Виновница счастья – зима

Я довольно долго не могла еще представить, кто именно сможет занять ее вакантное место. Мне очень не хотелось привыкать к новому человеку. И потом, вся работа, которую она осуществляла, легла на какое-то время мне на плечи. В немыслимо короткий срок мне необходимо было освоить все то, что я пыталась сделать ранее, но медленно и не спеша.

Две недели пролетели так же незаметно, как и бутылочка шампанского в последний рабочий день Оксаны. Мне было горько, обидно и страшно. Других эмоций я тогда не испытывала. Я понимала, что держать оборону теперь придется в одиночку.

Звонки и сообщения на рабочей почте начали сыпаться как из рога изобилия. Первые несколько дней за двумя компьютерами я просто пыталась разорвать свое тело и разум на две части, периодически плача в туалете от напряжения. В какой-то момент снова появился начальник самарского подразделения. Невинные вопросы на моей почте, не касающиеся работы, стали всплывать все чаще. Я чувствовала на себе пристальное внимание того, кто находился за тысячу километров от моего рабочего места. Это приносило как дискомфорт, так и ощущение защищенности. Почему-то, это давало мне почувствовать себя в безопасности, я оказалась будто под опекой своего отца. Обманчивое впечатление.

Полностью проконтролировав все этапы, предшествующие встрече начальников, я немного расслабилась. Работы меньше не стало, но головной боли точно. Я начала снова спокойно засыпать по ночам, не подмешивая себе в чай экстракт валерианы. Декабрь наступил очень скоро, а мне все не терпелось узнать, кто же такой – этот мистер Икс. Человек с обволакивающим гипнотическим голосом, у которого все-таки получилось вызвать во мне интерес.

Мое утро началось как обычно: подъем в шесть, завтрак на скорую руку, крепкие объятия с отцом возле входной двери. Раньше его всегда провожала мама, но после того, как ее не стало, привычный ход событий сменился. Ему пришлось отвыкать от этого до боли нужного и любимого ритуала. В какой-то момент я снова ввела его в наш обиход, быт – называйте как угодно. Главное то, что папе это безумно понравилось.

Впопыхах я накрасилась и не стала придумывать себе умопомрачительный образ, так как в нем мне предстояло провести целый рабочий день. На почте я обнаружила непривычно мало писем и поняла, что могу хоть пару часов поработать в режиме «выбираем платье к Новому Году». К двум часам дня начальники медленно, но уверенно стали заходить к нам на «фуршет». Спелые мандарины, несколько пачек какого-то странного печенья и открытая упаковка с чаем – отражали всю ту радость, которую мы испытывали при встрече.

Среди руководителей я не нашла ни одного мужчину, поэтому продолжала с нетерпением ждать появления главного героя. К сожалению, его все не было, а совещание неумолимо приближалось к началу.

Андрей спешно забежал в наш кабинет и попытался выяснить, все ли руководители доехали в целости и сохранности и попали в наш офис.

– Андрей Романович, насколько я поняла, нет только Владимира Ершова – это Самара. – волнительно произнесла я.

– Как нет? Генеральный уже собирает нас всех в переговорной! С ума сошел? Звони ему немедленно. – сухо и слегка натянуто перебил директор.

Трясущимися руками я несколько раз набрала номер телефона, который выцепила из программы. В ответ лишь гудки, однако я не испытала в тот момент разочарования, скорее, облегчение.

– К черту! Начинаем без него! – резко оборвал Андрей Романович и выбежал из нашего логова.

Прошло ещё по меньшей мере полчаса, прежде чем в наш офис забежал Владимир Ершов. Я слышала его голос, но не видела. Все произошло очень сумбурно, да и потом, в переговорной уже шла конференция, поэтому он сразу поспешил туда. Его презентацию оставили напоследок, поэтому он практически ничего интересного не пропустил. Как я тогда поняла, под его руководством регион действительно начал давать положительную динамику продаж. Отчетность всегда вовремя, накладные на возврат тоже без задержек, торговые точки под контролем. Да, его регион был беспроблемным.

Мне необходимо было после завершения совещания, подписать у всех начальников приказы, сложно уже вспомнить, в каких целях, но задача – есть задача.

Тогда я впервые встретилась с ним лицом к лицу. Я увидела совсем невысокого худенького мужчину лет двадцати восьми. Скорее, он вызвал во мне сразу чувство жалости и непреодолимое желание накормить его чем-нибудь хорошенько. Я улыбнулась.

