Битва за Украину. От Переяславской рады до наших дней

До 1622 г.[21] все князья Чарторыские были православными. А в 1622 г. князь Юрий Иванович перешел в католичество и стал «оказывать сильно покровительство иезуитам». Вместе с ним перешел в католичество и его сын воевода волынский Николай-Юрий. Второй сын Юрия Андрей стал монахом Адрианом в ордене бернардинцев. Наконец, сын Николая Казимеж-Фрориан стал архиепископом Гродненским, а с 1673 г. – примасом Польши.

Как видим, с переходом в католичество у Чарторыских русские имена менялись на польские. Внуки русского князя Юрия Ивановича говорили только по-польски и считали себя поляками.

А теперь перейдем к еще одному знаменитому польскому аристократическому роду – Вишневецким. Род свой они ведут от Дмитрия (Корибута)[22], князя Новгород-Северского, сына великого князя Литовского Ольгерда. Правнук Корибута Солтан построил замок Вишневец. После смерти бездетного Солтана замок перешел к его племяннику Михаилу Васильевичу, который и стал первым князем Вишневецким. Все князья Вишневецкие были православными. Православными – мало сказать, их в ВКЛ и Московском государстве величали «ревнителями православия».

А внук первого князя Вишневецкого староста Черкасский и Каневский Михаил Александрович стал предводителем запорожцев. С некоторой натяжкой его можно назвать «батькой войска запорожского». Именно он построил крепость на острове Малая Хортица. В 1556 г. Дмитрий Вишневецкий предложил передать Ивану Грозному королевские земли – Черкассы, Канев и другие города. Но царь, увлеченный идеей Ливонской войны, не желал ссориться с Польшей и потому предложил лишь самому Дмитрию с дружиной перейти на службу Москве. На «подъем» Вишневецкому выдали огромную по тем временам сумму – 10 тысяч рублей. В Москве Вишневецкому царь дал «на кормление» город Белев и несколько сел под Москвой. Так Иван потерял «Богдана Хмельницкого» и приобрел хорошего кондотьера.

Однако через несколько месяцев князь Дмитрий покидает русскую службу и основывает новую Сечь на острове Монастырском (сейчас в черте города Днепропетровска).

В 1564 г. князь Дмитрий был взят в плен турками и повешен на крюке за ребро в Стамбуле. В малороссийском эпосе князь стал казаком Байдой. Забавно, что в 1992 г. самостийники переименовали сторожевой корабль погранохраны «Берзинь», строившийся в Керчи по проекту 1135.1, в «Гетман Байда-Вишневецкий». Замечу, что ни гетманом, ни казаком Дмитрий Иванович никогда не был и само название сторожевого корабля более чем анекдотично, как, например, «Император Невский Александр». Этот корабль должен был стать самым мощным и современным кораблем украинских ВМС. Но, увы, денег не хватило, и в 1994 г. недостроенный «Гетман…» был сдан на металлолом.

А вот племянник «казака Байды» воевода Русский[23] Константин Константинович первым в роду Вишневецких в 1595 г. перешел в католичество.

Другой знаменитый представитель рода Вишневецких – Иеремия-Михаил – в 1631 г., в возрасте 19 лет, после учебы у иезуитов перешел в католичество, за что был проклят своей матерью. Иеремия, или, как его звали казаки, Ярема, стал палачом украинского народа в ходе войны с Богданом Хмельницким. Замечу, что Ярема командовал не королевской, а собственной частной армией.

Сын же Яремы Михаил-Томсен (1640–1673) в 1669 г. был избран королем Речи Посполитой.

А теперь перейдем к еще более знаменитому польскому аристократическому роду – князьям Острожским.

Острожские – потомки русских галицких и волынских князей – получили прозвище по городу Острогу. Князь Константин Константинович Острожский приютил бежавшего из Москвы первопечатника Ивана Федорова, напечатавшего в Остроге в 1581 г. Острожскую Библию. В конце XVI в. князьям Острожским принадлежало 24 города, 10 местечек и более 100 сел и деревень. Острожские решительно поддерживали православную церковь в борьбе с униатами.

Увы, сын Константина Константиновича Иван (1554–1620) после учебы в иезуитской коллегии первым в роду принял католичество и стал называться Янушем.

