Поле солнышонков

– Помню, синее, но я хочу розовое, – сопротивлялась Любочка.

Открылась дверь и крадучись вошла Наталья Николаевна.

– Цыц! – погрозила девчонкам.

– Доброе утро! – заулыбалась Юля. – Вот я засоня. А сколько уже?

– Девять. Спать и спать еще можно, это всё они, – строгим голосом пожаловалась бабушка на своих внучек, но взгляд темно-серых глаз говорил о безоговорочном обожании.

– Ба, она проснулась, – подпрыгивала младшая. – Давай завтракать, а?

– Боги, – смеясь, пристыдила себя Юля, – я виновница детского голода!

Быстренько встала и начала убирать постель.

– Юленька, ты вон наверх, к Наде складывай. Она всё равно всю полку не занимает, а зато внизу свободнее будет, – посоветовала Наталья Николаевна.

Пока Юля ходила умываться, на столе появились вареные яички, бутылка домашнего молока, блинчики с оладушками и еще куча всяких сыров-колбасок.

– Ого! – Юля чувствовала себя необыкновенно свежей то ли от прохладного утреннего туалета, то ли от крепкого сладкого сна. – Это откуда?

– А вот как раз перед тем, как ты проснулась, я выглядывала на станцию. Проезжали какую-то деревеньку, а там такие бабушки фантазийные. Чего у них только нет! Видишь, как будем завтракать? Садись.

Отнекиваться от Натальи Николаевны было бесполезно, да и не хотелось особо делать это. С каждым километром, удаляющим Юлю от родного города, она физически ощущала, как к ней приходили новые силы, новые желания и новые надежды. Странно. Она очень любит свой город, свой дом, тогда почему при отдалении от него испытывает это ощущение легкости, и даже в некоторой степени эйфории?

Юля не просто плотно позавтракала, а наелась до икоты. После стакана молока еще и горячий чай, и потянуло в дрему. «Тук-тук-тук…»

– Юленька, можно тебя на минутку? – вдруг неожиданно серьезным тоном попросила ее соседка.

Юля удивленно покосилась на игравших девочек и вышла из купе.

– Что-то не так?

– Нет, что ты! Извини, если напугала, – Наталья Николаевна пыталась отшутиться, но Юля явно ощутила исходящую от нее тревогу. – Через полчаса мы будем м-м… проезжать, там стоянка больше получаса. А мне надо к начальнику станции сходить. Я тебя очень прошу, посмотри за девочками!

– Бог ты мой! – не скрывая облегчения, вздохнула девушка. – В чем вопрос? Конечно!

– Юленька, только вот прямо ни на минутку не выпускай их из виду. И выходить лучше не надо.

– Не выходить? – разочарованно спросила Юля. – Такая большая стоянка, мы бы погуляли.

– Нет-нет, – быстро прервала девушку Наталья и сжала ее руку своими пухлыми, но сильными пальцами. – Ни в коем случае. Кто его знает, что там случиться за это время.

* * *

За окном сменялись картины, как в красивом кино. Сперва на горизонте показалась зеркальная гладь, даже издали были видны солнечные блики. Потом река почти вплотную приблизилась к железнодорожному полотну. Поезд подъезжал к мосту. Зелено-голубая вода манила к себе в наступающей жаре июньского полудня. Закончился мост, и замелькали небольшие березовые рощи, дачные домики и теплички.

И вот въехали в город, заскрипели тормоза, и состав остановился. Массивное здание вокзала – старинная архитектура, колонны, балюстрады и арочные окна. Юля с девочками приникла к окну. Так хотелось выйти на прогулку, тем более после того, как поезд остановился, жаркий воздух перестал продуваться.

С перрона доносились шумливые голоса: бурные радости встречи, строгие наставления провожающих. Чтобы отвлечься, Юля предложила сестричкам поиграть в слова.

– Я говорю первая. Вагон. Надя, на какую букву заканчивается слово?

