Погоня за мечтой

Я закатила глаза к потолку и сжала зубы. Сказанного вполне достаточно, чтобы понять – подруга натворила что-то серьезное. Фраза эта была ее излюбленной и звучала всегда перед великим покаянием. Память услужливо подбросила несколько примеров:

«Обещай, что не будешь ругаться. Все дело в туфлях. Тех самых черненьких на шпильке, за которые ты отдала половину зарплаты, впервые влюбившись в обувь. Я совершенно ничего не хотела с ними делать. Это получилось совершенно случайно, понимаешь? Максим пригласил на свидание, а мне совершенно не в чем было пойти. Совершенно, понимаешь? И я их надела… И как-то так все нелепо получилось… Каблук сломался… Совсем… Его не починить, я спрашивала…»

Тоже неплохо: «Обещай, что не будешь ругаться. Даже не знаю, как такое могло приключиться. Я совершенно в этом не виновата. Совершенно! Соседская кошка выскочила так внезапно и прямо под колеса. Я резко свернула, а там этот столб. И бах… Я ведь спасала эту гадину! Не могла же я кошку раздавить, у нее ведь котята, я видела… А машину еще можно починить, там только фара разбита… и крыло помято… зеркало оторвалось… и обе двери поцарапаны… Ты ведь не злишься на меня, правда?».

Или из последнего: «Обещай, что не будешь ругаться. Я ничего такого не хотела. Только быстренько зайти в Интернет, проверить почту. И как-то так получилось, даже не знаю, как именно… Твоя курсовая работа совершенно случайно удалилась… Я знаю, ты работала над ней несколько месяцев, а сдавать уже на следующей неделе… Ты на меня очень-очень злишься?»

– Обещаешь? – интонацией заблудившегося барашка, проблеяла подружка. Я вздохнула и обреченно сказала:

– Рассказывай.

– Тебе не понравится.

– Даже не сомневаюсь.

– Кажется, я серьезно влипла…

– Кажется?

– Нет. Точно влипла. Очень.

– Замечательно.

– Ты обещала не ругаться.

– Я еще и не начинала.

– Но уже злишься?

– Еще пару вопросов, и я тебя придушу, – сцепив пальцы в замок и напомнив себе, что самообладание – великая вещь, заверила я подругу. Ленка тяжко вздохнула и выпалила:

– У меня был роман с Сократом.

– Сократом? – переспросила я. Шестеренки быстренько завертелись в голове, подружка тщательно следила за изменениями на моем лице, застыв в кресле.

Мне доводилось знать лишь одного Сократа из ныне живущих. К счастью, удовольствия познакомиться лично я не имела, но и тех слухов, что до меня доходили вполне достаточно, чтобы встреч не искать. Я с подозрением посмотрела на Ленку. Она сложила ладошки на коленках, выпрямила спину и выглядела как отличница в кабинете директора. Если мои подозрения верны, и Сократ тот самый, то дела плохи, ох как плохи…

– Только не говори, что это он, – взмолилась я.

– Нет, что ты, не древнегреческий философ, конечно, – решила сострить она. Я тотчас запустила в нее диванной подушкой. Подушку она поймала, определила себе за спину и, опустив глаза, сказала. – Если ты о Сократе Приходько, то он самый.

Я зажмурилась и настоятельно посоветовала себе помолчать, дабы не наговорить подруге лишнего. Нет, ну это же надо! Из всех мужчин города выбрать именно этого! Трудно найти более мстительного, болезненно-самолюбивого и опасного человека!

Неведомый ухажер появился у Ленки месяца три назад. Он задаривал ее дорогими подарками и цветами. Подарки она демонстрировала охотно, а знакомить с воздыхателем не спешила, даже имя не называла, что абсолютно ей не свойственно. Обычно обо всех появлявшихся на Ленкином любовном фронте мужчин я узнавала сразу, стоило им только нарисоваться. В этот раз все было иначе. Подружка секретничала и таилась. Любопытство, должна признать, меня мучило, но я решила не одолевать ее расспросами. В конце концов, требовать откровения от нее ив то же время обладать собственными тайнами нечестно.

И все же связь с ним – верх идиотизма. Сократ Приходько не видел в себе любимом ни единого недостатка и был свято убежден, что и все остальные обязаны относиться к нему точно так же. Тех же, кто осмеливался этого не делать, он ненавидел люто и мстил при любом удобном случае. Если же учесть, что сфера деятельности Приходько не предполагала большого количества почитателей, то врагов у него было предостаточно.