– Здравствуйте. Меня Соня зовут, я менеджер-координатор. – пыталась не выдать свои эмоции я.

– Добрый день, я сегодня уже подписывал что-то. Знаете, не люблю оставлять свою подпись на том, что плохо изучил. – заискивающе улыбнулся Владимир, посмотрев на меня оценивающим взглядом.

Я улыбнулась ему в ответ только ради приличия. Он вызвал во мне скорее антипатию, чем дружелюбный восторг. Было в Ершове что-то отталкивающее, на первый взгляд сложно было сказать, что именно. Но его глаза… Темно-карий цвет пожирал пространство, таил опасную глубину. Мне было неприятно смотреть в них, и я избегала наших зрительных контактов, как могла. Я чувствовала, что он меня ловит. Появилось ощущение загнанного зверя, какой-то жертвы, и мне это не нравилось.

Мы прошли в переговорную все вместе, чтобы познакомиться лучше с начальниками. Работая дистанционно с коллегами из регионов, такая возможность личного контакта возникала редко, и я попала в нужное место и в нужное время. Хотя, с какой стороны на это мероприятие посмотреть. Тогда я вообще не придала значения происходящему. Смотрела на Ершова и думала: «Боже, как в такого мужчину можно вообще влюбиться? Наверное, он до сих пор девственник… Такие тоненькие ножки, слегка сутулая спина, да и волос на голове не целая копна…».

Я чувствовала на себе его взгляды, которые он задерживал. Он сканировал меня вдоль и поперек, как принтер. Изучал меня, мое поведение. Мне было даже неловко заносить в свой рот кусок яблочного пирога, потому что и это движение он отслеживал с особым интересом. Признаюсь, я немного напилась в тот вечер, розовое игристое шампанское ударило быстро и в самое яблочко.

Потом начались какие-то подарочки от руководителя отдела косметики Вячеслава, который игриво доставал из своей волшебной по истине коробки неведомые маски для лица, шампуни и стиральные порошки. Тогда еще я не догадывалась, что срок годности у этой продукции явно подходит к концу. Все хлопали каждый раз, когда вручался новый презент и вот, очередь подошла и к Владимиру. Легким движением руки из коробки показалась еще одна маленькая коробка. Через несколько секунд мы поняли, что в своей мужественной жилистой руке Слава держал большую упаковку с презервативами.

Лицо Ершова тут же стало багроветь на глазах. Было понятно, что парня засмущали не на шутку.

– Держи, не стесняйся. Ты им точно найдешь применение. Советую тебе не затягивать, продукция образцовая, и срок годности не резиновый, как ни странно. – от этой шутки вся переговорная заполнилась заливистым смехом, но Володе все еще было ужасно неловко, хотя подарок он все-таки принял, но неуверенно.

– Спасибо, неожиданно, конечно. Не думал, что наша компания занимается еще и реализацией таких интересных вещиц. Значит мы против государственной программы? – глядя на коробку в какой-то момент взял свои эмоции под контроль Ершов.

– Это почему же против программы? И какой именно? – с сарказмом пытался парировать руководитель отдела.

– А как же улучшение демографической ситуации – повышение рождаемости? А мы тут презервативами балуемся… – с иронией, но уже более уверенно продолжал Вова.

Этот момент недоразумения решил прервать генеральный директор холдинга Александр Орлов. Его мы видели очень редко, поскольку он фактически не появлялся в офисе. Иногда удавалось вскользь лицезреть его широкую спину, направляющуюся в кабинет Буреломова. В такие мгновения в коридоре всегда раздавались жуткие крики, не представляю, сколько децибел пытались выдержать перепонки Андрея Романовича. После таких веселых утренников Буреломов не выходил больше из своего кабинета и был всегда крайне раздражительным. Видно, попивал себе аккуратненько пустырник, потому как нервы были уже ни к черту из-за повторяющегося стресса. Эта волна задевала и нас, но чуть позднее, когда Андрей собирался с мыслями и шел разносить на пути все и вся.

