Paint it black

В зале оказалось довольно много зрителей, больше, чем я ожидал. Я сел на свободное место и, особо не вникая в происходящее, досидел до конца. По окончании, часть зрителей поднялась на сцену за автографами. Я тоже пристроился в конец очереди.

– Придурок. – еле слышно прошептала Катарина, кода я протянул ей фото на подпись и красиво расписалась на своей обнаженной груди. Божимиру я не дал подписать, но он стоял рядом и все видел. К моему удивлению, он улыбнулся и подмигнул мне.

– У нас вечером небольшая вечеринка в гостинице, если хотите можете заглянуть.

Очень неожиданное предложение, которое меня слегка озадачило. Поэтому я просто кивнул, вроде как в знак согласия.

Вскоре погас свет и начался сеанс. На экране появились титры. «Одинокая Велосипедистка». Я не видел этот фильм и охотно посмотрел бы, причем в нем так же снималась Катарина, но не сегодня. Я просто хотел немного отдохнуть и скорее даже вздремнуть перед вечеринкой. Покинув кинотеатр, я вызвал такси и вернулся в гостиницу.

Вечеринка проходила в пентхаусе. Я не очень любил такие мероприятия, где кучка людей слоняется с места на место, выпивает и треплется друг с другом. В студенческие годы все было иначе, тогда мы зажигали по полной. Потому пришел я отчасти из любопытства, но в основном, чтобы снова увидеть Катарину. Народа было, человек двадцать. Публика собралась очень разная от молодых людей до приятной старушки, которая выглядела и держалась как настоящая аристократка. Большинство гостей собрались в небольшие компании.

Своего любимого коньяка я не обнаружил, пришлось взять стакан с виски. Я уселся на один из диванов и немного отпил. Катарина была нарасхват, ей постоянно приходилось с кем-то общаться. Наконец она нашла минутку и села рядом со мной.

– Не думала, что ты придешь. – сказала она.

– Я тоже не думал, – ответил я, – но делать было нечего и стало любопытно как выглядит кинотусовка.

– Патрик, тут от кино только я и Божимир, остальные наши приятели и знакомые. Мы не первый раз в этих краях, а я и вовсе выросла здесь.

– Серьезно? – удивился я, – Мне даже в голову не могло прийти, что ты жила в Серебряных Холмах.

– Я очень люблю это город, но карьеру актрисы тут не сделать, потому мне пришлось уехать. Видишь вон ту старушку. Самая настоящая графиня – Елизавета Шацкая. Они дружны с Божимиром уже много лет, и она помогала ему в начале карьеры.

– Похоже не зря помогала, – ответил я, – у Божимира нормальные фильмы.

– Патрик, ты же видел всего два.

– И что с того? Божимир умело заигрывает с мейнстримом и это только на пользу его картинам. Его фильмы не выглядят заумными или занудными. Он не лезет в дебри сам и не тащит туда зрителя.

– Патрик, ты точно не кинокритик? – съехидничала Катарина, – говоришь, как журнал цитируешь.

– Я в номере час готовился, чтобы перед тобой блеснуть.

– Какой же ты придурок! – рассмеялась Катарина.

Я собирался что-то ответить, но не успел. Мне помешал молодой человек, который очень неловко пытался скрыть недружелюбие ко мне и симпатию или даже нечто большее к Катарине. Игнорируя меня, он завел с ней разговор. Меня очень забавлял этот нелепый поклонник, я с трудом сдерживал смех. Что бы дать ему шанс, я встал с дивана и вышел на балкон. С балкона открывался прекрасный вид на город, как раз на старую его часть, что была по ту сторону реки.

На балконе я пробыл довольно долго, потягивая виски и любуясь ночным городом, который светился разноцветными огнями. Мне совсем не хотелось возвращаться в зал, наполненный людьми. Я просто наслаждался покоем и одиночеством.

Мне вспомнились города, в которых мне довелось побывать и многие из них были уникальны. Они имели свои лицо и душу и это касалось не только известных всему миру вроде Лондона, Праги, Амстердама, но и затерянных провинций. Вот и сейчас я смотрел на город, а город смотрел на меня. Я почти физически ощущал его пристальный взгляд.

