Завтра мы вернемся

"Этого не может быть, – твердил себе искатель, это все абсурдный и дурной сон, сейчас я коснусь ее и проснусь. Его рука аккуратно коснулась ее руки, она была еще теплой, но без единого признака жизни. Все казалось ужасной постановкой режиссера, любившего поиздеваться над людьми вживую. Все, что сейчас происходило перед глазами, выглядело, будто смотришь через призму искаженного алкоголем и наркотиками сознания, взгляд отставал от поворотов головы, картинка потеряла объем, осталось только буханье сердца и всепоглощающая боль утраты, сжирающая душу изнутри.

Слез не было.

– Твою мать! Почему это происходит именно со мной? – Парень начал бить кулаками стены и все близлежащие предметы.

14

В этот день соседи долгое время стучались в квартиру, из нее доносились ужасные крики и звуки разрушаемой мебели, посуды, техники. Внутри все превратилось в хаос из осколков, крови с кулаков и слез, которые теперь лились так, словно и не собирались заканчиваться. В больнице, спустя пару дней, сообщили – у девушки с самого рождения был порок аортального клапана (способный привести к инфаркту в любой момент), который она удачно скрывала от друзей, коллег и своего любимого. Она ловко маскировала явно проявляющиеся симптомы медленно умирающего сердца, каждое недомогание и боль в груди, которая наступала не так часто, девушка легко списывала на что-либо не связанное с этим. То нужно было срочно перевязать шнурки на обуви, то что-то вечно выпадало из кармана и приходилось останавливаться, чтобы найти и подобрать утерянное. "Никогда не думал, что жизнь способна оборваться вот так, словно по щелчку пальца," – говорил сам с собой парень, – "Уму непостижимо, что кукловод просто захотел обрезать ниточки в середине спектакля".

– Сволочь! – крикнул Второй, обращаясь к богу или тому, кто сидит где-то наверху и наблюдает за происходящим, скрупулезно записывая все, кажущееся ему важным.

Перед глазами все еще был образ лежащего на полу стройного тела в ночной рубашке, из под которой выглядывали обнаженные бедра с шелковой кожей. Девушка словно просто так легла в до неприличия страшную с виду позу, собираясь через секунду открыть глаза, вскочить и громко объявить о том, что ее возлюбленный попал в ее глупый розыгрыш. Ее смех преследовал Второго в каждом углу разрушенной квартиры, на каждой улице города, ставшего похожим на старое прогнившее дерево, заполненное червями – людьми, не подозревавших о его утрате.

– А я ведь хотел быть с тобой до старости, вырастить детей, купить загородный домик, сделать парное тату. Ты бы сделала маленький замок с узорами, а я ключ от него, – говорил искатель в слух. Слезы, в который раз начали капать на свежую землю, парень даже не пытался их остановить, это было абсолютно бесполезно, они будто каждый раз начинали литься с новой силой, как только предпринимались попытки остановить их.

Одинокая фигура замерла, обнимая маленькую каменную плиту с надписью "Анна" на продуваемом всеми ветрами городском кладбище, трава медленно наклонялась в сторону дергающегося от плача тела. А где-то далеко, в разгромленной квартире, посреди осколков микроволновки, разбросанной одежды, битой посуды и уничтоженных цветочных горшков все так же на нетронутом столе стоял давно остывший шоколадный кекс.

15

Лес перестал быть таким густым, деревья встречались все реже и реже. Ветер укрепил свои позиции и гораздо чаще бросался с неба на землю, перенося пыль, паутину и еще невесть что с места на место. Более того он все норовил лететь героям прямо в лицо, независимо от того, куда они поворачивались. Цвета вокруг медленно сменялись от бледно-серых тонов смешанного леса с его жухлой травой, к коричнево-серым, словно в питерские оттенки резко добавили солнечные брызги, начали появляться сосны.

Двое искателей продолжали идти без единого слова. Второй, отойдя от болезненных воспоминаний, решил нарушить тишину, чтобы снова не погрузиться в глубокую пучину своего сознания, она уверенно булькала своей густой массой, похожей на смолу. Собрав волю в кулак, чтобы отказаться от своих же предыдущих угроз, Второй начал разговор:

–Давай, рассказывай, зачем пошел со мной? – слова прозвучали достаточно грубо, но искатель не мог говорить мягче, он загрубел за время без любимой, другим интонациям в его речи просто неоткуда было взяться.