Дочь Януша Анна-Алоиза основала в Остроге иезуитскую коллегию и, изгнав из своих имений 40 православных священников, отдала ксендзам их приходы, а затем вышла замуж за графа Яна Ходкевича – знаменитого польского полководца. Замечу, что русско-литовские дворяне Ходкевичи несколько столетий были православными, но, в отличие от других русских дворянских родов, во второй половине XVI в. перешли в кальвинизм, а уже в начале XVII в. – в католичество. Сам Ян Ходкевич получил образование в иезуитской коллегии в Вильно и тоже стал католиком.

Князья Друцкие были Рюриковичами – потомками короля Даниила Галицкого и, соответственно, православными. Так, князь Павел Григорьевич Друцкий-Любецкой в 1617 г. основал в городе Луцке (Западная Украина) православное братство, а его родной брат Иван стал католиком Яном. Сын же Ян Григорьевич, тоже Ян, подался в монахи ордена иезуитов.

Князь Андрей Курбский в ВКЛ активно боролся против засилья католиков, но, увы, его потомки после смерти отца перешли в католичество.

В первой четверти XVII в. католичество принимают представители знатных русских родов – князья Януш Заславский, Петр Збаражский, Самуил и Карл Корецкие, Симон Сангушко и т. д. Напомню, что и тысячи простых православных шляхтичей «добровольно-принудительно» перешли в католичество.

К середине XVIII в. в Малой и Белой России богатых православных шляхтичей можно было пересчитать по пальцам. Наиболее известный из них киевский воевода Адам Григорьевич Кисель. Он верно служил польскому королю и выступал против национально-освободительной борьбы малороссийских казаков. В итоге он заслужил ненависть украинского народа и подозрения шляхты в связях с Хмельницким.

Ряд историков считает последним русским шляхтичем Даниила Братковского. Он был прекрасно образованным православным человеком. В книге «Мир, пересмотренный по частям» он изобличает пороки шляхты – пьянство и продажность: «…не наука, не заслуги, а деньги у нас господствуют, говорит он. Кто заплатит или угостит, тот прав в суде, тот слывет Демосфеном на сейме, тот получает староства и должности, тот везде пользуется почетом и уважением, если он горд, то имеет право презирать каждого, хотя бы умнейшего, бедняка. Остальные же только и делают, что пьют, дерутся да ищут кому бы продать свой голос на сейме или свое мнение в суде. Безнравственность растлила все шляхетское общество, семью и государство: красноречие заменяется скучным риторством, честность – мошенничеством, правосудие – сутяжничеством. Казну грабят сборщики податей, войско без жалованья – грабит свой же край. Равенство шляхетское – только фраза, покрывающая олигархические замашки богатых панов. “Вольности шляхетския” состоят в том, что шляхтич может чинить зло и не подчиняться даже требованиям разума. Крестьяне порабощены окончательно; даже, смешно сказать, боль их пан обращает в статью дохода для себя, ибо если двум крестьянам случится подраться, то штраф за нанесенные побои шляхтич забирает себе. Русский элемент до того подавлен, что “если русин нуждается в чем-нибудь, то он должен притаиться, льстить, и успевает только в таком случае, если в нем русина не узнают”»[24].

Поначалу Братковский пытался защитить православие в Киевском и Волынском воеводствах, но, увы, сделать это в Речи Посполитой было невозможно. Тогда Братковский поддержал движение белоцерковского полковника Семена Палия и даже в начале 1702 г. встречался с ним в Фастове.

В октябре 1702 г. волынская шляхта схватила Братковского. Даниила зверски пытали и 26 ноября 1702 г. казнили на Луцком рынке.

И вот когда Екатерина Великая изъявила желание создать в Польше конфедерацию дворян-диссидентов, ей доложили, что дворяне-протестанты есть, а православных польских дворян, увы, нет.

Можно согласиться с марксистами в целом, что историю делают массы. Но в Средние века историческим процессом управляли князья и дворяне. Именно они были лицом страны. Дворяне открывали заморские страны, они или по их заказу создавали шедевры архитектуры, живописи и т. д. Дворяне сами писали или заказывали книги, финансировали науку и т. д. А на Украине деятельность дворянства в литовский период почти неизвестна, а в польский период дворянство полностью полонизировалось. Малороссами остались лишь селянство и часть мещанства.

Официальные белорусские историки в 1991–2014 гг. нашли выход для заполнения вакуума в белорусской истории в период между литовским завоеванием и присоединением Белой Руси к империи Екатериной Великой.

