Второй шанс

Она вздохнула и переменила позу. Стало прохладно. В парке поднялся лёгкий ветер, погнал по дорожкам песок и листья.

– Не вешай нос, а то твои ямочки спрячутся. Смотри, какая ты, когда улыбаешься. – Художник протянул рисунок, снятый с мольберта.

На лавочке, чуть приподняв лицо к небу, сидела девушка. На неё сыпались желтые, оранжевые, красные осенние листья. Они лежали вокруг скамьи, находились в полете. На не прорисованной ещё картине, чувствовалось, что воздух свеж и прозрачен. Незнакомка улыбалась лукавой улыбкой лесной нимфы. Ямочки на щеках оживляли её задумчивое лицо. От рисунка было трудно оторвать взгляд.

– Ты польстил мне, – вздохнула Саша. – У меня нет и сотой доли обаяния этой девушки.

– Ошибаешься. Ты такая и есть, когда улыбаешься, – возразил парень. – Алекс, ты не помнишь меня?

– Нет, разве мы знакомы?

– Да. Просто давно не виделись. Я узнал тебя по твоим ямочкам на щеках и глазам. Вспоминай… художественная школа… Никита Игнатов.

– Ники!

– Точно. Ты звала меня так. Я живу на другом конце города. Сюда приехал рисовать. Когда увидел тебя в первый раз после стольких лет – обалдел. А ты меня не вспомнила!

– Очень сложно угадать в высоком черноволосом парне, белокурого ангелочка Ники, – улыбнулась Саша. – Где твои кудри? Почему потемнели?

– Вопрос к природе. Цвет волос изменился в седьмом классе, а кудри есть – состригаю. А почему ты бросила рисование?

– Учитель сказал, что я полная бездарность, нет смысла продолжать учебу, – с застарелой обидой в голосе произнесла она.

Никита нахмурился.

– Правда? Странно. А знаешь: ты разбила сердце маленькому мальчику, – ухмыльнулся он.

– Извини.

– Ничего. Уже излечилось. Возьми на память. Дарю девушке с солнечной улыбкой.

– Ты талант, Ники. Когда станешь известным, этот рисунок принесёт мне много денег. – Саша изобразила алчное выражение на лице. Будешь поступать в академию живописи?

– Уже поступил.

Вот так она познакомилась с Никитой во второй раз. Саша стала его музой, а он её лучшим другом. Все свои работы показывал сначала ей. Она честно говорила, если что-то не нравилось. На похвалу тоже не скупилась, восхищения не скрывала. У неё оказался безупречный вкус. Забракованные ею полотна обычно получали плохие оценки у преподавателей. Игнатов понял, если картина понравилась Кручининой – значит действительно удачная. Приезжая домой в Ремезов, мчался к своему критику с новыми рисунками.

Приближалось время сдачи экзаменов. Близилось окончание школы. Ольга Вадимовна больше не заводила разговор о выборе дочери. Она ждала. Саша понимала: вскоре предстоит принять решение. Знала, что мать не потерпит неповиновения. В доме стояла тягостная атмосфера: родительница демонстративно молчала – это было дополнительным способом воздействия на дочь. Ольга Вадимовна умела держать паузу. Даже муж не любил спорить с ней. С провинившимся членом семьи она могла не общаться неделями. Саша ещё в детстве усвоила: противиться матери только вредить себе.

Ей было шесть лет, когда она познакомилась во дворе с Юлей своей ровесницей из соседнего подъезда. Новая девочка понравилась Саше. Они стали подругами. Вместе играли, ходили в гости друг к другу. Ольга Вадимовна с месяц не обращала внимания на подругу дочери, но потом узнала о семье Юли что-то неблаговидное и заявила:

– Эта девочка из плохой семьи, тебе не стоит общаться с ней. Достаточно Риммы и Эли с ними можешь дружить.

На следующий день Саша вышла во двор. Юля уже поджидала её. Подружки радостно встретились и вместе с другими детьми принялись играть в пятнашки. Саша не восприняла слова матери всерьез: с Юлей было интересно. Назавтра разразился скандал. Ольга Вадимовна не пустила дочь во двор. Заперла в квартире со словами.

– Если не понимаешь слов, буду воспитывать действием. Когда осознаешь, что не стоит дружить с Юлей, выйдешь на улицу!

Саша четыре дня просидела в квартире, а на пятый день, наблюдая в окно за клоунами, развлекающими малышню на детской площадке, сломалась.

