Китеж-град. Осада Ершовки

   Наконец Ростислав Брячеславич подъехал к горам, поехал вдоль горной цепи, и добрался до крайнего северо-востока, где увидел место, которое позже назовут Великий Крюк. Это был узкий каньон, где горы почти смыкались, оставляя лишь узкую дорожку между ними, по которой с трудом могли проехать бок о бок двое всадников. Дружина двинулась по каньону, и оказалось, что каньон загнут полукругом, и имеет форму сходную с крюком. А в самом конце каньона, так сказать «на острие» крюка – находился перевал. Все двинулись через перевал, и когда преодолели горы, увидели – что за ними ничего не было, лишь безжизненная пустыня. В пустыне делать было явно нечего, а потому все двинулись назад.

   Ростислав Брячеславич повелел, чтобы на перевале был построен форпост, который позже назовут Восточным Форпостом, а сам город заложил недалеко от «крюка», и потому решил дать ему название Крюковка. Тут дружинники стали уговаривать своего воеводу, чтобы он не называл город так. Говорили, что «Крюковка» – название более уместное для деревни или села, а не для прекрасного большого города. А в том, что этот город будет прекрасным и большим – никто не сомневался, все считали, что здесь будет главная столица всего края.

   Кое-как Ростислава Брячеславича всё-таки удалось уговорить, и он согласился не называть будущий город «Крюковка».

   –Ну а как же мне его тогда назвать? – спросил он у дружинников

   Тут все замялись. Почему-то никто о названии будущего города даже не подумал. А когда спросили – как назло ничего в голову не приходило. Все чесали затылки и молчали.

   Наконец, молчание нарушил сам Ростислав Брячеславич:

   –Ладно, если не хотите, чтобы он «Крюковка» назывался, пусть тогда называется «Горный» – и дело с концом.

   Все вынуждены были согласиться. Название «Горный» многим, тоже не очень понравилось – оно было не Бог весть какое, и мало подходило для будущей столицы Великого Края, но всё же, более подходило городу, чем «Крюковка». Поэтому разговоры решено было закончить, и приступить к постройке форпоста и города.

XXV. Ершовка

   К немалому удивлению Алексашки, смотреть в Ершовке оказалось особо не на что. Хотя может быть это оттого, что Алексашка далеко и не уходил – боялся заблудиться. Да и колокольня с часами должна быть видна. Самым интересным местом был торг в центре. Лавки уже открывались, торговцы раскладывали там свои товары. И чего тут только не было – туши животных, только сегодня, ещё до рассвета пойманная в небольшой здешней речке свежая рыба, соленья в кадках, мёд в бочонках. Рядом продавали хомуты для лошадей, ткани, сапоги. Чуть дальше – гончарные изделия. Ещё дальше – всё, что было сделано из дерева – корыта, посуда, ложки, и даже игрушки для детей. В конце торга располагались лавки кузнецов, и продавалось всё, что связано с металлом – от мечей и наконечников для копий – до чугунных котлов и ухватов.

   Денег у Алексашки всё равно не было – а потому он решил не травить душу – и ушёл с торга. Алексашка с надеждой поднял глаза на колокольню и посмотрел на часы – скоро ли? Но нет – было только десять минут восьмого.

   Алексашка выругался, и побрёл было, куда глаза глядят. Но тут же спохватился – нет, «куда глаза глядят» – нельзя. На постоялый двор к хозяину тоже нельзя – скажет, мол, плати. И Алексашка не придумал ничего лучше, как снова пойти к западным воротам. «Может Ефим и денег даст» – подумалось ему.

   Ефим явно скучал. День сегодня был не ярмарочный, а потому работы у него было немного. В город пока вошли только пара крестьян, да въехала одна телега. Заметив снова пришедшего к воротам Алексашку, он спросил:

   –Ты чего тут опять?

   –Воевода спит, сказали через час приходить.

   –Гм. – промычал Ефим. Видимо он не знал, что тут сказать. Но, в конце концов, решив, что сказать видимо что-то нужно, показал рукой за ворота, проговорил – Видал? А если бы ярмарка была, то уже сейчас бы не протолкнуться было. Все крестьяне бы окрестные сюда приехали с товаром.

   –Весело тут на ярмарках? – спросил Алексашка, тоже скорее для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.