Они взяли и записали чохом всех польских феодалов в коренные белорусы вне зависимости от их национальности – поляков, русских, литовцев, немцев и др. Главное, чтобы пан на территории современной Беларуси имел поместье или прожил там несколько лет. Загляните в большой энциклопедический словарь «Асветнiки землi Белорускай» (Минск, 2001). Там свыше 90 % «асветнiков» имели родной язык польский, на нем же писали и говорили в обществе.

Украинские историки из-за постоянных конфликтов малороссов и запорожских казаков с ляхами не решились пойти по белорусскому пути. В результате щирые профессора извиваются, как ужи на сковородке. Мол, князь Дмитрий Вишневецкий – природный украинец, борец за незалежность, а его близкий родственник Ярема Вишневецкий – стопроцентный поляк и кат украинского народа.

Все, что осталось в остатке у щирых мифотворцев, – это казаки, атаманы и гетманы. Вот они-то в XVI–XVIII вв. только и боролись за незалежную Украину. Но написать об этом им было недосуг. Они насмерть дрались и саблями, и перьями за местечки, маятности, луга, городки и должности. Клялись жизнь положить за веру православную, а затем жгли православные монастыри и вырезали монахов. В борьбе с конкурирующими полковниками и гетманами они продавали тело и душу польским панам, русским царям, крымским ханам, турецким султанам, шведским королям… да хоть черту лысому!

Глава 3. Антиколониальные восстания Гетмана Мазепы

Сразу оговорюсь: название главы – не мое ноу-хау. В целом ряде школьных учебников Украины под таким названием даются события Северной вой ны (1700–1725): «Антиколониальные восстания Ивана Мазепы против Московии» и др.

Надо ли говорить, что современные украинские историки объявили Северную войну чужой, противоречащей интересам народа и т. п. Ну и мы не будем касаться аспектов этой войны, не относящихся к Малороссии, а интересующихся я отсылаю к своим книгам «Северные войны России» (Минск.: Харвест; М.: АСТ, 2001), «Мифы и реалии Полтавской битвы» (М.: АСТ, 2010), «Швеция. Гроза с Балтики» (М.: Вече, 2008).

Мы же начнем рассказ с 11 сентября 1708 г., когда шведское войско остановилось у Старишей – пограничного городка, раскинувшегося по обе стороны большой дороги на Москву. Отсюда до Смоленска было всего около 14 верст.

Четыре дня Карл XII оставался в нерешительности. По приказу Петра I русские разоряли собственную страну так же, как и Польшу. Чтобы не быть голословным, приведем цитату из указа Петра: «Ежели же неприятель пойдет на Украйну, тогда идти у оного передом и везде провиант и фураж, також хлеб стоячий на поле и в гумнах или в житницах по деревням (кроме только городов)… польский и свой жечь, не жалея, и строенья перед оным и по бокам, также мосты портить, леса зарубить и на больших переправах держать по возможности». Нарушителей ждала суровая кара: «…сказать везде, ежели кто повезет к неприятелю что ни есть, хотя за деньги, тот будет повешен, також равно и тот, который ведает, а не скажет». В другом указе царь велел не вывезенный в Смоленск хлеб «прятать в ямы», а «мельницы, и жернова, и снасти вывезть все и закопать в землю, или затопить где в глубокой воде, или разбить», чтобы «не досталось неприятелю для молонья хлеба». Генерал-поручик Бауэр получил аналогичный приказ Петра: «…главное войско обжиганием и разорением утомлять».

15 сентября Карл отдает приказ о походе на Малороссию. Армия поворачивает на юг и движется на город Стародуб.

Карл XII 21 сентября сам двинулся к Мглину. 25 сентября авангард шведов, не имевший пушек, атаковал укрепления Мглина, но был отбит русским гарнизоном, насчитывавшим около 300 человек. После этого русские оставили Мглин, куда и вошли шведы.

29 сентября русский генерал Инфлянт вошел в Стародуб и начал выжигать окрестности города.

Карл XII, узнав, что к 1 октября Стародуб еще не занят, пробормотал: «Легеркрона совсем сошел с ума». А когда ему доложили о движении Лагеркроны к Мглину, возмущенно воскликнул: «Он совсем сумасшедший и не знает, что делает!» Король приказал Лагеркроне вернуться и взять Стародуб. Тот атаковал город, но безуспешно – потеряв тысячу человек, он был вынужден отойти.