Клоунов пригласили родители Элины на день её рождения. Два забавных человека в огромных башмаках пускали большие мыльные пузыри и показывали фокусы. Сашу тоже пригласили на день рождения, но мама сказала, что она не заслуживает праздника из-за своего упрямства. Дочь подошла к ней и, запинаясь, сказала:

– Я все поняла. С Юлей больше гулять не буду.

Ольга Вадимовна обняла и расцеловала дочь, называя её умницей и красавицей. Её тут же нарядили и отвели к Элине. Именинница встретила её на пороге квартиры. Клоуны с улицы уже переместились в гостиную Снежинских и продолжили показ кукольного представления детям.

Саша радовалась: мама снова её любит. Правда, девочку немного тревожили грустные глаза Юли, когда она сообщила, что больше с ней не дружит.

Второй случай, потрясший Сашу, произошел, когда ей исполнилось десять лет. Она принесла со двора мокрого грязного котенка, выброшенного кем-то на улицу. Прижимая к себе дрожащий комочек, девочка появилась в квартире.

– Что это такое? – с особой интонацией произнесла Ольга Вадимовна.

Дочь сжалась, если мама говорила таким голосом, это означало одно: её ждало наказание.

– Мамочка, он плакал под дождем! Ему плохо одному.

– Ты хочешь иметь котенка в доме? Мы купим тебе здоровое привитое животное. А этого, будь добра, отнеси туда, где взяла! – голос матери повысился, в нем появились знакомые стальные нотки.

– Он же погибнет на улице, – пролепетала Саша, пряча котенка за спину.

– Запомни, говорю один раз! Прежде чем что-то сделать, приди и спроси нас с папой. Ты ещё ничего не можешь и не имеешь права решать сама.

– В следующий раз я так и сделаю, а сейчас разреши мне его оставить, – умоляла девочка.

Лицо Ольги Вадимовны покраснело от негодования.

– Нет! И пусть это послужит тебе уроком. Иди и отнеси его.

– Ни за что, – заупрямилась Саша и отступила вглубь коридора.

– Посмотрим!

Мать, брезгливо взяв из рук дочери пищащего котёнка двумя пальцами за шкирку, понесла к выходу их квартиры.

Саша с плачем кинулась за ней. Ольга Вадимовна откинула крышку мусоропровода и бросила животное в распахнутый люк. Саша задохнулась от ужаса. Громкий крик прорезался у неё только через несколько секунд.

– Ему же больно!

Мать крепко сжала плечо дочери и потащила в открытую дверь квартиры.

– Знай, это твоя вина! Из-за твоего непослушания пострадал котёнок.

Ольга Вадимовна не разговаривала с дочерью две недели, общалась с ней только в крайнем случае. Саша испытывала глубокое разочарование в матери, но постепенно в том, что произошло, стала винить только себя. Не выдержав тяжелой атмосферы в семье, Сергей Данилович решил поговорить с дочерью.

– Сашенька, извинись, и мама снова станет ласковой. Ты же знаешь, мы хотим тебе только добра. Она испугалась, вдруг ты заболела бы чем-нибудь от бездомного животного. Не волнуйся котенок не погиб и живет в подвале, там много мышей. Ему на воле даже лучше.

Саша извинилась, не понимая за что. Были бурные объятия и ласки. Ей купили новые игрушки. После двух недель тягостного существования, она снова почувствовала себя любимой. О котёнке постаралась забыть. Ещё за три-четыре мелких проступка её наказывали молчанием на день-два, и Саша больше не решалась и шагу ступить без маминого одобрения.

Сергею Даниловичу не нравились методы воспитания жены, но попытки осудить их наталкивались на яростный отпор. Вскоре он убедился, эти методы не так уж и плохи: в семье рос неглупый и послушный ребенок, не доставляющий хлопот. Ольга Вадимовна любила дочь и вознамерилась из мечтательной застенчивой девочки вырастить решительного человека.

