Пища Мастеров

Музыка грохочет так, что хочется заткнуть уши. Женя что-то шепчет или кричит – уже не имеет значения. Я приближаюсь к нему, развязывая по дороге тесемки на трусиках. Я добьюсь своего, мой любимый, ты сейчас поцелуешь меня при всех, и почувствуешь, как все умирают от зависти. Трусики падают на пол, я переступаю через них… И в этот момент обрывается музыка, и вспыхивает свет. Зрители будто пробуждаются от гипнотического сна, а я вдруг пугаюсь так, что у меня подкашиваются ноги. Страх рождается где-то в области солнечного сплетения и тошнотворной волной подкатывает к горлу. Женя подхватывает меня, стаскивает с себя рубашку, накидывает ее мне на плечи и тащит вон из зала. Затем сообразив, что я на бегу сверкаю голой задницей – рубашка слишком коротка – хватает меня на руки и уносит прочь. Я обвиваю его шею руками и прячу лицо у него на груди. Возможно, я вытворяла все это именно ради этой минуты. Из-за его плеча я вижу, как чья-то рука поднимает с пола шаль, юбку и другие части костюма…

Женя толкает ногой первую попавшуюся на пути дверь и мы оказываемся в полутемной комнате. Я оглядываюсь: вокруг разбросаны стулья, ведра, швабра, мешки, банки с краской и другая хозяйственная утварь. Он опускает меня на стул и кидается к двери, чтобы ее захлопнуть, но не успевает – дверь распахивается со ржавым скрипом. Я вижу за дверью того светловолосого паренька, что все это время стоял у сцены, а за ним несколько нехороших лиц. Парень держит в руках части моего костюма. Он что-то говорит, но из-за громких возгласов и хохота толпящихся за дверью мужчин я не могу разобрать слов.

Мой страх переходит в ужас – леденеют ноги и зубы выбивают мелкую дрожь. Я плохо понимаю происходящее. Я сижу на грубо сколоченном деревянном стуле в одной Жениной рубашке на голое тело. Как во сне я слышу Женин трехэтажный мат. Он выхватывает костюм из рук молодого человека, швыряет его мне, и вновь пытается закрыть дверь, напирая на нее всем телом. Ему это опять не удается из-за мощного натиска с другой стороны. Я вижу как он толкает кого-то в грудь, отбрасывая от двери, слышу чей-то возмущенный возглас и звук шлепнувшегося тяжелого тела, и, наконец, дверь поддается. Щелчок – и дверь на щеколде.

– Быстрее одевайся! – кричит он.

Я едва успеваю натянуть юбку, он подталкивает меня к окну, распахивает его настежь и сам прыгает. Я в нерешительности останавливаюсь.

– Ну!

Я лезу на подоконник и смотрю вниз… высоко… первый этаж, но высоко все же…

– Ну же!

– Я могу сломать себе что-нибудь.

– Я тебя поймаю. Ну, быстрее же!

Я все еще не решаюсь.

– Страшно!

– А голяком в зале скакать не страшно?

– Не могу, Женя!

– А к групповухе подключиться сможешь сейчас?

Я вспоминаю красные потные рожи за дверью, зажмуриваюсь и прыгаю в пустоту. Секунда – и я в его объятиях. Он хватает меня за руку и увлекает в темноту. Вид у нас совершенно нелепый: я растрепанная, но в золотом обруче, босиком, в светлой мужской рубашке на голое тело и длинной полупрозрачной юбке с подвесками – они нелепо звенят на ходу. Женя в белых брюках, голый до пояса – он не носит маек. Мы несемся что есть силы по парковой аллее, ведущей на улицу Роз. Ужасно неудобно бегать без лифчика.

Несколько часов назад здесь было светло и солнечно. Мы шли по парковой аллее, держась за руки, и так светились, что нам улыбались прохожие. На мне было светлое элегантное платье с веселым летним узором. А возвращаемся в кромешной тьме. Я босая, в измятой длинной юбке и мужской рубашке, ноги мокрые от вечерней росы. Да еще и хромаю от усталости и дрожу от нервного напряжения, а тело ноет, будто меня долго били.

Тьма отступает в свете фонарей. Отсюда уже рукой подать до переулка Тамбыло. Я упрашиваю его остановиться хоть на минуту, перевести дух. Погони не видно, страха больше нет, мне смешно и радостно. Женя утирает пот со лба и рассматривает ссадины на руках, полученные в борьбе с дверью. Я заглядываю ему в глаза.