Задумавшись, я не заметил, как Катарина нашла меня. Я сначала почувствовал ее ладонь, которую она положила мне на плече, а потом ее грудь коснулась моей руки. Меня словно обожгло, все мое тело пронзило тысячами игл, лишив возможности пошевелиться. Я безумно хотел ее, прямо здесь на этом балконе. Ее красота и сексуальность ломали все мои заслоны, что удерживали первобытные инстинкты. Я собрался с силами, чтобы не выдать себя и попытался пошутить.

– Ты, что, бросила этого пылкого юношу ради меня?

Катарина рассмеялась, а когда мы встретились глазами, я понял, она почувствовала, что со мной творилось минуту назад. Она не хотела смутить меня, поэтому немного отстранилась и ответила.

– Да, этот юноша пылкий и милый, и очень утомительный, наверно он в отличие от тебя готовился не час, а целую неделю.

– Знаешь, я всегда смеялся над такими как он, – сказал я, – но не сейчас, мне жаль его и никогда не хотелось бы оказаться на его месте.

– Это что-то новое, – ответила Катарина, – не думала… А впрочем неважно, что я думала. Мне нравится стоять здесь с тобой, но сейчас кто-нибудь придет и все испортит.

Так и случилось. Нам снова помешали. На сей раз это был Божимир с каким-то представительным господином.

– Катарина душечка, я так и не знаком с твоим кавалером.

– Представляю, – сказала Катарина, – Патрик, это Божимир, человек, который снимает фильмы и меня в них, случается, что без одежды. Божимир, это Патрик, фанат твоих фильмов, хотя видел всего два и считает, что ты заигрываешь с мейнстримом.

Смеялись все включая представительного господина. После чего Катарина представила и его.

– Карл Боткин, не имеет отношения к одноименной болезни. Директор гимназии, которую я закончила. И прошу прощения, я пьяна и мне весело.

– Катарина, – сказал Божимир, – хочешь я похлопочу, чтобы в стендап тебя пристроить?

Было весело, хотя я не мог понять с чего Катарина так дурачится. Она не показалась мне пьяной, когда мы были одни. Наверно и ее задело что-то в момент нашей близости, и она тоже пыталась снять возникшее напряжение весельем и шутками. А может ей просто было весело, и я все нафантазировал. Катарина оказалась не из тех девушек, которых можно было быстро прочесть.

Божимир извинился, что крадет у меня Катарину и они пошли пообщаться с графиней. Я не стал задерживаться и покинул вечеринку.

2. Shadow on the wall

Шепот.

Священник, на коленях молился перед Девой Марией.

Помилуй меня, Боже,

по великой милости Твоей,

и по множеству щедрот Твоих изгладь

беззакония мои.

Многократно омой меня от беззакония моего,

И от греха моего очисти меня.

Ибо беззакония мои я осознаю,

И грех мой всегда предо мной.

В полумраке от нескольких свечей подрагивали тени, кающегося человека. Он был не молод, уже за семьдесят. Большую часть жизни он был священником, и вера его была близка к фанатизму, особенно последние годы. Он еженощно молился по несколько часов, вымаливая прощение и ему было за что. События прошлого очень тяготили его и довели до бесконечных покаяний, которые так и не принесли облегчения.

Внезапно теней стало больше. Шаги незнакомца легким эхом отражались от сводов. Он неспеша шел меж скамей, глядя на молившегося.

– Старик, – сказал ночной гость, – думаешь Господь простит тебя? Меня не простил.

– Спасибо, Господи, что услышал меня. – прошептал священник.

Он поднялся с колен. Казалось, он избавился от тяжелой ноши, давившей его последние годы. Настал тот блаженный момент избавления, который он так истово просил у Господа.

– Я ждал, сын мой, я верил, что ты придешь.

– Какой я тебе сын, ты сломал мою жизнь и смеешь называть меня сыном?

Лицо незнакомца было переполнено гневом и презрением. Он долгие годы ждал этой минуты, когда встретится с этим жалким стариком.

– Клянусь на библии я не ведал что творю, только несколько лет как я прозрел и понял, что сотворил.

– И что ты сделал? Пошел молиться своему Богу, спасать свою шкуру?

– Я бы сам, сын … – священник запнулся, – но это грех, великий грех.

– Замолчи и идем со мной.

Незнакомец достал из дорожной сумки веревку с уже заготовленной на ней петлей. Он ловко перекинул веревку через кованную тягу в арке.

– Полезай в петлю.

