Поле солнышонков

В рядах остальных сотрудников прозвучали нотки зависти и одобрения.

– Юлия, это всё вы? Сами? – темные красивые брови взлетели к белому высокому лбу.

– Да нет, – Юля смущенно улыбалась, – мы все вместе. Зачем вы, Павел Петрович, несправедливо отдаете мне пальму первенства?

Потом все дружно сидели за столиками, пили душистый чай из больших цветастых чашек. На каждом столике лежали на выбор круассаны и различные ягодные тарталетки.

А на следующий день «Чайный домик» принял первых посетителей.

* * *

Одинокий желтый листочек клена, растущего около входа в чайную, упал на широкий отлив арочного окна. Юля, на минутку задержавшись, загляделась на этот первый признак приближавшейся зимы. О том, что бывает холодно и неуютно, как-то позабылось в вихре последних событий. Даже Наталья заметила это, когда Юля пришла к ней в очередной раз в гости.

– Юленька, от той девочки, которая ехала со мной в поезде, практически ничего не осталось!

– Почему? – Юле стало жутко страшно и стыдно от такого замечания.

– Нет-нет, милая моя, это хорошо. Просто тогда со мной ехала уставшая и замученная, но не потерявшая надежды девочка, а сейчас это уверенная в успехе, ну, не бизнесвумен, но близко к этому.

– Наталья, да вы-то знаете, как мне страшно и насколько неуверенно я себя чувствую, – горько усмехнулась комплименту своей старшей подруги девушка.

У них завелась маленькая традиция – каждую среду, ну почти (девушка очень старалась), Юлия приезжала к Наталье в гости, один раз даже оставалась ночевать. Для Юли эти встречи были неким связующим звеном с ее с прошлой жизнью. А свое прошлое она не хотела ни оставлять, ни забывать. Да, в нем было много чего плохого, но и достаточно хорошего. В то же время, ни с кем из родного города Юля не общалась. Только с мамой. Даже с отцом и Юркой не говорила по телефону. Маме писала каждые два-три дня и звонила, обязательно раз в неделю. Но как бы ни скучала Юля по Кате, она не станет сейчас писать ей или звонить. Потом. Потом она обязательно с ней свяжется. Опять будут дружить, но не сейчас.

Наталья – это другое. Наталья как волшебный коридор из прошлого в будущее. Там, впереди этого коридора, тетя Надя, «Чайный домик», водитель Вадим и весь коллектив, а позади – мама и большой родной город Энск.

С Натальей Юля ходила в торговый центр, купила два недорогих брючных костюма. Ах, как ей нравилась ее худенькая фигура! Вот уж точно – во всем есть свои плюсы. Даже при таких отвратительно больших минусах.

– Юлия, а почему вы не сказали, что у вас день рождения?

Юля чуть ли не вскрикнула от неожиданности – теплая и большая ладонь легла на ее тоненькое, прикрытое шелковой строгой блузкой плечико.

– Здравствуйте, Павел Петрович, – она подняла глаза на высокого мужчину, стоявшего рядом. – Да какой день рождения? Уже почти месяц назад был.

Девятое сентября выпало на четверг, не на выходной. Вторая неделя, как открыли чайную, и у Юли голова шла кругом от волнения и вихря идей и мыслей. Официанты, молодые девушки и парни, в основном студенты-третьекурсники, требовали постоянного внимания. Нашелся прекрасный вариант с поставкой слоеного теста для круассанов. Ну, какой тут день рождения? А посетителей всё больше и больше. Вот уж действительно удачное место для «Чайного домика».

В обед позвонила мама. У них-то уже вечер, и они решили с папой выпить за ее счастливые двадцать три года. Как хорошо, что можно вот так просто созвониться, услышать родные голоса! Юля словно сама очутилась в маленькой теплой кухоньке на небольшой табуреточке с мягкой подушечкой тёмно-зелёного цвета. Родителям недавно поставили городской телефон, и теперь появилась прекрасная возможность разговаривать, так сказать, наедине. Ведь до этого Юля звонила с почтового отделения маме на работу, и с одной стороны их разговор слушали все сотрудницы почты, а с другой – весь большой коллектив маминого планового отдела. Теперь «лишние уши» не присутствовали при разговорах. Правда, входящий межгород на мобильном стоил недешево, но Юля об этом не думала.

Собственно, этим звонком родителей и ограничился весь день рождения. С работы ушла после десяти. А добравшись до дома, только и смогла, что попить чаю с тортиком, как сказала тетя Надя, «для порядка».

