Виновница счастья – зима

– Про тебя, кстати, Ершов тут спрашивал. Ходил по кабинету и искал своими жадными глазенками. Мне птички на хвосте принесли.

– Странно, наверное, хотел про накладные спросить. Мы как раз потеряли несколько штук за прошлый квартал. А дело серьезное, сама понимаешь. – слукавила я, чтобы не продолжать этот опасный диалог.

Мне не хотелось, чтобы кто-то из руководства начал подозревать, что я вместо работы занимаюсь какими-то делами, совершенно не касающимися моего функционала профессионального. Но этот человек отчаянно пытался спровоцировать что-то. Я пока не понимала, что именно.

Арина, кстати, периодически получала по шапке за свои эзотерические проделки. Каждый день она приносила с собой огромное количество контейнеров с вегетарианской едой. Все ее блюда пахли почему-то приправой карри и куркумой, кажется, кто-то был еще и поклонником индийской кухни. Самое странное заключалось в том, что при каждом приеме пищи она зажигала несколько свечей и расставляла каким-то определенным радиусом. Свечи тоже обладали специфическим ароматом, поэтому наш офис в такие моменты наполнялся непередаваемыми запахами. Спустя какое-то время кто-нибудь не выдерживал, каждый раз это был новый человек, и высказывал свое мнение, активно жестикулируя и как бы направляя Арину к выходу.

Меня эти благовония мало смущали, только если пробуждали аппетит и выработку желудочного сока, после чего мне приходилось тоже отправляться на поиски еды.

Моя рабочая трубка снова зазвонила, и в потоке общей массы, не отвлекаясь от компьютера я ответила. В это мгновение я вновь услышала знакомый бархатный тембр.

– Привет. Мне сказали, что ты заболела. Как себя чувствуешь? – вторгся Владимир нагло в мое личное пространство, отчего я на несколько секунд потеряла дар речи.

– Здравствуйте, да. Нехорошо себя почувствовала в четверг вечером, поэтому решила отлежаться в пятницу. Сейчас уже все прекрасно. У вас какой-то рабочий ко мне вопрос? – пыталась сократить диалог всеми способами я.

– Я так тебе неприятен? Думал, что мы перешли уже на «ты». Я, вроде, не так стар, как может показаться на первый взгляд. – настойчиво продолжал он.

– Хорошо, давай на «ты». Честно говоря, я чувствую некоторую неловкость сейчас.

– Извини, просто забеспокоился, потому что не хочется терять такого усидчивого помощника, как ты. Оксана уволилась, теперь у тебя много работы. Все успеваешь? – без зазрения совести продолжал Ершов.

– Сложно сказать сейчас, на многое не хватает времени и остается без внимания. Последствия будут видны позднее. Как поездка прошла в целом? – подумала, что некрасиво, когда вопросы исходят от одной стороны диалога.

– Очень хорошо, прогулялся по ночной Москве. Думал, вообще, что ты мне покажешь красоты вашего города. По сравнению с нашей дырой, Москва огромна и многообразна.

– Для меня, наверное, это стало уже привычным, поэтому не вижу каких-то особенных красот, кроме природных, но в таком инфраструктурном городе сложно их найти. – я отвечала практически на автомате уже не надеясь, что этот разговор когда-нибудь закончится.

– Наверное, отвлекаю тебя от дел насущных. Рад очень был услышать твой голос. Пока. – дождавшись моего ответа, Владимир положил трубку, оставив о себе двоякое впечатление.

С одной стороны я не видела в этом разговоре ничего необычного, но с другой – с чего бы ему так любезничать со мной? О какой прогулке он вообще заикнулся? Я бы точно не повела его ночью по достопримечательностям города. Это просто безумие какое-то. Что бы я сказала отцу?

Я совсем отвлеклась от работы и не могла уже собраться. День тянулся медленно, а мысли скользили быстро. Я натянула вечером пуховик и побрела вниз по лестнице, предвкушая расслабляющую ванну дома. Все-таки у человека должны быть маленькие традиции или ритуальчики, которые могли бы ежедневно приносить такие же маленькие радости. Это мотивирует в течение всего дня.

На следующее утро я обнаружила на своем рабочем столе стакан с горячим ванильным кофе и кусочек грушевого пирога. В небольшой записке рядом было буквально пару слов быстрым почерком: «Доброе утро». Я не сразу поняла, что произошло. Но допивая кофе меня осенило, – это было резкое сокращение дистанции, на которое я согласия не давала, – но разве кто-то спрашивал?