– Ты запретил мне лишний раз разговаривать, – обиженным голосом ответил Первый.

– Давай уже, пока я не передумал, – Второй понял, что грубостью дело не исправит, – я вспылил, настроение ни к черту, в голове и подавно уже ничего на своем месте не лежит. Извини.

– Что же такое у тебя произошло?

– Не важно, точнее важно, но это длинная история и ее не стоит рассказывать вот так вот, далеко от цивилизации, в лесной грязи.

Первый немного расстроился, его интерес не был удовлетворен, парень привык узнавать все и сразу, но сейчас нельзя было даже найти эту информацию в интернете, чего уж говорить про сплетни от знакомых. Организм требовал срочного получения новой информации, но ничего с этим поделать не мог. Он подумал, что хоть немного сможет выведать, если расскажет свою небольшую историю и причину, по которой он пошел в этот чертов лес. Первый, после небольшой заминки начал говорить:

– Моя проблема может и покажется простой и несерьезной, – начал парень, – два месяца назад в клубе я встретил прекрасную девушку, угостил ее парой коктейлей и умудрился уговорить ее уехать ко мне домой. Была прекрасная ночь, ты просто не представляешь какая, – Первый подмигнул, – роман закрутился сам собой: вечеринки, бары, прогулки по мостовой ночью. И вдруг она исчезает из моей жизни, оставив только записку на чистейшем, словно только купленным листе бумаги. Она написала одну короткую фразу: "Не обижайся на меня". Что это могло значить? Что я тогда сделал не так?

– Даже не пытайся понять логику в поведении девушек, никогда не угадаешь, зачем та или иная особа делает что-то. Я сам не очень давно попался на подобное несовпадение действий и логики. Сам до сих пор не могу разобраться в этом клубке из мыслей.

16

По лицу Первого было видно его расстройство: оно побледнело, губы, похоже, хотели слиться в один оттенок с кожей. Глаза смотрели под ноги и практически не шевелились. Если присмотреться, то в уголке глаза можно было заметить появившуюся слезинку, в тот же момент подброшенную вверх ресницами. Кажется, он раз за разом прокручивал в своей голове приятные воспоминания о потерянной девушке.

– Я очень хочу ее вернуть, – медленно проговорил Первый.

В этот момент он запнулся об упавшее дерево, но, громко выругавшись, удержал равновесие и замер, наклонившись на ближайшую сосну. Дыхание мгновенно сбилось, видимо он не был привычен хоть к каким-то физическим нагрузкам.

– Что ты думаешь о девушках, что всегда есть рядом с нами? Просто подруги или любовницы, не важно, – вдруг спросил он.

Второй остановился. Капюшон на его куртке слегка приподнялся от ветра, собираясь накрыть его голову. Он сам не знал зачем каждый раз останавливался, но размышления постоянно требовали излишнее количество энергии, которой на ноги уже не хватало.

– Я сторонюсь их.

– То есть ты…

– Нет, – прервав начавшиеся размышления Первого, сказал Второй, – женщины – создания, способные ввести тебя в самую глубокую пучину Хельхейма, но и в то же время могут создать рай вокруг тебя и для тебя. Все зависит от нашего к ним отношения.

– Поэтому ты их сторонишься? Боишься замерзнуть? – Первый обрадовался, что разговорил собеседника хоть на немного.

– Однажды я уже был в раю и обещал остаться с его создательницей навсегда. Поэтому и не горю желанием сближаться еще с кем-либо. Да и уже долгое время не очень-то склонен к общению с людьми в целом, а тут сам понимаешь, тебе не надо – другим и подавно. Но меня это вполне устраивает.

– Ты прямо как лебедь, – задумался Первый, – гордая птица, заключающая одну пару на всю жизнь.

Второй фыркнул и отвернулся. Откуда этому мальчишке знать, что чувствует человек, потерявший родную душу, потерявший там, откуда не возвращаются. Она ушла слишком неожиданно, не успев сказать даже своего последнего слова, а может быть и успела, только он его не слышал.

