Любовь на каникулах

– Вы сейчас о чём, милая незнакомка, предлагаете мне себя в качестве сексуальной партнёрши, прямо по телефону! Это теперь так делается? Не боитесь, что сообщу, куда следует?

– Да нет же! Предлагаете вы, я лишь нуждаюсь в услуге, которую вы обещаете профессионально и недорого выполнить.

– Что за бред, какое объявление, чёрт побери! Вы ничего не перепутали?

– Ну как же! Вы, Семён? Семён. Это по вашему номеру я звоню? По-вашему. Вот, в чём же дело, не я предлагаю… вы!

– Хорошо. Давайте успокоимся и начнём разбираться. Да, я Семён, но никакого объявления не давал. Где вы прочитали об услуге, которую я якобы предлагаю?

– По всему посёлку висят объявления. На каждом столбе: "Семён. Профессионально, недорого, делаю кунилингус. Справка о состоянии здоровья обязательна. Качество услуги, конфиденциальность и санитарные нормы гарантирую." И этот телефонный номер. Я не из полиции нравов, не из налоговой полиции. Давайте уже прекратим играть в разведчиков и займёмся, в конце концов, делом. Я плачу, вы работаете. Сами же придумали такой бизнес. Кстати, рядом со мной ещё одна клиентка, нуждающаяся в такой услуге.

– Девушка, вас разыграли. Или меня? Говорите на каждом столбе! Забавно. Кажется, начинаю въезжать в ситуацию. Понимаете, совсем недавно, всего два дня назад, я расстался с девушкой. Мы были близки, да… но совсем недолго. У неё редкая способность заполнять собой всё пространство вокруг. Она пыталась контролировать каждый мой шаг, влезала, в том числе, в сугубо интимную зону жизнедеятельности. Вы же понимаете,  у каждого есть настолько деликатные сферы жизни, в которые нет желания допускать даже самых-самых близких людей. Тем более что романтические отношения были в зачаточной стадии. О чём-то более серьёзном не было речи. А она тайком читала дневниковые записи, личную переписку, рылась в моём смартфоне. Ничего предосудительного там не было и всё же… весьма неприятно, когда за тобой шпионят. Я разорвал с ней отношения. Похоже, это объявление результат конфликта… обида, уязвлённое самолюбие, месть. Даже не знаю, почему всё это вам говорю. Наверно мне симпатичен ваш голос. Судя по реакции и манере общения, у вас неплохое чувство юмора. Вы ведь… скажите честно… никакого объявления не было, я прав?

– Значит, говорите шутка, розыгрыш?

– Вот именно, любезнейшая. Но, кажется… я рад знакомству. Можно, для начала, узнать ваше имя?

– Ну, тогда и я хочу объясниться. Зовут меня Алина. Учусь в колледже. Мы с подружкой увидели объявление… и решили приколоться. Вот. Игривое настроение, замечательная погода. Ну и… кажется, шутка удалась. Во всяком случае вы заразили меня смешинкой. А вам сколько лет? Должна же я знать, кто мне кунилингус делать будет.

– Настаиваешь! А ведь я не умею, хотя что-то об этом развлечении слышал. Мне двадцать один. Сто семьдесят пять сантиметров. Семьдесят три килограмма. Волосы тёмные, глаза золотисто-коричневые… с искоркой. Симпатичен, спортивен. Какие ещё характеристики необходимы для удачного выполнения означенных в объявлении функций? Да, а ты, Алина, знакома с этой технологией или мы её опустим и начнём с обычного романтического свидания?

– Ты меня заинтриговал. Пожалуй, рискну встретиться. Что если прямо сейчас? Я нахожусь у Дворца культуры. На мне шифоновое персикового цвета платье и в цвет ему туфельки на высоких каблуках. О фигуре и прочем… пусть это будет сюрпризом. Надеюсь, приятным. Как я тебя узнаю?

– Я буду с букетом. Какие цветы больше любишь? Ах да, конечно же, что-то карамельно-оранжевое. Нет нужды портить готовую композицию. Насколько помню, с этим цветом идеально сочетаются красный, жёлтый, голубой… и тёплые оттенки зелёного. Тогда, на мне будут зелёные брюки… и жёлтая рубашка с коротким рукавом. Познакомимся и… прогулка по городскому парку тебя устроит? Буду… через пятнадцать минут. Надо же, объявление… кунилингус. Кому расскажи – со смеха полопаются.

Стричься будем ?