После этого Карл XII решил оставить Стародуб в покое и двинулся к Новгород-Северскому, но, не дойдя двух миль до города, повернул на юг. Позже ряд историков будут утверждать, что у короля имелся план похода на Москву с юго-западного направления по маршруту Курск – Тула – Москва. Однако реальных подтверждений этому, увы, нет.

Почти три столетия иностранные и отечественные историки спорят, насколько измена гетмана Мазепы повлияла на решение Карла повернуть на юг. Не меньший предмет споров вызывает и сама личность гетмана.

Увы, никаких достоверных сведений о сношениях Мазепы со шведским королем нет. Так что гетман решил перебежать к Карлу XII уже после вторжения шведских войск в Малороссию.

Мазепа решился только 19–20 октября. Гонцом к шведам он выбрал своего управителя поляка Быстрицкого. Письмо Мазепы к королю до нас не дошло, а скорее всего, его и не было.

Отправив Быстрицкого к шведам, Мазепа в тот же день послал графу Головкину письмо, в котором извещал, что он уже более десяти дней не ест и не спит и едва жив, «только надеется чудотворного облегчения от елеосвящения».

20 октября Меншиков со своей кавалерией остановился в местечке Горск на реке Снове. Туда прибыл племянник гетмана Андрей Войнаровский и привез от дяди письмо. Мазепа извещал Меншикова, что он при последнем издыхании: «От подагры и хирагры приключилась ему эпилепсия». Извещая об этом царя, Меншиков изъявлял сожаление о болезни гетмана.

Быстрицкий, отправившись вместе со шведским пленником, представился шведскому королю в селении Паноровке на реке Ревке в 26 верстах от Стародуба на пути к Десне. Быстриций был немедленно отпущен назад, но письма Мазепе не привез, зато устно сообщал, что король обещал быть к Десне 22 октября, то есть в тот же день, когда вернулся и Быстрицкий.

23 октября Войнаровский приехал в Борзну с известием, что вслед за ним едет в Борзну сам Меншиков и прибудет к обеденному времени в воскресение.

Гетман, получив известие о приезде к нему Меншикова, тотчас «порвался как вихорь», по выражению современника, и поспешил в свой Батурин. За ним поехали бывшие при нем старшины. В Батурин он прибыл к ночи 23 октября. Последняя ночь, проведенная Мазепой в своей резиденции, прошла в распоряжениях. Нужно было отпустить царского полковника Анненкова, и гетман отправил его к Меншикову с письмом, в котором просил прощения своему племяннику Войнаровскому, ускользнувшему тайно от Меншикова, и называл его поступок легкомысленным. Так под благовидным предлогом гетман успел удалить из Батурина царского наблюдателя, не смевшего, разумеется, подозревать за Мазепой ничего дурного.

Несколько слов скажу о том, что представляла собой гетманская столица город Батурин. В X–XIII вв. на его месте находился русский город, погибший в ходе Батыева нашествия. В 1625 г. Батурин был восстановлен, а в 1699 г. на Раде в Глухове решили перенести туда гетманскую столицу.

Мазепа поручил Батурин сердюцкому полковнику Дмитрию Чегелу, арматному (то есть пушечному, артиллерийскому) есаулу саксонцу Фридриху фон Кенигсену, немцу по происхождению, и батуринскому сотнику Димитрию. С ними в Батурине было оставлено четыре сердюцких полка (Чегелов, Покотилов, Денисов и Максимов) и несколько сотен казаков из городовых полков – Лубенского, Миргородского и Прилуцкого, другую часть этих полков гетман увел с собой.

Судя по всему, кто знал об измене Мазепы, драпанул вместе с ним. Характерный пример – полковник Прилуцкого полка (1692–1708) Дмитрий Лазаревич Горленко бросил казаков своего полка в Батурине и бежал вместе с Мазепой. Не менее характерна и дальнейшая судьба Горленко. Через несколько недель вместе с Даниилом Апостолом он бежал от Карла XII к Петру и получил прощение. А в 1711 г. Горленко оказался уже у Орлика. В 1715 г. опять покаялся и отправился жить в Москву, в 1731 г. вернулся в Малороссию, где вскоре и умер.

Итак, утром 24 октября гетман простился навеки со своей столицей Батурином, переправился через Сейм и в тот же день к вечеру прибыл в Короп[25], переночевал там и утром 25 октября переправился через Десну у Оболонья[26].

Казаки были уверены, что гетман по царскому указу ведет их против неприятеля. С Мазепой переправилось от четырех до пяти тысяч человек.

После переправы через Десну, двинувшись немного вперед, гетман приказал казакам построиться и начал говорить речь. Тут только гетман объявил своему казачеству, что он ведет его не против короля, а против царя – «утеснителя козацкой вольности». Гетман перечислил разные утеснения, которые творил царь в Малороссии, и напирал на то, что царь хочет казаков обратить в солдаты.

Казаки выслушали гетмана молча. Однако уже ночью началось массовое дезертирство. Гетман послал обозного Ломиковского и писаря Орлика к передовому шведскому посту, состоявшему из двух драгунских полков. Они квартировали в деревне за Орловкой[27]. Командирами были Гьельм и Гилленстиерна. Они удивились появлению казаков. Полковник Гьельм не поверил и подозревал уловку противника. У него в полку служил капитаном один итальянец, который раньше состоял на русской службе и знал Мазепу лично. Гьельм послал его к казакам опознать гетмана. Тот быстро вернулся и доложил, что это действительно сам Мазепа.

Гьельм принял гетмана с подобающими почестями и продержал его у себя до 28 октября, пока шла переписка с королем. Так шведский бюрократизм сорвал замыслы Мазепы.

Пока извещали шведского короля, Мазепа опять созвал своих казаков и велел им присягнуть, что вступают в союз со шведами для освобождения Малороссии «от московского ига». И тут гетман прослезился, увидев, что у него осталось не более полутора тысяч казаков, остальные попросту «дали тягу».

«Вечером 28 октября Мазепа приехал к шведскому королю. Гетман представился ему на другой день, 29 октября. Около короля находились тогда знатнейшие вельможи и военачальники; между ними были: канцлер граф Пипер, генерал-квартирмейстер Гилленкрок, верховный судья, два генерал-адъютанта и несколько полковников. С Мазепою внесли два знамени его гетманского достоинства – бунчук и булаву. Мазепа произнес перед королем короткую, но складно составленную речь на латинском языке. В этой речи он просил короля оказать козакам покровительство и благодарил Бога за то, что посылает им избавление от царского рабства»[28].

Сейчас украинские историки утверждают, что 29–30 октября 1708 г. Мазепа и Карл XII заключили договор о военном и политическом союзе. Договор предусматривал: «Украина должна быть независимой и свободной». Оцените стиль! И это подписал шведский король. Естественно, никто и никогда не видел текста этого договора.

27 октября Петр, стоявший в местечке Погребки на реке Десне в двух милях от Новгород-Северского, получил извещение Меншикова об измене Мазепы. На следующую ночь царь ответил Алексашке: «Мы получили письмо ваше о не чаянном никогда злом случае измены гетманской с великим удивлением. Надлежит трудиться, как бы тому злу забежать и не допустить войску козацкому переправляться через реку Десну по прелести гетманской: немедленно пошли к тем местам, где они, несколько полков драгун, которые бы им помешали. А полковников и старшину вели сколько возможно ласково призывать и говорить им, чтоб они тотчас ехали сюда для избрания нового гетмана. А буде полковник миргородский где поблизости обретается, то прикажи его, сыскав, к нам прислать, обнадежа его милостию нашею, потому что он великий был неприятель Мазепе. И вы немедленно приезжайте».

В тот же день был написан манифест: царь извещал все казацкое войско, стоявшее у Десны и в других местах, а также все духовные и мирские чины в Малой России, что гетман Мазепа куда-то безвестно пропал и возникает сомнение, нет ли тут неприятельских «факций». Поэтому всем генеральным старшинам и полковникам и прочим приказывалось немедленно ехать в царский обоз для совета, а если окажется, что гетман изменил, то и для выбора нового гетмана. Видно было, что царь до такой степени доверял гетману, что и теперь еще сомневался и не решался заявить, что гетман изменил. Этот манифест разослали во многих списках по всем полкам с собственноручною царскою подписью, а на обертке было означено приказание рассылать его от сотни до сотни как можно скорее.