Когда я оглянулась и вопросительно посмотрела на Сашу Долецкую, которая сидела недалеко от моего рабочего места, то поняла, что весь кабинет жужжит. А причиной этого жужжания стало как раз маленькое сладкое наслаждение. Пчелиный улей оживился, такое количество внимания мне совсем не понравилось.

Оказалось, что кофе с тортиком мне доставил курьер. Ничего личного он соответственно не передавал, поэтому я могла быть спокойна в том плане, что никто не узнает адресанта.

– Сонь, у тебя появился в компании поклонник? – с нетерпением начала допрос маркетолог.

– Ой, Саш, даже не представляю, кто же это может быть. – хотя была практически уверена в том, что сам мистер Ершов задумал такую подлость.

– Интересно, конечно. Приятного тебе аппетита. – с ехидной ухмылкой вернулась к своим обязанностям Долецкая.

Если они подумают, что это кто-нибудь со склада, то вообще прекрасно. Это не грозит мне ничем, кроме небольшого сочувствия со стороны коллег женского пола. Я должна им немного подыграть, чтобы этот вопрос перестал всех интересовать. А если интерес к этой загадке снизится, то и к моей персоне соответственно.

Дождавшись момента, когда практически все дамочки ушли на обед, кто-то решил прогуляться или взять перекур, – я набрала номер Владимира. Да, я просто не могла не поблагодарить человека за тактичный жест. Может, я сама дала повод думать, что мое сердце свободно для такого рода чувств, что мне приятны его ухаживания. Все-таки я расценивала это уже совсем не как отношение руководителя к подчиненной или отношения коллег, это было откровенной попыткой привлечь мое женское нутро к его мужским фибрам.

Где-то не на поверхности чутья, но и не слишком глубоко, мне были неприятны эти телодвижения, но я не могла понять, почему не получается дать отпор. Все дело в его любезности или кроется какая-то другая разгадка тайны?

– Привет. – мой скромный голос зазвенел на другом конце трубки.

– Здравствуй. Наконец мы на «ты», я этому очень рад. Как настроение? – окутывающим тембром продолжил он.

– Все отлично, обнаружила сегодня на столе что-то вкусненькое. Не ты ли это? – незаметно для самой себя, я начала заигрывать, отчего тут же испугалась. Это было несвойственное для меня поведение.

– Не думал, что ты так скоро поймешь, кто же отправитель. Я не успел приготовить оригинальный ответ. – чувствовалось, что после каждого ответа с его уст не спадает улыбка. Я чувствовала на расстояние эти искры, которые летели из его глаз.

– Извини, сейчас начало рабочего дня. Мне столько всего нужно сделать, голова кругом. Мне передали более ста пятидесяти новогодних подарков для торговых представителей регионов, нужно все подписать, распределить и отнести на склад. – тараторила я, желая скрыть свое волнение.

– Понял, отвлекать тебя не буду. Тяжести не тягай, смотри. Звони в любое время, если какая-то помощь нужна будет.

Я положила трубку и просто не поверила в то, что этот диалог вела я. Откуда во мне столько кошачьей грации? Что за заигрывания, Соня? – корила я себя за эту оплошность.

Это все было похоже на начало какого-то клишированного сериала. Глупая все это затея. С каждым разом я вляпываюсь все глубже и вместо того, чтобы сказать ему сейчас, что не стоит больше делать таких сюрпризов, я даю человеку шанс.

Все-таки, бытующее мнение о том, что женщина влюбляется сначала ушами – правда. Если ты галантен, любишь делать сюрпризы, обладаешь манящим тембром и искрометными речами – добро пожаловать в отряд: «У тебя есть шанс». Даже если этот мужчина не слишком приятной наружности, как показывает практика. Нет, я не влюбилась. Первое личное впечатление все-таки сложно чем-то перебить, поэтому счет пока в мою пользу. В какой момент я приняла вообще эти правила игры? – его правила игры, попрошу заметить.

Нудная и щепетильная работа по распределению, оклеиванию скотчем коробок с подарками заняло почти все мое рабочее время и пространство. В какой-то момент я перестала видеть белый свет, замуровав себя детскими радостями. Пожалуй, это была услада для моего «интровертного» склада личности. Несколько недель я занималась только этим, не замечая, как летит время.

