Роковая наследственность

Елена Лев

Роковая наследственность

ЭПИГРАФ

Два ангела спустились мне на плечи,

И начали неспешный разговор.

Один другому стал противоречить,

И вот случился между ними спор.

– Что человек?! – вдруг молвил ангел чёрный.

– Из зависти и сплетен соткан он.

Невежда и глупец, характер вздорный.

К тому же, как нарцисс в себя влюблён.

– О нет, – ему ответил ангел белый.

– Его заслуг порой не перечесть.

Он щедр и добр, и до отчаянья смелый,

И знает, что есть совесть, и что честь!

– Всё это вздор! – вспылил тут ангел чёрный.

– Тут дело в том, за кем сейчас пойдёт?

И может проживёт свой путь достойно,

И ох, как может быть наоборот…

От этих слов всё в голове перевернулось,

В висках стучало с сердцем в унисон.

Вдруг белый упорхнул, а я очнулась,

И испугалась – был ли это сон?

Часть 1

Глава I

Двадцатый век, конец восьмидесятых, Москва, институт им. Склифосовского – институт экстренной медицинской помощи.

Наступало утро, но в окнах хирургического отделения продолжал гореть яркий свет. Закончилась операция, которую проводил хирург Дмитрий Михайлович Волжанов – Димыч, как его называли коллеги по работе. Это была его вторая операция за прошедшую ночь, ночь очередного дежурства. Уставший, но довольный, он вышел из операционной и направился к столику дежурной медсестры.

За столом в середине длинного коридора, в белом накрахмаленном халате и в высоком колпаке, сидела молодая симпатичная девушка лет двадцати пяти, что-то усердно объясняя стоявшей рядом с ней, такой же медсестре, как она.

– Ну, надеюсь теперь ты всё поняла? Следующее дежурство будешь работать уже одна. И поблажек не жди. Поэтому, если есть вопросы, то задавай сейчас.

– Вопросов нет! Я всё поняла мой начальник! – вскинув руку под воображаемый козырёк в шутливой форме громко отрапортовала девушка.

– Ладно, вольно, – ответила сидящая за столом девушка, после чего они обе рассмеялись, не замечая подходившего к ним хирурга.

– Доброе утро барышни!

– Ой! Дмитрий Михайлович, извините. Доброе утро! А мы вас не заметили, – вскочив со стула, смущенно произнесла дежурная медсестра.

– Ничего, ничего, смейтесь на здоровье – смех жизнь продлевает.

– Как прошла операция? – спросила всё та же девушка.

– Всё в порядке, жить будет, а вот как – время покажет. Мужик слава Богу крепким оказался, крови он потерял не мало, – ответил хирург, потирая виски кончиками пальцев

– Дмитрий Михайлович, а что случилось с этим мужчиной? Санитары ухохатываются, а рассказывать не хотят.

– Да уж, случилось… Такого в моей практике ещё не было. Не пойму, чего санитары там смешного увидели, такого врагу не пожелаешь. Даже говорить об этом не ловко.

– Пожалуйста, Дмитрий Михайлович, расскажите, что с ним произошло? – не унималась любопытная медсестра.

– Ну хорошо, расскажу, – поддался на уговоры хирург.

– Его привезли с Курского вокзала. Мужик огромный, тучный. Пошёл в туалет и не заметив трещины на унитазе встал на него ногами, а он под ним взял и развалился. Всё заднее место ему на куски раскромсало, мог без члена остаться. Обошлось слава Богу. А вот его жене можно посочувствовать.

Не скоро восстановятся его мужские функции. Так что граждане! Будьте внимательны при пользовании общественным туалетом! И пожалуйста, Галочка, – обратился хирург к дежурной медсестре, – Предупреди всех, чтобы в присутствии того пациента без всяких там шуточек на эту тему. А то, кто его знает, что придёт ему в голову, когда он узнает свой диагноз, пусть даже временный. Хорошо?

Покраснев от смущения, девушки пообещали не допустить шуток в присутствии больного.

– Вот и умницы, спасибо.

Всё это время, медсестра, стоящая около стола, смотрела на хирурга с полуоткрытым ртом и с широко открытыми глазами. Заметив это, он спросил.

– А это кто, глазастая такая? Новенькая что ли?

– Да, новенькая. Ввожу в курс дела, – ответила Галочка.

– А разрешите полюбопытствовать, новенькая, как вас звать-величать?