   –А то. – глаза у Ефима засверкали, – Торгуют все, гуляют, вино рекой льётся. Скоморохи обычно тоже приходят, представление куклами показывают. Называют его… гм…ентот, как бишь его…тиятр, во! Я раз ходил – чуть живот от смеха не надорвал.

   Кукольный театр Алексашка и сам видел – скоморохи и в Бенгаловку частенько захаживали. Потому слова Ефима не произвели на него особого впечатления. Но решив и дальше продолжать убивать время разговором, он спросил:

   –А тебе, небось, скучно у ворот-то стоять, когда все гуляют?

   –Какой там, самое лучшее время! Крестьяне и меня не забудут. Как в ворота въезжают – кто яблоко даст, кто пирога кусок али калач. Пару раз даже ананас давали и дыню. А некоторые прямо возле меня останавливаются, открывают бурдюк – да целый ковш вина мне наливают. К концу дня бывает, стоишь у ворот – уже еле на ногах держишься – наелся, напился, ещё бы и спать повалиться, да нельзя, служба.

   Ефим совсем замечтался, и даже закрыл глаза, видимо вспоминая весёлые ярмарочные дни. Но договорить им не дали.

   –Эй, Ефим! – крик раздался откуда-то сверху, и в первую секунду испугал и Алексашку и Ефима. Они оба подняли глаза, – это кричал стражник с крепостной стены.

   Ефим аж плюнул с досады:

   –Тьфу ты чёрт, напугал! Ну чаво тебе?

   –Поднимись-ка на стену.

   Ефим сначала решивший было вызнать – для чего именно, в конце концов решил, что по пустякам его отвлекать бы не стали – и пошёл по лестнице вверх, на крепостную стену. Алексашку на стену никто не звал, но он почему-то решил, что всё это должно быть очень важно, а потому пошёл вслед за Ефимом. Ефим казалось этого не замечал, и молча шёл вверх.

   Поднявшись, Ефим посмотрел на стражника, звавшего его:

   –Ну?

   –Туда посмотри. – и стражник указал в поле, недалеко от того леса, через который вчера ехал Алексашка. Через поле галопом нёсся всадник, прямо к западным воротам.

   –Чаво это он? Несётся как оглашенный.

   –Вот то-то и оно. Скоро уже у ворот будет.

   –Ворота-то открыты – как влетит – ещё чего доброго людей потопчет. Закрыть что ли?

   –Не закрывай, Ефим! Я его знаю! – Алексашка понял, что не зря поднялся на стену. Он сразу узнал всадника. Это был Митька.

XXVI. Мегалополис

   Вторым до гор добрался Константин. Путь его был тяжелее – ибо дорога на юг шла степью только первые семьдесят семь вёрст – потом начинался густой тропический лес, который позже получил название Разбойничий, и о котором будет рассказано в своё время.

   Никакой каменной дороги через лес – в те времена конечно ещё проложено не было. Через лес шла плохонькая тропа, протоптанная тут первопроходцами.

   Однако Константину повезло. Именно первопроходцев, возвращавшихся назад в Китеж – и встретила в лесу его дружина. Первопроходцы рассказали им, что лес этот тянется на юг почти до самых гор, а в горах, на самой южной их оконечности – есть перевал. Рассказали они, как преодолели этот перевал, и как увидели они за горами безжизненную пустыню.

   Константин поблагодарил первопроходцев и дал им немного золотых монет. Еды давать не стал – кто знает, сколько самому ещё ехать по лесу. Ехать было трудно – тропа была узкая, ехать приходилось гуськом, рубя ветки деревьев и лианы, мешающие ехать.

   Долго ли – коротко ли, но Константин с дружиной преодолел лес. За лесом находился цветочный луг, в длину и ширину не более версты. А за лугом виднелась горная гряда.

   Тогда Константин сказал:

   –Хорошее место, благодатное. Вот здесь-то и будет стоять большой город с каменными стенами. А называться он будет… Мегалополис.

   Название всем понравилось. В нём было и чисто греческое изящество, и в то же время сила, мощь. К постройке Мегалополиса было решено приступить немедленно. Но сделать это было не так – то просто. Константин тут же раскинул на лугу шатёр, и созвал туда всех своих воевод.