– На «эн», – сморщила носик старшая, – я поняла. Носок. Люб, теперь ты.

– Я?

– Да, Любочка. Надя сказала «носок», слово заканчивается на «к», значит, ты придумай слово на букву «ка».

– Картошка!

Минуты потихоньку бежали. Когда весь словарный запас девочек был исчерпан, Юля принялась учить их игре в крестики-нолики. Любочка всё хотела играть в прятки, но где ж тут спрячешься? Попробовали в жмурки, и то тут же проигрались.

– А вот и я! – Наталья в проеме дверей купе выглядела чуть ли не ангелом-спасителем.

– Бабуля! – повисли на ней девчонки.

– Осторожнее! Осторожнее! Смотрите, чего я принесла! – И бабушка-красавица поставила на стол, полный черновичков с крестиками-ноликами, красивую коробку, перевязанную красненькой ленточкой. А в Юлины руки попал огромный пакет со всевозможными сладостями.

– Юленька, спрячь пока. Не выкладывай! Сейчас покушаем, а потом будем праздновать.

С этими словами Наталья Николаевна извлекла еще одну коробочку, попроще, и все сразу удивились, как они не почувствовали с первого мгновения прекрасный аромат запеченной курочки! Курочка с золотистыми бочками лежала в окружении небольших кругленьких, таких же золотых картошечек…

– Надо еще проводницам отнести немножко, угостить, – рассуждала радушная хозяйка. – А вот и ваш любимый кепчук, – обратилась она к внучкам, доставая красивую пластиковую бутылочку с изображением сочных помидоров.

– Бабушка! – вспыхнула Надя. – Опять ты слова коверкаешь!

– Что я не так сказала?

– Надо говорить кет-чуп! – четко, по слогам произнесла девочка.

– Ну, я и говорю, кеп-чук! – так же четко, по слогам отчеканила Наталья Николаевна, и все дружно рассмеялись.

– Бабушка, ты не исправима! – Махнув на нее рукой, Наденька первой уселась за столик.

После такого необычного для пассажирского поезда застолья баба Наташа разрешила девочкам побегать по вагону. Маленькие непоседы только и ждали этой минуты и, словно парашютики белого одуванчика, полетели вперед, до тамбура и обратно. Прыг-скок, и снова полет.

– Это меня начальство задобрило, – кивая на щедрое угощение, пояснила Наталья.

– За что? – Юля с нетерпением ждала объяснений всего случившегося.

– За то, что случилось с нами, когда во Владивосток ехали, – Наталья Николаевна еще раз выглянула в коридор, окинув взглядом внучек, до упора открыла сдвижную дверь, чтобы она не захлопнулась на ходу, и начала свой рассказ:

– Так хорошо, впрочем, как и предыдущие два года, начался наш маленький отпуск. Сели в Москве. Втроем, целое купе наше. Мы с Костиком и Верой решили, что коли уж путешествуем на поезде, то надо максимально себя обустроить. Шутка ли, неделю в дороге?

– А почему не на самолете? – осторожно поинтересовалась Юля.

– Потому что мне кардиолог запретил. Может, он, конечно, и преувеличивает, паразит этакий, но мне так даже больше нравится. Я люблю поезда. И люблю ездить по нашей России-матушке. Ну вот, едем. А через три дня подходит проводница и слезно просит на одну ночь подселить попутчика. Я ей: «Вы что, с ума сошли? Ладно бы еще женщину, а тут мужик». Да какой, говорит, мужик? Парень молодой еще совсем, лет двадцать пять, не больше. Что-то ему срочно нужно в М., а билетов нет. Ну ладно, грех не помочь. Пришел, сел в уголочке. Такой скромный, ну точно ученый. В очках, с блокнотиком. И всё что-то там помечает, записывает. Спать укладываться, он извинился, вышел. Мол, вы переодевайтесь, я подожду. Я девчат уложила, сама переоделась. Юленька, нас точно Господь уберег!