Ольга Вадимовна слыла хорошей хозяйкой и умным собеседником. В их квартире по выходным собирались друзья семьи, поиграть в лото и покер. Они восхищались безупречным вкусом хозяйки, хвалили её кушанья. Обычно это были родители Риммы, Элины или сослуживцы отца с женами. Взрослые вели долгие разговоры, выпивали понемногу, общались, танцевали. Саша с подружками играла в своей комнате или во дворе на улице. Только один раз метод воспитания Ольги Вадимовны дал сбой. В седьмом классе её девочку из школы до дому проводил рослый серьёзный мальчик. Сначала он понравился женщине, и она не стала возражать против их дружбы, пока не навела справки о семье Стасовых. И тогда пришла в ужас. На семейном совете решили отправить дочь на всё лето в деревню. Ольга Вадимовна подошла к возникшей проблеме взвешенно. Она надеялась, что тринадцатилетняя Саша за лето забудет мальчишку, но произошло неожиданное. Осенью подросший и возмужавший Ваня снова появился в их дворе. Нужно было срочно принимать меры. Счастливое лицо дочери говорило само за себя. Родители поняли, их девочка серьёзно влюблена, а избранник совершенно ей не подходит. Пока размышляли, время шло. Простым запретом обойтись не получалось. Саша ничего не хотела слушать о своём друге.

Ольга Вадимовна серьёзно побеседовала с мужем, и тот впервые запретил грубо вмешиваться в отношения дочери с одноклассником.

– Ты заметила, что они редко видятся? Мальчик вынужден работать и содержать себя сам. Я тоже волнуюсь за дочь и всё узнал о его семье. Друг его папаши взял мальчишку в свою строительную бригаду подсобным рабочим. Летом Стасов снова уедет с ними на заработки. Саша останется одна. Время работает на нас: или она увлечется кем-то другим, или он. Подростки так непостоянны. Согласен с тобой, Иван не пара нашей девочке, слишком плохие гены. Это сейчас он ведет себя примерно, а что будет потом… Я поговорю с ним, как мужчина с мужчиной. Потребую, чтобы он приводил Сашку домой ровно в одиннадцать. И не дай ему бог! Сядет в тюрьму! Если ты по своей привычке будешь настаивать на разрыве их отношений, может произойти непоправимое. Стасов не котёнок, в мусоропровод не выбросишь. Давай поступим по-умному. Послушай меня хоть раз в жизни.

Прошел год, другой, третий – увлечение Саши не проходило. Ольгу Вадимовну успокаивало одно: дочь по-прежнему редко виделась с Ваней, и он твёрдо соблюдал слово, данное Сергею Даниловичу. Ей не хотелось признавать, но парнишка, как добрый ангел хранил их девочку. Отношение к самому Ивану не изменилось.

Последний год учебы в школе стал самым трудным не только для Саши. Ольга Вадимовна не находила себе места. Дочь перестала слушаться. Намеривалась поступать в педагогический институт, игнорируя её планы. Самое ужасное: она собиралась учиться и жить с этим мальчишкой в одном городе. А после ещё и выйти за него замуж. Это был крах всех её надежд, связанных с дочерью. Пускать на самотек судьбу своей девочки, Ольга Вадимовна не собиралась и поставила ей ультиматум. Сергей Данилович пытался заступиться за Сашу. В ответ получил жесткую отповедь.

– Только благодаря тебе у Александры с Иваном всё зашло слишком далеко. Если бы не твоя идиотская затея, я бы давно заставила дочь оставить этого маргинала! Твои советы в отношении дочери слушать больше не намерена, и исправлю то, что ещё возможно.

Ольга Вадимовна часто задумывалась, как мог у неё волевой и целеустремленной женщины, родиться витающий в облаках, не от мира сего ребенок. Саша даже внешне не походила на родителей. Ни в матери, ни в отце не было её хрупкости и беззащитности.

Первое разочарование Ольга Вадимовна испытала, наблюдая за своей дочкой на детской площадке. Двухлетняя Сашенька без борьбы и крика отдавала другим детям свои игрушки, а сама наблюдала за муравьями в траве. Вместо подвижных игр девочка могла по часу разглядывать облака на небе или любоваться цветами. Она не вступала в споры и разборки, уступая более сильным детям. Ольга Вадимовна злилась, когда видела дочь, отрешенно слушающую музыку и наблюдающую за птицами в саду. Бывая на даче, Саша возилась на клумбах, высаживая из одноразовых стаканчиков микроскопическую рассаду. В школе Саша тоже не радовала родительницу: она не участвовала в спортивных мероприятиях, увиливала от пеших походов, уклонялась от конкурсов и соревнований. Девочка обожала рисовать, делала из шелковых лент и бисера букеты цветов, шила наряды для кукол. Ольга Вадимовна терпеливо выискивала хоть один талант, который бы по её мнению пригодился дочери в жизни. Разрешила ей заниматься в художественной школе. В третьем классе у Саши неожиданно обнаружились способности к математике. Ольга Вадимовна почувствовала себя счастливой: её ожидания сбылись. Она сама, бухгалтер от бога, считала свою профессию очень важной. Саша всё-таки унаследовала её гены. В первую очередь благодаря Ольге Вадимовне семья Кручининых не испытывала денежных затруднений. Муж начальник строй участка тоже неплохо зарабатывал, но всё же меньше, чем жена. Она посетила преподавателя рисования и поговорила с ним. Для себя сделала вывод: если у дочери и есть талант художника, то не явный. С этого момента Ольга Вадимовна решение судьбы единственного ребёнка полностью взяла в свои руки. Забрала её из художественной школы и перевела в математический класс.