Я не заметила, как дала Вове свой мобильный телефон, только для рабочих нужд, как заявлялось изначально. Оказалось, что юный собеседник его нисколько не смущает в моем лице. Мы стали общаться все чаще, не оставляя места субординации. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что проверяю свой мобильный чаще, чем моргаю. Было ли это сигналом бедствия? – да черт его знает.

Рабочая переписка тоже переросла в какой-то пинг-понг комплиментов, мы льстили друг другу днями и ночами. Причем, никого это не утомляло, а, скорее, наоборот. Я не знала, к чему может привести такая форма неких отношений.

Я получала вместе с офисной почтой от его региона шоколадки, мило запакованные в бумагу А4. В один из дней я снова привлекла внимание всего кабинета. На этот раз курьер привез букет розовых тюльпанов. Теперь уже сложно было отвертеться от назойливых мушек под названием коллеги.

Я судорожно взяла вазочку и побрела в туалет, наблюдая за тем, как вокруг моего стола, словно чайки, уже кружат девочки. Я очень долго пыталась обработать края стеблей, чтобы потянуть время и не вскрывать записку, находящуюся рядом с букетом. Наверное, боялась только одного, – что он подписал свое послание и раскрыл имя.

Трясущимися руками под всеобщим гнетом и давлением я все-таки раскрыла записку. Из моих рук ее вырвала Лариса, чтобы громко зачитать на весь кабинет, ведь это стало практически достоянием общественности.

«Эти тюльпаны так же нежны, как ты. Спасибо, что даришь мне радость» – на этом все.

Оханье и улюлюканье поднялось всеобщим гулом, в котором мне больше ни секунды не хотелось находиться, благо Лариса отметила это и тут же распорядилась сесть всем на свои места и вернуться к работе.

Слава богу, что он не поставил там свои инициалы, потому что это был бы провал, неминуемый и безвозвратный.

С этого момента я поняла, что близких отношений с этим мужчиной мне больше не избежать.

***

Он звонил мне часто ночью, и что-то долго и томно шептал мне на ушко. Я так привязалась к его голосу, что он стал преследовать меня, где бы я не находилась. В метро, в любом транспорте, на парах в университете, дома за тарелкой с супом, в очереди к кассе…

Я ждала позднего вечера, чтобы мы вновь могли сплестись нашими душами и почувствовать, что никто на свете, ни единый человек просто не может быть ближе.

– Алло, ты еще не легла спать? – робко произнес Вова.

– Нет, конечно. Я тебя ждала, как сегодня прошел твой день? Долго в офисе сидел? – облизывая губы, что-то невнятное отвечала я.

– Нет, только с утра забежал на пол часика. Потом заехал на несколько торговых точек, проверил оборудование установленное для печатки и помчался выполнять заказ.

Вова работал сам на себя, и руководство отделом в нашей компании было не единственной его задачей. Как выяснилось, числился начальником подразделения официально другой человек, но формально работал Ершов. У Вовы была своя команда, которая занималась отделкой помещений. Он следил за последовательностью и правильностью выполнения всех этапов ремонтных работ. Иногда докупал материалы, которых не хватало на объекте. Все-таки бизнес был достаточно маленьким, поэтому некоторую работу оперативного характера он не доверял никому кроме себя.

– Ты знаешь, в моем большом доме не хватает только тебя. Я представляю, что ты разгуливаешь здесь в соблазняющей пижаме, готовишь мне спагетти или что-нибудь еще. Я возвращаюсь с работы. – фантазировал на ходу он.

– Да, только ты же сказал, что живешь с мамой. Она правильно отреагирует на мою соблазняющую пижамку? Может, все-таки стоит поберечь ее психику? – саркастично намекнула я.

– Ты права. Она вообще у меня мировая женщина, поэтому не станет возмущаться по таким пустякам. Как себя чувствует моя принцесса?

Я не ожидала, что в какой-то момент мне станет действительно приятно слышать от него именно эти слова. Нет, я все еще не была влюблена или убеждала себя в этом. Я целенаправленно продолжала плыть в его сети, он прикармливал меня как глупенькую рыбешку, которая отбилась от своего косяка и поплыла за бесплатным и нескончаемым кормом. Я была околдована и загипнотизирована его голосом, и все же в нем было что-то пугающее. Будто бы он собрал себя по частям, что-то не давало ему покоя.