– Вот-вот. Моя самая любимая сотрудница до сих пор без поздравления, – лукаво улыбался директор.

Юля, привыкшая к строгому и порой даже грозному виду Павла Петровича, совершенно растерялась. Стояла как подросток и молча улыбалась.

– Ну так что? Идем сегодня праздновать? – уже без улыбки и даже как-то без вопроса спросил мужчина.

– Как скажете.

«Чайный домик» закрывался в одиннадцать вечера, но Юлия работала до семи. Разумеется, первые дни она тоже уходила лишь после закрытия, однако всё понемногу устаканивалось, и администратор старалась делегировать полномочия на старшую по смене.

В своем маленьком и очень уютном кабинетике Юля переобувалась в кроссовки. Не было ни времени, ни возможности купить какие-нибудь деловые сапожки, да особо и не хотелось. Так приятно после трудового дня дать возможность ногам комфортно разместиться в кроссовках и не спеша идти домой.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль заиграла мелодия мобильного.

– Да, Павел Петрович, – Юля так надеялась, что утреннее предложение окажется просто шутливым замечанием.

– Юлия, я вас жду около входа.

Девушка застегивала курточку и пыталась ответить хоть на один из ста роившихся в голове вопросов. Потом не выдержала и нажала клавишу «2» – автонабор номера телефона тети.

– Да, Юленька, ты уже домой?

– Теть Надь… Я что-то не поняла. А ты не идешь праздновать? – Юля окончательно растерялась.

– Что праздновать? Солнышко, я не понимаю, – тетя Надя, несмотря на всю свою столичную представительность, иногда не к месту повышала голос. Она почему-то думала, что по телефону всегда нужно чуть ли не кричать.

– Ну, мой день рождения…

– В смысле? – по голосу стало ясно, что тетя – главный бухгалтер, совершенно не в теме.

– Теть Надечка, я перезвоню.

Юля уже всё поняла. Значит, последнюю неделю ей не казалось. Значит, ей не привиделось, что Павел Петрович как-то поменял свое отношение к ней. И дважды заезжал в чайную, так и не объяснив четко причины своего визита. И какое-то срочное совещание образовалось, на котором была только она. Нет, совещания были. Но общие. И она, как администратор «Чайного домика», на них обязательно присутствовала. Но тут – срочно и лично. Она еще напугалась, что к ней появились какие-то претензии. Однако генеральный директор рассеянно выслушал ее внеплановый отчет и отпустил, так и не сказав ни слова.

* * *

– Ой, Наташа, у меня столько для вас новостей!

Октябрь зачастил дождями, и Юля насквозь промокла, пока добежала от метро до дома Натальи Николаевны.

– Подожди с новостями, девочка моя, давай, держи вот полотенце, суши волосы, – хозяйка ловко подхватила мокрую Юлину куртку, протянула взамен большое полотенце и пошла в ванную, повесить куртку на сушилку. – И ноги обтирай. Насухо! А то, не дай бог, простудишься. Я даже и не думала, что ты придешь сегодня.

Наталья взяла у гостьи кроссовки, прислонила к батарее и уже наливала чай на кухне.

Юля с удовольствием расположилась в мягком кресле, вытянула ноги в вязаных тапочках, специально выделенных для нее, и блаженно улыбнулась.

– Наталья, как же у вас хорошо!

Квартира у Натальи Николаевны была однокомнатная, но огромная кухня и лоджия, на которую можно было выйти как из кухни, так и из комнаты, создавали ощущение столь необходимого порой простора.

– И что ты на этот раз принесла? – будто любопытная девочка, Наталья заглянула в белую коробку, которую Юля поставила на кухонный стол.

– Это мы, вернее я, экспериментирую. Давайте пробовать?

– Давай, давай. Но и новости не забудь, которыми ты меня заинтриговала прямо с порога, – лукаво улыбнулась хозяйка.

– Ну, вот пирожные, это первая новость. Мне Павел Петрович дал добро на эксперименты. Он тоже считает, что у нас должна быть своя какая-то фишка, – Юля откусила кусочек от своего сладкого эксперимента. – М-м-м-м-м, а ничё так, да?

– Очень ничё! – засмеялась Наталья. – Не видишь, я уже съела?

– Надо еще с формой поработать, – Юля задумчиво крутила в руке кусочек пирожного, рассматривая его с разных сторон.