Священник спокойно, даже с достоинством и облегчением просунул голову в петлю и начал молиться. Незнакомец стал натягивать веревку потихоньку отрывая священника от пола. Он поднял его совсем немного, сантиметров на тридцать и привязал свой конец веревки к ближайшему крепежу для подсвечника на стене. Священник молился до последнего, пока не начал хрипеть и судорожно дергаться. Вскоре он затих. Незнакомец нашел небольшую скамейку и поставил ее перед слегка покачивающемся телом. Взобравшись на скамейку, он поравнялся с лицом покойного и достал нож. Тени на стене казалось сошлись в крепких объятиях.

После вчерашнего насыщенного дня и вечеринки, с которой я ушел далеко за полночь, я с трудом поднялся в восемь утра и заставил себя пойти в бассейн. Поплавав минут двадцать, я почувствовал себя лучше и понял, что голоден. Когда я собирался покинуть бассейн, столкнулся с Катариной.

– Привет, не ожидал тебя здесь увидеть.

Катарина усмехнулась.

– Патрик, ты думаешь, вот это все – он хлопнула себя ладонями по бедрам, провела рукой по животу, – само по себе? Как бы не так.

– В таком случае, мне остается снять шляпу, – ответил я, – хотя на мне только плавки, но поверь я восхищен.

– Если ты подождешь, когда я закончу, мы сможем вместе позавтракать.

– Хорошо. – как голоден я не был, но отказать себе в таком удовольствии не мог. – Буду ждать тебя в ресторане.

Дождавшись, пока она грациозно нырнула в воду и стремительно поплыла, я пошел переодеться к завтраку.

Когда Катарина присоединилась ко мне, мы заказали завтрак, который довольно быстро принесли. У меня едва слюни не потекли, я набросился на яичницу с беконом, как голодный пес. Катарина рассмеялась.

– Бедняга, если бы я знала, что ты так голоден, то не заставила тебя так долго ждать.

– Оно того стоило, – ответил я с набитым ртом, – божественный завтрак с богиней, лучшее начало дня.

– Насчет себя я не сомневаюсь, но что божественного ты нашел в беконе и яйцах?

Я не мог ей ответить с набитым ртом, а только закинул новую порцию еды. Когда наконец то я насытился, посмотрел на Катарину. Она выглядела потрясающе.

– Ты бесподобна, – не удержался я.

Катарина слегка смутилась, понимая, что я говорю искренне.

– Спасибо – поблагодарила она, – мне приятно проводить с тобой время. Обычно ко мне клеятся либо идиоты смазливой внешности, которые хотят меня трахнуть, либо ботаны, которые считают себя интеллектуалами. Они несут всякий бред о творчестве Гринуэя, Стоппарда, Кафки, короче ты понял, о чем я и тоже хотят меня трахнуть. Одному такому ты вчера сочувствовал.

– Я тоже хочу. – сказал я, вспоминая вчерашний балкон.

– Патрик! Я знаю что хочешь, но также знаю, что не это главное для тебя. С тобой интересно и ты не навязчивый. Еще я знаю, что мы с тобой проведем вместе ночь, а на другой день я уеду.

– Ты знаешь, я смотрел Гриннуэя, хорошее кино, «Книги Просперо» «Повар, вор…», а вот Стоппард, когда я смотрел «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», думал сдохну от скуки, так и не досмотрел до конца.

– Господи! Патрик, заткнись! Не дай мне повод влюбиться в тебя.

Я замолчал и пристально посмотрел на Катарину, она на меня. Мы оба какое-то время молчали, пытаясь понять, что с нами происходит. Катарина пробовала есть свой салат, я налил минеральной воды, заполняя неловкую паузу.

– Если ты скажешь, что еще и богат, мне надо бежать от тебя без оглядки и прямо сейчас. – попыталась пошутить Катарина.

– Давай, прокатимся. – предложил я.

Катарина немного удивилась такому повороту событий, но молча кивнула.

– Тогда жди меня у входа, – сказал я и пошел к лифту ведущему на подземную парковку.

Я сел за руль своего вишневого «Мазерати мистраль купе» 1967 года выпуска. Она отметила свой юбилей – 50 лет, но выглядела как новенькая и так же ездила. Я купил это чудо шесть лет назад, чтобы досадить одному придурку, а потом искренне полюбил ее. У меня было и простое авто, на котором я обычно и ездил, но почему-то в Серебряные Холмы я приехал именно на «Мазерати». Теперь я был уверен, что это одно из звеньев в длинной цепочке событий.