– Наташа, – краснея ответила девушка.

– Очень приятно познакомиться. Желаю вам успехов, Натали, – сказал хирург, после чего опёршись двумя руками о стол продолжил:

– Послушайте, сестрички мои ненаглядные. Честно говоря, я еле на ногах стою, дежурство было тяжёлое и…

– Может вам чайку сделать, – перебила его Галочка.

– Нет-нет, спасибо, не надо. Время моего дежурства заканчивается, но домой я не поеду, боюсь за рулём заснуть. Пойду посплю пару часов, но, если кого привезут, будите. И ещё одна просьба. Если Танюша моя позвонит, то тоже разбудите. У нас сегодня очень важный день, у дочери последний вступительный экзамен в университет.

– Да, конечно, Дмитрий Михайлович, не волнуйтесь я всё поняла, идите отдыхайте.

И попрощавшись с обеими девушками хирург ушёл.

– Эй ты, новенькая! Рот свой закрой и глаза притуши. Ты чего на него уставилась? – грубо одёрнула Галочка новенькую.

– Какой мужи-и-к краси-и-вый, просто идеал, – еле дыша сказала Наташа, глядя туда, где только что за дверью скрылся хирург. – Высокий, стройный, правда немного сутуловатый… Ну вот скажи, зачем мужику такие красивые глаза и такие густые волосы? А ресницы какие! Черные, пушистые, обалдеть и не встать.

– Да, красивый. А сутулый потому, что он хирург. Это у него профессиональное. Попробуй-ка постой за операционным столом по несколько часов, тоже станешь сутулой. Мой отец – таксист, так он такой сутулый, что, когда сидит за столом и ест, так его тарелки не видно. А Дмитрий Михайлович у нас не только красавец, он талант, у него руки золотые. Ты представить не можешь скольким людям он жизнь спас! Наш директор на него просто молится! И больше не смотри на него так!

У нас весь женский персонал был в него влюблён.

– Да ты что? А почему был? – удивлённо спросила Наташа.

– Почему, почему? Слышала какой он культурный, как разговаривает красиво.

Ле-е-ди, ба-а-рышни. Не Галя, а Галочка. Не просто Наташа, а Натали. Всегда улыбчивый, приветливый, никогда не нагрубит, не нахамит как некоторые. Он знает все даты дней рождения своих сотрудников. Всегда подойдёт, поздравит, да ещё руку поцелует. Ко всему ещё и красавец. Так вот, каждая из нас была в него влюблена, так как каждая считала, что именно к ней он относится по-особенному. А потом мы поняли, что так он относится ко всем женщинам, он просто так воспитан, он такой человек. И все же, каждая ещё на что-то надеялась, но только до тех пор, пока мы не увидели ту, которую любит он.

– И кого же любит он? – плаксивым голосом спросила Наташа.

– Дура! Ты что, не поняла, он женат.

– Ну и что?

– А то, что у него великолепная семья. Он просто обожает своих девочек, жену и дочь. Жена у него бывшая балерина, сейчас преподаёт в каком-то театре. Когда смотришь на их отношения, то кажется, что они только вчера поженились, а ведь женаты уже двадцать лет. Слышала, дочь в институт поступает, ей лет 16-17. Девочка, куколка! Стройняшка, ноги от ушей как у матери, коса толстенная до пояса, а глаза в пол-лица как у отца, только не карие, а зелёные. Таких красивых зелёных глаз я отродясь не видела!

– А откуда ты знаешь такие подробности про его семью? – спросила Наташа.

– Года два тому назад он пригласил всё наше отделение к себе на день рождение. Ну да, точно, ему тогда сорок исполнялось. Все ещё говорили, мол сорокалетие не справляют, но Димыч оказался человеком не суеверным, тем более в этот день в его семье всегда отмечается двойной праздник, у его бабки тоже день рождение в этот день. А так как у неё из друзей никого в живых уже не осталось, то внук пригласил не только своих друзей, но и коллег по работе, чем очень обрадовал бабулю.

– А где справляли то? У него дома?

– Нет. Квартира у Димыча в центре. Просто день рождение у него где-то в конце весны, поэтому он пригласил нас на дачу. У его семьи шикарная дача в Серебряном Бору. Дом двухэтажный с камином, с красивой старинной мебелью. На улице беседка с большим столом и множеством стульев, богато в общем. Так вот, его бабка живёт там круглый год и зимой, и летом. У неё там и телевизор есть и телефон. Я таких дач раньше и не видела. По нашим меркам – это не дача, а настоящий жилой дом, только на природе.