Первый не утратил попыток выведать еще крупицу информации о собеседнике. Скука от монотонной прогулки, хоть и приходилось постоянно отвлекаться на происходящее под ногами, брала свое, и парень старался хоть как то развлечься.

– Что ты думаешь о девушках? Кто они для тебя? – настойчиво продолжил допрашивать собеседника Первый.

Второму ничего не оставалось, как ответить о своих размышлениях по этому поводу, он чувствовал, что тот по-другому попросту не отвяжется.

17

– Я восхищаюсь женским полом, – начал Второй, – женщины – это существа, созданные будто не из ребра первого человека на планете, а из его самых красивых качеств. Ты замечал, насколько они грациозны в любых движениях, независимо от того, насколько эти движения могут быть неудобны для тебя? Девушки умеют быть красивыми всегда, манить своими изгибами и формами, они знают как лучше встать или сесть, чтобы тебе нравилось на них смотреть. Я пол жизни любил одну и это была именно та девушка, что я тебе описал, посмотрев на нее однажды, ты уже не мог смотреть на других.

– И за все время одна девушка тебе не наскучила? – поинтересовался Первый, – Это же совершенно однообразно, никаких новых ощущений.

– Совершенно нет, – Второй скрестил руки на груди, – когда по-настоящему любишь кого-то, то каждая новая встреча с ним – это новая встреча. Да, ты можешь знать его вдоль и поперек, но кайф получать один и тот же, это как пристрастие к определенному сорту наркотиков. Только подсел на кокаин, так больше и не притрагиваешься к самокруткам.

– А как же те, кто курит и нюхает все и сразу? – Первый явно намекал на себя, хоть даже и не видел всех видов наркотических средств.

– Значит либо не определился в своих вкусах, не вырос, как личность, – Второй увидел недоумевающий взгляд собеседника, – Ты же понял, что я не про вещества совсем говорю?

– Не держи меня за идиота, – Первый, по-началу запутался в рассуждении товарища, но теперь все встало на свои места.

Второй недоверчиво хмыкнул.

– Для меня девушка, – задумался Первый, – это человек, созданный доставлять удовольствие нам, мужчинам, что их выбрали. Зачем смотреть на какие то их жесты, выбирать сорт травы, если можно брать все и сразу? Кури и смотри.

– Ты идиот, – заключил Второй, – еще слишком маленький, неокрепший идиот. Когда-нибудь ты поймешь, что значит любовь и тогда твой мир изменится.

– Чушь все это собачья, – Первый громко собрал всю свою слюну и плюнул за спину.

Часть вторая

18

Сегодня он проснулся особенно рано, ни то от чересчур сильных порывов ветра, ни то от странного внутреннего ощущения – предчувствия чего-то, что сегодня, несомненно, произойдет и нужно быть к этому готовым. Такие необычные дни попадались не часто, настолько, что в календаре могло быть максимум три красных даты, и это были далеко не выходные. В такое время нужно было заранее подготовиться по полной программе. К примеру: сегодня нужно было заготовить в три раза больше дров, чем в любой другой день, расчистить место для костра, развесить вокруг землянки несколько новых самодельных оберегов и закончить изготовление последнего недостающего. Вообще, обереги – вещи практически одноразовые на фоне частоты их использования, ведь оставшееся время, после использования, они просто висят на своих собственных подставках вокруг кострища и обречены на полное уничтожение природой, ведь убирать их ни в коем случае нельзя – потеряют свою магическую силу. Также необходимо было приготовить еды более, чем на одну персону, но он не знал на сколько и поэтому ставил на стол с небольшим запасом, а что оставалось просто скармливал животным в округе. Третьим делом нужно было протопить свое жилище, потому что осень в лесу не щадит тех, кто решился жить здесь без особой подготовки. Но особое дело заключалось в добыче нового запаса мяса, ведь запас подходил к концу, необходимо было отправляться за добычей, а все остальное было подготовлено сутками ранее: арбалет и колчан с болтами стояли в углу.

– Гости, должно быть, не самые обычные, – сказал вслух лесной житель – стоит постараться сегодня.