Июль перебирает чётки дней,

А календарь уже запомнил даты,

Когда от вспышек нежности твоей

Сгорали и рассветы, и закаты…

И Млечный проливался серебром

На наши руки, волосы и плечи,

Когда сердца сквозь рёбра – напролом –

Рвались прикосновениям навстречу…

Ариша Сергеева

Люся вышла расстроенная, слегка подшофе после встречи с одноклассниками, где всё-всё с первой минуты пошло совсем не так, как ждала, как надеялась, где на неё единственную никто-никто не обратил внимания, с неодолимым желанием любым способом, причём немедленно, поднять самооценку.

Никто её не выслушал, даже Генка Забродин, с которым, бывало, на переменах целовались в школьном саду за сараем с лопатами и мётлами.

А ведь как хотелось открыться, вывернуться наизнанку, вытряхнуть из чуланов души ошмётки ненужного эмоционального хлама, очистить переполненные тайники хранилищ памяти для чего-то нового, уютного, доброго, убедиться, удостовериться, что время одинаково беспощадно ко всем, а не только к ней одной.

Никто не предложил углубиться в романтические воспоминания, которые были, были: никто не обнял, даже по-дружески, никто не пожалел.

Причин разгуляться, пойти по бездорожью в любую сторону, пусть даже прыгнуть к первому встречному в постель, было предостаточно, хотя хватило бы просто поплакаться в жилетку.

Болезненный разрыв с мужчиной, которого долгое время называла любимым, в котором растворялась без остатка, накрыл с головой ужаснейшим настроением.

Это нечестно, гадко – использовать и бросить ради какой-то там расфуфыренной фифы, которая даже её сломанного ногтя не стоит, которая палец о палец не ударила, чтобы завоевать чужого мужчину!

Молодостью взяла.

Аукнется ему, аспиду, аукнется! И её туда же, мануфактурщицу. Она же вся надувная, синтетическая, неудачный продукт актёрского мастерства и пластической хирургии”.

Гнетущее одиночество среди толпящихся повсюду с кислыми лицами мужчин и женщин, которые безразличны до безобразия, всё сильнее подогревало желание немедленно разреветься, или спрыгнуть, не глядя, в какую-нибудь бездонную пропасть, как случалось однажды в Крыму.

Настроение в то утро было ужасное. С квартирной хозяйкой накануне повздорила, подруга всю ночь на соседней койке ублажала прыщавого кавалера, хотя договаривались в самом начале – никаких вольностей, только отдых: свежий солёный воздух, солнечные ванны, и море.

Когда начало светать, Люся не выдержала пытки шумным развратом, схватила одеяло, и пошла в сторону ближайшей бухты, чтобы доспать на берегу.

Как назло, землю накрыл густой солёный туман. То ещё зрелище. Ни до, ни после, такого явления видеть не приходилось. Возвращаться назад не было желания: слишком вызывающе дерзко вела себя наглая парочка.

Морской прибой шелестел едва слышно, но направление движения угадывалось. Однако вышла она не к пляжу, а на обрывистый берег. Пропасть под ногами разверзлась неожиданно. Ещё шаг и прыжок в пустоту, на дне которой острые скалы.

Испуг через несколько мгновений сменился паникой (Люся ревела, пока горло не сжали спазмы, не в силах развернуться и отойти), потом странным оцепенением и любопытством – что будет, если развести руки с одеялом в стороны, и прыгнуть?

Если бы не порыв ветра, заставивший напрячься, чтобы удержать равновесие, кто знает…

Иногда Люся жалеет, что не прыгнула.

Не было бы тогда страданий, переживаний, приклеившейся, как банный лист к заду, депрессии, и вообще ничего такого.

Сегодня ведь выходной – суббота, давно ставший привычным день свиданий, иногда праздник плоти.

– Не для меня придёт весна, – жалела себя внутренним голосом Люся, – и сердце девичье забь-ё-о-тся… с восторгом чувств… не для меня. Не для меня!!! Вот так вот, Люсьен! А всё почему? Дура глупая потому что, неудачница жалкая. Даже мужика удержать возле себя не можешь.

С утра не кончался унылый, совсем не летний дождь, добавлявший настроению целый букет к бесконечному ряду и без того минорных настроений. И нет никого в целом мире, кому она нужна, кто любит, кто ждёт.