– А сколько бабке лет?

– Да уже где-то за восемьдесят. Но скажу тебе бабуля ещё та… Женщина крупная, статная, а бойкая какая, зашибись! Представляешь, в её то годы, она без посторонней помощи огромный самовар с земли подняла и на стол поставила, а под конец ещё и танцевала с нами! Так вот, в тот день мы и увидели всю его семью в полном составе. И бабку, и мать, и жену с дочкой. Семья интеллигентная такая, все образованные, культурные. Бабку он только бабулей называет или так смешно – наша Маша. А свою мать Наталью – матушкой зовёт, ей лет 60, но выглядит потрясно, очень приятная женщина. Татьяну – жену свою, всегда так ласково, исключительно Танюшей называет. Дочку – Катенькой, Катюшей или котёнком. В общем убедились мы, что царит в их семье полная идиллия. Есть чему позавидовать. Правда там не было родителей его жены, но торжественно прочитав от них поздравительную телеграмму Димыч пояснил, что в данный момент они находятся на гастролях за границей, так как являются музыкантами Государственного симфонического оркестра. Тесть – скрипач, а тёща – виолончелистка. Потом, после шикарного застолья был один момент интересный. Когда совсем стемнело, хозяева развели костёр, и все гости стали через него прыгать. Так представляешь, Дмитрий Михайлович подхватил жену на руки и прыгнул через костёр вместе с ней. Ему такие овации устроили! Но повторить этот трюк никто не решился. И только там, на дне рождении мы узнали, что наш директор и Димыч являются закадычными друзьями. Всегда такие официальные на работе, тут немного охмелев и осмелев пели в обнимку под гитару. Но как? На бис! Так весело было что уезжать не хотелось. Вот только некоторые из нас заметили странный нюанс…

– Какой такой нюанс?

– Понимаешь, бабка нашего Димыча, иногда, ну-у-у чтобы передохнуть, садилась в большое плетёное кресло-качалку и улыбаясь наблюдала за всем происходящим вокруг. Но когда её взгляд падал на правнучку, улыбка почему-то сразу пропадала. Прищурившись, она разглядывала её так, будто хотела в ней что-то найти. Странно и не понятно было такое видеть.

– А может, глядя на правнучку, ей вспомнилась молодость, и она просто взгрустнула? У стариков такое бывает, – высказала своё мнение Наташа.

– Может ты и права, вот только взгляд у неё был не очень-то добрый. Она смотрела на правнучку как-то настороженно и холодно. Не понятно.

– Слушай, а отец у Димыча есть?

– Конечно, ещё какой! Вернее сказать – был.

– Почему был?

– Потому, что он умер. Когда окажешься в кабинете Димыча, то обрати внимание на фотографию мужчины в военной форме стоящую на столе – это и есть его отец. Я ведь пришла сюда работать пять лет назад по распределению, сразу после окончания училища. В первый же рабочий день у меня на глазах произошёл скандал. Один мужик орал на всё отделение, требуя, чтобы операцию его сыну делал исключительно только хирург Волжанов. Узнав, что его нет в институте, он стал рваться в кабинет директора, но того тоже не оказалось. И тогда старшая наша объяснила этому придурку, что Волжанов отсутствует по очень уважительной причине – он на похоронах своего отца и приступит к работе не раньше, чем через неделю. Мне рассказали, что отец Димыча был не просто известным военным хирургом, он был профессором и доктором наук, много лет проработавшим в госпитале им. Бурденко, а наш директор был его учеником. Умер он от сердечного приступа сидя за столом рабочего кабинета, вскоре после проведённой им многочасовой операции. Дмитрий Михайлович очень сильно переживал.

Неожиданно у Галочки возник вопрос и задумавшись глядя куда-то в верх, она сказала.

– А вот интересно, в какой институт поступает его дочь? Может тоже в медицинский, как отец и дед?

В следующую секунду, машинально взглянув на часы что висели над столом, она испуганно ахнула и затараторила.

– Так всё, хватит! Кончаем разговоры, совсем заболтались. Скоро старшая придёт проверять, а у нас «конь не валялся». Не успеем дела доделать, так получим от неё по ушам! Она жуть какая строгая, но справедливая. Давай покажу как журнал дежурной заполнять, потом в операционную, и если время останется, то хоть чайку попьём.