Наталья Николаевна опять выглянула из купе. К девочкам присоединился мальчик лет пяти, и они втроем о чем-то там хихикали на весь вагон.

– Представляешь? Сплю, и словно меня в бок «Вставай!». Открываю глаза и спросонья ничего понять не могу. Что-то большое между верхних полок зависло. Проморгалась, глядь, а это тот очкарик, мать его дери, на полку к Надюшке лезет. И уже трусы снял, подлец. Я, как была, в ночнушке, соскочила. Одной рукой его за ногу, а другой дверь открываю и ору благим матом!

– Боже мой, – Юля руками зажала рот. – Наталья, какая вы молодец!

– Чего молодец-то? – видно было, что при одном только воспоминании женщина опять взволновалась до предела.

– Не побоялись!

– А чего его бояться? Урод! Прости душу грешную. Правда, он ногой-то мне хорошо так по лицу двинул, – Наталья Николаевна потерла левую скулу, словно физически снова ощутив тот удар. – Но куда он отсюда денется? Быстрее проводницы примчался мужчина из соседнего купе. Потом еще один. Ой, я думала, они его убьют… – Женщина замолчала, погрузившись в раздумья.

– И что дальше?

– Да ничего. Проводница тут же вызвала дежурного по составу. А когда к М. подъехали, этого маньяка сдали в участок. Они очень просили, чтобы я заявление написала. Сейчас вот ходила на еще один допрос. Сильно взялись за это происшествие. О таком же не любят говорить. – Наталья поморщилась, словно увидела что-то неприятное, вызывающее отвращение, что ли. – А дети вообще боятся… Сколько случаев – терпят, страдают и молчат… Но, представляешь, а мы-то ни одни такие! Еще нашли…

– Какой кошмар! А проводница та с ним, что ли, заодно?

– Не-е-е. Он деньги хорошие дал, вот она и рискнула… без билета. Ее уволили. Жалко, ведь она ни при чем все-таки… А теперь начальство боится, что я решу и на них в суд подать.

– Наталья, у меня слов нет. А как девочки?

– Испугались, конечно. Представь, спят себе ангелочки, а тут бабуля их вопит, кто-то орет, потом маты сплошные. Но, Юленька, это же мелочи по сравнению с тем, что могло бы произойти!

На Юлю нахлынули собственные воспоминания, и, еле сдерживая слезы, она поведала свою историю новой подруге.

* * *

Нетерпение достигло апогея. Поезд приближался к своему конечному пункту на Ярославском вокзале, и усидеть на месте стало просто невозможно.

– Юленька, ты точно записала мои координаты? – в сотый раз спрашивала Наталья. – В ближайшую неделю жду тебя в гости, – вновь приглашала она Юлю, которая снова отвечала утвердительно. – А тебя точно встретят? Ну ладно тогда, девочка моя! Иди, я тебя обниму.

Юля обняла Наталью Николаевну от всего сердца. Пять дней в пути, сто двадцать часов бок о бок, семь тысяч двести минут откровенных разговоров. Они сблизились, и не хотелось расставаться. Потом расцеловалась с Наденькой и Любочкой. Это так символично было – уезжать в новую жизнь с такими попутчицами: Надеждой и Любовью.

– Ну, всё, ты иди. Не жди нас, – подтолкнула ее к выходу Наталья. – Мы пока свои баулы упакуем.

Москва в последний день первого летнего месяца была прекрасна. Солнечная, радостная, словно специально для Юли, она накануне умылась теплым ливнем и сегодня к обеду срочно высушивала оставшиеся кое-где небольшие лужи. Юля на пару секунд замешкалась в дверях вагона, зажмурилась от солнечных бликов и вдруг… увидела маму.

– Юленька! – «мама» радостно помахала ей.

– Как же вы похожи! – вместо приветствия выдохнула девушка.

– Ну, так мы же сестренки, – Надежда Сергеевна радостно улыбалась и обнимала взрослую племянницу. – Пойдем, давай мне сумку. Там такси уже ждет.