«Девочка рохля и мямля, каждый может обмануть – значит нужно выковать характер. Настроить на получение профессии бухгалтера-экономиста. Тогда могу не волноваться, что Саша будет перебиваться с хлеба на воду. Мы с отцом не вечны. Вряд ли из неё выйдет хорошая жена. Как бы я не любила дочь, вижу: она ни рыба, ни мясо».

Так и пошло выковывание характера Александры.

ГЛАВА 4

Саше было невыносимо находиться дома. После школы она приходила в парк и часто заставала там Никиту перед мольбертом. Они говорили обо всем. Иногда Ники молча рисовал, Саша наблюдала за ним или читала книгу. Так и увидел их Стасов. Она радостно вскочила ему навстречу. Иван обнял её и угрюмо взглянул на художника.

– Это ещё кто? – ревнивые нотки прозвучали в его голосе.

– Никита – будущая знаменитость, – представила она нового друга. – А это Ваня – мой парень.

Молодые люди пожали друг другу руки. Через минуту они уже обсуждали новости спорта.

Ещё одна фотография. Молодая женщина подложила подушку под спину, на минуту закрыла глаза. Образы прошлого заставляли сердце сжиматься от боли.

Заснеженная улица. Ваня стоит на тротуаре возле школы. Снег лежит его на плечах, на непокрытой голове. Глаза смотрят с затаённой улыбкой. Саша провела пальцем по глянцевой поверхности фото. Коснулась подбородка с ямочкой, провела по шраму над густой бровью.

«Я предала его. Оказалась слабой и расчетливой. Кроме себя винить некого?»

Тот день в памяти остался тяжёлым воспоминанием, долгое время отравляющим её жизнь.

Начало апреля. Стасова снова нет в школе. Его телефон молчит. Саша извелась от переживаний. На третий день отсутствия Ивана в классе, она решает отправиться к нему домой. Раньше он не забывал позвонить.

«Что же случилось?»

Саша поинтересовалась у одноклассников:

– Кто-нибудь знает, где живет Стасов?

– Быстро получила ответ:

– Ну, если ты не знаешь, где он проживает, то мы и подавно.

Ее осенило – Никита. Вот кто должен быть в курсе. Что художник общается с Иваном, она поняла по некоторым фразам, обронённым Стасовым. Саша набрала номер телефона Игнатова.

– Привет. У меня к тебе просьба. Дай мне адрес Вани. Его нет в школе уже три дня.

В трубке раздались гудки. Она решила, произошел сбой, и абонент стал недоступен, но тут её телефон ожил.

– Послушай, с Иваном теперь порядок. А не мог позвонить, потому что телефон разбился. Тебе не стоит идти к нему домой. Стасов не хотел, чтобы ты знала, как живет его семья. Он не приглашал тебя, и ты должна уважать его желание.

– Ники, пожалуйста, скажи, что с ним?

Игнатов откашлялся и сдавленно произнёс:

– Он в больнице с сотрясением мозга и переломом ребер.

– Что? В какой больнице? Я могу хотя бы туда поехать? – стала умолять его перепуганная Саша.

– В центральной. В отделении травматологии, – нехотя сообщил Никита и пробурчал: – Стасов меня убьёт.

«Неужели все, что говорили об Иване, правда? Он в банде и снова пострадал в драке. Может, я его не знаю и Ваня на самом деле совсем другой?»

Она старалась быть хорошей девочкой, слушала маму, подруг. Ваня не хотел говорить о себе, перестала спрашивать. Приходил в школу в синяках – жалела и молчала. Не говорил, где живет – не интересовалась. Всю свою небольшую жизнь, как страус прятала голову в песок. В результате, не знает человека, которого любит!

Саша решилась: «Поеду в больницу».

