Бесчувственные

– Иди в кухню и поешь! Ты весь день не выходила из комнаты. Не ела. Я тебе не запрещал передвигаться по квартире. Не запрещал приближаться к холодильнику или, если ты захочешь – поесть. В конце концов, встань и умойся, – после сказанного, не смогла сдержать свой ехидный смешок.

Хохотнула и закрыла глаза, снова глубоко вдыхая, но на этот раз, чтобы не послать его далеко и подальше.

– Если ты по доброй воле сейчас не встанешь и не поешь… То мне придется применить силу.

Начала осознавать, что понемногу я начинаю его ненавидеть. Шаг за шагом именно к этому я и приближалась. Именно это чувство росло во мне с каждым часом.

После долгого молчания ответила сладким голосом, наполненным до краев язвительностью и цинизмом:

– А зачем? Что такое не питаться день, скажи мне? Мыться? – и снова приглушенно в подушку рассмеялась. – День для меня – ничто. Когда можешь не есть неделю… Или когда за всю неделю в твоем желудке хоть какая-то пища побывает один раз или два. Вот тогда дааа… Не сладко приходится… Вы смешные… Вы все, богатенькие. Скажи еще мне, что я желудок испорчу, – расхохоталась от сказанного.

Идиот…

– Ты сейчас не на улице. В паре метров от тебя стоит холодильник, и он наполнен едой. Тут имеется вода и все принадлежности, как ты могла вчера заметить. Не нужно ждать неделю, чтобы поесть. Встала и пошла в кухню! – вдруг со спокойного тона на последней фразе перешел на высокую тональность.

Перевернулась на спину, обращая внимание на его злое лицо. Что? Не понравилось то, что я сказала? Приняла сидячее положение и подложила подушки себе под спину. Согнула колени и подтянула их груди, обхватывая двумя руками, будто желая защититься от его взгляда. Да и черт этот стоит совсем рядом и чуть ли не нависает надо мной. Хоть я и опасалась его, но не смогла удержаться и не кинуть очередную ехидную подъебку:

– А что ты сделаешь? Ударишь? Или, может, изобьешь, – подалась немного к нему и насмешливо шепнула. – Или сразу изнасилуешь? Мне же нужно за все это платить? Не правда ли? – не шевелясь, обвела глазами помещение, показывая, о чем я.

Он закрыл глаза и сжал кулаки. Глядя на него, тихо посмеивалась, но вот уже в следующую секунду он нырнул массивной лапой за мою шею, хватая ее. Рывком стянул меня с постели, вышвыривая из комнаты. Пробежала, сократив все расстояние до двери, упираясь в нее руками.

Хмыкнула и повернулась к нему, глядя в его уже спокойное, ничего не выражающее лицо. Рааасскааазывай… Мы-то оба знаем, что внутри ты кипишь. Раскинула руки в стороны, отвешивая шуточный поклон и проговаривая с насмешкой:

– Ну ладно… Как скажет ваше королевское господство.

Сделал ко мне шаг, но я, не дожидаясь новой трепки, побежала в кухню.

Сегодня я сама себе вытащила жрачку и начала подогревать. Спустя пару минут он приперся следом за мной и уселся, как барин, за стол. Посмотрела на него настороженно и серьезно заметила:

– Я не собираюсь тебя обслуживать. Хочешь есть, тогда сам себе накладывай. Я тебе не прислуга. Я тебе вообще никто.

Осеклась, услышав его усталый вздох, сопровождающийся словами:

– Замолчи, у меня от тебя уже голова начала болеть.

Ну, я этому только рада. Безразлично пожала плечами, показывая, мол, мне-то что. Болит и болит. Сам себе выбрал эту головную боль.

Я тебе еще не такое устрою – проговаривала внутри себя и злорадно потирала ручки.

Поставив на стол два салата и какое-то горячее, которое я тоже не пробовала, подумала: «интересно, это он сам все готовит?». Вряд ли, у таких куча прислуги.