Юля была благодарна тете Наде за то, что та не мучала ее расспросами в дороге и позволила вдоволь насмотреться на широкие проспекты, на сплошной поток машин, на красивые ухоженные клумбы. Москва. И манила и пугала одновременно. Между тем Юля верила, что не зря. Не зря она сейчас здесь. Юля верила в Москву.

Вечером, сидя на кухне с тетей Надей и ее добродушной лабрадоршей Марусей, Юля потихоньку приходила в себя, переваривая увиденное.

– Жаль, конечно, что Ивана нет уже, – вздохнула Надежда Сергеевна, – он бы тебе точно помог с работой. Но ничего, мы и сами справимся. Юля, ты только ее не корми. Она, как пылесос, всё сметает.

Девушка не могла не улыбаться и не в силах была не кормить эту забавную собаку. Умное белое лицо (ну как его назвать мордой?) с коричневыми глазами следило за Юлиными движениями, ни на миг не отводя сосредоточенного взгляда.

– Не верь ей, она не голодная. Маруся, иди отсюда! – хозяйка легонько стукнула по спине ласковую попрошайку.

– Теть Надя, какая она у вас уматная!

– Какая? Уматная?

– Ну да! Классная! – Юля больше не хотела сдерживать эмоций и, присев на корточки, обняла Марусю, тут же начавшую ее тщательно вылизывать.

– Ладно, хватит вам, уматные девчонки. Давайте укладываться. Кто-то и может завтра законно отсыпаться, а мне – на работу.

* * *

Московское утро начиналось с прогулки – утренний туалет Маруси стал обязанностью провинциальной гостьи. Юля с удовольствием знакомилась со столичной жизнью. «Спальный район», в котором жила тетя, наполняли пятиэтажки и красивые дворы. В наличии были все удобства для детских игр и развлечений, и невольно сравнивались эти яркие горки и карусельки с единственным разломанным деревянным грибом-песочницей в Юлином родном дворе. Однажды она с удивлением наткнулась на пышные кусты вишни. И потом долго рассказывала маме по телефону, что «представляешь, просто растет вишня! Не в саду! Просто во дворе! Конечно съедобная. Да, я ела, а мальчишки какие-то смотрели на меня, как на побирушку!»

Еще одним приятным открытием стали московские березы. Не было там, откуда приехала наша героиня, таких берез. Юля подходила к тонким свисающим ветвям и осторожно трогала веточки. Такие же листья, такой же запах, но эта кружевная утонченность приводила её в восторг. И до самой земли свисают ветви-ленточки, словно косички зеленоволосой русалки.

Пока девушка с собакой обходила ближайшие дворы, Надежда Сергеевна собиралась на работу. Потом все втроем завтракали. И каждое утро Юля испытывала неловкость от того, что сидит на шее у своей тети. Да, тетя. Да, родная. Да, прошло всего несколько дней. Но это так неловко, непривычно.

– Юленька, смотри, что я тебе принесла!

Заканчивалась вторая неделя московского местожительства. Юля как раз домыла полы перед приходом тети Нади и вышла из туалета, вытирая руки об подол домашнего сарафанчика.

– Привет!

– Ой, ты ж моя пельмешечка, – на свой лад прозвала тетя Надя племянницу, – опять всё намыла! Смотри!

Юля взяла в руки протянутую ей небольшую коробочку.

– Что это?

– Открывай! Тебе!

– Мобильный? Теть Надь, это мобильный телефон? – Юля не могла поверить своим глазам.

Это было из области фантастики. Правда, за последние дни она, гуляя по Москве, обратила внимание, что маленькие компактные телефоны всё глубже и глубже проникают в людской мир, но чтобы заиметь свой собственный…

– Это ж дорого!

– Мне директор на работе сказал купить за счет фирмы. Ему же нужно, чтобы его любимый главбух всегда была с ним на связи. Ну а я заодно выпросила еще один! В счет квартальной премии, – радовалась Надежда Сергеевна.