– Ты после моего отравления теперь всегда будешь задавать этот вопрос? Все неплохо. Папа выходил меня, можно сказать. Он у меня такой молодец, очень заботливый.

– Я бы тоже хотел о тебе заботиться. – с долей обиды произнес Ершов.

– Мне приятно это слышать, но по сути, ты едва меня знаешь. – пыталась воззвать к голосу разума.

– Да, но я так долго чувствовал себя одиноким. Знаешь, что я делаю по вечерам, когда не хочется идти домой?

– Что же?

– Я покупаю в «Маке» кофе и сижу в машине часа полтора-два, просто, чтобы скоротать время, убить его просто. Я думаю о том, что во мне, наверное, много зла, раз я не окружен толпой друзей и знакомых. Боюсь, что и ты не станешь меня терпеть, что ты разочаруешься во мне. Я совсем не добрый, просто с тобой становлюсь другим.

Я чувствовала, что ему хочется, чтобы я его пожалела, приласкала и сказала, что он безумно нужен. Это было не так, и я молчала. Эту пронзающую тишину можно было резать ножом, класть на маленький кусочек хлеба и поедать вместе со сладким чаем.

– У тебя были когда-нибудь отношения? – вдруг робко задала я личный вопрос.

– Не могу однозначно ответить. Была девушка в нашем офисе, довольно умная и сообразительная. Я сразу обратил на нее свое внимание. Она работала офис-менеджером, виртуозно справляясь со своими обязанностями. Мы стали сближаться, я понял, что она не ровно дышит ко мне. Я приглашал ее на обеды, ланчи. Я подбрасывал ее до дома, мы ходили, держась за руку. Она жила тоже в нашем поселке, только на соседней улице. – в какой-то момент он замолчал, и я не знала, как трактовать эту неожиданную паузу.

– Что было дальше? Вы начали встречаться? – с интересом проявляла я любопытство.

– Нет. Она стала очень навязчивой и надоедливой. Я понял, к чему может привести эта ситуация и мое промедление. Ценой такой ее работы стал бы я. – цинично и хладнокровно произнес Вова так, что мне стало не по себе.

– И что ты сделал?

– Я начал ее «душить». Я давал ей поручения, которые она не могла выполнить. Я нагружал ее новыми заданиями, я критиковал ее на каждом шагу и не давал свободно вздохнуть. Она должна была почувствовать, кто на самом деле хозяин положения. Она хотела перехитрить меня, и сама же наступила на свой капкан. Я заставил ее практически написать заявление по собственному, я вынудил ее, не оставил другого выбора. Я слышал, как она иногда закрывалась в туалете, чтобы поплакать. – с интересом продолжал свое повествование Ершов, будто переживая заново свои чувства.

– Зачем же так жестоко? Она ни в чем не виновата. – пыталась я защитить девушку, которую даже не знала.

– Поверь, она была очень хитрой и ушлой. Ты же у меня не такая, малышка. Так ведь?

– Знаешь, я не совсем тебя понимаю. Наверное, мне пора спать уже. – пыталась я завершить разговор раньше времени.

– Извини, если я сказал что-то не то. Я рассказал тебе все, как было. Я же тебе говорил, что злой…

Мы оба положили трубку. На следующее утро я получила новый букет тюльпанов с запиской, в которой он пытался извиниться за вчерашнее.

Целый день он осыпал меня комплиментами, сообщениями и звонками. Я совершенно не могла сконцентрировать на работе. Тем более в нашем кабинете уже во всю шла подготовка к новогоднему корпоративу, который руководство решило праздновать в небольшом, но уютном ресторане.

Девочки судорожно выбирали во всевозможных интернет-магазинах платья, туфли и только мне хотелось остаться наедине с компьютером и доделать наконец отчет, сводя таблицы по всем регионам. Некоторые показатели никаких не хотели сходиться в таблице, поэтому я страшно нервничала, предвкушая выговор.

На мобильном загорелся экран, и я увидела, что это мой «ненаглядный» спешит одарить меня новой порцией комплиментов.

– Соня, привет. Ты чего не отвечаешь на мои сообщения? Я же жду сижу, тебе некогда? – закапывал меня в своих вопросах Ершов.

– Да, совсем не хватает времени. У меня не сходится таблица по показателям продаж, я не совсем понимаю, в чем дело. – выдыхая тяжелый воздух, слегка жаловалась я.