К полудню 31 октября прибыл к Батурину Меншиков с пятью тысячами драгун и солдат и послал в замок сотника Андрея Марковича.

«Замок был отовсюду заперт, ворота засыпаны землею, но сотнику дали возможность туда проникнуть, втащивши его по стене. Сперва Маркович подвергся трепке от мятежной толпы и не без труда добился, чтоб его провели к сердюцкому полковнику Чегелу. Кроме Чегела и Фридриха Кенигсена, арматного асаула, которым Мазепа поручил охрану Батурина, там были в те дни влиятельными лицами: Левон Герцик, бывший полтавский полковник, генеральный асаул Гамалея, реент (делопроизводитель) Мазепиной канцелярии, батуринский сотник и батуринский городничий, Маркович от княжеского имени убеждал отворить ворота и впустить царское войско в Батурин. Ему отвечали: “Этого мы не смеем сделать, потому что гетман не приказал”.

“Но гетман ваш изменил, переехал к неприятелю, – представлял им Маркович. – Вы же верные подданные люди государя, а князь Меншиков министр нашего государя, так как же можно вам перед ним затворяться?” Ему отвечали: “Мы не смеем без региментарского приказания, а чтоб наш гетман изменил и отъехал к неприятелю, тому поверить мы никак не можем”.

Напрасно сотник уговаривал их не прикидываться незнайками, напрасно представлял им доводы, что в царском войске уже все довольно об этом знают, – все убеждения остались безуспешны»[29].

И вот в ночь на 2 ноября «головорезы» Меншикова захватили Батурин и перебили всех, там находившихся, включая женщин и детей.

«Батуринская трагедия», «Батуринская резня» и т. п. – это не только названия газетных статей, но и параграфов в учебниках истории.

Сколько в Батурине было убито щирых украинцев? В найденных мною источниках цифр много – то 15 тысяч, то 20, то 21 тысяча (по данным самого Ющенко), то 30 тысяч и т. д.

Вот несколько цитат из украинских школьных учебников по истории. «Ответом московского царя Петра I на переход Мазепы к шведскому королю была неслыханная жестокость, которая залила кровью Украину и ошеломила Европу. 2 ноября 1708 года московское войско полностью разрушило гетманскую столицу город Батурин, вырезав всех его жителей, даже женщин и младенцев. Казаков распяли на крестах, которые были установлены на плотах, и пустили вниз по реке Сейм. Гетмана Мазепу, а вместе с ним – и всех украинцев объявили предателями и предали церковному проклятию».

«От казацкой столицы не осталось и кусочка, ни один житель не спасся в устроенном московскими пришельцами аду», «всех казаков и жителей вырезали. Не пощадили ни стариков, ни молодых, ни женщин, ни детей». «Русское войско ворвалось в Батурин. Город был полностью разрушен, а его население перебито». «В городе была устроена кровавая резня: жестоко убиты все его жители, даже женщины и младенцы… Этой карательной акцией Петр I пытался запугать украинцев и окончательно поработить их, лишив стремления к свободе».

Замечу, что украинские мифотворцы противоречат очевидным фактам. Так, известный украинский кинорежиссер Юрий Ильенко в одном из интервью выдал: «На раскопках Батурина не нашли ни одного скелета, потому что все жители были вырезаны, распяты, прикреплены к плотам и пущены по водам Сейма, Десны и Днепра для запугивания. … В той “реке мертвых”, между прочим, плыли и мои предки. И вы хотите, чтобы я, украинец, любил Петра?»

Надо сказать, что идея с плотами – одна из самых интересных. В ней особенно хорошо видна вся иррациональность аргументации идеологов «геноцида украинского народа».

Во-первых, о «распятых украинцах» и вообще о плотах, пущенных русскими по рекам Малороссии в ноябре 1708 г., не говорит ни один исторический источник.

Во-вторых, штурм Батурина был произведен 2 ноября (по старому стилю), а на следующий день русские войска ушли, опасаясь подхода шведов. Когда им было заготавливать бревна, связывать их в плоты, распинать там тысячи щирых украинцев и т. д.?

Любопытно, что один из очевидцев, обличая «зверства Меншикова», писал: «…многожъ въ Сейм потонуло людей, утекаючи чрезъ ледъ еще не крђпкій».

Да, надо быть щирым украинцем, чтобы понять, как пускать плоты с распятыми людьми по реке, покрытой льдом.