стала доминирующей и получила широкое распространение в учебной литературе тех лет. Но у нее нашлись также противники, в числе которых был академик С.Б. Веселовский, крупнейший знаток опричнины.

С.Б. Веселовский не имел возможности довести до конца свои исследования по опричнине. При его жизни была опубликована лишь небольшая часть его исследований, а именно источниковедческие работы и статьи по истории земельной политики опричнины33. Отметим, что эти работы представляют наибольшую ценность в научном наследии С.Б. Веселовского. В полном виде исследования С.Б. Веселовского увидели свет спустя много лет после его смерти.

Значение работ С.Б. Веселовского определяется следующими моментами. Во-первых, он резко возражал против идеализации личности Грозного34. Во-вторых, автор ввел в научный оборот большой фактический материал и доказал несостоятельность гипотезы С.Ф. Платонова относительно зачисления в опричнину центров удельно-княжеского землевладения35. Тем самым он способствовал критическому преодолению ошибочных концепций истории опричнины. Но окончательные выводы С.Б. Веселовского ценны скорее в негативном, чем в позитивном плане. За отправной момент исследования он принимает схему В.О. Ключевского, лишь несколько видоизменяя ее. На почве политических противоречий Московского государства, писал В.О. Ключевский, разразился кровавый конфликт царя с его боярством. Правильнее сказать, дополняет С.Б. Веселовский, конфликт царя с дворянством, правящей вершиной класса служилых землевладельцев36. До опричнины, замечает В.О. Ключевский, в политическом строе Московского государства не было учреждения, которое бы ограждало личную безопасность царя, и только в опричнине такое учреждение было создано. Неверно, возражает С.Б. Веселовский, такое учреждение издавна было, это «государев двор», исконное учреждение русских князей: остается лишь исследовать, как и почему царь Иван утратил веру в старый государев двор и стал искать безопасность в новом опричном дворе37.

В первых же очерках Веселовский подробно излагает, как царь Иван, тяготясь опекой Сильвестра и бояр, «пришел в конце концов к мысли отделаться от них, но как это сделать, не знал, и запутался»38. Вначале боярство якобы не принимало сколько-нибудь заметного участия в борьбе между царем и его советниками. Только на втором этапе борьбы Ивана за неограниченное самодержавие он должен был «выйти из узкого круга интимных советников… и войти в конфликт со всем исторически сложившимся строем Государева двора»39. Обойтись в управлении без старого двора было невозможно, бороться с ним становилось небезопасно. Выход царь Иван нашел в том, что удалился из старого двора и устроил новый, опричный, с целью обеспечить себе личную безопасность и получить свободу действия40. Отъезд царя в Коломенское был началом жестокой схватки его со своими дворянами, ибо царь порывал не с одними княжатами и боярами, а со всем старым двором41.

Как мы видим, С.Б. Веселовский сводит весь конфликт опричнины к переходу Грозного из одного «двора» в другой и столкновению монарха со всем дворянством в целом. Классовый характер самодержавия как дворянской монархии полностью игнорируется, правительство рассматривается как надклассовая сила42.

Многие выводы С.Б. Веселовского отличаются субъективизмом. Так, автор явно преувеличивает значение такого факта, как смерть царицы Анастасии в 1560 году. «При жизни Анастасии, – пишет он, – царь был плохо обузданным конем, а после ее смерти и вовсе разнуздался»43. Анализируя причины падения Избранной рады, С.Б. Веселовский основное внимание уделяет личным взаимоотношениям царя с его ближайшим окружением. Первые опалы были следствием столкновения царя со своими родственниками. Последующие опалы вызваны были тем, что «участники схватки покатились по наклонной плоскости ожесточения, на которой невозможно было остановиться» и т. д.44

Следуя концепции В.О. Ключевского, С.Б. Веселовский считал, что опричнина и вообще опалы Ивана Грозного свелись к уничтожению лиц и не изменили общего порядка. Он предлагал оставить старый предрассудок, согласно которому казни царя Ивана были направлены в лице бояр и княжат против крупных феодалов45.

