Пульсирующие красные шары. Часть 1. «ДО»

Сам Тимба ничего против никогда не имел, Тимба так Тимба. В детстве у него была куча разных имен: Тима, Тимка, Тимоша и даже Тимон, и на все он отзывался. Но для меня всегда существовал только Тимба, и лишь в крайних случаях – Тимофей. Таких случаев на моей памяти случилось от силы два, и в обоих я была, можно сказать, по-настоящему разъярена.

С Тимбой мы были вместе с самого рождения. Хотя, пожалуй, даже не так, думаю, заочно познакомились мы гораздо раньше. Если принимать во внимание утверждения современных учёных о том, что ребёнок ещё в утробе матери слышит и понимает, что происходит вокруг, то мы уже тогда должны были четко знать о существовании друг друга.

Наши семьи жили в одном подъезде, на одном этаже, двери напротив, и родители, особенно мамы, быстро подружились, хоть со стороны это и казалось невозможным. Мои-то предки, как вы уже, наверное, поняли, особой интеллигентностью никогда не страдали, а вот родители Тимбы напротив, были люди чрезвычайно культурные и образованные. Дядя Вова преподавал в университете и за способность сходу выдать ответ на любой вопрос, в студенческих кругах был известен под кодовым прозвищем "Мега-мозг". Школьные задачки он вообще щёлкал, как семечки, что было весьма выгодно, на мой взгляд, и я искренне недоумевала, отчего Тимба стесняется эксплуатировать папины способности по полной программе (сама я не стеснялась ничего, и частенько на правах лучшей подруги сына подсовывала дяде Вове тетрадки с домашними заданиями). А тётя Наташа в моём понимании была настоящей леди – тонкая и хрупкая, настолько, что напоминала японскую фарфоровую статуэтку. Я помню, как она откидывала крышку пианино, встряхивала головой, от чего светлые волосы падали на щеки, и начинала играть. Руки её летали над клавишами, быстрые и невесомые, как птицы, и мы с Тимбой следили за ними, раскрыв рты. Тётя Наташа была пианисткой, когда-то мечтала о большой карьере, но жизнь внесла свои коррективы. Замужество, сын, дом, и непростое время, вынуждавшее подрабатывать частными урокам для детей из состоятельных семей. С мечтой о большой сцене пришлось проститься, что совсем не мешало мне восхищаться Тимбиной мамой, как образцом вкуса и стиля, и примером истинного аристократизма.

Самого Тимбу с раннего детства я считала ещё одним членом своей семьи. Спасибо нашим мамам, нам и выбора-то никакого не предоставили. Нас катали в одной коляске, купали в одной ванне, укладывали спать в одном манеже, игрушки, горшки и соски тоже делились пополам. Я настолько привыкла к Тимбе, что даже не представляла, что где-то без него вообще возможна жизнь. Психологи говорят, что ранняя детская привязанность мальчика и девочки редко перерастает во что-то серьёзное, но мы и в этом правиле оказались исключением. Когда-то, взявшись за ручки, сделали свои первые шаги, да так и пошли вместе – в детский сад, потом в школу. Сидели мы, конечно же, за одной партой и ни один учитель, ни разу не сделал попытки нас рассадить.

Даже одноклассники никогда не дразнили нас "женихом и невестой", настолько естественным было для всех, что друг без друга мы просто не существуем. Как пара варежек на резинке, как китайские палочки, как попугаи-неразлучники. Арина и Тимба. Тимба и Арина. Такая классическая парочка "барышня и хулиган", прямо сошедшая со страниц бульварного романа, с одной только небольшой поправкой.

Хулиганом в нашем тандеме была я.

Это я вечно ходила с разбитыми локтями и ободранными коленями, висела на деревьях, падала с качелей, лезла в эпицентр любой мусорной кучи и, невзирая на укоризненные взгляды соседок, предпочитала отстаивать территорию с помощью кулаков.

Тимба же был натуральным сыном своих родителей – прилежный мальчик, чистенький и опрятный, вежливый, воспитанный, приятный во всех отношениях ребёнок. Никогда не забывал поздороваться с бабушками возле подъезда, не ковырялся при взрослых в носу, не пинал котов, не вытирал грязные руки о шорты и тем более, о скатерть, и всегда спрашивал у мамы разрешения взять конфету, прежде чем её съесть. А ещё он был до невозможности милым. Думаю, вы легко поймёте, о чем я, особенно это знакомо женщинам – существуют дети, при взгляде на которых хочется прямо-таки съесть их. Вот Тимба был именно таким пупсом, со своими золотистыми кудряшками, розовыми щечками, большущими карими глазами и пушистыми ресницами. Просто мальчик с рекламы памперсов или какого-нибудь детского шампуня. Не ребёнок, а сплошное мимими.

Наверняка кто-то подумает сейчас, что такому мальчику не могло в детстве не прилетать от сверстников, и будет прав. Окажись он в этом мире в одиночестве, наверняка стал бы жертвой того, что сейчас в подростковой среде называется модным словом "буллинг". Вот только пацаны из нашего детства таких умных слов не знали. Зато очень быстро они усвоили другое – Тимбу лучше не трогать, а ещё лучше вообще обходить его стороной. За Тимбу я способна и убить.

Дралась я яростно, неистово и самозабвенно, забывая обо всём на свете. Роста для своих лет я всегда была маленького, худая – кожа да кости, откуда там силе взяться? Зато исступление, с которым кидалась на врага, зачастую приводило его в шок и позволяло мне выйти победителем из схваток с соперником, даже гораздо старше и сильнее. Не знаю, откуда оно бралось, возможно, я с ним просто родилась.

******

Какие-то человеческие имена у них, конечно же, были, но с годами стёрлись из памяти. Осталось то, которым мой отец называл всех особей подобного типа, короткое и ёмкое: Говнюки.

Говнюки есть в любом социуме, и при встрече вы легко их узнаете. Говнюк обязательно толкнёт вас при выходе из лифта, и сделает вид, что это произошло случайно. Говнюк перекроет вам выезд с парковки, при этом начнёт орать на весь двор и вас же выставит виноватым. Говнюк непременно закурит в подъезде и швырнёт непотушенный бычок под соседскую дверь. Если у говнюка есть собака, он будет выводить её в туалет на клумбу под окна, ну а если животных говнюк не любит, то можете не сомневаться, он объявит вам непримиримую войну, даже если вы всего-навсего владелец болонки весом в три килограмма. В детстве говнюки поджигают почтовые ящики, режут шины на колёсах и просто обожают издеваться над маленькими и слабыми. Таскать за хвост котёнка, оторвать крылья бабочке, толкнуть малыша – вот самые любимые их занятия. Папа всегда был уверен, что как ты человека не воспитывай, всё равно уже в младших классах прекрасно видно, из кого что вырастет. Скорректировать можно, любил говорить мой родитель, но гены пальцем не раздавишь.

В сентябре 1999-го мы с Тимбой пошли в первый класс и, конечно же, считали себя вполне взрослыми и осознанными людьми для того, чтобы самостоятельно преодолевать путь в школу и обратно. Это сейчас после уроков учителя выдают младшеклассников родителям буквально "из рук в руки" и чуть ли не под расписку, а в наше время всё было гораздо проще, несмотря на то что времена были совсем непростые. Тем более, нас было двое – что с нами могло случиться?

В тот октябрьский день после школы мы решили не идти сразу домой, а завернули в соседний двор, покачаться на качелях. Только сперва я на минуточку заскочила в ларёк за батончиком "Марс", которые очень любила, а Тимба ждал меня на улице, топтал листья.

В продуктовом ларьке оказалось достаточно шумно. Продавщица – молодая бойкая женщина с вытравленными пергидролью волосами и приколотой к темечку большой зелёной заколкой чёлкой, ругалась с посетительницей – старушкой в потёртом кожаном плаще, из-за пакета молока. Стуча по полу деревянной клюкой, бабка орала, что ей продали прокисшее молоко, и требовала возврата денег, а продавщица тыкала пальцем в дату изготовления на упаковке и утверждала, что прокисло на самом деле не молоко, а старухины мозги. Немного понаблюдав за ними издалека, и убедившись, что ни одна из сторон не собирается сдавать позиций, я высыпала на тарелочку для денег сэкономленную мелочь и попросила выдать мне "Марс". Продавщица смахнула монеты в кассу и швырнула на прилавок шоколадку. На меня при этом она даже не посмотрела.

– Спасибо! – сказала я, пытаясь казаться вежливой.

Продавщица не реагировала. Я пожала плечами, забрала батончик и двинулась к выходу.

– На здоровье, деточка, – отозвалась вместо неё старушка. – Кушай аккуратнее, смотри, не отравись. В этом киоске людей травють!

– Ты чё несёшь, дура старая? – взвилась продавщица. – Совсем с ума сбрендила? Я вот щас… участкового позову!

Бабка нисколько не испугалась угрозы, напротив – одобрительно закивала, и даже предложила продавщице покараулить товар, пока та будет бегать за участковым. Пусть участковый придёт и тоже отведает прокисшего молочка, сказала она, может, быстрее прикроет их лавочку. Я сделала большие глаза и ужом выскользнула за дверь. Еще не хватало, чтобы они и меня подтянули в свои разборки. Нет уж, сами пусть ругаются, ну их.

Но на улице я увидела такое, отчего сразу позабыла и про двух скандалисток, и про батончик "Марс", начинающий таять в моей руке.

Трое незнакомых мальчишек, на вид наши ровесники или даже немного старше, окружили Тимбу, отобрали у него шапку, и играли ею в баскетбол, со смехом и улюлюканьем перекидывая друг другу. А Тимба скакал между ними и жалобно просил отдать ему шапку, потому что это мама связала. Но, конечно, никто ничего отдавать ему не собирался. Говнюки настолько увлеклись своим занятием, что даже на окрик мужчины, проходившего мимо и предложившего им прекратить свои шалости, лишь заржали в ответ, а один из пацанов показал мужчине средний палец. Прохожий потоптался на месте и пошёл дальше. Не захотел связываться, видимо, ну, прямо так себе защитник.

Наконец, шапка остановилась в руках у самого крупного мальчика, рослого, упитанного и щекастого.

– Хочешь назад свою шапчонку, да, мамулин сынок? – противным голосом проскрипел толстяк, потряхивая шапкой перед Тимбиным носом. Тимба энергично закивал. Даже отсюда, с крыльца киоска я видела, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не заплакать, и почувствовала, как внутри меня, где-то в животе, закипает ярость.

– Ну, хочешь, так возьми, – засмеялся мальчишка, и разжал пальцы.

Шапка выпала из его руки прямо на землю, в свежую октябрьскую грязь. Красивая белая шапка, с помпоном и голубой окантовкой, связанная заботливой тётей Наташей для единственного сына, чтобы ему не надуло уши, и голова всегда была в тепле. Тимба наклонился за ней, и в это время, стоящий позади другой пацан, тот самый, что показывал палец прохожему, с силой пнул его под зад. Тимба вскрикнул, и упал на четвереньки, прямо к ногам толстяка.

– Ой! – как-то нелепо, по-бабски, всплеснул руками тот. – Что это ты падаешь, малютка? А-а-а, я понял! Ты решил почистить мне ботинки? Хвалю! Они как раз запачкались, давай! Можешь шапочкой протереть.

И мальчишка протянул свою ногу, похожую на батон ливерной колбасы, обутой в грязный башмак, почти к самому Тимбиному лицу. Тимба брезгливо отпрянул и сел на колени, прижав шапку к груди. Позади него закатывались от смеха мерзкие дружки толстого.

Кровь прилила к моей голове. Плохо осознавая, что делаю, я сунула подтаявший батончик в карман куртки, и покрепче уцепившись за ручку портфеля, кинулась прямо в гущу событий.

Двое других мальчишек стояли ко мне лицом, и конечно, видели меня, бегущую к ним с портфелем наперевес. Они просто не придали этому значения, и уж тем более, не подумали, что я могу представлять для них опасность. Ну, несётся какая-то пигалица на всех парусах – портфель за плечом больше неё самой. Эка невидаль.

А вот толстяк меня не видел, слишком был занят Тимбой и своей ногой, которую по-прежнему держал на весу. Поэтому, когда я подбежала вплотную к его спине и крикнула: "Эй, Жирный!", и он повернул голову и посмотрел на меня своими маленькими свинячьими глазками, в них читалось недоумение. Мне показалось, я застала его врасплох.

– А ты кто ещё така…

Его лицо, и правда, было очень похоже на свинячье рыло. Очень. Если бы в нашем городе проводили конкурс на наибольшую схожесть человека со свиньёй, этот пацан имел бы все шансы претендовать на место в тройке лидеров. И я с огромным удовольствием врезала по этой сытой, лоснящейся физиономии портфелем.

Честно говоря, я и сама не ожидала, что удар получится такой силы – видимо, мне удалось вложить в руку всю свою злость. Раздался громкий треск. Мой портфель расстегнулся, и из него посыпались учебники, тетради, последним вывалился пенал, который тоже не выдержал удара, пару раз перекувырнулся в воздухе и упал, раскрывшись всем содержимым наружу. Вот это мощь! Толстяк не устоял на ногах, (что было-таки довольно странно, если сравнить его комплекцию с моей), и грохнулся в грязь в шаге от Тимбы. Но я и сама не удержалась, отлетела в противоположную сторону и приземлилась на пятую точку прямо на новенький учебник математики. Уже из положения сидя оценила обстановку. Толстяк сидел на земле, и больше не смеялся. Теперь он тихо скулил, а из-под пальцев, прижатых к лицу, сочилась кровь. Может, я сломала ему нос? Хорошо бы…

Но где-то тут толклись ещё и дружки Жирного, которых тоже нельзя было сбрасывать со счетов, …то есть дружок. Один. Второй успел сбежать, едва почуяв запах жареного – так резво и технично, что никто и не заметил, когда и как. По утверждению моего отца, это был самый мерзкий тип говнюка – Говнюк Трусливый. Говнюки этого типа никогда не участвуют в гадостях непосредственно. Они могут только подзуживать других, а сами смотрят со стороны и аплодируют, готовые в любой момент дать стрекача. Зато в случае, если их заметут, те же говнюки радостно начинают сдавать своих подельников направо и налево прямо с порога.

А вот второй дружок никуда убегать не собирался, и сейчас решительным шагом надвигался на меня. Он был не такой крупный, как первый говнюк, но по перекошенному лицу начинающего малолетнего садиста и сбитым костяшкам сжатых в кулаки пальцев, я сразу просекла, что в отличие от толстого, этому приходилось драться гораздо чаще. Да и эффект неожиданности, сыгравший в первом случае мне на руку, тут уже не поможет. Что ж, пойдём другим путём. Перевернувшись, я встала на четвереньки и потянулась к пеналу, расщеперившемуся поверх прописей. Где-то здесь, среди ручек, резинок и карандашей, находилось то, что мне в данный момент было очень нужно. Циркуль.

Я нащупала его именно в тот момент, когда мальчишка прыгнул на меня и, прицелившись, воткнула острый наконечник в ногу врага. Попала именно туда, куда надо – чуть повыше "язычка" ботинка, в мягкое голое место, торчащее из-под задравшейся штанины. Говнюк вскрикнул и опрометчиво наклонился осмотреть рану. В ту же секунду я ударила его головой в нос.

Этому приёмчику старший брат обучил меня уже давненько, но всё никак не доводилось случая опробовать на практике. И вот – удача! Мальчишка взвыл от боли, из носа хлынула кровь. Я отпихнула его, и торжествующе подняла согнутую в локте руку с зажатым в ней циркулем.

– А попробуешь ещё рыпнуться – и я воткну эту штуку тебе в глаз!

Это был момент моего триумфа, без сомнения.

******

Только теперь я вспомнила про Тимбу и обернулась посмотреть, что с ним. С ним всё было в порядке – мой друг по-прежнему сидел на земле и смотрел на меня огромными, как плошки, глазами. Тимба, конечно, привык видеть меня в разных ипостасях, но от такого даже он обалдел. Я ободряюще потрясла рукой с циркулем в воздухе и кивнула ему: всё нормально, дружище! Я одержала победу, и было понятно без слов, кому я посвящала свой триумф.

Потом мой взгляд упал на толстяка. Свиноподобный мальчик, оказывается, тоже сидел неподалёку, на том же месте, где упал, и с открытым ртом наблюдал, как я добиваю его приятеля. Естественно, на помощь к этому самому приятелю он не торопился. Вся цена дружбы Говнюков.

От этой картины радость моя начала меркнуть, а затухающая было ярость наоборот – разгораться с новой силой. Я успела подумать, что самым лучшим для этого жиробаса было бы тоже слинять под шумок, пока я разбиралась с другим Говнюком, но почему-то он этого не сделал. Наверное, почувствовал себя неуязвимым, и сидел теперь здесь, у всех на виду, как живое напоминание о Тимбином унижении. Ах ты, хряк!

Я выставила циркуль, как пику, прижала руку к плечу, и шагнула на толстяка. Маленькие поросячьи глазки на толстом лице стремительно заметались из стороны в сторону. Кажется, толстячок понял, что совершил большую ошибку, оставшись посмотреть на рубилово, вместо того чтобы потихоньку смыться, уподобившись своему второму, более умному товарищу. Но было поздно. Не спуская с меня испуганных глаз, мальчишка начал пятиться задом, потом встал на четвереньки и пополз. Самое время было изловчиться, и вогнать циркуль в его жирную ягодицу, но я упустила момент. То есть, только набрала разгон, чтобы это сделать, как Говнюк, словно почувствовав беду пятой точкой, вскочил на ноги и дал дёру.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Некоторые главы первой части по хронологии явно должны находиться во второй, которая носит название "…После", но так, как многое из этого было написано раньше, чем книга, наконец, начала приобретать "причесанный" вид, и мне жаль нарушать расстановку, то я решила оставить их здесь. Не судите строго (прим. Автора).

2

Без номера, стало быть

3

Строчка из детской книги Н. Носова "Приключения Незнайки и его друзей"

4

Имеются в виду Тимон и Пумба – герои знаменитого американского мультсериала "Король Лев"