– Ну что, Женя? Понравился танец? Расскажи…

– Сейчас расскажу!

Он вдруг отвешивает мне звонкую оплеуху. Я хватаюсь за щеку:

– Ты что?!

Ответом мне служит другая оплеуха, от которой я теряю равновесие и падаю на мокрую траву. Мне ни капельки не обидно – эти пощечины всего лишь свидетельство нервного напряжения и страха за меня. Я пытаюсь встать, но он не позволяет мне подняться, и расстегивает брюки.

***

Дома я яростно терла себя мочалкой, смывая события этого вечера. А он не мог дождаться когда я выйду из ванной – открыл дверь, поднял мои руки над головой, насадил на себя прямо в душевой кабинке, под теплыми струями воды. После чего напоил меня горячим чаем, к разбитой губе приложил лед, уложил в кровать, укрыл и стал говорить.

Женя сказал, что все происшедшее – это слишком даже для Демонета. Он не помнит чтобы у него когда-нибудь так сносило крышу – не представлял, что может ударить женщину. Он понял все в момент, когда обычная музыка сменилась демонической, но было слишком поздно – в зале все потеряли головы. Страшно подумать, чем это все могло закончиться, если бы не удалось удрать. Кстати, у нас могут быть неприятности из-за нарушения общественного порядка, ведь это же не стриптиз-бар, где все законно и танцовщицы охраняются от возможных нападок, клуб «Демоник» – заведение другого типа. И еще он сказал, что там, в парке, это уже не любовь была. Похоть, вожделение – да, но не любовь. Это было право победителя на захваченную в бою персиянку. И это тоже – работа демонов. Смешно полагать, что казадоры устойчивы к воздействию демонов. И врачи болеют, и парикмахеры лысеют… Демоны всегда подсунут нужного человека и подходящую ситуацию. И за последствия он теперь не ручается. Он повторил это несколько раз! За последствия не ручается! Мне бы сразу встревожиться…

***

Утро солнечное и веселое, старенькое радио поет, похрипывая, и чайник на плите вот-вот засвистит. Я рассматриваю содержимое шкафа – он так плотно набит вещами, что стоит приоткрыть дверцу, они сразу вываливаются. Точно такой шкаф из добротного светлого дерева был в доме у бабушки, а может это он и есть, даже царапина на боку такая же. Так, посмотрим, что мне тут подойдет: вещи вполне модные, современные.

Вытаскиваю джинсовые шорты и черную майку, примеряю. Шорты сидят как влитые, ну точно как те, что я весной купила в «Мэйсисе», а может это они и есть? Но думать над всем этим нет ни сил сейчас, ни желания. Надо закинуть все факты в кладовую сознания, чтобы потом все проанализировать. Я – магистр наук или нет, в конце концов?

Женя ворчал все утро, что матрас тощий и из кровати пружины торчат – он не мог уснуть. Если тут оставаться, первым делом надо кровать новую купить. И потолок побелить не мешало бы, стены подкрасить, и дверь вон облупилась вся, да и форточка скоро отвалится… Потом замолчал, ушел на кухню и квартиру заполнил аромат чая со смородинным листом, что он на базаре купил в наш первый день. Запасливый такой, хозяйственный, Женя мой.

– Сейчас чаю попьем, и я выйду продуктов купить, – говорит он. – Ты же еще толком моей кухни не испробовала.

– Как не испробовала? А вареники с маком?

– Пирога еще не вкушала, моего фирменного. Тебе точно понравится.

Ах, солнце мое, хочет вкусного мне приготовить!

– Ты о чем думаешь, Полинка?

– О том, что надо будет все странные факты и совпадения собрать и проанализировать.

– Странные?

– Ну да. Вот шкаф как у моей бабушки в доме был, и царапина та же самая сбоку, а вещи в нем, будто из моего нынешнего гардероба.

– Еще что?

– Двор точно такой, как на Барвинковой улице, где я жила когда-то, а люди во дворе – другие совсем. Ни одного знакомого лица, хотя и в реале одни соседи уже, должно быть, умерли, другие переехали, а третьи могли измениться до неузнаваемости. И еще, возле того парадного, точно помню, ступеньки вниз вели – в подвале была мастерская по изготовлению афиш и плакатов. А сейчас и следа ее нет – ни двери, ни ступенек. А еще двор наш шумный был – кроме мастерской, в нем почта была и домоуправление. Машины во двор заезжали все время. А сейчас – тишина.

– А может это двор мечты?

– Как это?