– Ты кое-что забыла, – ехидно прищурившись сказала Наташа.

– Чего это я забыла? – роясь в мыслях спросила Галочка.

– Дмитрий Михайлович, просил Вас, чтобы Вы, разбудили его, через пару часиков. – в шутливой форме сказала Наташа, строя из себя великосветскую даму.

Ой-ой-ой, какие мы внимательные, всё то мы помним, – с издёвкой ответила Галочка. – Не беспокойся, не забыла, мне это не в первой.

– Счастливая…, – тяжело вздохнув продолжила Наташа всё в той же шутливой манере. – Тебе оказана такая честь – будить самого Димыча!

– Ага, сейчас у меня здесь кто-то дошутится! – погрозив пальцем ответила Галочка. – Давай, давай, открывай журнал.

И девушки принялись за работу.

Прошло несколько часов. Утро было в разгаре, когда Галочка постучала в дверь комнаты отдыха. Не услышав ответа, она вошла, увидев на диване у окна крепко спящего хирурга.

– Дмитрий Михайлович, Дмитрий Михайлович, просыпайтесь, уже пора, – тихо говорила Галочка, осторожно теребя его за плечо. Резко откинув одеяло Волжанов сел на край дивана.

– Да, да, сейчас, уже иду, – сказал он, не открывая глаз.

– Дмитрий Михайлович, уже не надо никуда идти, ваше дежурство закончилось.

Открыв глаза и увидев перед собой медсестру, он наконец проснулся.

– А-а-а, это вы Галочка. Спасибо, что разбудили.

– Ваша жена звонила.

– Да, а почему вы меня не разбудили, я же просил? – занервничал хирург.

– Не волнуйтесь, я объяснила ей что у вас было тяжёлое дежурство, что вы побоялись заснуть за рулём и поэтому решили поспать. Она попросила Вас не будить и сказала, что позвонит позже.

– Боже! Сколько же я спал?

– Почти три часа, – ответила Галочка.

– Так Танюша ещё раз звонила?

– Да, совсем недавно. Голос у неё был очень радостный, она просила передать, что всё отлично и вас ждут дома.

– Ура-а-а! – вскочив с дивана радостно закричал Волжанов. – Ура-а-а! Ай да котёнок! Вот молодчина!

– А что случилось и чему вы так радуетесь? Ведь ваша жена больше ничего не сказала.

– Сказала, сказала, но это только мне понятно, – не переставая радоваться ответил хирург. – Смотри, сейчас почти одиннадцать, а экзамен у Катюшки был в девять. И если всё отлично, и они ждут меня дома, то это значит, что наша дочь стала студенткой. Ну, теперь поняла?

– Поняла, поздравляю Дмитрий Михайлович. Я должна сказать, что ещё звонил директор и просил вас зайти к нему.

– Конечно, конечно, спасибо Галочка. Я обязательно к нему зайду, вот только моих ночных пациентов проверю. Кстати, как их самочувствие? – перейдя на рабочий тон спросил хирург.

– У обоих состояние средней тяжести, стабильное, ухудшений нет, – деловито ответила Галочка.

– Ну и славненько, – ответил Волжанов потирая руки. – Спасибо, вы свободны.

Отвернувшись, он хотел было уже начать приводить себя в порядок после сна, как вдруг заметил, что медсестра не торопится его покинуть. Держась за ручку двери, она никак не решалась уйти.

– Галочка, есть ещё вопросы?

– Да… Извините Дмитрий Михайлович, а можно спросить? – и не дожидаясь разрешения смущаясь продолжила, – Куда поступила ваша дочь, в медицинский?

– Ах вот вы о чём. Нет, не в медицинский. В детстве она мечтала стать врачом, но с годами у неё открылись способности к гуманитарным наукам, поэтому она поступила в Университет на филологический факультет. Вы имеете представление, что это за наука?

– Да-а, конечно, – пытаясь сделать умное лицо ответила медсестра. – Ну я пойду, до свидания, – и она наконец-то ушла.

Галочка шла по коридору, недовольно бурча себе под нос.

– Филология, филология, наука… Подумаешь, лучше бы в медицинский поступила.