   В конце концов, решили действовать в несколько этапов:

   Для начала часть дружины отправить к горам, чтобы найти тот самый перевал, а часть отправить в лес, рубить деревья для постройки жилищ. Город, было решено поначалу обнести деревянной стеной. Для каменной стены – нужно было слишком много сил и времени. В то же время несколько человек решено было послать назад, в Китеж – чтобы зазывать сюда людей для строительства. Были сразу же очерчены и другие планы – например, вырубка леса на ближайшие несколько вёрст, а так же устройство в горах каменоломен, с целью возведения каменных стен и зданий.

   Но всё это было где-то слишком далеко – для начала надо было построить обычные деревянные дома, и обнести их деревянными крепостными стенами. И работа закипела.

XXVII. Ершовка

   Митька был ровесником Алексашки, и в отличие от последнего – родителей своих не знал вообще. Был он подкидыш, которого однажды нашли дружинники недалеко от Бенгаловки. В отличие от бойкого и усидчивого Алексашки – Митька был тугодум, и что называется – «себе на уме», хотя и не был дураком. Просто когда он что-то делал, то всем казалось, что делает он это лениво, через силу, будто хотел всем сказать – «Когда же вы уже, наконец, от меня отстанете?».

   Когда Митька подрос – поначалу взяли его к дьяку – грамоте учить, чтобы писцом стал. Митька учился, но опять же – делал это настолько лениво, что неоднократно был бит розгами. В конце концов, дьяк не выдержал – и Митьку прогнал. Потом решили его помощником конюха сделать – но и тут ничего не вышло, не раз конюх заставал его в конюшне спящим на соломе среди бела дня. И тут Митька был бит – но ничего не помогало.

   Наконец, Буслаеву надоел вечно шатающийся по Бенгаловке без дела Митька, и он решил Митьку из Бенгаловки услать. Но услать скумекал не абы как – решился на хитрость. Однажды он приказал позвать к себе Митьку, а когда тот явился – сказал:

   –Ну, парень, будет тебе баклуши бить. Есть для тебя серьёзное дело.

   Митька, казалось, совсем не удивился, словно ему каждый день доверяли серьёзные дела. Он посмотрел на Буслаева и спросил:

   –Что за дело, воевода?

   –Серьёзное дело парень, самое что ни на есть серьёзное. В дружину тебя берём.

   Вот тут уже Митька и вправду удивился:

   –В дружину?

   –Да, в дружину. И задание тебе даём ответственное – на Западный Форпост поедешь – рубежи наши охранять.

   И тут произошло то, чего воевода никак ожидать не мог – как только Митька услышал про дружину и Западный Форпост – глаза у него загорелись от радости, и он чуть было не пустился в пляс. Но вспомнив о субординации, только громко сказал:

   –Рад стараться, Михайло Никитич!

   Буслаев даже опешил поначалу от такого рвения, но тут же опомнился, и сказал:

   –Вот и ладно. Завтра с утра и поезжай, парень. Я тебе письмо дам с приказом, на Западном Форпосте отдашь. Будешь теперь там службу нести. Смотри же – не подведи!

   Митька снова что было силы, заорал:

   –Не подведу, воевода! Не подведу!

   На следующий день Митька уехал из Бенгаловки с письмом. В письме Буслаев писал, чтобы приспособили его там к какой-нибудь работе. Чтобы большого ума работа не требовала – зато при деле был.

   В Бенгаловку регулярно приезжали с Западного Форпоста дружинники с докладом. Однажды Буслаев спросил у них про Митьку, и то, что он услышал – изрядно его подивило.

   Оказалось, что Митька, прибыв на Западный Форпост – тут же стал всем и вся доказывать, что приехал он охранять рубежи Родины – и что об этом ему лично сказал Михайло Никитич. А посему требовал, чтобы ему тут же выдали доспехи и оружие.

   Поначалу от него отмахивались, но Митька успокаиваться не собирался. Он продолжал баламутить воду, кричал, что, дескать, он теперь дружинник – и никуда отсюда не уедет, и требовал доспехи и оружие. Наконец, он всем так надоел – что ему выдали и то и другое – решили, мол, не убудет. На складах в Бенгаловке доспехов и оружия было много, если что – ещё пришлют. Выдали Митьке и старую кольчугу, и шелом, и щит, и меч. А как только Митька на себя всё напялил – тут же стал требовать, чтобы его отправили в караул.

   Так Митька, в конце концов, и в самом деле стал дружинником. На Западном Форпосте он прижился, и нёс свою службу исправно. Так вот и шла его жизнь своим чередом, пока однажды не пришёл враг, и не поскакал Митька с Западного Форпоста гонцом в Бенгаловку.