Сократ – владелец крупной сети ночных клубов. Сеть и сама по себе приносит неплохую прибыль – клубы пользуются широкой популярностью. Однако это слишком мелко для его великих замыслов, и он активно распространяет наркоту и сексуальные услуги всех мастей среди посетителей заведений.

Бизнес его успешно процветает и развивается, но, учитывая характер владельца, вряд ли долго просуществовал бы, если не одно обстоятельство.

Сократ – любимый, хоть и внебрачный, сынок одного из приближенных губернатора. Приходько-старший о самолюбии знать не знает и любит исключительно деньги, но к сыну относится доброжелательно, посему частенько из всевозможных передряг вытаскивает. Поговаривают к бизнесу сынка, в особенности теневому, он тоже относится с большой симпатией.

– И что между вами случилось? –сев рядом с Ленкой, спросила я.

– Случился Лёнька, – едва слышно ответила она.

Что ж, Лёнька – это всегда тот тонкий лед, на котором рушатся все Ленкины попытки начать новую жизнь. Впрочем, здесь они квиты.

Когда-то они были друзьями. Когда-то все мы были просто друзьями. Четверка сорванцов, всю свою жизнь противостоящая жестокости внешнего мира. Сколько себя помню, мы всегда были вместе. Эдакие мушкетеры на рубеже веков. Один за всех, и все за одного. Мы выросли, взрослая жизнь переменила нас, но связанными друг с другом останемся навсегда. Дар это или проклятье – не различить.

История Ленки и Лёньки полна трагических падений и фееричных взлетов. Будучи первой и, без сомнения, единственной любовью друг у друга, они умудряются создавать рай земной из своих отношений и обращать все в прах, не задумываясь. Я сбилась со счета, сколько раз они расставались навсегда.

И каждый раз уходя, оба верили, что не увидятся более, что все решено, кончено безвозвратно. Но проходило время, месяц, полгода, и…случайная встреча, и снова пылает пожар. Все с чистого листа, прежние обиды забыты. Все, что казалось важным в те дни, что они были не вместе, перечеркнуто.

После каждого их разрыва я старательно вытаскивала Ленку из поглощавшей ее тоски. И спустя какое-то время она непременно появлялась передо мной и заявляла, что сегодня начинается ее новая жизнь. Верила она в это совершенно искренне, как малыш в Деда Мороза и живущих в кладовке домовых.

Обязательным элементом новой жизни являлся новый мужчина. Который, конечно же, совершенно не такой плохой как Лёнька. Он заботливый, добрый и положительный во всех отношениях.

На протяжении последних четырех лет в роли положительного во всех отношениях мужчины выступал Петр Темкин или попросту Петечка. Неуклюжий, похожий на большого медведя, он был добродушен и до крайности влюблен в Ленку. Она беззастенчиво плела из него веревки и принимала его обожание как должное.

Немаловажным бонусом к всепоглощающему обожанию Ленки служило и финансовое положение Петечки. Он занимал руководящую должность в крупном банке и готов был, не задумываясь, спустить все свое состояние на подружку, лишь бы она улыбнулась ему теплее.

Познакомились они совершенно случайно. Он спешил на очередную встречу, а у машины, в которой он ехал, прокололо колесо. И пока его водитель ставил запасное, Петечка поспешил найти телефон, дабы совершить важный для него звонок. Видимо, звезды решили во что бы то ни стало свести их вместе, посему в этот день ни один из его мобильных не работал. Перед его носом неоновым огнем сверкала вывеска салона красоты, где в то время трудилась Ленка. Он пропал, лишь увидел ее.

На протяжении нескольких месяцев он еженедельно приходил к ней постричься, каждый раз сжимал в руке букет и робко бормотал комплименты. Ленка принимала его реакцию на ее неземную красоту как нечто обыденно-приевшееся и больше, чем дежурной улыбкой, беднягу не удостаивала. Но однажды Петечке повезло. Ленка и Лёнька поссорились, и ему довелось стать тем самым положительным мужчиной, с которого начнется новая Ленкина жизнь.

В этом амплуа Петечка выступал уже трижды, и каждый раз все шло по одному и тому же сценарию. Ленка уходила от Лёньки. Петечка млел от свалившегося на него счастья, и стоило им обоим поверить, что их союз нерушим, как появлялся Лёнька. И Петечка оставался один, надеясь, что его красавица одумается и вернется.