Проверив всех своих пациентов и передав дежурство, Волжанов помчался в кабинет директора института. В приподнятом настроении от хороших новостей, забыв про усталость, он мчался по лестнице перепрыгивая через ступеньки как мальчишка. Достигнув цели, переведя дух, Димыч вошёл в приёмную, и убедившись у секретарши, что «патрон» на месте, постучался и открыл дверь кабинета своего друга, Анатолия Сергеевича Баринова.

За большим столом, покрытым бордовым сукном сидел мужчина неопределённого возраста. Ему можно было дать и сорок пять, и пятьдесят, и даже чуть больше. Полный, приземистый, с небольшой кучкой волос на голове, с серыми лукавыми глазами и с круглыми очками на носу, он был похож на какого-то мультяшного героя. Нельзя было не заметить, что хозяин этого кабинета человек с юмором, так как прямо у двери стоял муляж человеческого скелета с табличкой в руках, на которой было написано – Будьте здоровы!

– Приветствую вас, директор! Звали сударь? – сказал Волжанов исполнив замысловатый поклон в мушкетёрском стиле. Затем повернувшись к скелету и пожав его костлявую руку, поздоровался и с ним.

– Привет Вася! Как жизнь?

– Рад тебя видеть! Но что это с тобой? Говорят, дежурство у тебя было тяжёлое, а ты будто из отпуска вернулся, прям сияешь. А ну колись, – встав из-за стола и пожимая руку друга сказал улыбающийся директор.

– А что, заметно сияю? – ответил Волжанов, подражая имиджу Остапа Бендера. Сев на стул, закинув ногу на ногу он перебросил за спину воображаемый шарф.

– Ещё бы! Али я тебя не знаю, – ответил директор, подыгрывая другу.

Вздохнув полной грудью, а затем резко выдохнув, избавляя себя от накопившихся за последний месяц переживаний, Волжанов с гордостью заявил.

– Ну да, причина веселью есть! Наша Катюшка сегодня в Университет поступила! Представляешь какая молодец!

– Вот это новость, так новость. Поздравляю! Есть причина встретиться и отметить это событие. Назначай день, – сказал обрадованный директор.

– Спасибо Толя. Посоветуюсь с девчонками и тогда закатим пир на весь мир!

Вы где предпочитаете – у нас дома или на даче?

– Как вам будет угодно. Смотрите по погоде, – ответил директор.

Глядя в счастливые глаза друга, он не мог не выразить ему своё восхищение.

– Да Дима, любой скажет – дочь у вас золото! И умница, и красавица, а скромница какая… Счастливые вы с Танюшкой родители! Дай Бог, чтобы так было всегда.

– Спасибо, конечно, но у тебя то сын тоже, парень хоть куда! Два высших образования, шутка ли.

– Каких два высших? Ты что, забыл? Первый институт так и не закончил, бросил после третьего курса. Второй закончить никак не может, уж две «академки» брал. Корчит из себя самостоятельного, только эта самостоятельность за счет родителей. Он, видите ли, себя ищет. Мы с женой теряемся в догадках, как долго это великовозрастное дитятко собирается ещё себя искать? В позе мыслителя можно простоять всю жизнь, но ничего путного так и не придумать. Он же не дело своей жизни ищет, а то, что приносило бы ему хорошие деньги. Обидно, ведь парень то не глупый.

– Да ну ладно. Ты как-то пессимистически настроен. Дай ему ещё время, подрастёт, поумнеет.

– Да вырос уже. Куда больше то? Он же всё-таки мужик, а не девчонка. Вот я поэтому и говорю, что вы с Танюшкой счастливые родители.

– Хм… Может покажусь не скромным, но признаюсь – счастливые. А ведь я на самом деле мечтал о сыне, хотел, чтобы он продолжил нашу династию хирургов. Но когда родилась дочь, то и думать про это забыл. У Катюши другие таланты. Как и все женщины в нашей семье, она чистый гуманитарий. Уж больно ей все восторгаются, прям боюсь, не сглазили бы, – сказал Волжанов, после чего три раза постучав по ножке стола, трижды плюнул через левое плечо.

Увидев это, директор от души рассмеялся.

– Вот это да-а-а… Ты ж не суеверный!

– Станешь тут суеверным, – слегка погрустнев сказал Димыч. – Знаешь, я как-то раньше об этом не задумывался, а теперь…

– Ты о чём? – настороженно спросил друг.