Потом, словно вспомнив о чем-то очень важном, решительно отложила вкусняшку и, наклонившись к собеседнице, произнесла:

– Я – любовница!

– Кх-кх-кх, – закашлялась Наталья, встала, резко подняла руки вверх, снова откашлялась, постучала себя кулаком в грудь, отпила большой глоток чая и только после этого села и серьезно посмотрела на Юлию. – Кто?

– Я любовница Павла Петровича. Уже четыре дня. И мне нравится. И он мне очень нравится. Я не знаю, зачем я это сделала, – отмахнулась Юля от срывавшегося с губ Натальи Николаевны вопроса. – Вы тоже меня осуждаете? – Юлина решимость вдруг сникла, и она, ссутулившись, глубже задвинулась в большое кресло.

– Юленька, девочка моя, кто я такая, чтобы тебя осуждать? – искренне воскликнула Наталья, встала, подошла к Юле и легонько приобняла ее. – Нет и еще раз нет. Просто я не ожидала. А почему «тоже»?

– Не поняла, – Юля подняла глаза на свою немолодую подругу.

– Ну, ты спросила: «Вы тоже меня осуждаете?».

– А-а-а-а, это теть Надя. Она не то чтобы осуждает. Она очень недовольна. В общем, мы три дня не разговариваем. Вернее, сперва серьезно побеседовали, а теперь «да – нет». И всё. При этом, Наталья, она же сама мне говорила, что брак Павла Петровича и его жены – это сплошные формальности и договоренности. Она же и помогала составлять брачный контракт. – Юля опять вся встревожилась и, сдвинувшись на краешек кресла, отчаянно жестикулировала. – Три года назад они решили не разводиться, потому что общие дети, бизнес и так далее. Лилия Викторовна в отпуск ездит со своим любовником, все это знают. Да! – ответила девушка на вспыхнувший огромный знак вопроса в глазах Натальи. – Но это их дело, не мне судить. Я не знаю. – Юля грустно вздохнула, опустила плечики и снова задвинулась в кресло, словно ища у него защиты.

– Юленька, ну и ладно. В чем проблема? Ты же не уводишь его из семьи и от малолетних детей. Не уводишь? – Наталья заглянула в глаза собеседницы.

– Нет. Я всё понимаю. Я даже не скажу, что влюбилась и тем более, что люблю. Просто… Если выразиться грубо – для секса. А если не грубо – чтобы не быть одной. А тетя Надя говорит, что надо мужа искать. А не растрачивать себя на пятидесятилетнего мужика.

– Ему пятьдесят? – искренне, чисто по-женски заинтересовалась собеседница.

– Да, через четыре месяца. Но, Наталья, вы бы его видели. Ему не дашь столько. Он высокий, подтянутый. Немного седины, но так красиво. Да дело не в этом. Я не хочу замуж. Я не готова к каким-то отношениям, серьезным отношениям, – уточнила Юлия. – Семья – это дети. – Губы девушки задрожали, она резко встала, отвернулась к окну. – Я хочу заниматься только работой. – Вздохнув, снова села в кресло и повторила как заклинание: – Я люблю свое дело и хочу работать. Мне очень нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Павел Петрович приветствует все мои идеи, он сам предложил мне экспериментировать с ассортиментом…

Наталья слушала и слушала. А сердце кровью обливалось за сидящую напротив, почти прозрачную девочку. И неважно, что девочке уже двадцать три.

Постепенно Юлия увлеклась рассказами о работе, принялась опять восторженно строить планы и мечтать.

– Юленька, можно нескромный вопрос? – Наталья прервала Юлию на полуслове.

– Да, что?

– Ты говорила, что в Энске у тебя была квартира?

– Да, мама ее сдавать начала, когда я попала в больницу. Тогда очень трудно было с деньгами.

– Девочка моя! Ну что у тебя за манера? Сразу оправдываться – извиняться! Я ж ничего и не сказала даже. А ты, – грустно усмехнулась Наталья, – и уже не в первый раз замечаю. Ладно. Я не об этом. У меня мысль. Давай я помогу тебе, и мы провернем одно дельце?

– Наталья, вы меня заинтриговали, – Юля сдвинулась на краешек кресла и сложила руки на коленях, как послушная первоклассница.

– Всё по порядку. Ты выпишешь нотариально заверенную доверенность на маму. Мама продаст твою квартиру. А потом ты купишь себе квартирку здесь.

– Ой, Наташечка! – Юля была готова кинуться на шею собеседнице от радости, но застеснялась своих бурных эмоций. – Ничего, что я так фамильярно?