– Ну, наверняка соседи мечтали, чтобы двор тише был. Вот он и стал таким в этом мире.

– Хм… надо будет подумать.

Он привлек меня к себе:

– Я никогда до тебя не спал ни с какими магистрами…

– Не надо сейчас, любимый мой, дай мне отдохнуть, у меня все болит после вчерашнего.

– Я сделал тебе больно? – он выглядит обеспокоенным.

– Не то чтобы больно, просто вчера… в общем, перебор был. Дай отдохнуть, ладно?

Он отстраняется от меня:

– Хорошо, отдохни. Пока.

Эх, мне бы тогда еще заметить странный блеск в его глазах!

– И еще, если со двора выйти и направо повернуть, там должен быть летний кинотеатр, а через дорогу – хлебный магазин, но ничего этого нет, только парк незнакомый совсем.

– Уже знакомый после вчерашнего-то.

– Ну разве что. А за парком – и вовсе, будто часть другого мира начинается.

– Каждая часть здесь называется «голденгрэйн». Это я вчера в магазине узнал, услышал в разговоре. Здесь – твой голденгрэйн.

– А еще что-нибудь узнал?

– Что деньги за продукты тут берут, к счастью, любые – и рубли, и гривны, и доллары. А за алкоголь в клубе – только демонеты. В общем, ты пока тут анализируй, а я в магазин пойду.

– Ну иди. А я тут приберу, паутину сниму, пыль вытру хотя бы.

Я успела сделать влажную уборку и отобрать одежду, что сгодится на ближайшее время для нас обоих. Жени долго не было, я уже начала беспокоиться – ни телефонов, ни других средств связи тут пока что нет.

Он вернулся, вошел тихо, выложил покупки в холодильник, отломил для меня ломоть свежего, еще теплого каравая. Сыра белого мягкого отрезал и плеснул вина в стакан. Потом целовать стал за ушком, нежно так. Повлек меня к кровати, но зачем-то скинул постель на пол, уложил меня на матрас, раздел медленно, дразняще… И сказал:

– Я сейчас, минутку.

Принес полотенце из ванной и прикрутил мои руки к спинке кровати. Потом зачем-то набросил на меня простыню, и спросил:

– А ты точно меня хочешь, Смородинка, а? Я вот не уверен.

– Ты о чем?

– А встретил тут на улице кое-кого. Мы с ним пива выпили. Учти, я ему сказал, что ты его хочешь, но мы с тобой игру такую затеяли, и ты ломаться будешь для виду.

– Ты о чем? Женя!

– Руслан, заходи! – крикнул он в коридор.

Я лежала голая под простыней, с руками поднятыми и прикрученными к кровати, когда мальчишка вошел. Долговязый паренек с длинными светлыми волосами. Я взглянула на Женю и тут увидела холодный блеск в его глазах – ноздри раздувались, лицо преобразилось – будто в него демон вселился.

– Вот смотри, кого привел, – сказал Женя весело. – Ты его хотела вчера, правда? Глаз от него не отрывала, поцелуи воздушные ему посылала. А у него уж как слюни текли! Узнаешь? Он твои вещи вчера с полу в клубе подобрал и принес. Его у двери чуть не задавили. И девушка его бросила из-за тебя, представляешь? Сказала, что он за тобой как последний кобель побежал, а про нее забыл. Пострадал он из-за тебя, и ему компенсация полагается. Вот сейчас посмотрим с кем тебе лучше будет…

Я глянула на мальчишку – у него от желания губы дрожали и руки тряслись. Первой мыслью было: до чего я докатилась, а потом… даже не злость ощутила, не отчаяние, а печаль, бесконечную печаль от того, что счастье закончилось так резко, оборвалось внезапно и больше не будет его никогда. Второй мыслью было плюнуть мальчишке в морду, обозвать сосунком, и наконец, дать ногой в пах, а когда он согнется от боли, заехать ему коленкой в челюсть…

Я посмотрела на Женю сначала уничтожающе, затем умоляюще. Он не отвел взгляда, холодного, спокойного и уверенного. Ах, так? Ты думаешь, думаешь, я буду плакать, кричать, умолять отвязать меня, просить прощенья за вчерашнее и клясться тебе в вечной любви! А вот не дождешься.

Неожиданно для себя, я произнесла следующее:

– Что прикажет мой господин?

Голос мой, правда, звучал хрипло и неестественно. Холод в Жениных глазах сменился изумлением, а мальчишка сразу расслабился. А Женя сказал ему повелительно:

– Сними с нее простыню, Руслан.