Как до обидного странно устроена жизнь: стоит только расслабиться, успокоиться, уютно устроиться на надёжном плече любимого, разложить по полочкам милые сердцу романтические мечты, почувствовать свежее дыхание нарождающегося счастья, загадать при удобном случае на упавшую звезду заветное желание…

В одно мгновение всё это сказочное великолепие по воле кого-то третьего (о существовании кого ты ни сном, ни духом), рушится, летит вверх тормашками, и ты уже не счастливая невеста, не любимая даже, а вообще непонятно кто.

В голове докучливыми мушками мелькали совсем некстати нелепые в сложившейся ситуации мысли: выключен или нет утюг, закрыт ли кран, не прокиснет ли грибная подлива, которую в холодильник забыла поставить, потому, что слишком горячая была.

Чёрт бы побрал отдельную квартиру, налаженный с таким трудом быт и уют, если нет, и не предвидится, даже малой толики удовлетворения от всей этой бесполезной роскоши, если нет в жизни главного – живого общения с ним, с единственным человеком, без которого это всё теряет смысл!

Нет желаний, нет сил, утеряно чувство гармонии, равновесия. Напиться что ли! Вдрызг. Чтобы истощить до предела жизненные соки, чтобы иссохнуть, превратиться в мумию, в абсолютное ничто.

Непонятно как, на автопилоте, оказалась Люся в городском парке.

Праздная публика, палатки, лотки.

Духовой оркестр играл танго “Брызги шампанского”, потом вальсы, вальсы. Парочки танцевали вразнобой.

Смотреть на то, как кто-то умудряется жить в ритме танго, как веселятся, обманывая себя, будто жизнь – это бал.

“Только ты на него не попал! Не попал!”

– Я стала старше на один роман, на одного любимого мужчину. Вчера казалось, что сойду с ума,

Сегодня знаю – это не причина. Но брошены ключи на круглый стол, и лбами жизнь столкнёт теперь едва ли… я счастлива, что ты меня нашёл, но горько, что друг друга потеряли…

Зарыться бы в песок, залезть в нору, свернуться клубком, впасть в анабиоз. Как, как ещё вырваться из замкнутого круга!

– Снова вы здесь… и опять грустная, – остановил её размышления старик, выгуливающий беспородного пса, – не желаете составить компанию? Мне одиноко, вы чахнете в беспросветной мгле, не умея отпускать то, что рассыпалось, превратилось в тлен. Вам нужно выговориться. Это помогает.

– Одной проще, – парировала Люся, когда глаза мужчины остановились на её лице.

Женщине показалось, нет, ошибиться сложно, это было почти физическое ощущение прикосновения. Довольно приятное, но совсем некстати.

Обычно в подобных ситуациях Люся смущённо опускала глаза, краснела, а теперь нет. На этот раз она ответила, почти с вызовом, дополняя нескрываемую иронию независимой позой и красноречивой мимикой, словно приглашала принять участие в поединке, в котором намерена лидировать. Это была защитная реакция.

– Ошибочное суждение. Человек в тоске не способен быть одновременно подсудимым, обвиняемым, и адвокатом. Необходим третейский судья, на крайний случай просто свободные уши. Например, нечаянный попутчик. Ситуацию, произнесённую вслух, проще осмыслить.

– Сколько вам лет, дедуля?

– Настолько плохо выгляжу? Сорок три, если данный факт имеет значение. Была проблема со здоровьем, серьёзная контузия. Издержки профессии. Теперь выздоравливаю. Если убрать полинявшие кудри с головы, и всю эту бесполезную растительность на лице, вы меня не узнаете. Позвольте представиться – Анатолий Романович Шершнёв. А это Сальватор, мой компаньон, друг и спаситель.

– Вы военный?

– Геолог. Теперь молодой пенсионер. Я так понимаю, предложение исповедаться принято, так?

– Допустим. Начните с себя.

Душевная усталость таяла на глазах, растворялась в заинтересованном мужском взгляде. Распирающее изнутри напряжение, от которого так противно дрожат внутренности, не беспокоило отчего-то, или притаилось. Привычные болезненное состояния вытеснило желание немедленно расплакаться, но совсем не от беспомощности, обиды или жалости к себе – от восторга, от внезапно нахлынувшего желания жить, непонятно откуда залетевшего вдруг.

Старик неожиданно начал как бы молодеть.

Ты же мечтала поплакаться в жилетку. Лови момент – рыдай, сколько влезет!

– Хотелось бы знать, как обращаться к столь печальной и трогательно скорбной юной особе.

– Не такой уж юной. Скоро вас догоню. Люся… Малыгина, мама звала Милой. Но её больше нет. У меня вообще никого нет.