– Всё нормально, – довольно улыбалась Наталья.

– Да я сама уже стала подыскивать квартиру. Думала, со следующего месяца начну снимать. Я ж не буду вечно жить с тетей. Она-то, конечно, очень не хочет, чтобы я съезжала. Так смешно вышло, приглашала меня, так сказать, перекантоваться первое время, а потом – всё. Сроднились родственники, – засмеялась Юлия своему каламбурчику.

– Юленька, не нужно снимать. Ты свои деньги отдаешь. А надо, чтобы денежки работали на тебя.

– Наталия, а что я смогу купить-то? Комнату только.

– А не надо в Москве. На первоначальный взнос у тебя хватит, и подберем тебе что-нибудь приличное недалеко за МКАДом.

– Да? – Юля даже представить не могла, что такая огромная проблема, о которой она боялась и думать, может, оказывается, очень неплохо решиться.

– Я понимаю, что ты и с Москвой-то толком не знакома, а уж «замкадом» вообще страна неизведанная, но у меня много наших земляков живет в Подмосковье. Есть очень симпатичные райончики, города. В общем, давай действовать. Ты договаривайся с мамой, чтобы она начинала продавать квартиру, потом выписывай доверенность, а я буду подбирать тебе жилье.

2

Весна пришла ранняя и сухая. В середине апреля, к Пасхе, уже сошел весь снег, Старая Купавна была чистенькая и уютная. Каждое утро Юлия бежала к электричке и любовалась красочным пробуждением природы. На некоторых деревьях уже проклюнулись маленькие уголки зеленых листочков, словно крошечные клювики, разбивающие скорлупу, что сковывала их свободу. Вдоль дорог и кое-где под деревьями распустилась мать-и-мачеха. Когда в первый раз девушка увидела маленькие желтенькие цветочки, то приняла их за одуванчики.

– Теть Надя, какая весна-то нынче, – Юлия мечтательно смотрела в окно кабинета Надежды Сергеевны.

– Вот только не пойму, почему такие одуванчики в Подмосковье маленькие.

– Это мать-и-мачеха, – засмеялась главный бухгалтер. – Да ладно, – увидев смущение племянницы, махнула рукой, – я тоже не знала их. А когда узнала, сильно полюбила. Неизвестно почему.

Вот и Юлия, спустя почти пять лет, продолжала любить эти маленькие солнечные подснежники. И так же, как и пять лет назад, в состояние восторга Юлию по-прежнему приводили березки. Светленькие, тоненькие, вьющимися ленточками спадают вниз веточки. Словно желто-зеленые в коричневых пятнышках червячки – созревают сережки. Листиков еще не видно целиком, но они добавляют свой зеленый окрас в общую картину деревца. Только ох и ах. Но вот подошла электричка, и девушка привычно живо протиснулась в глубь человеческой чащи. Народу в электричке по утрам не просто много. Очень много! Все стоят вплотную, спина к спине, плечо к плечу. И вроде бы понимают, что это не специально, что по-другому не получается, но всё равно много недовольных, передергивающих брезгливо плечом – не дай бог, ты его заденешь! Стоишь, держась за ближайшее сиденье самыми кончиками пальцев, смотришь на тех, кто успел занять сидячие места и завидуешь. Завидуешь тому, как они мирно посапывают, еще добрые час-полтора имея возможность отдохнуть. Но потом понимаешь, что тебе-то ехать всего сорок пять минут, а они, севшие где-то там, изо дня в день проводят в дороге туда два часа и еще два часа обратно! И смягчаешься. Смотришь на уставшее уже с самого утра лицо и думаешь, как же человек силен. Сколько могут выдержать люди! Сколько в них стремления, веры и надежды! А может, это от безысходности?

В кармане легкой светло-голубой курточки прожужжал телефон. Юлия изловчилась, извлекла на свет свою «моторолку». Теперь это была серебристая удобная «раскладушка», и Юля уже не могла представить себе, как они раньше жили без сотовых телефонов. Даже родители приобрели, правда, один на двоих, и звонили по нему только дочери.

Доброе утро. Жду на нашем месте.