И мне:

– Делай все, что он захочет.

– Хорошо, мой господин.

– Ну, давай, – он сказал Руслану.

Но сам не вышел из комнаты и даже не отвернулся.

Мальчишка подошел ко мне, я ему улыбнулась через силу. Скорее бы все это кончилось, противно будет. Но и тебе, любимый мой, мало не покажется!

Мальчишка медленно стянул с меня простыню, полюбовался немного, коснулся моей груди так осторожно, будто боялся обжечься.

– Какая ты красивая, – прошептал он. – Я тебе, правда, понравился?

– Еще как! – воскликнула я и поглядела на Женю.

– Ты смелая, яркая!

Сейчас это произойдет – унизительное, гадкое… Я ощутила себя на краю неизбежности – мир после этого никогда не будет прежним. Соски напряглись под его ладонями. Он стал целовать мою грудь, провел руками по животу, а когда задержал руку между бедер, я вдруг интуитивно сжала ноги и напряглась – все же, совсем чужой человек меня касался. Хоть и очень юный и неуверенный в себе, но все же участник насилия…

Мальчишка расстегнул джинсы.

– Раздвинь ноги перед ним, раскройся, – Женя сказал мне. – Не смей сжиматься.

Какая же ты дрянь, любимый!

Мне и вправду стоило усилий разжать ноги, и когда я это сделала, в этот самый момент, к горлу подступила истерика. А Женя все смотрел на меня, не отрываясь – его охватило странное возбуждение.

А мальчишка все ласкал меня между ног. У него были такие длинные гибкие пальцы, наверное, он музыкант. Впрочем, какая разница? Затем он наклонился, приблизил лицо и застонал от удовольствия. Под напряженным Жениным взглядом, я выгнулась и раздвинула ноги. Мне надо было как-то прожить эти минуты. Время от времени, назло Жене, я улыбалась Руслану как можно обворожительней. Его длинные светлые волосы щекотали мою шею, матрас сполз, железные пружины больно впивались в спину. Но я двигалась в такт мальчишке, мотала головой и кусала губы, притворяясь, что наслаждаюсь процессом, на самом деле не чувствуя ничего кроме желания причинить Жене боль.«Видишь, как сейчас классно Руслану этому? Лучше, чем тебе бывало когда- либо, смотри же, гад!»

На тебе, получай!

Мне хорошо и без тебя!

Нам хорошо!

Я набрала воздуха в легкие, собираясь издать еще несколько стонов, но Руслан кончил и встал с меня, смущенный. Затем галантно поцеловал мою привязанную к кровати руку.

Я повернула голову к Жене. С кем я связалась, дура этакая? Кого я возвела на пьедестал?

– Только прикажи, господин, и мы продолжим, – сказала я нежно.

Я так и знала, что он не выдержит!

– Довольно! Все! – заорал он.

И направился к кровати, чтобы развязать меня.

– Почему, господин? – спросила я. – Позволь мне…

– Я сказал – хватит!

Реал

Сижу у себя в спальне, слезы катятся по щекам. Боже мой, куда меня все это завело? Монитор мерцает, все спят, только кот Феншуй сигает туда-сюда. Два часа ночи, мне вставать на работу в полседьмого. Я должна успокоиться и забыть обо всем. Жизнь в реале продолжается. А сказки всегда заканчиваются – то ли радостно, то ли печально. У моей сказки конец сокрушительный!

– Что ты, детка, какой конец! Ты в элитарном мире и это только начало. Так что не стоит огорчаться из-за ерунды.

Напротив меня в кресле сидел Ахх.

– Где же еще демонов тешить, если не в Демонете? – он подмигнул.

– Ты все знаешь?

– Я – повелитель страстей. Я знаю все, что происходит при участии демонов.

– Он не любит меня!

– Почему же? Любит. Одним из своих лиц. Но ведь и ты потешилась в клубе. И правильно сделала.

– Правильно?

– Ну да. Чего стоит красота, никем не увиденная? – он захихикал. – Показала себя, насладилась произведенным эффектом, ну и умница. Голая ты красивее, чем в одежде. И казадор твой успел это оценить, не сомневайся. И признал он, что я выиграл этот раунд. На своем поле мне играть куда легче.

– Я не хочу его больше видеть!

Ахх посмотрел на меня внимательно.

– К сожалению, еще хочешь. Да и отделаться от него не так просто. И с ним – интереснее, правда? Ты с ним – другая и эта «другая» достойна изучения.