В приемном покое ей повезло: юная медсестра прониклась её страхом и пропустила в палату. Саша открыла дверь и робко вошла в комнату. Остро пахло лекарством. У окна лежал забинтованный мужчина, ближе к двери старичок с испитым лицом. Ещё две кровати, застеленные застиранными покрывалами, пустовали. С кровати, стоящей у стены, на неё смотрел Стасов. Он не обрадовался ей. Ногами, ставшими деревянными, Саша подошла к нему и присела на краешек постели. Стены, выкрашенные грязно-серой краской, угнетали. Лампа дневного света натужено гудела и часто моргала. Из-под тумбочки выполз таракан и скрылся под шкафом.

– Не нужно было приходить, – медленно, но чётко выговорил Иван.

– Я волновалась. Ты не появился в школе, – пролепетала Саша, напуганная его видом.

Пол-лица Стасова занимал багрово-чёрный синяк. Губы разбиты. Грудь забинтована. В палате тепло – простынь укрывала его по пояс. От жалости слезы навернулись Саше на глаза. Она погладила неповрежденную сторону лица.

– Что случилось?

– Ничего страшного. Сломана пара ребер, вот и забинтовали. Через неделю буду, как огурчик. Не переживай, – он улыбнулся опухшими губами.

– Кто это сделал? Нужно подать на них в милицию! – возмутилась она.

Иван повернулся и охнул от боли. Глаза его потемнели. В голосе послышалась досада.

– Я разберусь сам. Не вмешивайся.

– Нельзя же все время спускать хулиганам. Я принесла тебе соки и фрукты.

Саша достала из пакета покупки и сложила их в тумбочку. Снова присела рядом. Коснулась повязки на груди.

– Очень больно?

Кожа Ивана покрылась мурашками.

– Терпимо, если не двигаться. Саш, иди домой. Никита обещал принести свой старый телефон. Я буду звонить тебе. Иди, пожалуйста, – голос его дрогнул. Он сглотнул комок в горле и сказал твёрже: – Иди.

Она вышла в коридор. У столика дежурной разговаривали две медсестры.

– К Стасову девушка пришла, а до этого только один парнишка и появлялся. Интересно, где его родители? Милиции он ничего не сказал. Объяснил, что напали неизвестные хулиганы, лиц в темноте не разглядел.

Саше словно кипяток плеснули в лицо. Оно загорелось от негодования.

«Что за родители, которым всё равно, где их сын?

Она кашлянула. Девушки замолчали.

– Извините, мне нужно заехать к Стасову домой и кое-что передать его родителям. Но я забыла адрес, а Ваня заснул, не хочется его будить.

Медсестра открыла журнал.

– У него легко запоминающийся адрес. Улица Лесная, дом шесть, квартира двадцать шесть.

Саша вышла из больницы. Хотелось плакать, сводило скулы. Душа болела. Она решила после школы съездить к Стасовым. Пора во всём разобраться.

Ночью ей приснился кошмар.

Саша бродила по лесу и не могла выйти на дорогу. Понимала, что заблудилась. Со всех сторон раздавались звуки, она металась между деревьев, а между тем становилось всё темнее и темнее. Близилась ночь. Откуда-то издалека её позвал Иван и стал успокаивающе разговаривать с ней. Саша пошла на голос, уже показался просвет между деревьями и вдруг из темноты выступил кто-то большой и чёрный. Она взвизгнула и побежала назад в чащу. Забилась под густую ель и замерла под ней. Иголки кололи ей ноги. Но под елью было тепло, сухо и безопасно. Ваня звал ещё несколько раз. Саша не откликнулась, боясь навести на себя чудовище. Голос Стасова начал отдаляться и скоро исчез совсем. Проснулась она с ощущением непоправимой утраты. Весь день не могла прийти в себя. После школы позвонила отцу, сказала, что немного задержится в школе.

Саша исколесила полгорода в поисках улицы Лесной, и уже отчаялась найти её, когда одна из женщин в маршрутке объяснила, как туда добраться.

– Это район Разгуляевки. Там находился большой шарикоподшипниковый завод. В этом районе давали рабочим квартиры. Завод закрылся, многие остались без работы, устроились кто где смог, – пояснила словоохотливая пожилая женщина.