Так завелось у них. Иногда Павел встречал ее на Курском и они ехали куда-нибудь позавтракать, потом он завозил ее в «Чайный домик», а сам исчезал по делам. В другой раз Павел встречал ее после работы, они где-нибудь ужинали и ехали к Юлии домой. И тогда, несмотря на то что следующий день, как правило, был рабочим, утро затягивалось и в свой кабинет Юля приезжала только к обеду. Приятно иногда иметь некоторые привилегии. А Павел любил такие мини-выходные, как он их называл. Ему нравился спокойный райончик, в котором поселилась Юля, нравился разливающийся в утренней тишине колокольный звон старинных храмов.

На работе уже все привыкли к тому, что Юля с Павлом Петровичем. Хотя, надо отдать девушке должное, она особо этим не бравировала. Так же, как и все ведущие менеджеры их немаленькой компании, много работала, порой засиживалась по вечерам и принимала участие в регулярных, а время от времени – и в экстренных планерках. Хотя прекрасно понимала, что вот уже почти три года прошло с тех пор, как Лилия Викторовна с детьми переехала в Европу и она негласно стала «гражданской женой» директора фирмы. Но нет. Никаких обязательств – всё легко и непринужденно. Иногда. Это главное слово в их отношениях.

Полгода назад ей прибавилось нагрузки – открыли второй «Чайный домик», и теперь у Юли была Илона – очень комфортная в общении молодая женщина и надежный заместитель. Павел Петрович хотел, чтобы и магазины жены перешли под руководство Юли, которая, как выяснилось, имела столь необходимое в предпринимательстве, какое-то тонкое чутье к тому, «что, где и как?». Но девушка не согласилась, во-первых, потому что хотела все-таки продолжать заниматься любимым «кулинарным» творчеством, отнимавшим немало времени и сил, а во-вторых, не желала занимать место Лилии Викторовны. Хотя та особо и не беспокоилась. Старший сын окончил школу, и семья решила, что ему надо учиться в Европе, младший прекрасно знал иностранные языки, поэтому женщина спокойно оставила супруга на заработках, а сама полностью отдалась воспитанию подрастающего поколения.

– Юлия, а давай купим тебе машину? – Павел допивал вторую чашку американо и неторопливо просматривал почту в ноутбуке, разложенном на столике. – Уже два года, как ты получила права, между прочим.

– Павел, а давай все-таки закончим эту тему, хорошо?

Девушке нелегко давалось общение с любовником и одновременно генеральным директором. Кроме того, поначалу сказывалась разница в возрасте – ей постоянно хотелось обратиться к нему по имени-отчеству Со временем отчество осталось только для служебных диалогов, но имя никак не сокращалось – Павел. И никаких Паша, Павлуша. В минуты особой теплоты чувств она называла его «дорогой». Он и действительно был ей очень дорог. Периодически ее захлестывала такая волна благодарности к этому мужчине!

– Он мой ангел хранитель! – задумчиво сказал Юля, сидя однажды у Натальи в гостях.

– Почему? – женщина удивленно приподняла брови.

– А разве нет? – теперь удивиться пришла очередь Юле. – Защищает меня, оберегает. Он такой добрый!

– А ты – дурочка! – засмеялась Наталья. – Не пользуешься! Я, конечно, тоже не могу прямо так меркантильно, но все-таки? Могла бы уже жить в Москве!

– Не, это не мое…

Вот и сейчас, сидя за завтраком в уютном кафе где-то в районе Садового кольца, она в очередной раз объясняла Павлу, что не может ему позволить купить себе машину. А то, что права получила, так это очень удобно, всегда пригодится. И спасибо и ему, и Вадиму (водителю) за «бесплатные» уроки по вождению…

– И зарплату не надо мне поднимать, – вновь предотвращая дальнейшие предложения, рассмеялась девушка, – у меня очень хорошая зарплата. Я в следующем месяце уже расплачусь за квартиру! Представляешь, как здорово?

– Но мы ведь поедем в отпуск? В августе?

– Поедем. – Юлия положила свою тоненькую ладошку на его руку и улыбнулась.

* * *

Небольшой храм на окраине Купавны. Когда Юля переехала в этот маленький городок Подмосковья, ровно четыре года назад, в старый храм как раз назначили отца Дмитрия. Молодой, лет тридцати, священник. Высокий, красивый мужчина с прямым взглядом добрых темных глаз, аккуратной курчавой бородкой и теплым, несколько хрипловатым голосом. Его жена – матушка Ольга, как сразу ласково назвали ее прихожане, была по внешности его полной противоположностью – светленькая и маленькая. Но это лишь внешне, душа ее была так же открыта каждому навстречу со всей возможной любовью и добротой.