После этих слов он начал разгребать небольшой завал из лопат-топоров и прочего. Наконец он вытащил старое ружье и небольшой патронташ с пятью патронами.

19

Мужчина вышел из землянки с толстой, растрепанной веревкой. Это был высокий человек с длинными сильными руками, кисти на которых были пронизаны сеткой из выпирающих вен. Казалось, эти руки могут сломать очень толстое дерево и совсем не напрячься. Лицо было плохо различимо за усами и пышной прибранной бородой, цвета битого кирпича, она немного непропорционально смотрела зачесом налево – видимо зеркал в этой глуши не водилось. Самым заметным на лице являлись глаза, они были разными – один голубой, а другой зеленый, что по меркам природы огромнейшая редкость. Одет лесной житель был в самые простые штаны цвета хаки и точно такую же теплую куртку до того запачканную, затасканную и замытую, что был плохо различим защитный рисунок.

Хромающей походкой житель стал переносить заготовленный хворост из-под небольшого настила рядом с крышей землянки. Дрова были сложены настолько плотно друг к другу, они представляли собой невысокую деревянную стену, сложенную специально с учетом форм каждого ее кусочка.

Спустя некоторое время пространство круглой формы с шестью шестами, стоящими на равном расстоянии от центра, было заполнено дровами, они тоже сформировали некий круг, в целом это напоминало дымовой шлейф от ракеты при взлете – много и густо по бокам и достаточно узкий и высокий подъем в середине. Остальное свободное пространство тщательно очистилось от мелкого мусора, обыкновенных веток и прочих мелких осколков леса.

– Медлить нельзя. – Подумал мужчина и сразу же направился в землянку к своему самодельному верстаку, на котором давно лежали веточки шиповника, дикой сливы, шишки и множество довольно крупных листьев. Всему этому предстояло превратиться в новый оберег и присоединится к остальным, сначала на стене перед столом, а потом и на местах у костра и землянки.

20

Такой самодельной бечевкой вместе были сплетены три сосновые ветки, образовав маленький шалашик; на нижние кончики были привязаны  две крохотные шишки и сушеный цветок клевера. Верхнюю же часть украсили несколько сушеных стебельков с цветами сирени – все в целом стало напоминать горящий фиолетовыми цветами костер.

Оберег присоединился к остальным двенадцати, среди которых были изображения людей, лесных домиков, диких животных. Все было сделано с такой скрупулезностью и вниманием к деталям – эти шедевры  могли бы выставляться в краеведческом музее с надписью "Работы древних жителей наших мест", и каждый посетитель его несколько минут бы рассматривал крохотные шеи, хвосты и дверные проемы домиков, задаваясь вопросом, для чего и кем они были созданы.

Пришла пора разместить фигурки на свои места. Крепкие руки надежно привязали каждый оберег. Следы от сапог, появившиеся на окружности вокруг ритуально сложенных дров, были полностью убраны, заборонены маленьким веником – все должно быть максимально идеально.

Дополнительно был проведен небольшой осмотр территории на объект предметов, нарушающих чистоту площадки. Несколько принесенных ветром колосков тимофеевки, пара шишек и десяток кусочков коры были собраны и выброшены вглубь леса.

– Ну, вроде бы осталось немного, – медленно потягиваясь сказал себе мужчина, укладывая веник и несколько крупных веток на свои места. – А ну брысь! – и, внезапно выскочившая белка, испугавшись, несколько раз перекувыркнувшись на земле, побежала на ближайшее дерево, с которого стала пристально рассматривать объект, так ее напугавший.

– Чтобы я тебя тут не видел. – Обратился мужчина к животному и спустился в землянку, готовиться к охоте.

21

Старое ружье было очищено от вековой пыли, дуло изнутри заполировано до блеска – ничто не должно подвести. Толстый охотничий нож занял свое место в черных кожаных ножнах на армейском ремне. Обветшалая, но все еще крепкая и без единой дырочки сумка запрыгнула на плечи и повисла вдоль спины, ожидая свое время, была готова выполнить то, для чего и была создана.