Я прекрасно понимаю, что это все отголоски цепной реакции, которая начиналась с самого первого и высокого звена – учредителя холдинга. Падали продажи, соответственно и прибыль компании. Организация набирала слишком много кредитов, чтобы рассчитываться с издательствами, утопая в долгах. Вся нереализованная продукция тут же, как в мультике про антилопу, выбивающую из под копыт золото, превращалась в черепицу, а именно – в убыток. Не распроданные журналы, возвращались на склад и позднее утилизировались. Смотреть на эти «Эвересты» из периодической продукции было больно, но местами приятно, мы всегда были завалены пробниками гелей для душа, помадами и другими журнальными радостями.

– Давайте все-таки выпьем за дальнейшее процветание нашего с вами холдинга, и я уже пойду. Сами понимаете – дела не ждут, даже на ночь глядя. – смеясь хитрыми глазами завершил вечеринку Александр и откланялся.

Вообще, я заметила, что ему нравилось присваивать достижения холдинга как бы всем сотрудникам, своим коллегам, однако все прекрасно понимали, что прибыль компании пилится только между избранными. Все эти методы маркетинга и инструменты управления персоналом вписывались только в киношное представление идеальной стратегии. В реальности все всё прекрасно знали обо всех, не сказать, что наш коллектив собран из интеллектуально ограниченных личностей. Чуть позже я убедилась в этом лично, познакомившись ближе с известным вам уже руководителем одного из регионов.

На следующий день после знакомства я не смогла физически присутствовать в офисе, так как, по всей видимости, отравилась чудесным пирогом. Утром я просто была не в состоянии встать с кровати, чувствуя приближение накатывающей тошноты. Папа в этот день, впервые на моей памяти, остался дома, чтобы поухаживать за мной и приготовить постный куриный бульон.

Ужасное ощущение, когда ты лежа в кровати пытаешься понять, какой именно продукт вызвал такое тяжелое отравление. И вот, по очереди ты вспоминаешь все, что потребила за тот день. При мысли о яблочном пироге я вновь прислушалась к организму, – это был он. Взяв всю волю в кулак я снова побежала в уже полюбившееся за целые сутки место.

– Доченька, Софушка… Тебе опять плохо? – послышался голос с кухни.

– Пап, не переживай! Я просто пыталась понять, почему меня тошнит! – выкрикнула я в ответ.

– И как твои успехи? Мне кажется, я зря готовил бульон! – с иронией попытался отшутиться папа.

– Садись за стол. Выпей крепкого чая с сахаром. По-моему, ты еще не пила «Энтеросгель», давай сейчас несколько чайных ложечек. – заботливо продолжал мой родной человек.

В такие моменты, мне кажется, что мир останавливается. Правда, это невозможно удалить из памяти. Это те воспоминания, которые сопровождают на протяжении всей жизни. Как детство печатью ложится на нашу грудь, так и родители никогда не забываются. Он делал все то, что всегда любила мама. Он продолжал готовить ее любимые блюда, расставлять сервиз так, как делала это она. Это просто удивительно. Однажды я спросила его об этом. Не помню точно, что он ответил, но помню его взгляд. Я поняла, что с мамой попала в самую точку или в какое-то больное место, ранку. Тогда стало очень неловко, и больше я не говорила об этом.

Со своей первой зарплаты я помню, что купила много каких-то вкусностей, а еще отцу домашний костюм мятного цвета. Это было намеком на то, что пора бы проводить дома побольше времени и никак иначе. Он развернул крепко склеенную оберточную бумагу и засиял. Я была безумно счастлива угодить единственному мужчине в моей жизни. Но еще счастливее я становлюсь, когда вижу на нем этот костюм, как, например, сейчас. Кое-где уже стоят пятна от малинового варенья или облепихового сока, но так он даже уютнее становится. Есть же все-таки мужчины на свете, от которых веет теплом. Как бы холодно не было за окном, рядом с ними всегда расцветают розы и женщины. Наверное, я бы хотела встретить мужчину похожего на моего отца. Иногда мне кажется, что смерть мамы была не случайной и не напрасной. Без этого я бы не сблизилась с папой, не стала бы столько времени уделять нашим совместным посиделкам. Пытаюсь этим себя успокоить, человек всегда ищет ответы на вопросы и внутреннее успокоение. Я его нашла.

– Иди, приляг. Ты сейчас слишком слабая, чтобы проводить на ногах столько времени. Завтра я должен выйти на работу уже, взял себе смену, так как нужно будет провести кое-какую терапию, и перенесена с сегодняшнего дня аускультация пациентки. Медлить нельзя, а кем-то заменить меня получается не всегда хорошо. Лучше перепроверить, ты знаешь это.