***

   Митька как мог, пытался удержать поводья одной рукой – из другой руки у него торчала стрела. Конь слегка сбавил скорость, но всё равно чуть не сшиб на всём скаку замешкавшегося у ворот крестьянина. За воротами его уже ждал Алексашка, и как можно быстрее схватил коня под уздцы. Конь остановился, и Митька мешком упал с него. Из руки хлестала кровь. Однако, Митька сразу же поднялся на ноги и завопил во всё горло.

   –Запирай ворота!!!

   –Это зачем же ворота, то, парень? Случилось чтоль чаво? – спросил Ефим.

   Митька уставился на Ефима так, словно впервые его увидел. Впрочем, он действительно впервые в жизни видел Ефима.

   –Случилось, случилось! – снова заорал во весь голос Митька. Вот туда гляньте! – и он показал рукой в сторону джунглей, через которые шла дорога из Бенгаловки в Ершовку.

   Ефим и Алексашка уставились в указанном направлении, но ничего особенного не заметили.

   –И что там? – скептически спросил Ефим.

   –На стену пошли!!! – снова крикнул Митька, и кинулся по лестнице наверх.

   –Э, стой, парень! – Ефим кинулся за ним следом. За Ефимом побежал и Алексашка.

   Едва Митька взобрался на стену, он сразу же выставил руку, и направил указательный палец в сторону леса.

   –Вон они! Вон!

   Ефим и Алексашка взбежали на стену, и посмотрели в указанном направлении. Далеко-далеко, над лесом, поднимался какой-то столб пыли.

   –Это что ещё? – в недоумении спросил Ефим. – Пыль какая-то.

   –Пыль?! Пыль?!!! Какая пыль?!!! Это они!!! ОНИ!!!

   –Они? Да кто «они» – то, парень?

   –ОНИ! Через пару часов будут здесь!

   Ефим всё ещё недоумевал, а вот Алексашка сразу почуял смертельную опасность. Он сразу понял, что в лесу, в верстах десяти от Ершовки – по лесу идёт войско. Видимо лошадей было много, и на каменной дороге все не умещались – ехали и по обе стороны от неё по земле. И именно лошади-то и поднимали над лесом этот столб пыли. Многие и многие десятки, сотни лошадей.

   «К воеводе бежать надо! Срочно!» – пронеслось в голове у Алексашки.

   –Я к воеводе! Беда! Ефим, запирай ворота! Митька – будь здесь, никуда не уходи! – Алексашка сбежал со стены и пулей помчался к терему воеводы.

   Ефим посмотрел ему вслед и пробурчал:

   –Ишь, раскомандовался!

   Однако он тоже стал спускаться со стены, чтобы запереть ворота. Видимо слово «беда» произвело на него впечатление.

XXVIII. Мегалополис

   Третьим до гор на крайнем западе добрался Савва Буслаев. Его маршрут был самым нелёгким из трёх, особенно в самом начале – когда путь ему преградили болота.

   Как и в лесу, через который уже была проложена тропа – через болота, стараниями первопроходцев – была проложена гать. Но она была слишком узкой и ненадёжной, чтобы по ней могла проехать дружина. Тогда Савва Буслаев приказал рубить деревья, и делать гать больше и крепче – в связи, с чем его продвижение вперёд задержалось на неопределённое время.

   Точно неизвестно, сколько именно времени он оставался на болотах – известно только, что в конце концов он их преодолел, и двинулся с дружиной дальше. Дальше дорога пошла как по маслу – за болотами, на многие километры кругом была широкая степь.

   Проехав по степи, они, наконец, доехали до леса, а недалеко увидели большой холм. Говорят, что как только Савва Буслаев увидел этот холм – так сразу же решил, что именно тут и будет стоять будущий город. Однако в тот момент он никому и слова не сказал, и поехал дальше, в лес. Лес тянулся ещё на пятьдесят вёрст, и преодолев его – он снова выехал в степь, за которой уже вдалеке виднелись горы.

   Поехав вдоль горной гряды, и найдя западный перевал, Савва Буслаев с дружиной, как и Ростислав Брячеславич – переехал через перевал и выехал в пустыню. Оценив обстановку он вернулся назад и приказал начать на перевале строительство форпоста. Однако, ко всеобщему удивлению он объявил, что город собирается строить не возле гор – а дальше, за лесом.