– Почему к Петечке не вернулась? – задала я мучивший вопрос.

– Жалко его, – вздохнула она. – Хороший он. Добрый. Взрослый вроде бы мужик, а в некоторых вопросах сущее дитя. В последний раз, как уходила, он плакал… Не могу я с ним так…

– Как тебя с Сократом связаться угораздило?

– Он давно клеился, вот и обломилось ему.

– Ты ведь знаешь, что у них с Лёнькой контры?

– Конечно, кто об этом не знает? Даже ты, хоть и живешь послушной женой, в курсе, – хмыкнула она и с надрывом в голосе продолжила. – Именно поэтому его к себе и подпустила. Думала, так все мосты сожгу! Лёнька после такого меня не примет, не простит. Кончится все, наконец. Разойдемся!

– Что вчера произошло? – предчувствуя большую беду, спросила я.

– Вчера у Приходько-старшего был день рождения, – начала рассказывать она, и в глазах ее загорелся шальной блеск. – Собралась куча народа, все при чинах да званиях. Однопартийцы, сослуживцы, партнеры – весь цвет, в общем. Сократ потащил меня с собой в качестве официальной подружки. Этот придурок всерьез стал подумывать о свадьбе. Нет, ты представляешь, чтобы я такому женой стала?! Нужен он мне, как прошлогодний снег. Я Лёньку отвадить хотела, а он, дурак, даже этого понять не мог, верил, что увел меня. Победитель хренов.

– Лёнька тоже на дне рождении Приходько был?

– Да. Татарина, шефа его, пригласили. С ним и пару ребят пришло, включая Лёньку, – часто-часто заморгав, она замолчала. А справившись со слезами, продолжила. – Он только подошел, и я пропала, понимаешь? Все как в тумане. Голова кружится, поделать с собой ничего не могу, только и молюсь, лишь бы остался рядом. И мы уже в какой-то комнате. Он целует меня, платье стаскивает…

– Сократ вас увидел? – догадалась я.

– Хуже, – горько усмехнулась подруга. –Приходько-старший вместе с Сократом показывали дом всем своим московским друзьям и начальникам. В самый интересный момент они в комнату и вошли…

Я потерла нос и задумалась. Если есть в мире вещи, которые люди не склонны прощать друг другу – так это одна из них. Публичный позор пережить может не каждый, забыть – практически никто. Без сомнения, у Ленки с Лёнькой появился кровный враг.

– Как вам удалось выбраться из дома?

– Почему Сократ нас прямо в саду не закопал? – хмыкнула она. – Лёнька ведь с Татарином пришел, его трогать не каждый решится. Ушли с миром.

– Что потом?

– Татарин к ситуации отнесся с юмором. То, что его парень насолил семейству Приходько – повод для радости. Лёнька хотел отвезти меня к себе, но я не позволила. И вот – я тут.

Я прошлась по комнате. История, в которой оказалась Ленка, откровенно пугала. Да и за Лёньку страшно. Он, конечно, на многое способен, но на каждого шустряка пуля найдется. А то, что Сократ захочет отомстить и на тропе войны ни перед чем не остановится, – сомнению не подвергалось. Впрочем, Лёнькины тылы есть кому прикрывать.

Моя забота – Ленка. Ей нужно уехать из города, причем срочно. Думать о том, что Сократ обиду не забудет, и, сколько бы времени не прошло, отыграться захочет, не хотелось совершенно. Далекоидущие планы строить будем после.

Сейчас главное вывести ее из-под удара. Но спрятать надо так, чтобы не нашли. И в этом проблема: во-первых, укромное место еще найти надо, а во-вторых, до него добраться бы не мешало, что осложняет привязавшийся к нам «хвост».

– Злишься? – прерывая ход моих мыслей, тихо спросила она.

– Нет никакого смысла злиться, Лен, – пожала плечами я. – Надо придумать, как тебя вытащить из этого.

– Мне страшно, – прошептала она. – Я так за него боюсь.

– Прорвемся.

В своих словах я не сомневалась ни минуты. Только никакого плана действий даже в проекте пока не придумалось. Утешало одно, в дом Льва Ленкины преследователи заходить не рискнут. Он обладает достаточно сильным влиянием, чтобы мы могли спрятаться под его покровительством. Вопрос в том, надолго ли.

– Стоит, вражина…

– Что? – не поняла я. Ленка выглядывала в окно, едва приподняв краешек шторы.

– «Мерс», тот самый, во дворе стоит.