– Почему сразу мне позвонила и не попросила помочь? Этот отчет раньше я всегда делал, не знаю, с каких пор все изменилось. Присылай мне данные со всех регионов, я быстренько сейчас соединю и подобью результаты.

– Ты серьезно, Вов? – вырвалось у меня чуть громче, чем нужно.

– Проще пареной репы. Жду от тебя файл и хорошее настроение. Надеюсь, я заслужу сегодня вечерний разговор с тобой? – чувствовалась заискивающая улыбка собеседника.

– Очень долгий и многозначительный разговор я тебе обещаю. Только сделай скорее, а то меня уже несколько раз Лариса дернула. – продолжала жаловаться я, как бы желая услышать аргументы в свою защиту.

– Ларисе скажи, чтоб тебя не трогала, а то приеду и будет хуже. – не дрогнув голосом, проговорил он.

Мы едва слышно попрощались, и я подняла свой взгляд на монитор. Я совсем не догадывалась, что привлекла внимание со стороны. Некоторые из коллег поняли, что разговор между мной и одним из сотрудников региона мало напоминал диалог двух коллег. Весь остаток дня я пыталась работать с серьезным выражением лица, хоть и идиотская улыбка проступала сквозь маску безразличия.

– Ой, Сонь, а ты платье выбрала уже себе для корпоратива? – рядом с моим рабочим столом резко из ниоткуда выросла Саша Долецкая.

– Саш, я как-то об этом еще не думала. Не люблю наряжаться на подобные мероприятия, тем более не знаю, пойду ли на него. – пыталась скомкано ответить я, и снова направила свой взгляд в экран компьютера. Саша сдаваться не собиралась.

– А кто-то приглашал начальников регионов на этот грандиозный праздник? – пыталась присесть на край моего стола Саша.

Мне показалось это откровенным хамством, и я показательно закашляла. Долецкая сидела и вопросительно смотрела на меня, будто не понимая, что я от нее хочу.

– Ммм, у меня такой информации не было. Ты могла бы сама уточнить у кого-нибудь оттуда. – аккуратно указала большим пальцем себе за спину, как бы намекая на расположение провинции.

– Просто я знаю, что ты общаешься с регионами очень плотно, вот и предположила.

– А чего ты так переживаешь? Неужели кто-то понравился? – в этот момент я сама себя загнала в тупик. Кроме Ершова в офис из мужчин больше никто не приезжал.

– Теперь уже и поинтересоваться нельзя? Я же не виновата, что ты заведуешь этим направлением. Я маркетолог и работаю не с людьми, а с ассортиментными сетками. – достаточно в грубой форме ответила Саша, но я уже не слышала ничего.

В своей голове я судорожно рисовала ужасающие картины ее милого флирта с Вовой. Смех звенел в моей голове отбойными молотками, я выдала что-то похожее на «хмык» или невнятный звук. На лбу появилась испарина, а руки задрожали, не подчиняясь мне ни на секунду. Слезы покатились предательски так внезапно, что я быстрым движением ладони смахнула их со своего лица. В этот момент я все осознала, – я влюбилась.

***

Мне совершенно не с кем было поделиться своими откровениями. Эля снова укатила со скучным Антоном в путешествие, хоть и зарекалась, что это была их последняя встреча. Знойная Италия не смогла оставить равнодушной мою подругу и она, собрав чемодан за один день, улетела навстречу вину, пасте и приключениям.

Где-то в глубине души я ей завидовала, потому что никогда не могла вот так сорваться с места, и дать ветру развивать мои волосы, пока я трясусь в каком-нибудь купе поезда, который едет, куда глядят мои глаза.

Я расцениваю это, как малодушие. Мне трудно всегда было менять свою жизнь, привносить в нее новые веяния, отплывать от берега очень страшно. Мама научила меня барахтаться где-то у мелководья и не успела научить глубоко нырять. А папа, как мой главный защитник и ангел хранитель, никогда не позволит заплыть слишком далеко. Так всегда было, есть и будет.