   Предложение это мало кому понравилось. Положим, воздвигнуть там деревянный город проблем не было – лес был рядом – руби да строй. Однако, чтобы построить каменный город – нужно было изрядно попотеть. Камень пришлось бы добывать в горах и везти на стройку через весь лес. Дружинники стали возражать, однако Савва Буслаев в свою очередь стал возражать им, что город надо строить подальше от перевала – чтобы в случае нападения врагов из пустыни – у города было как можно больше времени подготовиться к обороне. На это опять-таки стали возражать, что хоть какое-то поселение рядом с форпостом всё-таки нужно, хоть маленький городок или село. Савва Буслаев согласился, однако главный, большой город – наотрез отказался строить на каком бы то ни было другом месте, кроме холма за лесом. Именно так были заложены Западный Форпост, Ершовка и Бенгаловка.

   Кстати, когда Савва Буслаев объявил, что хочет назвать будущий город «Ершовка» – дружинники изрядно удивились, и снова было начали ему возражать, Говорили, что такое название больше подходит для деревни, а городу, да ещё и большому – не пристало. Но в отличие от Ростислава Брячеславича, Савва Буслаев переубедить себя не дал. Упёрся намертво – Ершовка, и всё тут.

   Почему он выбрал именно такое название для будущего города – в дружине понять не могли. Почему Ершовка? Ершей он, что ли жареных объелся? Посоветовавшись, воеводы снова пришли к Савве Буслаеву, и стали предлагать ему для города другие, схожие названия. Предлагалось назвать город и Ершов, и Ершовск, и Ершовский, и даже Ершовный. Не хотели воеводы, чтобы у будущего города было такое простое, незамысловатое, и в какой-то степени даже крестьянское название – Ершовка.

   Тогда Савва Буслаев сказал, что назовёт будущий город Ершовка и никак иначе. А объяснил он это тем, что как-то ночью, ещё на болотах – ему было видение. Что явился к нему во сне ангел, и сказал ему заложить город и назвать его Ершовкой – и тогда будет этот город стоять долго и крепко, и станет самым большим, самым главным городом в Великом Крае. Делать было нечего – воеводы покорились.

   –Пусть так и будет. – говорили воеводы меж собой, расходясь, – Чего мы в самом деле к этому названию прицепились? Ершовка – так Ершовка.

   Так было начато строительство третьего, самого большого и самого главного города Великого Края.

XXIX. Ершовка

   «Разбудить воеводу, во что бы то ни стало! Срочно разбудить! Время дорого».

   Это была единственная мысль, вертевшаяся в голове Алексашки, когда он бежал как угорелый к терему воеводы. Но будить его не пришлось. Когда Алексашка подбежал к терему, то сначала увидел Фёдора, который седлал вороного коня. Видимо на этом коне воевода собирался ехать на военный совет. Чуть поодаль он увидел и самого Буслаева. Он видимо совсем недавно проснулся. Одет сейчас он был в белую рубаху. Воевода стоял возле деревянной бадьи с холодной водой – и умывался. Черпал ковшом из бадьи воду – и лил себе на голову. Видимо, чтобы поскорее проснуться.

   –Беда, Егор Никитич, беда! – с ходу закричал Алексашка, даже не поздоровавшись.

   –Ты чего так рано? Что ещё за беда?

   –Я у западных ворот был, сейчас в Ершовку Митька прискакал.

   –Какой ещё Митька?

   –Да тот самый, что в Бенгаловку прискакал с Западного Форпоста.

   –А, этот. Ну и что с того?

   –А то, что у него стрела из руки торчит. А над лесом столб пыли огромный. Не иначе как сотни коней сюда едут со стороны Бенгаловки. Войско идёт к Ершовке.

   Воевода на секунду задумался.

   –И что, сказал твой Митька, что в Бенгаловке случилось?

   –Пока ещё нет. Вас ждём. Сказал только, что через 2 часа они здесь будут.

   Воевода опрометью кинулся в избу, но на пороге остановился и окликнул конюха:

   –Фёдор, конь готов?

   –Готов, Егор Никитич. У ворот стоит.

   –Вороного седлал?

   –Вороного.

   –Это хорошо. Вороной быстрее всего домчит. Теперь вот что – запрягай гнедого в телегу, да срочно. К дружине поедешь. – сказал воевода, и вбежал в избу.