– А о том, что наша дочь вступает во взрослую жизнь. Что ждёт её там в этой жизни? Какой она у неё будет? Времена меняются, только и слышишь – перестройка, ускорение, демократизация, гласность. А пройдёшь по улице и понимаешь, что люди демократию с анархией перепутали. Для них демократия – это вседозволенность. Страшно становится. Дай Бог, чтобы хуже не стало.

После этих слов в их разговоре настала короткая пауза. На мгновение каждый задумался о чём-то о своём, о самом дорогом и сокровенном. Затем обсудив несколько рабочих вопросов и договорившись о скорой встрече, друзья расстались, пожав друг другу руки.

Глава II

Прошло меньше полугода, как вдруг коллеги перестали узнавать своего любимца. От прежнего Димыча не осталось и следа. Его виски резко поседели, глаза поблекли, спина стала ещё более сутулой, напоминающей панцирь старой черепахи. Ещё совсем недавно этот красавец мужчина, хирург – золотые руки, счастливый семьянин, культурный, внимательный, всегда и всем готовый прийти на помощь, теперь казался замкнутым, не общительным, а временами даже рассеянным, что категорически не допустимо в работе хирурга. Опоздание на работу для него стало нормой. Видя ужасные изменения в облике и поведении обожаемого начальника, сотрудники хирургического отделения то и дело спрашивали друг друга – что происходит с Димычем, и по какой причине он так сильно изменился? Но ответа никто не знал. Отношения с женой у него были прежними. Они продолжали созваниваться по несколько раз в день. Но именно с недавнего времени, по окончанию рабочего дня, Димыч стал пулей убегать из института. Казалось, что именно этого момента он только и ждал весь день.

В один из рабочих дней, после утреннего обхода пациентов, к Димычу подошла медсестра и передала просьбу директора, немедленно зайти к нему. Ничего не ответив, хирург направился в его кабинет. Держась за перила, медленно преодолевая ступеньку за ступенькой он предугадывал тему предстоящего разговора.

Холодно поздоровавшись, не дожидаясь приглашения Димыч сел на стул и скрестив на груди руки понуро опустил голову. В этот момент он был похож на несчастного заключенного находящегося в ожидании обвинительного приговора. С изумлением глядя на друга, директор начал неприятный для обоих разговор.

– Дима, что с тобой происходит? У тебя проблемы?

– Понятно, жалуются, – сказал хирург с не свойственной ему иронией.

– Да нет, не угадал. Не жалуются, а переживают. Говорят, ты стал не узнаваемым. И как я понимаю – это абсолютная правда.

Высказав своё мнение, директор продолжил говорить спокойным уверенным тоном, тщательно подбирая слова.

– Мы давно не виделись, не общались. У меня то совещания, то командировки, я домашних то своих вижу редко, не то что друзей. Послушай, – продолжил он, пытаясь удержать разговор на дружеской ноте, – Кажется последний раз мы общались на торжестве, посвящённом поступлению твоей дочери в Университет? Да, точно! У вас на даче. Ну и пир вы тогда закатили!

– Да-да-а-а, пир… – глядя куда-то в сторону, сквозь зубы проговорил Димыч.

– Что случилось? Посмотри до какого состояния ты дошёл! У тебя руки скоро начнут трястись, а ведь ты хирург, при том не просто хирург, а хирург гениальный. Ты человек, который помогает людям вернуться к нормальной жизни, а подчас и сохранить жизнь!

Отсутствие со стороны Волжанова какой-либо реакции очень удивило директора.

– Послушай Дима. Я твой начальник, но в первую очередь я твой друг, и я хочу помочь своему другу. Не думал, что когда-нибудь мне придётся объяснять тебе прописные истины. Скажу одно, в таком состоянии и с таким настроением у тебя скоро начнутся ещё большие проблемы. Ты это понимаешь?

– Да понимаю. И ещё я понимаю, что мне действительно нужна помощь. Вопрос только в одном – кто может мне помочь? – резким тоном ответил Волжанов, впервые за время визита взглянув на Анатолия.

Заметив у Димы слегка опухшие веки и покрасневшие глаза, директор понял, что друг в беде. Ничего не ответив, он встал из-за стола, подошёл к двери и приоткрыв её сказал секретарше.

– Валентина Петровна, пожалуйста, в ближайший час меня нет ни для кого! Только если что-то архиважное.

Затем сев на стул около Волжанова и положив руку ему на плечо, директор по-дружески сказал.