– Может быть. Но все равно, с этим покончено. Я не вернусь туда. Меня там нет, в Демонете.

– Разве?

– Темно совсем. Не вижу ничего…

– Это потому, что ты зажмурилась. Ты сидишь на парковой скамейке, причем в неудобной позе, ноги у тебя затекли. Вставай, детка, и иди.

– Куда?

– Да куда хочешь. Ты – в мире избранных. И тебе все позволено. А дойдешь, я тебя там встречу.

Та Сторона

Волшебный сон сменился кошмаром. Когда за Русланом закрылась дверь, я дала волю слезам.

– Убирайся, гад! Сейчас же убирайся! Видеть тебя не могу! Гнида паршивая!

Я сидела на полу, зареванная, завернувшись в простыню.

– Ну и лексикон у вас, магистров наук.

Он протянул мне стакан воды, а когда я оттолкнула его руку, попытался обрызгать меня, чтобы успокоить.

– Пошел вон, сволочь! Только попробуй подойти ближе, увидишь, что будет!

– Все! Не реви!

– За что? Почему? Из мести, да? Из ревности?

Он опять протянул мне воду. Я взяла стакан, и Женя еле успел увернуться – едва не задев его висок, стакан шмякнулся о стенку и разбился вдребезги. Женя спокойно пошел на кухню за веником и продолжал говорить, подметая осколки:

– Как бы там ни было, мы вместе сюда попали и вместе все это переживем. Я сейчас понял, как сильно тебя люблю. А другие твои мужчины больше ничего для меня не значат. Мальчишку я как инструмент использовал, как штопор, чтобы бутылки открывать.

Потом я остервенело терла себя мочалкой в душе, а Женя стоял за дверями ванной и продолжал говорить. Оказывается, я эту кашу сама заварила, когда сплясала в клубе, поддавшись демонам. А они от этого растут и крепнут. Мало того, они отпирают клетки своим собратьям, более «изысканным», если это слово вообще можно употребить по отношению к демонам. Женя и моргнуть не успел, как они выпустили на волю его старого, грязного, заскорузлого демона. Он думал, что закопал его глубоко, а он – нет, воспрял, нечисть. А оружия и средств защиты у него нет – тут этого нельзя. Демоны хитры и коварны. Они обычно лежат тихо, свернутые и связанные на дне колодца, и время от времени взывают скуляще: «Ты только одну лапу мне развяжи, облегчи мое существование, переложи меня на другой бочок – этот уже совсем затек». И только сжалишься – они овладевают тобой и усиливаются многократно – и вот ты уже в их власти, в полном их распоряжении. Женя и опомниться не успел, как демон сел ему на плечо, и стал нашептывать, нашептывать: «У нее до тебя были мужчины, были, были, были… Если ты сам увидишь, как это происходит, то перестанешь задавать себе эти мучительные вопросы: «А с кем? А сколько раз? А она кончала? А как ей с ним было? И, наконец: «Лучше ли ей со мной, чем с ним, и если да, то чем?»

– Все, что я с этого момента говорил, – это не я, это демон говорил. Все, что я делал – это он делал…

Я не дала ему закончить эту речь. Я вышла из ванной полностью одетая и аккуратно причесанная, и направилась к двери.

– У Руслана член больше твоего! – произнесла я мстительно и выбежала за порог, хлопнув дверью так, что в парадном осыпалась штукатурка. А как до парка добежала и сколько на скамейке просидела – не помню.

Вечер синий, густой, напоен резкими цветочными ароматами. Кажется, эту ароматную синеву можно черпать ладонями. А ноги и вправду затекли. Я сказала Ахху, что не вернусь? Куда? В Демонет? Нет, в переулок Тамбыло. Я не хочу видеть Женю. А пойду ка я в гостиницу, пожалуй. В ту самую, на Центральной площади, недалеко от Часовой Башни.

***

В холле пустынно. Ни швейцара, ни портье – иди куда хочешь. Комната #33 свободна. Снимаю ключ с резной доски и поднимаюсь на третий этаж. Счет пусть присылают по адресу.

Плюхаюсь на кровать и долгое время лежу, уставившись на картину, где зеленое солнце заходит в розовое море. В прошлый раз меня удивило, что окна номера должны выходить на площадь, а из них была видна река. А сейчас все правильно – видна площадь и часовая башня. Интересно, могу ли я покинуть Демонет, отключиться от него – как это правильно назвать? Надо бы спросить Ахха. Да вот же он, сидит на балконных перилах и болтает ногами.