– Теть Надечка, я не могу. Это очень дорого.

– А ты считай, что я тебе на день рождения подарила, – выкрутилась женщина.

– Так еще почти два месяца, – засмеялась Юля.

– Ну и что? Мы ж не суеверные!

– Ну ладно, – сдалась девушка, – у меня нет сил сопротивляться этому искушению. А маме можно позвонить? А то, когда с почты звоню, такое чувство, что весь район в курсе наших событий.

– Навряд ли. Лучше, наверное, по-городскому. Межгород по сотовому дорого. Но ты всё узнай, будем что-нибудь придумывать.

Рассуждая о преимуществах мобильной связи, Надежда Сергеевна переоделась в домашний халат, прошла в ванную умыться, а потом – на кухню.

– Ну и чем ты меня на ужин порадуешь?

Юля уже накладывала в тарелки какие-то тушеные овощи, красиво поджаренные кусочки мяса.

– Как же хорошо, что ты приехала! – довольно вздыхала хозяйка. – А то я одна совсем уже задыхаюсь. Работа и Маруся – всё, что осталось.

– Да ладно тебе, теть Надя, – так же в сотый раз возражала ей Юля. – А Влад?

– Что Влад? Укатил в свою Америку, и всё. Сколько уже? Четыре года. Как только Ивана похоронили. И еще ворчит, что, если бы отец не болел тогда, раньше бы уехал. Не, ну, звонит, конечно. Так мне этого же мало. Вот Людке-то повезло. И сын, и дочка.

– Так у нее дочка укатила, – засмеялась Юля.

– Это не то. Дочка – счастье для матери. Они самые близкие. Я слышала, как ты с ней разговариваешь. Влад мне так никогда не говорит. Да ладно, ладно. Всё. Не ворчу. Он прекрасный сын. Работает там, деньги шлет. Но хочется-то… вот станешь мамой, поймешь.

Последние слова вылетели сами собой, и Надежда Сергеевна чуть ли не прикусила в прямом смысле свой распоясавшийся язычок.

– Ой, Юленька, что сказать-то хотела. Совсем меня эти телефоны с ума свели, – неловко попыталась перевести разговор на другую тему тетя Надя. – Сегодня совещание было, и мой замечательный директор озвучил планы на ближайший месяц. Короче говоря, Павел Петрович решил, что одной стройки и магазинов ему маловато. Он хочет открыть ресторан. Уже помещение нашел. Завтра с юристами поедет договор подписывать. Улавливаешь? – заговорщически подмигнула она.

– Не-а.

– Кто будет шеф-поваром в нашем ресторане?

– Кто?

– Пельмешечка, ты ж у меня девушка умная, или я уже сомневаюсь, – тетя Надя даже перестала улыбаться. – Ты!

– Я? Теть Надь, ты с ума сошла? Я кондитер. Да и то второй год не работающий. И работала-то всего ничего. Какой ресторан?

– Небольшой. Ресторан, конечно, это громко сказано, а начать планируется с чайного салона, с вкусняшками всякими. Не спорь, я знаю, что ты хорошо стряпаешь пирожные. Мама мне рассказывала. Да и попробовать уже успела. И вообще, ты работать собираешься? – тетя применила тайное оружие, так сказать, запрещенный прием. Она прекрасно понимала, что Юля согласится на эту работу.

– Так нечестно, это удар ниже пояса, – попыталась проявить сопротивление Юля.

Хотя чего уж тут сопротивляться? Надо быть откровенной с самой собой. За последние дни столько мест оббегала в поисках работы, но это были в основном какие-то чебуречные, разные вагончики с сомнительной шаурмой, хозяева которых смотрели на худенькую блондинку сальными глазами.

– Мне страшно, – наконец выдавила из себя девушка.