Катарина ждала у ступеней отеля. Я подъехал к ней и выйдя из машины, открыл ей дверцу. Да, я сделал это второй раз. Удивил Катарину.

– Патрик, ты точно не маньяк? – только и спросила она.

Когда мы подъезжали к мосту оба невольно повернули головы к месту, где вчера лежала утопленница.

– Нет, не маньяк. – запоздало ответил я.

– Куда мы едем? – спросила Катарина.

– Не знаю. Главное, что я еду с тобой. Хочешь в Стокгольм или Мозамбик – сказал я первое пришедшее на ум.

– Мозамбик через океан, – совершенно серьезно возразила Катарина, – мы не доедем. Поехали в поместье «Дикие Розы».

Я читал о нем в купленном путеводителе, все не успел, но хватило что бы иметь представление. В 20-40х годах прошлого века там была совершенно дикая история с кучей мертвых жен, бальзамированных трупов, ныне там был музей всего этого мракобесия.

Я включил навигатор. Поместье оказалось за городом. От гостиницы, если ехать прямо вдоль окраины, а не сворачивать на мост было ближе всего. Мне пришлось развернуться. Катарина молчала, о чем-то задумавшись.

– Ты была там? – спросил я.

– Да, жуткое место. Тебе надо увидеть, и я хочу, чтобы ты попал туда не один. Мне хочется быть рядом или на оборот, что бы ты был рядом и держал меня за руку.

– Хорошо, я буду держать тебя за руку или ты меня.

– Патрик, а что твоя знакомая? Где она? – Спросила Катарина.

– Я правда не знаю. – ответил я, – Мы не виделись месяц. Потом я получил от нее письмо с приглашением в Серебряные Холмы, где она обещала со мной встретится. Наверно ее пока нет в городе. На звонки она уже давно не отвечает.

– У вас с ней было что-то серьезное?

– У меня нет. У меня ни с кем не было ничего серьезного. А, что придумала она я не знаю.

– Патрик у тебя правда ни с кем не было отношений? – Катарину удивили мои слова. – Мне действительно сложно поверить, что у такого парня как ты не случилось приличного романа.

– Я не искал отношений, мне нравилось жить свободным и никому ничем не обязанным.

– А мне хотелось, – сказала Катарина, – но очень не везло. Все мои бойфренды оказывались кретинами или мерзавцами.

– С Божимиром у тебя что-нибудь было?

– Патрик, многие так думают, но нет. Он был другом моего отца и, когда отец умер, заменил мне его. Божимир иногда таскается за молодыми юбками, но я ему как дочь, и он много сделал для меня.

Впереди показался Собор Нафанаила Первозванного, который, как и гостиница тоже находился на окраине города. Возле него скопилось несколько авто включая санитарную и полицейскую. С дюжину людей собрались у ворот ведущих на территорию, прилегающую к Собору. Я тоже притормозил у обочины. Не знаю зачем я остановился. Мог просто проехать мимо, но все случилось само собой. Катарина взяла меня за руку.

– Патрик – сказала она, – я не хочу это видеть. Я здесь на несколько дней и мне не по себе. Я не боюсь, но желания ежедневно лицезреть покойников у меня нет.

– Как скажешь, но с чего ты взяла что там труп, может быть что угодно…

– Поверь мне там покойник, – возразила Катарина. Посмотрев, мне в лицо она продолжила.

– Я очень люблю этот город. Я всегда считала его самым тихим, уютным и безопасным местом на земле и мне очень тревожно от того, что каждый день начинается с чьей-то смерти. Так не должно быть. Только не здесь.

Я замешкался, не находя нужных слов. Все они казались мне банальными и бесполезными, поэтому я просто легонько притянул ее к себе, прижав голову к плечу и погладил по волосам. Какое-то время Катарина тихо лежала на моем плече еле слышно посапывая.

– Скотина, – прошептала она, – почему ты не оказался пафосным смазливым придурком? Почему? Почему!

Катарина отстранилась и снова пристально смотрела мне в лицо.

– Прости. – сказал я. Возможно мы могли бы прожить долго и счастливо, до самой смерти. Возможно. Я не хотел об этом думать. Не сейчас. Катарина и так пошатнула мое спокойное бытие и мне не хотелось увязнуть в этом еще больше.

– Едем дальше? – спросил я.

– Нет, не сегодня. Я … Я думаю, что хотела бы вернуться.