– Пусть. Нужно же мальчикам хлеб отрабатывать.

– Лев не позволит мне остаться.

– Ты будешь здесь столько, сколько потребуется.

– Я не нравлюсь ему.

– Ему нравлюсь я, этого вполне достаточно.

– Он считает, что я дурно на тебя влияю, – гнула свое Ленка.

– Он никогда этого не говорил.

– Говорить не обязательно.

– Он знал все обо мне еще до брака. Какую взял, ту пусть и терпит, – улыбнулась я, стараясь отвлечь подругу. Ленка шутку не оценила, вскользь обронила:

– Все о тебе не знает никто. Даже я.

Остаток дня мы провели в мире и спокойствии. Ленка перемерила все обновки, придумала по каким случаям их наденет, и кто сойдет с ума от зависти или желания, завидев ее в них.

Закончив с примеркой, приготовили ужин, устроив небольшой кулинарный пир. И, выбрав плаксивую мелодраму с Джулией Робертс в главной роли, искренне сострадали и радовались жизненным перипетиям ее героини. Фильм кончился, побежали титры, мы вздохнули с облегчением, убедившись в том, что главная героиня победила всех врагов и нашла любовь. Тогда-то и зазвонил телефон.

Солгу, сказав, что меня посетило некое предчувствие или, что стоило телефону зазвонить, как я сразу поняла – вот она, беда. Нет, ничего подобного. Переключив внимание на проблемы Ленки, я позабыла о своих. Больше не пыталась связаться со Львом, решив, что он занят и сам перезвонит, когда появится возможность. По той же причине не искала его. За время, проведенное рядом с ним, я научилась спокойно относиться к неотвеченным звонкам, странным встречам и командировкам, о которых не знала абсолютно ничего. В конце концов, у каждого свои недостатки. Мой муж, к примеру, скрытен, а разговоры о его работе – строжайшее табу.

Посему, стоило телефону зазвонить, я легко сняла трубку и весло пропела: «Алло». Голос собеседника не был мне знаком, тембр довольно приятный.

– Добрый вечер, Арина. Извините за поздний звонок. Я могу услышать Льва?

– К сожалению, нет. Он в командировке, – заподозрив неладное, осторожно ответила я.

– Разве он не должен был вернуться вчера?

– Простите, с кем имею честь… – заподозрив подвох, спросила я.

– Я позабыл представиться, – ответил мой собеседник и, могу поклясться, широко улыбнулся. – Павел Заречный. Возможно, вы помните…

В этом мире каждый, без исключения, делит людей по какому-то принципу. Кто-то, как я, на своих и чужих. Кто-то на хороших и плохих, на богатых и бедных, на умных и глупых…. В общем, кто на что горазд. Лев в этом плане отличался оригинальностью.

Всех знакомых (до обывателей ему дела не было) он поделил на несколько кругов. Принадлежность к кругу определялась очень просто. Приветствуя того или иного визитера в доме, он потчевал его коньяком. И то, какой коньяк он подносил гостю, указывало на его значимость.

Павлу Заречному всегда предлагался самый лучший коньяк. Тот, что хранился в Левиных запасниках и являлся предметом его гордости, ибо добывал он его на закрытых аукционах, тратя баснословные деньги и абсолютно не жалея о них.

Чем Заречный заслужил такое расположение мужа неизвестно. Я не особо интересовалась гостями, посещавшими наш дом. Мне было важно лишь одно – встреча должна проходить на высшем уровне, дабы гости еще долго с восхищением вспоминали о ней, теша самолюбие Льва. А стоило им переступить порог, как я забывала о них, будто не они мгновение назад забирали все мое внимание.

– Я помню вас, Павел, – поспешила заверить я.

– Не скрою, приятно, – усмехнулся он и сразу перешел к делу. – Сегодня у меня была назначена встреча с вашим мужем, он на нее не пришел. Телефон не отвечает. Случилось что-то, о чем я не знаю?

– Он часто задерживается в командировках, видимо, и в этот раз пришлось, – чувствуя, как по спине забегали мурашки, поспешно ответила я.

– Вам не кажется странным, что он не отвечает на звонки?

– Кажется. Но я уверена, Лев все объяснит, как только вернется домой.

– Он связывался с вами? – не отступал Павел.

– Да, вчера.

– А сегодня?

– Нет, – была вынуждена признать я. – Я тоже не смогла дозвониться. Телефон отключен со вчерашнего вечера.