   Буслаев сейчас мысленно ругал себя за то, что не оделся раньше. Была бы его воля – он так бы и поскакал в одной рубахе к западным воротам. Но ранг не позволял. В доспехи рядится – сейчас времени не было. «Потом надену – решил он».

   Нет, одеть надо было что-то очень быстро. Поэтому когда Буслаев вышел из терема, на нём был красный кафтан, опоясанный кушаком, а на ногах – сафьяновые сапоги. В этом уже можно было ехать.

   Когда он выбежал из терема – Фёдор ещё только выводил коня из конюшни.

   –Да быстрее же, Фёдор, быстрее запрягай! – крикнул он.

   –Куда же быстрее? Я и так тороплюсь, Егор Никитич.

   –А ты быстрее торопись. И вот что – как запряжёшь – садись и гони быстро к дружине. Скажи, чтобы через четверть часа все срочно собрались у западных ворот. Ты понял? Срочно! Скажи, что я приказал. Скажи – беда на Ершовку идёт.

   –Беда? – Фёдор после слов воеводы очень встревожился. – Какая беда, Егор Никитич?

   –Нет времени, Фёдор. Да я и сам толком не знаю ещё. Беда будет точно, если скорее к дружине не поедешь.

   –Егор Никитич! Батюшка! Не губи! – старик чуть было не бухнулся в ноги воеводе

   –Время не терпит, Фёдор. Езжай быстрее, я на тебя очень надеюсь. Он повернулся к Алексашке. – Ну, парень, отворяй ворота!

   Алексашка кинулся отворять. Воевода вывел вороного коня за ворота на улицу, и сел верхом.

   –Садись на коня, парень. – И подал Алексашке руку.

   Алексашка влез на вороного и сел сзади. Хоть сидеть было и неудобно, но всё быстрее, чем пешком.

   –Держись парень крепче! – крикнул воевода, – Ннно, пошёл!

   И они поскакали к западным воротам.

XXX. Мегалополис

   А тем временем в Китеж стекались возвращавшиеся из дальних странствий первопроходцы, и приносили удивительные сведения. Оказывается, Великий Край был краем поистине диковинных животных и растений. Рассказывали первопроходцы о виденных ими полосатых лошадях, о высоченных животных с длинными шеями, и поистине гигантских исполинах с длинными носами.

   Местные жители диву давались, а вот монахи, записывавшие все эти сведения – ничуть. Дело в том, что в Китеж-граде была довольно большая библиотека книг и манускриптов – в том числе византийских, римских и арабских. Библиотеку перевезли на берег, и теперь она хранилась в Китеже, а позже была перевезена в Мегалополис. Из этих-то книг монахи и узнавали, что те самые «диковинные животные» – называются зебры, жирафы и слоны, и тщательно записывали все эти сведенья.

   Со временем монахи так в этом поднаторели, что им даже не надо было осведомляться в древних книгах о животных и растениях – они их уже знали наизусть. Если путешественник рассказывал о том, как видел на берегу реки медлительных существ, с твёрдой скорлупой, в которую они могут прятаться – монах сразу записывал – «черепаха». Если путешественник рассказывал об удивительном дереве с большими орехами, белыми внутри и довольно вкусными, монах записывал – «кокосовая пальма».

   Так и жил в те славные времена Великий Край – путешественники ходили и ездили по всем его землям, рассказывали об увиденном, и вообще о том, что в мире происходит. Монахи записывали эти сведения. На окраинах строились три города – в центре сроились деревни вокруг Великого Озера, строился и расширялся и сам Китеж.

   Люди строили дома, возделывали землю, ловили рыбу, охотились, разводили хозяйство, женились, воспитывали детей, внуков, иногда даже правнуков – и рано или поздно умирали. Однако их место занимали новые и новые люди.

   Здесь не было войны, не было голода, и было мало людских страданий. Люди жили в мире, ничего не боялись, были сыты – на столах всегда и у всех были хлеб, мясо и рыба. Строились дома, церкви, дворцы. Шла торговля, развивались ремёсла. Одним словом – Великий Край процветал.

XXXI. Ершовка

   Когда они подскакали к воротам – Митька всё так же стоял на стене и смотрел в сторону леса. Ефим запер ворота и стоял тут же – рядом. Митьке явно было нехорошо – весь рукав был в крови. Воевода и Алексашка слезли с коня и побежали на стену. Ничего существенного за это время не произошло – разве что облако пыли стало чуть ближе. Буслаев внимательно оглядел Митьку.