– Юленька, доченька, даже не сомневайся. Мне тоже страшно. Это ж я тебя советую. Так разрекламировала, – улыбнулась Надежда Сергеевна. – Я понимаю, всё новое, всё страшное. Но Павел Петрович – хороший мужик. Это не те скабрезные заведения, где ты бывала. Пойми, реально наш вариант. В хорошее московское заведение тебя возьмут простым поваром, и то, если повезет. А куда с удовольствием возьмут, я тебя не пущу, даже если сама захочешь. А ты не хочешь. Ты умница. Так что и думать нечего.

* * *

Через пару дней зазвонила Юлина Motorola. Девушка никак не могла привыкнуть к тому, что можно просто продолжать сидеть в кресле и ответить на звонок. Хоть и созванивались с тетей первые дни по поводу и без.

– Юленька?

– Да, это я.

– Ну да, – засмеялась главный бухгалтер, – а кто же еще может быть? Ладно, опять я не о том. Собирайся и подъезжай ко мне на Серпуховскую. Чтобы к шести успела. Ты не забыла, как от метро до офиса добраться?

– Нет, я зарисовала себе в блокнотик. – Юля теперь постоянно носила с собой небольшую записную, в которую вклеила и карту метро.

– Ну и хорошо. В общем, жду.

Московское метро. Это целый прекрасный город. Юля никак не могла понять рассуждения москвичей о том, что они стараются годами не спускаться «под землю». Возможно, они и правы, что, перемещаясь наземным транспортом, ты больше увидишь, но ведь метро такое красивое! Юля специально один день посвятила знакомству с кольцевой линией. Высаживалась на каждой станции. Долго ходила и рассматривала. Терла нос псу на «Площади Революции». И не раздражала ее вечная суета и толкучка. А эти убегающие вдаль эскалаторы! Ведь она их видела только в мультике «Ну, погоди!». Каждый раз, сходя с эскалатора, Юля улыбалась, вспоминая свой первый шаг, сделанный на этой «беговой дорожке». Хорошо, что в тот раз никто сзади не подпирал, потому что на какой-то миг девушка растерялась, замешкалась – стало страшно переступить движущиеся ступеньки, заворачивающиеся куда-то внутрь. Она почти подпрыгнула и облегченно вздохнула, ощутив под ногами твердую основу.

Перед тем как спуститься в метро, Юля долго стояла у входа, изучала схему, прокладывая маршрут «“Братиславская” – “Серпуховская”». Зашла, купила билет, спустилась к платформе, вдыхая горячий подземный воздух.

* * *

– Павел Петрович, а это моя Юлия. – Надежда Сергеевна подтолкнула племянницу вперед и вошла следом в небольшой, но очень уютный кабинет.

Юля осматривала светло-серые стены, на которых красовались различные дипломы и благодарственные письма, не известное ей причудливое дерево с зелено-бордовыми листьями в массивном вазоне и большой письменный стол, занимавший чуть ли не половину кабинета.

Мужчина, жгучий брюнет, что-то подсчитывавший в бумагах, поднял ручку вверх, как бы говоря: «Минуточку, не отвлекайте».

Главный бухгалтер по-свойски придвинула один из стоящих вдоль стены стульев поближе к столу и спокойно, уверенно села.

– Садись! – кивнула племяннице. – Не маячь.

Юля не рискнула передвигать свой стул и теперь сидела около стены, как на смотринах. Собственно говоря, это и были смотрины.

Через две минуты директор поднял глаза и широко улыбнулся.

– Добрый вечер, – он, как-то сразу ловко окинув Юлию взглядом всю целиком, обратился к Надежде Сергеевне. – Это ваша Юлия, – не вопрос, а утверждение, – а вы, Надежда Сергеевна, уже смотрели договор аренды?

– Да, есть небольшие нюансы, но, думаю, это не критично. Я исправлю.

– Хорошо. И разберитесь со сроками. Меня не устраивают сроки по оплате.

– Мы всё это пропишем и оформим как договор лизинга. С последующим выкупом.