Я вспоминаю нашу поездку на море, еще вместе с мамой. Папа сам любитель далеких заплывов, где кончаются буйки и начинается буйное море. Он постоянно возвращался с медузами или какими-нибудь каракатицами, морскими звездочками. Я радовалась этому, как чуду. Иногда они плавали вместе, я оставалась с другими детьми возле берега, строила замки из песка. На самом деле, я за ними втихаря наблюдала. Они отплывали подальше и целовались, они были счастливы, как дети. Кто мне скажет, что все это справедливо? Нам так много хотелось посмотреть вместе, мама планировала наши поездки и путешествия детально. Не было ни единого не расписанного по часам дня. Пожалуй, только крайний день отпуска. Когда мы шли вдоль торговых рядов и скупали всевозможные сувениры, сладости, заморские туалеты. Папа вздыхая открывал свой кошелек, а мама закусив губу продолжала обогащать местных торговцев. Это невероятные эмоции, которые останутся со мной на всю жизнь.

Дело шло к вечеру, и я начала собираться домой. За окном шел снег, подсвеченный огоньками, вывешенными снаружи нашего фасада. Наконец, у меня начало появляться новогоднее настроение, и мне очень захотелось нарядить елку. Нужно на выходных обязательно съездить за новогодними атрибутами, мишурой и кучей разной ерунды, чтобы порадовать себя и папу. Во мне прослеживаются мамины нотки шопоголизма, но куда деться от генетики?

Неделя пролетела незаметно, в рабочих мелочах и сдаче экзаменов. Учеба на заочке имеет массу плюсов, именно поэтому я склонилась именно к этой форме. Один из плюсов – посещение пар два раза в неделю, и только для прослушивания лекций. Как таковой сессии у нас не было, поэтому мне не нужно было брать постоянно учебные отпуска. Впрочем, моим работодателям это была услада для души. Я успевала все и везде, правда, от такого напряженного графика я нередко уставала и вечерами валилась с ног. По выходным я не всегда ходила на пары, ссылаясь на плохое самочувствие, недосыпание, хандру и множество других отмазок. Хотя, в моем возрасте уже не обязательно придумывать отмазки для родителей, достаточно просто взять ответственность за результат обучения на себя. И со спокойной душой спать в кроватке.

После очередных субботних пар, которые я все-таки решила посетить, мы с папой отправились в ближайший торговый центр, где ожидали обнаружить что-то такое, что бы нам напоминало о приближении главного зимнего праздника. Нам явно не хватало с отцом вот таких уютных семейных вылазок хоть куда-то. Поэтому, когда я предложила папе такой вид развлечений, он с горящими глазами согласился скрасить этот вечер.

– Пап, а нам нужна новая елка? По-моему, та прошлогодняя, которая валяется где-то на балконе слегка уже не презентабельна. То ли она отсырела, то ли мы что-то на нее положили, она ужасной формы. – начала ныть прямо в ухо своему отцу, прямо как в детстве.

– Сонь, да какая разница? Елка как елка. Нарядим ее красиво и будет замечательно. Чего каждый год тратить столько денег на этот атрибут? Лучше я куплю тебе побольше безделушек, или сама себе выберешь подарок. У тебя есть какие-то пожелания? – заботливо уточнял он.

– Пожалуй, хочу в этом году собаку на Новый год! Можно? – кинулась на плечо ему и демонстративно заулыбалась.

– Ты серьезно? Е мое, у тебя в десять лет была такая просьба в письме Деду Морозу. Ты опять хочешь собаку? Большую, наверное… – нелегко вздохнув, посмотрел на меня отец.

– Очень хочу! Буду ее выгуливать каждый день, купать в нашей ванной и многое другое…

– Сонь, вот ты взрослая девочка уже. Не ровен час и переедешь от своего занудного папки. Выйдешь замуж, обретешь, так сказать, семью. И заведешь тогда уже кого хочешь без моего ведома. Это будет гораздо серьезнее нежели сейчас. Ты не будешь думать о том, что я тебя выручу в любой момент, ты будешь рассчитывать ровно на свои силы. – рассматривая новогоднюю гирлянду в первом попавшемся нам магазине продолжал папа.

– Да, но это все еще так далеко. Ты даже не представляешь насколько! Наверное, мне просто хочется снова почувствовать себя десятилетней папиной дочейм– пыталась очень неубедительно предоставить аргументы я.

– Посмотри, какая ты у меня красавица, и навсегда останешься моей маленькой девочкой. Я уверен, что год-другой и какой-нибудь нахальный паренек постарается тебя забрать у меня. Я ему уши, конечно, надеру, но сделать тебя несчастной точно не смогу. Поэтому придется смириться со своей участью и коротать оставшиеся отсчитанные мне свыше дни одному.