– Но завтра же суббота? Я думала, мы сходим с тобой куда-нибудь погулять в парк. – Расстроенным голосом тут же начала давить я на жалость.

– Милая, не получается. Я и так сегодня много дел пропустил. Как же твоя подруга Эля? Вы что-то давно с ней не виделись. Не помню, чтобы она заходила к нам.

Про подругу Элю я совсем забыла рассказать. Если в этом мире и есть сумасшедшие женщины, которые ради адреналина готовы прыгнуть с пятого этажа зимой в сугроб, то это она. С ней никогда не соскучишься, но ее бывает много. Мы знакомы еще с глубокого детства, росли в одном дворе. Когда она уже гоняла на велосипеде с соседскими мальчишками, я прыгала в резиночку где-то между ног у мамы. Всегда удивлялась тому, как у нее быстро получается найти с противоположным полом общий язык. Шло время, и невинные прогулки с друзьями превратились в свидания с яркими и эпичными завершениями. Да, она спала с мальчиками лет с пятнадцати, а я еще даже ни с кем не целовалась. Сначала я ей не нравилась, она считала меня зажатой, закомплексованной домашней девочкой. Растением, которое выращивают родители у себя в теплице. Она меня даже дала прозвище – «Кактус». Может, потому что я была недоверчивой и колючей, но только на первый взгляд. Узнав друг друга получше, мы больше не разлучались. Она всегда приходила к нам в гости на чай. И когда мама была еще жива, и когда ее не стало. Она практически вросла в наш клан и была неофициально объявлена членом семьи.

Мы могли часами сидеть в моей комнате и заниматься сущей ерундой. Мы пересматривали старые альбомы с фотографиями, где я в саду, затем в школе. Мой дурацкий клетчатый пиджак всегда бросался в глаза, он был ярко-красного цвета. А лицо на фотографиях всегда одно и то же, я просто не была готова к вспышке и удивлялась.

– Ты точно отмороженная какая-то! – задорно смеялась Эля.

– Посмотрим еще на твои фотографии и посмеемся вместе. – с долей обиды отвечала я, но очень быстро все забывала и снова прижимала Элю ближе к себе.

Мы вырезали из журналов разные фигурки и составляли плакат желаний. Эля вырезала всегда знойных красавцев и говорила, что однажды один из них обязательно сделает ей предложение. Я смотрела на нее, как на умалишенную и не понимала, зачем она вообще думает об этом, если ей от силы тринадцать лет… Все оказалось чуть сложнее, и узнав, какая атмосфера царит в ее семье, я поняла, что она хочет просто сбежать, куда глаза глядят. Желание скорее завести семью у девочек возникает отнюдь не от прекрасной жизни с любящими родителями. Скорее всего, с раннего детства такие девочки старались нести сами за себя ответственность, но в какой-то момент плечи ломаются, как и крылья.

Сейчас мы с Элей уже разменяли третий десяток, как бы страшно это ни звучало, и мы изменились, разве что, самую малость. Я набрала вес, а Эля пару десятков мужчин в своем послужном списке. Она стала Казановой в юбке. Не было ни единого дня, чтобы она не затронула в разговоре свою бурную личную жизнь. От такого вихря интимной информации иногда становится грустно, потому что понимаешь, какая же все-таки пресная жизнь проистекает из тебя, около тебя и в тебе. Но тогда все было иначе, от нас сквозило энтузиазмом, легкой романтикой и иногда алкоголем.

– Хорошо, обязательно завтра приглашу Элю к нам. Если хватит сил, то испеку что-нибудь сладенькое. Хочется и тебя порадовать тоже. – игриво пыталась подбодрить с отца.

– У нее, кстати, новый бойфренд? – с серьёзным выражением лица произнес папа.

– Что? Ты знаешь даже это слово? Откуда такая информация, интересно? – наполнилась молниеносно я удивлением.

– Ой, я же всегда слышал раньше ваши разговоры за стенкой. Просто я воспитан так, что язык не поворачивался намекнуть даже на то, что я становился невольным свидетелем и участником диалогов. – отвечал отец и пытался сварить яйцо пашот, равномерно размешивая в кастрюльке воду.