Саша вышла на остановке. Здесь она не была ни разу, просто не пришлось. Даже не подозревала, до какой степени разрухи могут дойти здания без ремонта. Превращенный в развалины остов завода преобладал над этой окраиной города. Огромные цеха разбитыми окнами, как слепые, смотрели на такие же обшарпанные дома и разрушенную в ямах дорогу. В голову полезли кадры военной кинохроники. Стена, когда-то огораживающая территорию завода, осыпалась в нескольких местах. Сквозь дыры виднелся заводской двор, заросший бурьяном. Чуть в стороне от предприятия стояли штук шесть пятиэтажных домов с облупившейся краской и отвалившейся от стен штукатуркой. По улице обогнав Сашу, проковылял, а не проехал автомобиль. Из-за угла дома вылетела ватага мальчишек. «Лесная 6» увидела она табличку на здании. Двор возле дома на удивление оказался уютным. Вокруг пятиэтажки росло много высоких старых деревьев, преимущественно платанов и тополей. Под их тенью располагались качели, детская горка и песочница с грибком. За деревянным столом на лавочках сидели мужики, и пили пиво. Возле самого дома на некрашеных скамейках восседали старушки. Плачевно смотрелись клумбы с чахлыми кустами роз. Волейбольная площадка с порванной сеткой и ржавый автомобиль, брошенный у подъезда, тоже не украшали двор.

Саша остановилась возле бабулек.

– Здравствуйте. Подскажите, в каком подъезде живут Стасовы?

Бабушки встрепенулись, как стая испуганных ворон, одна, видимо, самая бойкая ответила:

– В этом. А на чой они тебе? Алкаши треклятые!

– Нужно, – коротко ответила она и поблагодарила старушек: – Спасибо.

Подъезд поразил убогостью. На первом этаже резало глаза от аммиачного запаха мочи. Мусор валялся на ступеньках и лестничных площадках: окурки, пивные банки, бутылки, фантики от конфет, обрывки газет. Стены давно не красили, серая краска облупилась и висела лохмотьями. Лестничный пролет на втором этаже был почему-то закопчен, ступеньки выщерблены. Саша, зажав нос, быстро поднялась на четвертый этаж. Нажала на кнопку звонка у обычной деревянной двери в квартиру № 26. На её звонок никто не вышел. Тогда она постучала рукой, потом ногой – безрезультатно. Подождала немного и снова надавила на звонок. Дверь наконец открылась. На лестничную площадку, шатаясь, вышла совершенно пьяная женщина. Она оглядела гостью и прошипела:

– Что тебе б…. надо? Головой постучи!

Оторопевшая Саша, молча, взирала на худое, грязное, отвратительно пахнущее существо, в котором с трудом угадывался женский пол. На девушку, пытаясь сфокусировать взгляд, уставились два мутных глаза. Жуткое создание запустило руку в грязные седые волосы и стало яростно чесать голову.

– Стасовы здесь живут? – выдавила из себя Саша, боясь нечаянно прикоснуться к чему-нибудь.

Женщина прекратила чесать немытую голову и перешла на тело.

– Здеся, а тебе чего надо?

– Я насчет Вани…, – тихо сказала гостья, уже понимая: глупо спрашивать, почему никто не посещает Ивана в больнице?

– Погодь! Ты его девка. Твои фотки висят у него в комнате. Вот скажи, почему он не уважает своих родителей?

Подобие женщины икнуло. На Сашу дохнуло перегаром. Существо ответило на свой вопрос.

– Обнаглел сынок. В комнату замок врезал. И младшенького тому же учит: не почитать мамку, их родившую, – она всхлипнула и размазала слёзы по лицу. – Спасибо старшенький Захарка, кровиночка моя, поучил чуток Ваньку, – женщина захихикала, видимо вспоминая это учение. – Захарушка эту дверку-то враз выбил. Дал родителям полечиться.

– Ваня не давал вам лекарство, – изумилась Саша.

– Вот и ты поняла! Нечего жмотничать. Родной мамке и отцу денег пожалел. А кто его кормил, поил, ночей не спал? У него даже на пиво не выпросишь! Скряга! И в кого такой уродился? – женщина задумалась. На лбу собрались глубокие морщины.

Одна гримаса на её одутловатом лице сменяла другую. Она переступила с ноги на ногу. Пошатнулась. Ухватилась за дверной косяк. Беззубый рот раскрылся, хозяйка квартиры попыталась изобразить улыбку. Сашу передернуло от омерзения: жуткая ухмылка мало походила на человеческую улыбку.

Она наконец догадалась, что Иван не дал родителям денег на выпивку, старший брат выбил дверь в его комнату и забрал деньги. Вряд ли Ваня отдал их добровольно, поэтому Захар избил его.

– Слышь, девонька, у тебя не будет стольника. Дай. Здоровье надо поправить. Надеюсь, ты не жадюга, как Ванька. И это… – она прилагала все усилия, пытаясь вспомнить, – может, невестушкой будешь. А со свекровкой отношения лучше не портить. Правда, же?