Шаги с легким похрустыванием отдавались еле заметным эхом, отскакивая от стволов. Рука придерживала держащееся за плечо ружье; Мужчина был готов в любую секунду вскинуть его на изготовку и произвести выстрел. Слух напрягался донельзя, но звуков крупной дичи он не улавливал, лишь шевеление веток под лапками мелких птиц и белок, бегающих и цепляющихся за все подряд.

Многие бы задались вопросом: "Кто согласится жить в совершенном одиночестве, да еще и с совершенно непонятной простому человеку целью?" Все было не сказать что просто: Мужчина добровольно встал на эту "должность", будучи совершенно необычным человеком. Его не отягощали ни связи, которые он потеряет, ни расставания с близкими и знакомыми – их попросту не было, будто бы и совершенно не существовало. Отказ от внешнего мира прошел максимально бескровно. Когда он пришел в эту чащу, его уже ждала маленькая землянка, неизвестно когда и кем построенная. Владельцев всего этого великолепия не было, хоть и признаки некоего живого существа присутствовали: еда была приготовлена, костер только недавно потух, а внутри жилища, на стене у верстака, не хватало только двух оберегов. На столе была лишь маленькая записка с кривыми, написанными угольком, буквами.

22

"Здравствуй тот, кто придет после меня. Располагайся в моем доме, отведай еды, которую я приготовил для Тебя, перед тем, как уйти навсегда.

Кратко опишу тебе суть новой работы: сюда будут приходить люди, потерянные на своем пути, пережившие чудовищную утрату или сами собирающиеся стать чьей-то утратой. Не спрашивай, как они узнали об этом месте и вообще нашли его, это не важно, просто думай, что их ведет сюда сама судьба.

Помоги этим людям, проведи для них ритуал, только он может помочь с их нелегким делом, на этом отрезке пути. Процедура крайне проста: сложи ритуальный костер на поляне перед землянкой (дрова обязательно должны быть выложены в форме круга), после расположи на каждом шесте двенадцать фигурок, что висят на стене (недостающие нужно доделать). Запомни, какие фигурки нужно сделать: дом, волк, четыре человека, три дерева (сосна, пихта и береза), костер, ловец снов и букет из трав. Таким образом, ты получить необходимую энергетическую составляющую для проведения ритуала. Останется только попросить пришедшего выпить отвар из трав, растущих на крыше землянки, и усадить его в круг рядом с костром. Остальное произойдет само, твой долг уже выполнен.

Также я хочу упомянуть одну деталь…"

Дальше письмо было оборвано. Мужчина долгое время пытался понять, зачем автор написанного уничтожил кусок важной информации, если хотел подготовить своего приемника, но так и не пришел к логическому завершению этого вопроса. Но теперь Мужчина явно ощущал странную внутреннюю силу, удерживающую его от ухода с этого странного места, будто магия наняла человека на работу и установила крайне жесткие границы его пребывания.

23

Мужчина, назвавший себя лесным шаманом, сжился со своей небольшой ролью, не пытался вспоминать о прошлом. Мысли о былых временах, кажется, погибли одновременно с прочтением письма. Теперь для шамана существовало только здесь и сейчас, только то, что происходит перед его собственными глазами. Странным фактом осталось только абсолютное безразличие к проблемам пришедших за помощью. Всем искателям всегда казалось, что их последнее спасение совершенно не заинтересовано в решении их мольбы. Но совершенно никто не вынес эту информацию из леса, то-ли от впечатления от произошедшего, то-ли от благодарности, ведь никто не ушел из леса с поникшей головой.

Деревья то расступались, то практически перекрывали дорогу перед ногами охотника. Лагерь понемногу удалялся, и Мужчина с каждым шагом ощущал на себе силу притяжения своего дома. Тело словно собиралось развернуться и идти в обратную сторону, шаг замедлялся, руки медленно тянулись к одиноким стволам, будто собираясь за них схватиться.

– Кажется, придется идти вдоль границы "дозволенного", – подумал охотник и в этот же момент резко изменил свою траекторию.