– Очень хорошо. Я на вас рассчитываю, как, впрочем, и всегда. А вы, Юлия, как думаете? – он резко встал и вышел из-за стола.

– Я? – Юля на долю секунды растерялась, потому что вот он разговаривает с тетей Надей и тут же обращается к ней.

– Ну, если вы – Юлия, то, да, вы, – усмехнулся Павел Петрович, но Юля четко уловила совсем не шутливое настроение.

Она вспомнила рассказы своей тети о том, что нерадивых сотрудников директор всегда увольняет в пять минут и с улыбкой на устах.

– Идея с чайным салоном мне очень нравится. Я прикинула ассортимент предлагаемых десертов. На первое время, чтобы и скромно и со вкусом. Пока не наберем обороты. Кроме чая, считаю, надо предлагать и кофе. А к кофе подаются несколько иные сладости. Еще я прикинула идеи с дизайном. За август можно и нужно управиться. Потому что с сентября как раз пойдет наплыв студентов и вернувшихся из отпусков. Вот, здесь всё прописано, – и Юля протянула Павлу несколько тетрадных листков.

Через полчаса, когда она шла с Надеждой Сергеевной к метро, до сих пор ощущала небольшую дрожь в коленях.

– Ну, пельмешечка, – тетя не пыталась скрыть свое восхищение, – я от тебя не ожидала! Ты, конечно, у нас умница, но чтобы вот так. И когда только успела? Мне ничего дома не говорила, не показывала, – несколько ревнивым тоном заметила она. – И так всё преподнесла. Четко, по-деловому. Прям как и любит наш Павлуша.

– Теть Надя, ты ж сама мне всё про него рассказала. – Юля ласково взяла тетку под руку. – А давай еще погуляем? Так сегодня хорошо!

* * *

В середине августа Юлия уже только под вечер вспоминала о своей прошлой жизни. В помощники ей дали водителя Вадима, и она носилась по всей Москве в поисках нужного оборудования, необходимых материалов и требуемых на первое время продуктов. Павел Петрович отдал ей все бразды правления, но при этом так тактично и так строго держал руку на пульсе, что Юля испытывала одновременно и гордость по причине собственной самостоятельности, и приятное чувство защищенности, потому что «не одна».

– Надежда Сергеевна, к вам можно? – постучала в дверь кабинета главного бухгалтера новая сотрудница «Чайного домика».

– Да, конечно.

– Я счета принесла на оплату печи и кофейных автоматов.

А вечером дома они смеялись от души и радовались такому успешному старту столь прекрасного начинания.

– Я каждый раз вздрагиваю, когда ты ко мне по имени-отчеству, – шутливо ворчала тетя.

– Теть Надь, ну не буду же я тебе «тетькать» на людях?

– Нет-нет, всё правильно. На работе должна быть работа. Я просто никак не привыкну.

Накануне открытия «Чайного домика» собралась вся администрация фирмы. Павел Петрович, начавший в молодости с косметических ремонтов квартир, постепенно дорос до вполне себе успешной компании, специализирующейся на строительстве частных коттеджей. Но, будучи человеком энергичным и не любившим стабильной размеренности, он открыл пару магазинов. Причем совершенно другого направления – хозяйничала в этих магазинах косметики и парфюмерии Лилия Викторовна, его жена. Сейчас Лилия Викторовна, высокая и очень эффектная брюнетка, ревниво осматривала небольшой зал «домика». Бледно-голубые и лавандовые тона отштукатуренных стен прекрасно гармонировали с деревянной светлой мебелью и нежными цветастыми занавесками. На каждом столике – небольшой букетик фиалок.

– Прям-таки Прованс! – не смогла скрыть своего восхищения женщина. – И кто вас надоумил? – она повернулась к мужу, довольно потирающему ладони.

– Да вот, наш шеф-повар и временный администратор. Хотя, скорее всего, теперь и постоянный, – Павел Петрович кивнул на Юлю.