– Жаль. Очень жаль! Но это не повод для уныния. Буквально во всём можно при желании обнаружить позитивное начало, стимул начать карабкаться наверх, к звёздам. Не находите, перспектива объединить усилия в борьбе за счастливое будущее – замечательный повод познакомиться?

– Вы, Анатолий Романович, или знатный плут, или неисправимый альтруист. Сознайтесь – вы ко мне клеитесь.

– Помилуйте, Милочка, простите за тавтологию, я из лучших побуждений. Хотя, доля коварства имеет место быть. Скучаю, нуждаюсь в общении. А тут вы, как нельзя более кстати, такая волшебная, в очаровательном, печальном таком образе несчастной чеховской героини, умудрённой опытом, вкусившей плоды духовного и физического опустошения, отчаяния, досады. Вот и подумал: я помогу вам разобраться в себе, вы подарите радость живого общения мне. По-моему обоюдная выгода.

– Если отбросить выпадающий даже в самой прозрачной жидкости осадок. Боязно, если признаться честно, впускать в душу постороннего. Уж не хитрите ли вы меня, не плетёте ли интриг?

– Поклёп. Прозрачен и чист. Порочащих семейных и прочих связей не имею. Хронически холост, с того самого дня, когда некстати вернулся домой с очередных полевых изысканий. Найденное в супружеской постели ископаемое добывать и добивать не стал. Отпустил вместе с женой в свободное плаванье. Что мы всё обо мне, да обо мне. Речь о том, чтобы излечить ваш, милочка, смертельный недуг. Итак…

– Давайте определимся – какой кристалл вы намерены отыскать, на какие плюшки претендуете?

– Не я, вы! Начнём с внешности. Вы ведь комплексуете по этому поводу?

– И да, и нет. Кое-что, конечно, не всё, мне в себе нравится.

– Согласен. Могу обрисовать вкратце ваши сильные стороны: необыкновенной глубины глаза, это бесспорно, породистый профиль, ямочки на щеках, уши – необыкновенно сексуальная деталь. Зря вы их прячете. Открытый лоб…

– Вы геолог или стилист? Я начинаю вас бояться.

– Всё, больше не буду. Весь превращаюсь во внимание. Можно взять вас под ручку?

– Прекратите меня сканировать, я чувствую себя неуютно, неловко. Собственно, чего рассказывать? До обидного банально. Мы – ровесники. Полтора года вместе. Он уже был женат, я – нет. Строили совместные планы, обживались. На моей территории. И вдруг она. Что меня дёрнуло прочесть запись в его дневнике – ума не приложу. Я ведь не прикасалась никогда к его личным вещам.

– Жизнь – череда совсем неслучайных случайностей вполне определённой направленности, которую мы сами притягиваем: мыслями, поведением, желаниями.

– Тетрадь упала, открылась на той злополучной странице. Я подумала, что это рассказ, он ведь пишет иногда… и стихи тоже. Но там были даты, детальные описания настроений, обстановки, рассуждения, в которых Антон откровенно, цинично сравнивал её и меня.

– Это могло быть фантазией, выдумкой. Творческие натуры непредсказуемы.

– Если бы не ушёл к ней. Совсем. Теперь дайте выговориться. Это так гадко, так обидно. Да, она моложе, но физическая привлекательность и страсть – ненадёжные, недостаточные аргументы. Мы ведь притереться успели, научились сотрудничать, уступать.

– Мечтаете вернуться в прошлое?

– Ни за что! Слушайте, что было в дневнике. Это случилось у его друга, который пригласил Антона в гости, а сам уехал встречать жену в аэропорт. Теперь мне кажется, что это была инсценировка. С какой целью – непонятно, но объяснить появление в доме друга девушки без комплексов случайностью, не получается.

Насколько я понимаю, в доме был бассейн. Антон сидел на веранде к нему спиной, случайно бросил взгляд на зеркальную стену. Девушка вылезла из воды абсолютно нагая. С чего бы это, она не знала, что в доме гость?

– Да, странно. Возможно, она вашего жениха не заметила.

– Допускаю. Дальше шло эмоциональное, насыщенное эротическими переживаниями описание, за точность которого не ручаюсь. У меня есть скан этих страниц. Хотела сжечь, но не смогла. Меня, писал Антон, неожиданно встревожило гулкое биение сердца. Как вам такое?

С тех пор как мы с Людмилой стали жить вместе, эта странная вспышка, необъяснимое волнение при виде чужой, совершенно незнакомой женщины, случилась впервые. Я ведь не мальчишка: женат был, откровенных роликов до одури насмотрелся, и вдруг такая странная реакция.

Захотелось разглядеть девчонку конкретно, если не сказать больше – дотронуться, вдохнуть аромат юного тела, отчего стало немножечко стыдно, но по телу пробежала серия сладких волн, извиняющих подобное поведение.

Я ведь не напрашивался. Она сама.

До девчонки было метров пять. От силы семь. Каждая деталь, каждая подробность – словно под микроскопом.

Было мимолётное желание отвернуться, было. Но прошло, испарилось. Я не смог… не сумел оторвать зачарованный взгляд от упругой груди с яркими миниатюрными сосками, покрытой гусиной кожей, от плавной линии рельефно обозначенного животика, от расслабленной, вызывающе соблазнительной позы, от вида стройных ножек.

– Нормальная мужская реакция, не находите? Не могу ручаться, что на меня подобный стриптиз произвёл бы иное впечатление. В данном случае решение принимает совсем другой мозг, который не думает – действует.

– Вот и вы… обидно. Зачем я тут перед вами нагишом танцую, если вы все такие?

– Не нагнетайте. Возбуждение, даже желание – отнюдь не измена.

– Да, тогда слушайте! Неловкая непристойность момента, пикантная кокетливость наклона тела, открывающая пытливому (вот какому!) взгляду те притягательные интимные детали, которые принято скрывать от посторонних.

Она была прекрасна, если не сказать больше: молодость, беспечно-наивная естественность, скульптурная беззащитность якобы случайного обнажения – всё вместе давало воображению бескрайнее пространство для изобретательной фантазии.

Ловко встряхнув головой, пригладив волосы, назад девушка лукаво посмотрела в мою сторону, делая вид, что не заметила. Но я точно видел вызов в её озорных глазах.

И не ошибся.

Чай остыл. Девчонка ещё некоторое время покрутилась, и исчезла.

Воображение живее реальности дополнило картинку. Я её хотел немедленно, прямо сейчас.

Говорят, что желания материальны, что энергии страсти может оказаться достаточно, чтобы добыть чего угодно.

Материализовать желание, да-да, мне удалось! Девочка-видение с полотенчиком в руке вышла из двери в противоположном конце веранды всё в том же незамысловатом виде – как есть. На ней ещё сверкали капельки воды. Она нисколько не смутилась. Кажется, я влюблён.

– Достаточно. Я не гурман. Значит, описание этой завораживающей серии вы прочитали полностью, причём не единожды. Впечатляет. Но ведь это похоже на сцену из фильма для взрослых: пришёл, увидел, победил. Диагноз: сей вьюноша – бабник. Вам не о чем жалеть. Возня под одеялом не имеет отношения к любви. Он не из тех, кто дорожит отношениями.

– Согласна. Такие страсти бушевали на нескольких десятках страниц. Но ведь вы сами сказали, что поступили бы так же. Если это действительно так – зачем кривляться?

– Кто инициировал… развод.

– Он. Я бы не решилась, честное слово. Я простила его, простила, простила!

– Вот оно что. Наверно так поступила в своё время ваша мама. Это помогло ей стать счастливой?

– Откуда вы знаете? Нет, нет-нет! Папа вернулся, потом снова ушёл, потом опять вернулся, потом опять влюбился в другую.

– Печально. Есть желание повторить сюжетную линию романтической саги мексиканского разлива?

– Какую?

– Туда, сюда, обратно. Американские горки, карусель, колесо обозрения. Аттракционы любите?

– Вовсе нет. У меня даже от хоровода голова кружится.

– Тогда забудьте. Если невеста уходит к другому, то неизвестно, кому повезло. Касаемо женихов эта сентенция тоже в силе. Остаётся вопрос – ваш мужчина никогда и ничего от вас не прятал? Как предельно интимный документ оказался на столе в открытом доступе? Сдаётся мне, что он подсунул дневник намеренно, а это совсем другая история. Вы уверены, что соблазнительница, тем более, настолько общительная, совсем без комплексов, существует в реальности?

– Уверена. Мало того, она довольно агрессивно настроена. Приходила эта милая крошка со мной разбираться, грозила расправой. Мне показалось – она не шутит.

– Надо же. Обычно такие особы быстро с борта соскакивают, разнообразие уважают, на взлёте дичь стригут, но со сложностями не связываются. Чем же Антон вызвал столь энергичный выброс адреналина у богини грёз? Может, богат, а вы не знали?

– Куда там. Антоха всегда на подхвате. Исполнитель. Неплохой, надо сказать, но без искорки. Его потолок – пятьдесят тысяч. Рублей. Там что-то другое.

– Вот, вы уже здраво рассуждаете. А надо ли знать, каким мёдом мажут ловушки для мух? Пусть сами разбираются. Мороженое любите?

– Это про ловушку?

– Чувство юмора на месте, рассудительность в норме. Вы почти здоровы. Готовы выслушать всю правду о себе?

– Смотря какую.

– Какую предпочитаете? Был бы я малость храбрее – обязательно влюбился бы. Вы красивая.

– Моментом пользуетесь, купоны стрижёте? Подайте бога ради, мы тут не местные, хлеба кушать хочем. Угадала?

– Грех смеяться над стариком. Я и жениться готов. Ей бо!

– Вот значит как! Я вам помогу, вы – мне. Ага!

– Да ладно, шучу. Что я с ума сошёл что ли, в первую встречную влюбляться? Но уши у вас, правда козырные, а губы… губы и вовсе самые-самые. Но, кто в здравом уме на ушах женится!

Люся покраснела до кончиков волос, набычилась, – мне тоже есть… есть, что про вас сказать.

– Рубите правду-матку, Милочка! Поделом мне. Про голос ангельский и походку лебяжью молчу. Не по статусу мне с такой дамой под ручку ходить, не то, чтобы в губы целовать, или до роскошных волос дотронуться.

– Я на вас не сержусь, Анатолий Романович. Хотела, но не выходит. Честно-честно. Знаете, мне уже не хочется Антона возвращать. Ниточка какая-то внутри лопнула, даже не заметила, как и когда. И замуж я… согласна. Да-да! Думаете, трусиха, так нет. Предлагайте!

– Вот так, сразу?

– Желаете, аукцион провести, цену набиваете?

– Такая вы мне ещё больше нравитесь. Я другой реакции ожидал.

– Не соскакивайте с темы. Испугались, да!

– У вас кофточка красивая. И грудь удивительная. Мой любимый размер.

– Зубы заговариваете?

– Любуюсь. Мечтаю. Пытаюсь представить вас в интерьере своего скромного жилища.

– Не вписываюсь?

– Ого, вы уже нападаете. Ещё пара минут, и смыться не удастся.

– А я почти поверила. С вами так легко. У меня ощущение, что никто меня не бросал. Совсем никто. Я сама его отпустила, я вас ждала. Всю жизнь.

– Так, что-то пошло не по плану. Это я, я должен клясться в любви, я должен просить руки, уговаривать. Если так дальше пойдёт, я со стыда провалюсь куда-нибудь. Давайте забудем, и начнём сначала.

Анатолий развернулся, неуверенно, словно боялся чего-то, дотронулся до кудряшек, – тёплые, пушистые, мягкие. Можно, я… уши носом потрогаю?

– Носом?

– Вот именно.

У него был странный взгляд, с каким-то лихорадочным блеском.

– Ну, если только носом…

– Борода, знаете ли, каляется. Вот сбрею, тогда…

– А мороженое когда… и почему уши, да, и причём здесь тёплые волосы?

– Не знаю. Просто так. Такие малюсенькие, такие прозрачные, такие милые, беззащитные. Знаешь, бывает так (только не у меня), когда всё-всё вокруг плывёт, вращается, а ты смотришь со стороны, понять ничего не можешь, потому, что хорошо, потому, что здорово, а ты как бы совсем не причём. Оглядываешься – причём. Накуролесил. Сам не понял, чего и как, а счастлив. Дай, я тебя поцелую.

– Боязно. А обманешь?

– Не, не теперь. У меня земля из-под ног уходит. С вами, с тобой… такое бывает?

– Было. Теперь не знаю. Но вы… ты… мне нравитесь. Не пойму, чем. Просто так. Чем я теперь вам обязана?

– Обижаете, сударыня. У меня предложение странного характера. Сейчас мы идём в парикмахерскую. Меня стригут, вы наблюдаете за метаморфозой, за процессом превращения куколки в бабочку. Понравлюсь – я ваш, нет – буду планировать без парашюта с десятого этажа. И всё. Согласны?

– Давайте сначала коньячку накатим, чтобы наверняка. Я ведь тоже ничего толком не пойму, словно в компьютере кнопки нажимаю.

– А если…