С.Б. Веселовский не успел, а точнее не имел возможности завершить свою работу. Многие из его очерков сохранились в виде черновиков, отчасти незавершенных, содержащих фактические неточности.

Решения XX съезда Коммунистической партии Советского Союза оказали благотворное влияние на развитие советской исторической мысли. Развернувшаяся вскоре после съезда научная дискуссия затронула многие разделы истории русского Средневековья. В статьях С.М. Дубровского и В.Н. Шевякова были подвергнуты критике ошибки в освещении опричнины и идеализация деятельности Грозного46. В.Н. Шевяков предпринял попытку немедленного решения основных проблем опричнины без привлечения достаточного фактического материала, но эта попытка оказалась неудачной47.

В новейшей историографии с работами по истории опричнины выступили А.А. Зимин, В.Б. Кобрин и С.М. Каштанов.

В.Б. Кобрин продолжил исследования Г.Н. Бибикова и С.Б. Веселовского48. Он собрал и детально проанализировал большой фактический материал относительно персонального состава опричного двора Грозного49. С.М. Каштанов исследовал иммунитетную политику в годы опричнины50.

Наиболее крупное монографическое исследование по истории опричнины принадлежит перу А.А. Зимина. В работе систематизирован громадный фактический материал, накопленный историографией к настоящему времени. Наиболее подробно в работе исследуется политическая история опричнины. Автор уделяет пристальное внимание также социальным проблемам опричнины. Что касается общей концепции опричнины, созданной А.А. Зиминым, то она представляется нам противоречивой. А.А. Зимин полностью принимает вывод С.Б. Веселовского о том, что опричная земельная политика не имела антикняжеской или антибоярской направленности51, «…ни о каком разгроме “боярства” в XVI веке не может идти и речи»52. Но он не разделяет вывода С.Б. Веселовского о бессмысленности опричнины и утверждает, что опричнина хотя и не имела антибоярской и антикняжеской направленности, все же сокрушила остатки феодальной раздробленности на Руси, «…основной смысл опричных преобразований, – пишет А.А. Зимин, – сводился к завершающему удару, который был нанесен последним оплотам удельной раздробленности»53. Подобное мнение давно высказывалось в литературе, но в работе А.А. Зимина оно получает неожиданное и парадоксальное разрешение.

А.А. Зимин объявляет носителями удельной раздробленности те социальные силы, учреждения и территории, которые более всего пострадали от опричного террора. «Ко времени введения опричнины, – пишет А.А. Зимин, – наиболее мощными форпостами удельной децентрализации в России были Старицкое княжество, Великий Новгород и церковь»54.

Такая точка зрения представляется нам спорной. Всероссийская церковь на протяжении многих веков служила мощным орудием в руках великокняжеской и царской власти. Она деятельно помогала князьям в объединении русских земель, проповедовала теорию божественного происхождения власти московских самодержцев и т. д. Редкие недоразумения и раздоры между светскими и духовными властями, случавшиеся иногда, объяснялись вполне конкретными причинами. Очень часто они были простым отзвуком борьбы, происходившей в среде правящего боярства, с которым руководители церкви были связаны прочными нитями. Следовательно, считать церковь форпостом удельной децентрализации нет достаточных оснований.

Что касается Новгорода Великого, то он был включен в состав Русского государства окончательно и бесповоротно почти за столетие до опричнины. Ни в одной другой земле мероприятия, призванные гарантировать объединение, не проводились с такой последовательностью, как в Новгороде. Именно здесь Москва произвела невиданную массовую экспроприацию всех местных феодальных землевладельцев (крупных бояр, купцов и житьих людей), а на их место водворила московских дворян-помещиков. В XVI веке московские порядки прочно утвердились в Новгороде. Москва постоянно назначала и сменяла всю приказную и церковную администрацию Новгородской земли, распоряжалась всем фондом новгородских поместных земель и т. д. Пресловутый новгородский сепаратизм был побочным продуктом острых социальных противоречий в Новгороде, следствием недовольства низов обременительными царскими податями, угнетением со стороны московских помещиков и московской администрации. Новгород весьма сильно пострадал от опричного террора, но считать его оплотом удельной децентрализации едва ли возможно.