Поселилась семья батюшки в домике рядом с храмом. И началась реставрационная работа. Не раз, пробегая мимо на электричку поутру, Юлия видела, как отец Дмитрий наравне с рабочими таскает раствор, лезет по приставленной к стене лестнице с кисточкой к окнам или же пытается починить старенькую «шестерку». Служба на Пасху в тот, первый, год была чисто символической. Обошли крестным ходом вокруг обшарпанных стен несколько старушек и семья батюшки. Но за лето многое изменилось. Вот уже и окна поменяли на пластиковые. И роспись на фасаде почти полностью восстановили. И всё чаще в храм заходили не только старушки.

В первый раз Юлия зашла в него тридцатого сентября. Был рабочий день, небо с утра хмурилось, моросил дождь. Обычный путь от дома до станции, но, увидев, как несколько раз открылись тяжелые двери старинного здания, Юля остановилась. Храм Святителя Николая Чудотворца, как было написано на новенькой золотой табличке, был основан в начале двадцатого века и по своему строению не являлся образцом классической церковной архитектуры. Издалека напоминал обыкновенное двухэтажное здание администрации или какой-нибудь небольшой школы. Собственно говоря, как позже Юлия узнала, именно в качестве школы он и задумывался с самого начала, с домовым храмом в честь Святителя Николая. Нелегкая выпала ему доля – в годы войны служил госпиталем, в советское время в нем располагалось строительное управление. Но вот он, светлый и отмытый, принимает прихожан. В холе стоят вешалки.

Юлия нерешительно сняла курточку и поставила в угол мокрый зонтик. Рядом – большая комната, в которой тихо играют дети. Широкая лестница на второй этаж, откуда доносится голос батюшки, читающего молитвы.

Нащупав под платьем крестик, Юлия поднялась в главный зал, где проходила служба. Зайти так и не отважилась. Стояла в распахнутых дверях с самого краешка и завороженно слушала пение «Символ Веры». Стало стыдно, что она, по собственному незнанию, не может присоединиться к дружному хору прихожан. Вкусно пахло ладаном, от свечей исходил теплый свет, на иконах мерцали золотые искорки. Умиротворение и спокойствие наполняли всех и каждого.

С первого этажа пришла матушка в сопровождении своих четырех дочек. За ними парами шли другие дети. Прихожане расступились, пропуская их вперед. Когда запели «Отче наш», в общем хоре звонко зазвучали детские голоса. По Юлиному телу побежали мурашки. Она, словно в оцепенении, вслушивалась в непонятные слова.

– Дочка, ты что стоишь как не родная? – маленькая старушечка притронулась к Юлиной ладони. – А почему без косынки? Вон, видишь, лежат на окошке, возьми.

Несколько разноцветных шелковых платков лежали на широком подоконнике. Юля взяла первый попавшийся и завязала сзади, на крестьянский манер.

– Иди, иди сюда, – шепотом подозвала ее старушка. – Причащаться будешь?

– Нет, – так же шёпотом ответила Юля. – Я так, просто.

– Да я и смотрю, что новенькая, – улыбнулась пожилая женщина. – Ну теперь заходи почаще. Тебя как величать?

– Юлия, – девушка не могла не улыбнуться в ответ этому светлому и доброму взгляду.

– А я – Вера. И у меня сегодня именины.

Тут из алтаря вышел батюшка:

– Со страхом Божиим и верою приступити!

Словно по команде, все прихожане опустились на колени и запели «Верую, Господи, и исповедую…». Юля не поняла, что с ней случилось в это мгновение, но она тоже опустилась на колени и торопливо зашептала: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

– Вставай, дочка, – опять ласковое прикосновение светлой старушки.

С этими словами женщина сложила крестом руки на груди и встала в конце образовавшейся очереди. Отец Дмитрий стоял перед алтарем, держа святую чашу. Верующие поочередно подходили, целовали чашу и называли имя. В этот день чаще других имен звучали: Вера, Надя, Люба.

Новая Юлина знакомая тоже причастилась и опять подошла к девушке.

– Крестик на тебе?

– Да, – Юлина рука автоматически поднялась к груди, где маленький символ христианства приятно холодил кожу.

– Вот, смотри, – женщина подвела девушку к красивой иконе на стене с правой стороны от алтаря. На ней была изображена высокая женщина, вокруг которой стояли три миловидные девочки. – Это Вера, Надежда, Любовь и мать их София. Такая же икона, только маленькая, сейчас лежит перед алтарем в честь их праздника. Проси этих святых и свечи ставь. Они помогут.