– Покинуть Демонет можно только по решению администрации, детка. Другими словами, если тебя отсюда выкинут. Ты появилась здесь, вернее, спроецировалась сюда – так же, как родилась в реале когда-то. Теперь живи. Кстати, в случае конфликта с модераторами, обратись ко мне – я замолвлю словечко перед админом этого уровня – Дэниэлом Залесски. Он мой воспитанник и большой затейник. Тебя удивляет меняющийся вид из окна? Это он придумал. Гостиница вертится – четырьмя пейзажами можно полюбоваться за короткий срок: площадь, река, город и сады-огороды. Скорость вращения зависит от течения времени. Вид из окна иногда работает как подсказка в игре. Но я вижу, тебе это не очень интересно.

– Ты обложил меня со всех сторон. В реале и здесь.

– Всего с двух, детка. Но здесь гораздо удобнее болтать, ты не находишь? Ты не пригласишь меня войти?

Не дождавшись приглашения, он спрыгивает с перил, входит в комнату и сразу устремляется к маленькому бару-холодильнику:

– О, детка, смотри, сколько тут вкусного. Даже мороженое ананасное имеется. Хочешь? Для поднятия настроения.

– У меня нет с собой демонет.

Он смеется по-стариковски покряхтывая:

– В нечетных номерах – ты моя гостья, так что не беспокойся о плате. Отдохни, отоспись пока.

– А потом?

– О, рекомендую завтрак в кафе на веранде с видом на реку – там хорошо готовят.

– Я не об этом.

– Что касается всего остального – ответ один. Возвращайся и продолжай игру. А также будь собой, делай все, что хочется и не забывай смотреть по сторонам.

– Я не могу туда вернуться.

– Э, детка, придется мне нарушить демокодекс. Я скажу тебе то, до чего ты, согласно правилам игры, должна сама додуматься. Но я твой должник, в конце концов. Танец в клубе повлиял на многих зрителей, изменил их. А поскольку твои действия были продиктованы ревностью, эгоцентричностью и самолюбованием, то в трещинки, проделанные тобой в душах зрителей, легко влезли другие демоны – ожидается много интересного.

– Ты хочешь сказать, что если бы я танцевала для сбора денег в благотворительный фонд, то последствия были бы другими?

– Безусловно! Ты сыграла роль ложки, которой помешивают суп в горшке. Но старый бес умеет быть благодарным. Поэтому я разделю с тобой самую большую ценность – информацию! Цель первого уровня Демонета – выявление скрытых талантов у игроков. На это уходит куча времени, тонны нервов и мешки демонет. Модераторам этого уровня приходится создавать различные ситуации, чтобы игрок мог проявить себя должным образом. Но все затраты окупаются с лихвой, потому что выявленный талант приносит бесценные плоды для блага миров Голденгейта. Настоящая игра начнется только после проявления главного таланта – и мало не покажется. Ты, конечно, можешь жить здесь или болтаться по городу, пока деньги не кончатся, но лучший ход должен быть сделан из твоего голденгрэйна. Какой – не знаю. Но следующая ступенька точно находится там.

– Может мой талант уже проснулся?

– Нет. Точно нет. В противном случае, ты бы не плакала из-за ерунды. Когда это произойдет, у тебя появятся проблемы другого уровня. Надеюсь, ты тогда не забудешь про обещанное мне варенье из райских яблочек.

Ахх исчез.

Ничего себе ерунда! От переживаний я ворочалась всю ночь. Сколько удивительных дней и ночей могли мы с Женей провести, и денег хватило бы надолго… Я сама все испортила. Женя честно предупреждал, чтобы я не связывалась с демонами. Зачем я только вышла из дому тем клятым утром! Не надо было расставаться с ним ни на минуту. Ходили бы вместе, за руки бы держались, демоны не посмели бы подступиться! В реале я привыкла сдерживать эмоции – это стало нормой жизни, а Демонет позволил мне потешить свои страсти. До этого момента с Женей было связано только хорошее: все чудеса начались с его появлением, и жизнь стала намного ярче. В конце концов, я первая начала хулиганить в клубе и поставила его в ужасное положение.

***

Утром зеркало отразило мое лицо – зареванное и опухшее. Дежурная по этажу варила кофе на крошечной кухне. Она узнала меня, спросила не нужно ли чего, и заметила, что два дня назад я выглядела куда счастливее. Потом налила мне кофе и сказала, что два дня счастья – это приличный срок. Другим Демонет и этого не дает – и двух часов не проходит, как демоны новых игроков наизнанку выворачивают.