– Интересно знать, сколько же лет ты так подслушивал… И главное, что же ты слышал? Пап, это просто не честно! Я и про свою первую любовь рассказывала с упоением, и про эти дни женские. – пыталась вспомнить все, что мог ненароком опорочить мою честь.

– Не волнуйся, я умею в своей голове делать звук тише или отключаться вовсе от внешних раздражителей. – продолжая делать в воде воронку, парировал он.

– Дааа, вот это поворот. А я думала всегда, что у меня миллион секретов.

– А ее брат, кстати, Даня, по-моему? Он школу окончил уже? – резко сменил вектор вопросов отец.

– Ой, да этот маленький гаденыш! Постоянно вставляет Эле палки в колеса. До сих пор не разучился жаловаться на нее маме. Вроде, в этом году должен одиннадцатый класс окончить. Спрошу у нее как раз. Мы обычно не обсуждаем этого сопляка. – дерзко закончила я, собираясь по-царски развалиться на нашем уютном диванчике кухонном.

– Вы же в детстве дружили? А сейчас ты с таким сарказмом о нем отзываешься? – не мог понять причину моего изменившегося отношения отец.

– Пап, там долго рассказывать. Мы были детьми, когда общались, а сейчас я уже женщина в возрасте. – пыталась я парировать ему.

– А сейчас марш в кровать, и никакого оспаривания моего решения, взрослая женщина. – решил построить из себя строгого папу мой «друг» в мятной пижаме.

Я невольно побрела в свою комнату, набирая телефон Эли. Очень уж хотелось поделиться всем случившимся со мной на работе и дома с лучшей подругой.

***

– Милая, привет! Как твои дела? Что-то ты совсем пропала, мне тебе столько всего нужно рассказать. Про работу, про планы на жизнь… Ты же знаешь, как я болезненно переношу наши длительные расставания. Вот валяюсь дома с отравлением. Не хочешь зайти в гости? – манящим голосом стелила я.

– Соня, неужели ты вспомнила обо мне? Вообще, я предлагала тебе увидеться, только ты мне все время отвечала, что очень занята на работе, устаешь по вечерам и чуть ли не вагоны разгружаешь. Ты мне не набрала со склада журнальчиков? Хочется иногда на досуге почитать что-нибудь, а тратиться на эту ерунду совсем желания нет. – пыталась заболтать меня Эля, проговаривая свою речь, как из пулемета.

– Сегодня у меня внеурочный выходной выдался, поэтому я успела набраться сил, чтобы выслушать полностью твою увлекательную историю путешествия, прости, забыла куда именно. – с неловкостью начала оправдываться я.

– Забыла? Ты с ума сошла! Я же не раз тебе уже рассказывала. Мы с Антоном решили устроить целый тур по Германии. Закинулись баварскими сосисками, насиделись в пивных забегаловках, и оставили свой след в каждом из отелей. Если ты понимаешь, о чем я. Как я не люблю вот эти бомж-путешествия, когда в кармане пятнадцать евро, и ты не знаешь, куда их потратить: на музей или перекус. В общем, это последнее путешествие с Антоном, пора искать нового спонсора, потому что это «чудо» ни в какие ворота не лезет. – претензионным тоном повествовала моя подруга, а меня после слова «сосиски» начало выворачивать в прямом смысле.

– Вот об этом ты мне и расскажешь обязательно, но завтра. Сегодня я все еще чувствую себя слабой и больной, поэтому постараюсь выспаться как следует. Жду тебя завтра к обеду, умопомрачительные истории возьми с собой. Я безумно соскучилась. Только само путешествие обязательно освети тоже, ты знаешь, как я люблю слушать отзывы. Все, целую. – не успев выслушать до конца Элю, я повесила трубку и побежала в привычное уже для себя место, захватив с собой подушку, на случай, если захочется разместиться уютнее.

Целый день я смотрела сериалы и думала о том, как же коллеги без меня справляются на рабочем месте. В какой-то момент я вспомнила, что не предупредила свою начальницу о том, что яблочный пирог слегка подорвал мое здоровье и настроение. Как оказалось, в тот вечер не только я съела что-то не то. Ларисе тоже стало плохо, поэтому никто не терроризировал меня с утра.