В эту секунду послышался громкий треск и на перевес Мужчине вышел лось. Огромная мохнатая голова уставилась на пришельца, не понимая, что предпринять в этой ситуации. Охотник замер, он не хотел стать причиной агрессии этого животного монстра. Стрелять не стоило – убить лося с одного выстрела довольно проблематично, более того животное, скорее всего, убежит в противоположном направлении, за границу, откуда его уже невозможно будет достать. И второй причиной являлось одно простое усложнение: такое количество мяса ему не нужно, да и охотник не унесет его домой за один раз.

24

Двое замерли в нескольких метрах друг от друга. Мужчина не чувствовал страха, только некоторую напряженность в руках – он был готов в любой момент вскинуть ружье и выстрелить в воздух, дабы напугать животное и заставить его отступить. В такой ситуации последующая охота стала бы невозможна – никто из живности не приблизился бы к этому месту за много метров, пришлось бы возвращаться совершенно ни с чем. Такой расклад совершенно не устраивал охотника, не было совершенно никакого желания несколько дней питаться растительными заготовками, что с самого начала нетронутыми на дне в лесной хижине, которая была обнаружена недавно и совершенно случайно. Тем не менее, эта находка ничего не изменила в отшельнической жизни шамана, он никогда не тяготел ко всякого рода растительной пище – все эти грибы, ягоды и разнообразные съедобные травы вызывали неприятное жжение в кишечнике, только Мужчина думал о перспективе питаться этим.

Животное постояло еще немного, видимо не почувствовав запаха человека, стащило зубами поникшие листья с ближайшей ветки и медленно продолжило свое шествие к неизвестной никому цели. Треск валежника еще долго гулким эхом отдавался где-то в глубине.

Стало смеркаться. Осенние дни с каждым разом становятся все короче, дичь так и не появлялась, лес будто уводил все живое в сторону от холодной и гладкой стали ружья. Но, по-видимому, убежать успели не все: из-за темного елового ствола, без особой опаски и не обращая внимания на человеческие шаги, выпрыгнул заяц. Он держал маленький кусок коры во рту и усиленно его пережевывал, одновременно быстрыми движениями глаз искал следующую порцию своего обеда.

– Нужно всегда быть на чеку. Лес – опасное место, – подумал Мужчина за зайца.

Часть третья

25

Лес разразил ружейный выстрел, мгновенно встрепенувший всех птиц поблизости.

– Слышал? – Первый насторожился – Кто это стрелял?

Второй остановился и прислушался.

– Очевидно, что кто-то охотится, – заключил он – Мне кажется, это именно тот, кого мы ищем.

– А не опасно к нему идти, пока он с оружием на охоте? – голос Первого напоминал напуганного ребенка, было заметно, что он еле сдерживает дрожь, но парень не предпринимал никаких решений, словно думал оказаться случайной жертвой охотника.

– Он больше не стреляет, – все еще вслушиваясь в чащу, чуть ли не шепотом сказал Второй – Видимо, тот, в кого стреляли, больше не нуждается ни в чем, – потом, увидев вопрос в лице собеседника, добавил – Он убил животное.

– Хотелось бы в это верить, – сказал Первый.

– Пойдем, кажется, нам осталось недалеко.

– Кажется? У тебя же есть какая-то информация от твоего информатора, и ты не уверен?

– Я знаю, куда мы идем, – успокаивая Первого, ответил Второй – Вот, смотри.

Парень вытащил из кармана штанов помятую, сложенную несколько раз бумагу с оборванным краем.

– Здесь записан наш путь. – Второй развернул бумагу – Семьдесят километров от города – есть; вход в лес через небольшое поле – есть; три муравейника подряд на одной линии – есть, я все это приметил; после мы должны были пересечь лосиную тропу – уж это ты явно и сам заметил.

– Это сложно было не заметить, – ответил Первый.

– Скоро должна быть граница, – просматривая конец записей, сказал Второй – Да, граница.

– Почему ты мне все это не рассказал до этого?

– Чтобы ты бегал и искал в каждой кочке направление движения.

26

Некоторое время двое шли в тишине, погруженные в свои мысли. Второй, в который раз начал размышлять о высоких материях, возможностях существования чего-то такого, что пока для всех находится за гранью достижения понимания. Первый же пытался визуально увидеть ту самую грань, границу, о которой говорил его спутник, чтобы немного выделиться в его глазах, первым обнаружив разыскиваемое.