– В ваш последний разговор что он сказал?

При слове «последний» я вздрогнула, будто от удара. Кровь по венам побежала быстрее, голова закружилась. Едва справляясь с собой, я сказала:

– Павел, вы пугаете меня. К чему этот допрос? Со Львом все в порядке?

– Мне не нравится его молчание, – тщательно подбирая слова, говорил Заречный. – Мы не первый год работаем вместе и раньше такого не бывало.

– Вы считаете, нужно обратиться в полицию? – голосом ангела небесного спросила я, точно зная, что и шагу к данному ведомству не сделаю.

– С этим спешить не стоит, – заверил Заречный. Идея явно ему не приглянулась. – Давайте договоримся о следующем: как только Лев выходит на связь, вы сообщаете мне. Если до понедельника он не появится, начнем поиски. Хорошо?

– Да, конечно, – поспешила я продемонстрировать Павлу свою лояльность. Он, в свою очередь, продиктовал свои контакты. На том и простились.

Я устало потерла лицо ладонями. Слишком много эмоций, слишком явно волнуюсь. Прикрыла глаза и посидела так некоторое время. Ленка молчала, наблюдая за мной.

– Со Львом беда.

– Есть причины так считать? – вглядываясь в мое лицо, спросила подруга.

– Интуиция, – пожала я плечами. – Маловато?

– Вполне достаточно, если речь о твоем шестом чувстве, – ответила она и нахмурилась. – А помимо нее?

– Он должен был вернуться из Цюриха вчера. Ближе к вечеру он позвонил. Толком ничего не сказал, велел срочно ехать домой, явно был на взводе.

– То есть он вернулся в Питер?

– Скорее всего. Но не похоже, чтобы заходил домой, – не решившись сказать о пятнышке, ответила я.

– Из командировки вернулся, но на встречу не пошел. А кто этот Заречный?

– Клиент.

– Крутой?

– У Льва других и не бывает, все как один: влиятельны, богаты, опасны.

– Н-да, с таким встреч не пропускают… Куда же он мог деться?

– Знала бы, не волновалась.

– А если так: на встречу с этим Заречным он пришел, но тот нам врет?

Стоило Ленке закончить фразу, как она тут же испугалась. Не нужно особого труда понять – такой вариант возможен. Но только в одном случае – если Лев со встречи живым уйти не смог, и Павел затеял некую игру.

– Давай не будем сочинять, – передернула я плечами. – Лев даже не по уголовным делам работает.

– Может и не по уголовным, да по денежным, а деньги, как известно…

– Прекрати, – перебила я и более мягко добавила. – Ждем до понедельника, там посмотрим.

Весь последующий день мы старательно избегали двух животрепещущих тем: о Сократе и Льве. И на зло собственным тревогам отправились в пригород, решив позагорать на заливе. План мы в жизнь воплотили, но с изрядными трудностями в лице многокилометровых пробок.

В течение дня на глаза то и дело попадались «Мерседес» и два его пассажира, только мы их старались не замечать и наслаждаться жизнью. Периодически я набирала номер Льва, но результата это не принесло.

И все же, день вполне можно считать удавшимся, ибо я изрядно устала и проспала без снов до самого утра.

– Хлеб, молоко, черный перец…, – проводя ревизию кухонных шкафов, бормотала Ленка. Я пила утренний чай, наблюдая за ней.

– Тебе небезопасно рядом со мной.

– И тебе со мной, – кивнула она. – Зелень, сахар…

– От Льва так и нет вестей. Его дружки, то есть, партнеры, конечно, скоро появятся. Тебе нет нужды светиться.

– Угу, только я никуда не уйду, – упрямилась она, аккуратно записывая нужные продукты в список. – Яйца, овсяные хлопья…

– Вчера я созвонилась с Нинкой, помнишь ее, мы вместе работали в баре? У нее дача в Кирилловском. Сегодня передаст ключи. Поживешь там, пока здесь не прояснится.

– Нет, никуда я не поеду. Ветчина, сыр… Или колбаска вместо ветчины?

Я подошла к Ленке, выдернула блокнот из ее рук. Она фыркнула и опустила глаза в пол, скрестила руки, склонив голову. В детстве, когда ее ругали воспитатели, она слушала их упреки в точно такой же позе. Они воспринимали это как покаяние и отпускали с миром, а она уходила и делала только то, что считала нужным.

– Ну, чего ты упрямишься?

– Арин, я уеду куда скажешь, но только вместе. Одна я в этом Кирилловском сидеть не буду.