Ершов не вызвал во мне особенного восторга, скорее, я испытывала к нему едва заметное чувство жалости. Мне хотелось накинуть на него теплый плед и накормить котлеткой с пюре, потому что весить столько на третьем десятке жизни молодому цветущему мужчине чуть постыдно. Хотя, куда мне осуждать внешний вид людей? – Я сама себе не нравилась в отражении. Мобильного телефона моего он не знал, поэтому назойливыми вопросами не терзал мою ранимую душу. Это сыграло мне на руку, потому что желания общаться не было никакого.

На следующий день, в приподнятом настроении и уже хорошем стабильном здравии, я принялась за твороженное печенье. Сказать, что кулинар из меня, как из папы парашютист, учитывая то, что он никогда не прыгал, – не сказать ничего. С первым меня прыжком! – хотелось крикнуть после того, как я достала из духовки что-то напоминающее нежное твороженное и румяное чудо.

Придется бежать еще в ближайшую пекарню за шоколадными кексами. – пронеслась в моей голове мысль, и я быстренько направилась к входной двери, срывая с себя фартук.

На кухне полный кавардак, повсюду мука, разбросанные этикетки и пакетики из под каких-то смесей для выпечки, а на столе тарелка с жалким подобием печенья. Только я так могу, моему мужу безумно повезет. Кажется, я буду из тех жен, которые встают в шесть утра для того, чтобы успеть заказать из ближайшего ресторана завтрак, пока благоверный спит. Всегда презирала таких женщин, глядя на маму. У этой мадам в руках все спорилось, и я думала, что пошла именно в нее. Да что говорить, у моего отца спорится в руках все. Мне кажется, он даже ногами лучше готовит, чем я своими волшебными пальчиками.

Пару раз вздохнув, я натянула на себя кроссовки и побрела до булочной, которая располагалась недалеко от дома. Осень выдалась на удивление теплой, а вот зима вступила довольно грубо в свои права. Я быстро поняла, что промахнулась с выбором одежды, и мой пуховик не отвечает требованиям погоды. Намотав шарф вокруг своей головы, я представила, как выгляжу со стороны. Цвет моего лица напоминал пюре из шпината, а прическа на голове гнездо какой-нибудь лесной птицы. Где тут взяться жениху или какому-нибудь красавчику? – это плод моих воображений и не более.

В булочной была небольшая очередь, в которой я заняла свое почетное пятое место, продвинувшись ближе к прилавку, чтобы выбрать что-то свежее и только что выпеченное. Выбор был колоссальным: и тебе круассанчики с нежным заварным кремом, и пирожное картошка в фирменном исполнении, и мои любимы маффины с шоколадной крошкой. Понимаю, что такой образ жизни скатывает меня к самому началу пути к здоровому образу жизни, но пока мой папа не видит этого грехопадения, я позволяю себе маленькие слабости и сладости.

Красиво разложив на тарелочке все эти прелести, я с нетерпением начала ждать Элю, как будто не виделась с ней год минимум. Хотя в прошлом месяце мы пересекались с ней на книжной ярмарке. Не подумайте, что она читает много. Просто я убедила ее в том, что именно там она сможет встретить импозантного и начитанного мужчину, который скрасит ее досуг. Да, я слегка приукрасила это мероприятие, но только в целях окультуривания лучшей подруги.

– Алло, ты где? В пробке что ли стоишь? Какие-то звуки странные слышу. – пыталась поторопить я всеми силами Элю.

– Спустилась в метро, потому что пробке нет конца и края. Буду у тебя через минут двадцать. По пути захватить чего-нибудь вкусненького?

– Нет-нет, не стоит. Я столько напекла, старалась страшно. Кулинарная книга стерта до дыр, так что ты должна обязательно оценить мои таланты. – иронизировала я, представив вкус печенья.

– Знаешь, что я тебе скажу? Не кулинарная книга должна быть стерта до дыр, а кое-что другое… – пыталась увести меня в дебри своей фантазии подруга.

– Ой, какой у тебя юмор ужасный. – парировала я, слегка скривив физиономию.

– Каждый думает в меру своей испорченности. Все, жди. – резко положила трубку Эля.

Если и есть на свете какое-нибудь приятное занятие, то это принимать теплую ванную с пеной под джазовую композицию, зажечь свечи с ароматом мелиссы и ванили, в общем, – окунуться в приятное. Люблю устраивать себе такие спа процедуры, когда остаюсь одна дома, никто не мешает и не ломится в дверь, чтобы взять что-то крайне важное в этот момент.