– Хорошо, поезжай назад, а я хочу тут осмотреться. Ты справишься с механикой?

Катарина гневно посмотрела на меня и не стала отвечать. Я вышел из машины, а она пересела за руль.

Едва Катарина уехала, в воротах показались санитары с носилками. Катарина оказалась права, это был покойник. Публика расступилась, освободив проход. Некоторые пытались узнать у санитаров подробности, но те молча погрузили носилки и уехали.

Я принялся рассматривать Собор. Строение впечатляло. Высокое в готическом стиле, хотя и было построено в 40х годах прошлого века, выглядело как будто ему не одна сотня лет. Высокие стрельчатые окна с витражами, крутые своды, длинный восьмигранный шпиль колокольни. Словом, все присущие средневековым соборам черты.

Учение Симонитов возникло 1937 году и подвергалось сильным гонениям. Ватикан до сих пор не признавал его, считая богохульным и еретическим. Поскольку Серебряные Холмы всегда славились своей лояльностью и либерализмом, один из первых соборов был построен именно здесь. На сегодняшний день у Симонитов было много последователей и учение, хоть и не признанное Ватиканом, прочно заняло свое место среди разновидностей христианства.

Прилегающую территорию окружал каменный забор. Метрах в тридцати от главного входа я заметил еще одни ворота и направился к ним. Ворота оказались заперты изнутри, а вот калитка в них было открыта, и я спокойно зашел внутрь. Прямо передо мной был небольшой скверик с каменными скамьями и фонтаном в центре. По левую сторону от сквера стоял Собор, а по правую длинное двухэтажное строение с галереей вдоль второго этажа.

Полиция еще не уехала и в Собор идти не имело смысла. Подумав немного, я сел на скамейку в сквере и достал смартфон. Пока я просматривал свежую почту ко мне подошел священник.

Он сел рядом и поприветствовал меня.

– Добрый день. – ответил я, – Ничего что я тут расселся?

– Храм открыт для посещен в любое время, мы даже ночью ворота не закрываем, так что сидите сколько угодно. В Собор, к сожалению, нельзя, пока полиция не разрешит. Очень досадное и скорбное происшествие.

Я пригляделся к священнику. Высокий, худощавый, далеко за сорок. Если был бы в мирском вполне сошел бы за преподавателя в университете. Несмотря не недавнюю смерть в стенах Собора он не выглядел озабоченным или расстроенным. Как-будто на него и впрямь снизошла благодать, и он воспринимал все как должное.

– Простите, мое любопытство, но что тут произошло? – спросил я.

– Что ж, никакой тайны тут нет. Наш брат, отец Матвей отошел в лучший мир, но не по своей воле. Его повесили ночью и осквернили тело.

– Осквернили?

– Я не могу вам ответить, узнаете из газет, что полиция сочтет нужным сказать. У нас очень тихий и спокойный город. То, что случилось… Мы никогда не сталкивались с подобным. Потому полиция тут с раннего утра никак не закончит. У них нет опыта в таких делах. Кстати, я отец Доминик. – представился священник.

– Патрик. – ответил я.

– Хорошее имя. Что привело вас в нашу обитель?

– Любопытство. – не стал лгать я, – Проезжал и мимо с девушкой и остановился узнать, что произошло.

– А где же ваша спутница? – спросил отец Доминик.

– Не захотела остаться, с нее вчерашнего трупа хватило.

– Так вы были вчера на мосту. Бедняжка. Да не очень приветливо вас встретили Серебряные Холмы. Я искренне сожалею о таком стечении обстоятельств.

Нашу беседу прервал полицейский. Он кивнул мне и заговорил со священником.

– Отец Доминик, мы закончили. Попросил бы вас не впускать никого в Собор пока там следы крови. И если кто что вспомнит, вы знаете, что делать.

– Хорошо, сержант, я обо всем позабочусь. Доброго вам дня.

– И вам, отец. – ответил полицейский и направился к выходу.

– Жаль, что наша беседа прервалась. Я вынужден отлучиться. – священник встал со скамьи и добавил, – Скоро можно будет посетить Собор.

Не знаю ради чего я так настырно пытался попасть внутрь Собора. Я мог уехать с Катариной и вернуться позже, но я делал то, что делал. Похоже все события имели смысл, а я все всего лишь слепо следовал чьим-то неведомым посылам. Поэтому я стал дожидаться, когда откроют доступ для посетителей.

Внутри собора оказалось прохладно. Убранство несколько отличалось от привычного, выглядело более аскетичным чем во многих храмах. Исключением были богатые, искусно выполненные витражи. И еще я не заметил исповедален.

Я прошел в центральную часть собора и присел на скамью. Кроме меня тут никого не было. Осмотревшись, я увидел в боковых стенах четыре арочные ниши, в которых находились статуи святых в полный рост. Возле каждой по два вмурованных в стену подсвечника, свечи в которых сейчас не были зажжены. Я поднял голову вверх и взирая на высоченные своды ощутил свою ничтожность. Неудивительно, наверно этого и пытались добиться, создавая такие монументальные строения.

Пока я осматривался, довольно стремительно начало темнеть и буквально через пару минут я оказался в сумерках. Почему-то я этому мало удивился, как и тому, что был в соборе совершенно один. Хотя нет, уже не один. За окнами совсем стемнело, а возле Девы Марии молился священник. Я не мог разобрать его бормотания и мне казалось, что он молится на латыни. Свечи горели только возле него и две тени казалось непрерывно кланялись Матери Божьей.

Послышались шаги, и я почувствовал чье-то присутствие за спиной. Я понял кто это. Мне очень хотелось обернуться, но не получилось. Я был способен лишь едва шевелить головой. За моей спиной зажглись еще свечи, и я увидел ползущую по стене тень. Очень скоро она настигла молящегося и все погасло. Стало так темно что я не мог разглядеть собственных рук. Это было жутко. Жутко от того, что я начал осознавать, что такое всепоглощающая, кромешная тьма. Тьма, в которой можно раствориться, не оставив следа. К счастью, это было очень недолго. Тьма стала рассеиваться, и я снова оказался в сумерках и обрел способность двигаться. Я обернулся и увидел в арке покачивающуюся на веревке фигуру, которая вскоре исчезла в уже дневном свете.

Поднявшись, я поспешил наружу. Поближе к яркому солнечному свету, а уже за порогом Собора, я усомнился в увиденном. А может пытался заставить себя в это не верить. Я всегда был реалистом и прагматиком и попросту не допускал существование чего-либо мистического. Я считал, что всему можно найти объяснения. Пусть не сразу, но рано или поздно это должно было произойти. Мир материален и им правит физика, а не Мерлин и Валдеморт.

В итоге, после всей этой мистики, физики и прочего, я понял, что мне стоит выпить. Я вызвал такси и просил отвезти меня в какой-нибудь старомодный бар, где не было телевизора с футболом. Таксиста это позабавило.

– Не любите футбол? – спросил он.

– Нет, не люблю шумных болельщиков, которые его смотрят. – ответил я.

– Тогда, пожалуй, я знаю куда вас отвезти. Очень скоро мы оказались возле небольшого ирландского паба «Лепрекон». Я расплатился, поблагодарил таксиста и вошел в паб.

Таксист знал свое дело, именно такое место я и хотел. В пабе было всего четыре столика и стойка. Полдень едва наступил, поэтому кроме меня в пабе было только два посетителя. Они сидели за столиком и потягивали пиво.

На коньяк я не рассчитывал, поэтому попросил виски причем сразу бутылку. Я даже выбирать не стал, попросил сделать это бармена.

– День на задался? – спросил он меня подавая бутылку и стакан.

– Похоже на то. – ответил я.

На самом деле день начался прекрасно. Я сам его испортил. Даже сейчас вместо того, чтобы вернуться к Катарине я предпочел напиваться в одиночестве. Всему виной тени, которые не хотели покидать меня. Они словно слились с моей собственной и повсюду таскались за мной. Покинув Собор, я думал, что избавился от кошмарного видения, но уже за воротами я ощутил странную тяжесть за спиной и вскоре понял ее источник. Моя тень стала насыщенней и объемней, впитав частицы увиденных мной теней. Я бы охотно все списал на свое воображение, но каждый мой шаг давался немного тяжелей, волоча эту внезапную неприятную ношу. Так что не только размышления о физике и мистике толкнули меня вместо общества Катарины в компанию Бахуса.

Я посмотрел на часы, было около двенадцати. Говорят тени исчезают в полдень. У меня есть шанс это проверить.

– Хотите приготовлю вам стейк или рагу с бараниной, самое настоящее ирландское. – предложил бармен.