Обратила внимание, что он встал за вилкой и, беспардонно усевшись вновь, начал есть салат. Между прочим, мой! Который вытащила я! Посмотрела на него исподлобья, вкладывая во взгляд всю неприязнь, чтобы понял, что я о нем думаю. Но его, как обычно, не интересовало мое мнение.

Пропустил взгляд мимо себя, и, как ни в чем не бывало, продолжал закидывать в рот сочные кусочки свежих помидоров. Спустя минуту нашего молчания, неожиданно раздался его вопрос, выбивая из меня весь дух. Но благодаря стольким годам я научилась надевать броню и подбирать нужные маски.

– У тебя есть родители? Откуда ты? Как получилось, что ты оказалась на улице?

Очередной кусок во рту встал поперек горла. Я только на секунду перестала жевать. Взяв себя в руки, продолжила есть, будто ничего и не слышала. Закидывая в себя еду и набивая рот, чтобы не было возможности что-то ответить.

Спокойно подняла на него глаза и увидела, что читает меня, как открытую книгу. Что, захотелось пооткровенничать? Я и слова не произнесу. Не дождется… Не собираюсь я близко подпускать его к себе. Он проходящий человек в моей жизни, как и все те, что на улице. Только я у себя и есть… В глубине души всколыхнулись едкие воспоминания.

«Ты маленькая беззащитная проститутка! Ну кто тебя защитит? А? Запомни одно самое главное правило: единственное, на кого можно положиться, это только на себя! И даже ты можешь себя предать и подвести… Поэтому мотай на ус, мелкая паршивка, пока я жив. Учись выживать там, где простой человек может сдохнуть. Учись давать отпор в любую секунду. В независимости от того, кто это будет. Уничтожай свой страх. Дави его в зародыше. Это только твой выбор: быть сильной или быть вонючей никчемной жертвой. Можешь лить никому не нужные слезы, которые в один момент смогут использовать против тебя же. Поэтому, сука, терпи и учись!».

Медленно, затаив дыхание, положила ложку и закрыла глаза. Потрогала сзади шею, массируя ее. Определенно, я начинаю его ненавидеть. Сколько лет я отгоняла и гасила в себе эти воспоминания?

Разлепив веки, увидела, что смотрит на меня изучающе. Ест, и как какую-то диковинку изучает. Ест, и как будто смотрит телик. Хуево… Хуево все, что может в данный момент последовать дальше. Хуево, что я начинаю внутри заводиться от всего прошлого говна. Меня, сука, разрывает, и мне хочется орать в голос, потому как ору я сейчас в душе. Хуево, что я хочу на него налететь и расцарапать его рожу до крови, а потом задушить. Не торопясь аккуратно уложила на стол трясущиеся руки и смотрела на них, утихомиривая себя. Призывая к спокойствию. И он смотрит на каждое мое движение. В лицо, на руки, и снова поднимает взгляд на мои глаза.

– А для начала не хочешь поинтересоваться, как меня зовут?

Он безразлично пожал плечами и невзначай бросил:

– Неа, не хочу.

Тварь… Он же видит, что я на волоске, и он меня еще больше поддевает. Он специально меня выводит.

– А я хочу. Как тебя зовут? – стараясь быть хоть немного цивилизованнее, поинтересовалась у него.

Задумчиво посмотрел на меня, жуя хавку и снова обдумывая, стоит ли делиться.

– Тимур.

Тимур, значит… Потупила глаза за его спину и легонько кивнула.

Ему подходит его имя. Тимуур… Тиммм… Но после того, как узнала его имя, он так и не поинтересовался моим. Поняла, что меня почему-то это задело. Даже уличные себя так не ведут. У нас, у уличных, все равно присутствуют какие-то нормы и уважение друг к другу. Их ведь все равно нужно соблюдать. Мы ведь не животные… Неужели ему вообще на все насрать? Тогда почему я нахожусь в его хате? Что вот этому безразличному мужику нужно от меня?

– Меня Чича.

От услышанного приподнял брови, но решил воздержаться от комментариев.

– Ты куришь?

Я хотела успокоить нервы. Хотела хоть немного потушить внутренний пожар, который снова выжигал во мне огромную черную дыру.

– Кууурюю, – развязано протянул.

И все… Тишина… Незачем интересуюсь, не для чего… Скрипнула зубами. Мне все слова нужно тянуть из него клещами?

– Я хочу курить.

– Я рад за тебя. Хоти. Я же вчера сказал, ты можешь хотеть все, что пожелаешь. Я тут при чем? – издевательски пропел и поднял ненавистные мне глаза.

– Ты издеваешься надо мной? Я тут для того, чтобы развлекать тебя? Ты кайф от этого ловишь, что ли? Я тебе еще раз повторяю. На русском! Я! Хочу! Курить! – начала повышать тон.

С ним невозможно себя сдерживать. Он сам напрашивается.

– Отвыкай, – своим ответом заставил вылететь все мысли из моей башки.

Что, сука?

– Что? Что ты сейчас сказал?

И меня понесло. Я заорала на всю квартиру, выплевывая слова ему в лицо.

– Я тебе не собака, ленивый тупой распиздяй! Ты мне не папочка, чтобы меня воспитывать! Че ты до меня доебался?! Иди нахуй! Засунь все свое благородство себе в жопу, тварь! Я тебя ненавижу!

Этот черт заставил меня умолкнуть, когда саданул со всей силы по столу.

Вся посуда на столе подпрыгнула, а одна салатница вообще упала и разбилась. Пиздец, как он еще стол таким ударом пополам не разломал. Я даже слюной поперхнулась. Но, бля, я совру, если скажу, что испугалась. Нет! Я была рада. Казалось, целая бочка бальзама потоками текла по жилам и душе.

Так-то тебе, бесчувственная сука! И тебя смогла пронять!

Несмотря на то, что он ударил по столу и усмехнулся, глаза поднял отнюдь не холодные. В них так и отображалось раздражение и гнев. И мне не надо его слышать, чтобы понять, что этим он пытается меня усмирить и закрыть мой рот.

Ладно, парень, доводить не буду, но рот свой я хрен закрою. Привел меня, теперь терпи. Может, быстрее надоест играть в игры и вышвырнешь меня.

– Слушай, ну ты оказалась и вправду тупой… Я же вчера предупреждал тебя. Ты в одном своём монологе нарушила все правила.

Кроме ненависти он вызвал во мне еще и приступ брезгливости. Первый раз! Таким, как нам, нельзя брезговать, и дня не проживешь на улице. Но вот к нему я чувствовала дикое отвращение!

– А почему… Как ты там выразилась? Ленивый тупой распиздяй? Почему? – усмехнулся весело.

Он реально ждет ответа?

– Ты серьезно?

– Вполне! Ты меня вообще не знаешь, но позволяешь своим грязным языком чесать то, что не является правдой. Отвечай, почему! Иначе мы сейчас идем с тобой в ванную.

Сделала глубокий вдох. Он же отложил столовые приборы и подался ко мне. В ожидании. И если я не отвечу на его идиотский вопрос, то он и вправду сделает то, что задумал. Вижу по его глазам.

– А разве нет? Ты сидишь дома. У тебя такая хата имеется… Я могу предположить, что ты мент. Потому как при нашем знакомстве ты зачитывал мне статейки. Если мент, разве у них такая зарплата? – показала рукой на кухню, имея в виду и мебель, и в целом то, как она обставлена.

Усмехнулась ему в глаза, намекая, что он продажная скотина.

– Либо у тебя имеются богатенькие папочка с мамочкой, которые своему любимому сыночку ни в чем не отказывают, – уставилась на него в ожидании и хотелось услышать правильную версию.

Но для себя я уже выбрала правильный ответ. Мамочка с папочкой. Ух, как я его задела-то!

Начала тихо хохотать, показывая, что он для меня смешон. Очередной мажорик, Чича. Он очередной родительский сосунок. Понятно, почему он без всякого страха удерживает меня у себя в квартире. Такие люди либо менты, либо богатые со связями. Хреново…

– Знаешь, что я хочу с тобой сделать в данную секунду? – невинно поинтересовался, хотя по его виду с трудом можно было сказать, что он в данный момент спокоен.

– Что? – сладко пропела.

– Переломать твой хребет. А заодно вырвать твой ядовитый и гнилой язык. Чтобы кровью харкала. Чи-чааа.

Смех разом слетел с моего лица. Каждая его угроза отражалась в его глазах. И имя… Имя холодом отозвалось в моем теле. То, как протянул. С каким сарказмом…

– Ну давай, или боишься? Или родителям потом придется подчищать?

– Заткни свою пасть!

Услышав его жуткий ор, резко оттолкнулась ногами и отъехала на стуле от стола, подальше от этого сумасшедшего. Если он сейчас мотнет рукой, то спокойно схапает меня. Я лучше буду в этот момент подальше от него.

От громкого и быстрого его дыхания грудная клетка высоко вздымается. Черные глаза заволокло красной пеленой. Набычился.

– Давай, чтобы мы никогда больше не возвращались к этому вопросу… А зная тебя, это невозможно. Поэтому сразу закроем данную тему. Родителей у меня нет! Они умерли! Все? – загромыхал на всю кухню.

Сглотнула и кивнула, соглашаясь.

Жалко ли мне его? Нет! Отчего жалеть? Все мы когда-то будем валяться в сырой земле и гнить. И что от этого? Он не открыл для меня Америку! Тем более, живет он не бедно и явно ни в чем не нуждается.

Смотрит неотрывно мне в глаза, и от увиденного не приходит в восторг, поэтому не удивляюсь его следующему срыву:

– А теперь пошла отсюда вон! К себе! – и снова этот жуткий крик.

Что, блядь, он так завелся? Истеричка! Ну сдохли и сдохли. И он, как я погляжу, уже взрослый дядечка. Страдает, что ли, до сих пор? Я еще не успела добежать до комнаты, как он меня догнал и скрутил.

Что за черт?

Развернул и спиной впечатал в стену.

– Отвали! Я поняла!

Но вот такого человека перед глазами я еще не видела. От моих слов и от моей реакции на сказанное им, казалось, он слетел с катушек. От его вида у меня начинало леденеть тело. Щупальца страха сковывали все тело и сердце, парализуя.

Я его совсем не знаю. Допизделась!

Дышит загнанно и будто прокручивает все мои слова из раза в раз. Зажал меня у стены и навалился всем своим телом, нависая надо мной. Дернулась и только хотела залепить ему пощечину, но он, разгадав мои действия, резко надавил локтем на кадык, вышибая из меня весь воздух. Хрип вырвался изо рта и кислород толком не поступал.

Уперся в мой лоб своим и вдавливает голову сильнее в стену. Снова дернулась и хрипло взвыла.

– Никогда… Никогда не смей упоминать мою семью… В следующий раз я не посмотрю, что ты девчонка. Маленькая, неопытная, – смотрел в глаза и быстро, как сумасшедший, шептал. Голос ледяной, а в глазах мрак.

Я где-то слышала, что глаза – отражение души. Значит, в его душе пустота… Глаза пустые и страшные, и душа, значит, такая же – черная, со своими демонами и потусторонними существами.

– Никогда не трогай мою семью… Никогда чтобы не слышал, как из твоего гнилого рта вылетают слова о моих родных. Я тебя убью. Поняла? – и давит сильнее локтем в кадык.

Чувствую, как ноги и руки начинают неметь. Но сказать да – значит сдаться!

– Я клянусь, я тебя придушу. Лучше ответь!

Даже вязкую слюну не могу сглотнуть, так как он зажимал мое горло.

– Хр..р… – один хрип вырвался изо рта, поэтому медленно моргнула, соглашаясь с ним и в этот же момент он скинул свою руку и отошел от меня. А я мешком повалилась на пол.

– Быстро скройся с моих глаз. Желательно, надолго, – посмотрел дико, в желании снова броситься на меня.

Да с удовольствием! Резко развернулась и сбежала к себе в комнату.

Забежав и закрыв дверь – к сожалению, на ней не было замка – прислонилась к ней спиной и спустилась по ней на пол. Обхватила руками шею, растирая. Чувствуя, как глаза наполняются едкими и презрительными слезами.

Твою мать… Как же унизительно! Все то говно, что со мной творилось из раза в раз, из года в год, не было для меня таким ударом, как этот в данный момент. Что это за чертовщина?! Почему стало так тошно?

Не показываться? Да я с радостью. Ты сам пришел за мной! Так бы я фиг нос свой высунула…

Утро следующего дня

– Да! Да, я слышу! Я, блядь, ничего не могу сделать! Нет, я не могу приехать!

Села на кровати и спросонья начала тереть глаза. Ничего себе – я даже не поняла, как отключилась вчера.

– Я не могу рассказать! Но мне некого больше отправить. Я тебя прошу, Дим!

Подпрыгнула на кровати, услышав его очередной крик. Он что, уже с утра злой?

– Я тебе сказал не говорить ничего про него! У него работа! На две, блядь, страны! Еще я его должен дергать?! Ничего с тобой не случится, если ты день пропустишь на работе! Езжай, я сказал, в салон! Проверь бумаги и привези их мне! Через два часа они должны быть подписаны. Да! Хорошо! Жду.

Уставившись, гипнотизировала дверь. Слава богу, прекратил орать. Что его так вывело? Хотя, я не хочу этого знать. Пошел к черту! Только опустила голову, как этот придурок ворвался ко мне в комнату. Как ураган! Даже не постучался! А если бы я голая была?

– Проснулась? Хорошо! А теперь встала, умылась и пошла есть! Я жду на кухне!

Я даже не успела из себя выдавить слова, видя, в каком он заведенном состоянии. А после того, как появился, так моментально и скрылся за дверями. Выдохнула тяжко и пошла делать, как мне прописали истины!

Сделав все, плюхнулась за стол, но еще не успела взять прибор, как услышала грозное:

– Мне некогда сидеть с тобой дома. У меня работа! В няньки я тебе не нанимался, и следить за тобой, чтобы ты не сбежала, времени нет! – после чего замолк и уставился на меня, ожидая ответ.

Честное слово, он – идиот. В этом я виновата? Или я его прошу все это делать?

– Ну так отпусти меня! Отпусти на все четыре стороны! И я… И я тебя не просила, чтобы ты меня тут держал. Чему-то нравоучал…

– Закрой рот! – заорал и кинул пустую тарелку в стену. Та разбилась на мелкие осколки.

Добившись моего полного молчания и того, чтобы не перебивала, спокойно произнес:

– Ты будешь в этом доме! Сегодня я еще весь день проведу с тобой. Но ночью мне придется уехать. В квартире есть камеры. Из квартиры ты не выйдешь. На двери стоит доводчик. При случае, у меня сработает сигналка. Мы на четырнадцатом этаже. Захочешь сигануть – пожалуйста. Но знай, разобьешься насмерть, – с каждым его словом я становилась злее. С каждым его словом мои кулаки сжимались до хруста.

Я в тюрьме. В роскошной тюрьме! Хрен отсюда выйдешь!

– Тогда объясни, что ты хочешь и зачем тут держишь?!

Он потер устало переносицу и прошелся пятерней по отросшим волосам. После всех действий задумчиво уставился на меня.

– Ты жить хочешь? Нормально жить? Или тебя устраивает все то, что с тобой происходит? Устраивает, что воруешь? Побираешься? На улице живешь? Я могу тебе помочь. У меня есть возможности. Но одного моего желания будет мало.

Бля, вот он придурок.

Расхохоталась громко ему в лицо. Помочь?

– Пооомоочь? Ааа, да ты у нас, что ли, Робин Гуд? – соскочила с места, хватаясь за живот, загибаясь от громкого смеха.

Он же снова смотрел на меня безразлично и даже как-то разочарованно. Надеялся, что куплюсь на его дичь, которую он мне тут толкает?

Подошла к окну, открывая его и запуская свежий весенний воздух. Он даже гулять меня не выпускает. Вот только так – окно открыть и подышать.

– А мне не нужна помощь! Ничья не нужна! Я знаю вас, таких, как ты! С недельку поиграешься и выкинешь меня за ненадобность! Кто я и кто ты? Что ты вообще понимаешь? Ты ни в чем никогда не нуждался, судя по твоей квартире. Судя по тому, как ты себя ведешь! Что?

Повернулась резко к нему и боковым зрением зацепила нужную вещь. В принципе, должна успеть…

Он сидел ко мне также спиной и все мои слова пропускал мимо уха. Спокойно ел, будто и не разговаривал со мной вовсе. Повернула голову в правую сторону, блеснув глазами.

Чича, это то, что нужно!

– Я не знаю, с кем ты меня сравниваешь и за кого принимаешь. Но я тоже многое в этой жизни понял и натерпелся. Поэтому выбор только за тобой. Либо мы все делаем быстро и безболезненно для тебя, либо долго, упорно и больно, судя по твоему характеру, – все это он проговорил, не поворачиваясь ко мне.

Сглотнула и бросилась к нужной вещи. Взяв нож в руки, уставилась на него, но он также продолжал есть.

– Жаль… Жаль, Чича, что ты такая дура…

– Нет, Тимур. Я не дура. Я лучше как-нибудь сама выберусь из своего дерьма, но без посторонних. Мне не нужны кукловоды, которые будут дергать меня за ниточки и управлять моей жизнью. У всего есть плата. И у такого, как ты, она тоже найдется… Поверь, я знаю, о чем говорю. Не успев дать мне кров даже не заметишь, как уже вышвырнешь меня отсюда. Потому что я начну мешать. Я стану вдруг ненужной, а я так не хочу! Больше не хочу, – последнюю фразу прошептала себе под нос.

– Дело только в этом?

Сжала сильнее нож, но на сто процентов была уверена – он уже все понял и разгадал. Он слышал, как я рванула к нему. Слышал, как я сняла его. Он все понимает и не двигается!

– Нет. В разном. Причин море… Тимур… Прошу, выпусти меня, – подняла руку с ножом и выставила перед собой, готовясь.

– Нет. Ты остаешься! – повернулся и насмешливо посмотрел на меня, вздергивая широкие черные брови.

Конечно… Конечно, знал. А как по-другому? Но почему он такой спокойный?

– Давай так… Ты сейчас опустишь нож и положишь его туда, откуда взяла. Сядешь и спокойно доешь. И желательно больше тебе к ним не притрагиваться…

До жути спокойный и равнодушный ко всей ситуации. А я уже стала забывать, когда у меня тряслись руки. Но вот старая привычка вновь напомнила о себе.

Я стояла и меня всю колотило, как в припадке. Я понимала, что он не просто какой-то мажор. Если судить по тому, как он меня вырубил, чтобы привести домой. Или смотреть на то, что я держу нож, а его, судя по всему, это вообще не трогает и не волнует. Нет, Чича, не простой… Но он же не знает… Не знает, что ты можешь убить! Правда? Но если понадобится… Ты обещала… Обещала когда-то, что если вдруг…

– Отпусти руку…

Помотала головой. Тимур устало вздохнул и медленно поднялся с места. Я выпрямилась и вся собралась.

– Тимур, я тебя умоляю… Не доводи… Не делай так, чтобы я тебе причинила вред. Просто выпусти отсюда. Больше никогда меня не увидишь! Если ты обижен на то, что я попыталась спиздить деньги… Прости! – но человеку напротив было плевать на каждое мое слово.

Увидев, что сделал маленький шаг ко мне, сокращая дистанцию, прикрыла немного веки. Резко распахнув их, мы увидели друг у друга в глазах решительность к следующим действиям. Подбросив не сильно высоко в воздухе нож, хватаюсь железной хваткой за рукоять, а он в этот момент бросается на меня. В доли секунды и без какого-то зазрения совести я метнула в него острием нож.

Значит, так тому и быть… Ты все решил за нас обоих…

Глава 7

Чича

Я в замедленной съемке наблюдала, как в него летел кухонный нож, но он ловко от него увернулся. Если бы не его резвая порывистость, то он мог бы сейчас валяться передо мной мертвым. Нож летел точно по траектории в сердце… Но… Благодаря ему и, наверное, еще высшим силам, в которые я вот совсем ни хрена не верю стальное лезвие пролетело касательно по предплечью, разрезая футболку и, судя по всему, смуглую кожу руки. Потому как тотчас по руке обильно побежала темно-алая кровь, стекая по тыльной стороне ладони, просачиваясь сквозь пальцы и капая лужицей на пол.

Судорожно вздохнула, готовясь к ожидающему меня пиздецу.

Гадство! Мне крышка!

Мы оба застыли. Я и так до этого не шевелилась, а он… А вот он мигом оцепенел от раны…

Округлившимися глазами пялилась на его кровь. Нет, я видела ее, и не раз. Но… Но почему она такая темная? Неужели я задела что-то серьезное? Благо, не убила… Поранить, да… Я желала. Всей своей душой… Только лишь бы выбраться из его душащей клетки. Но с такой раной у меня вряд ли будет шанс сбежать. Хм, если только он не истечет кровью. Уж слишком сильно она струится…

Переключил внимание с раны на меня, и не спеша начал напирать.

Чееерт…

Оказавшись рядом, застыл, смотря на меня немигающим взглядом. Казалось, будто знакомится со мной заново и что-то в голове усиленно решает. Я старалась не отводить глаз, но скажу честно, это было сложно. Это первый человек, встретившийся на моем пути, которому было невозможно откровенно смотреть в глаза.

Откровенно, Чича? Или, все же, без страха?

Черные глаза следили неотрывно, резали меня изнутри. Казалось, вырезал тупым ржавым тесаком хаотичные узоры на внутренних органах и сердце. Давил на меня негативной энергетикой и незримо приковывал железными кандалами.

Я ничего толком не успела осознать, как в мгновение ока наотмашь со всей дури получила удар по лицу. От такого мощного выпада голова вмиг дернулась в сторону, и я кубарем полетела на пол, ударяясь спиной о ручку кухонной тумбы. В ту же секунду в голове зашумело, в висках забилась противная пульсация, а изображение перед глазами потемнело и заплясало.

Прикрыв веки, почувствовала металлический привкус во рту. Провела языком по зубам, надеясь, что они все на месте. Убедившись, прошлась по губам, и ощутила, как нещадно защипало.

Разбил, сука…

Вытерла тыльной стороной ладони, смахивая кровь с губ, но чувствовала, как она сочится из губы, стекая на подбородок. Боль адская, казалось, что он снял кожу с моего лица. Вся левая сторона рожи, куда пришелся удар, безбожно горела.

Ну что, один – один… Кровь друг другу пустили. Что дальше?

Не успела я выровнять дыхание и открыть глаза, как тотчас услышала его очередную прихоть, в жесткой форме и без лишних слов:

– Встала!

Посмотрела на него и поняла, что все-таки я его довела. Недовольно на него глянула, но все же, схватившись одной рукой за ручку нижнего шкафчика, поднялась. Футболка мерзко липла к спине, и я догадалась, что спину тоже травмировала, когда неудачно упала.