– Есть еще вариант…

– Нет, – отрезала она. – Если уходить, то вдвоем, далеко и надолго. И потом, неужели ты думаешь, что в области меня не найдут. Да на счет раз.

– Будешь сидеть тихо, не найдут.

– Мы обе знаем, тихо я не умею. Пару дней максимум, а потом тебе позвоню или еще кому. Вот и накроется секретность.

– А ты…

– Я перееду к себе, – игнорируя мои попытки ее вразумить, перебила она. – Будем держать связь постоянно. Нас пасут уже третий день. За это время уже сто раз укокошить или косточки переломать можно было. Они же не то что не лезут – все еще шифроваться пытаются, думают, мы их не заметили. Придурки самоуверенные.

– Не каркай. И вообще…

Признавать не хотелось, но здравый смысл в Ленкиных словах был. Очевидно, если наши преследователи от наблюдения хотели перейти к нападению, они давно бы сделали это. Причина столь дружелюбного поведения оставалась тайной, и очень хотелось верить, что ничто не подтолкнет их к боевым действиям.

Однако смирное поведение преследователей совершенно не могло убедить меня в том, что Ленке безопасно в городе. Впрочем, и у меня достаточных аргументов для отъезда не нашлось. В бесплодных попытках переубедить друг друга мы потратили два с лишним часа и остались каждый при своем мнении.

Итогом нашей баталии стало возвращение Ленки в родную квартиру. Подбросив ее домой, я не спеша выпила чаю и отправилась к себе. Напоследок, условились созваниваться каждый час, дабы не терять друг друга из виду.

По дороге домой я старательно всматривалась в зеркало дальнего вида, не желая терять из поля зрения «Мерседес». Однако его нигде не было видно. За сегодняшний день я ни разу не смогла его обнаружить. Тогда я заподозрила: преследователи догадались, что успели засветиться и поменяли машины. Мысль эта не понравилась мне абсолютно. Решив во что бы то ни стало обнаружить «хвост», я колесила по городу около часа, выбирая безлюдные улочки и переулки. Однако усилия мои оказались тщетными.

Раздосадованная я шла к подъезду, злясь на весь мир и людей его населяющих. Занятие сие настолько поглотило меня, что я умудрилась проворонить незваных гостей. Оттого, когда некто подошел с боку и пропел «Привет», я не удосужилась и глаз на него поднять, ограничившись лаконичным:

– Отвали.

– Оригинальное приветствие, – засмеялся Павел. К моему сожалению, это был именно он.

Что ж, что сделано, то сделано. Маска святой простоты мне явно сегодня не к лицу. Да и он, хоть и смеялся, но шутить был явно не расположен. Может оно и к лучшему, оставим интриги профессионалам. Я в них не сильна. А игра на чужом поле грозит поражением.

Отсмеявшись, Заречный сфокусировал на мне все свое внимание. Одним взглядом он решил не ограничиваться и рассматривал, словно модельку на странице глянцевого журнала. Время шло, и с каждой долей секунды я становилась все злее. В конце концов, терпение иссякло, и я поинтересовалась:

– Закончил?

– Что? – не понял он.

– Осмотр. Или стоит в анфас и профиль повернуться?

– Ты умеешь быть милой.

– Да, этого не отнять. Зачем ты здесь?

– Так ведь вроде муж твой потерялся, пора и поискать.

– Классная идея. Найдешь, передавай привет, – кивнула я и сделала шаг в сторону, намереваясь уйти. Но Павлу тоже надоело играть. Он взял меня за плечо, принуждая остановиться. Пальцы его едва касались кожи, я вскинула подбородок, с вызовом посмотрев на него. Но стоило заглянуть в его глаза, как спеси во мне поубавилось.

Глаза у него странные, никогда не приходилось видеть подобных. Карие, с золотыми искорками. Когда он смеется, они пляшут и греют, словно озаряя его изнутри. Сейчас же они замерли, и отчего-то стало холодно и, может совсем чуть-чуть, страшно.

– Мы неправильно начали диалог, – тихо сказал он. – Начнем сначала.

– Давай попробуем, – высвободившись, кивнула я.

– Дивно, – хмыкнул он. – Пожалуй, начнем с кофе. Пригласишь в гости?

Поскольку это предложение из тех, от которых невозможно отказаться, ничего не оставалось, как впустить его в свой дом. С удобствами разместившись на моем любимом стуле, он заявил: