Путь без Сталина. Потери и достижения СССР в 1953—1985 годы. Книга первая

Капиталу, однако, повезло… умер Сталин» [42, с. 139—140].

В начале 1950-х годов не только промышленные предприятия, но и колхозы работали великолепно. К сельскохозяйственной продукции, произведённой колхозами и совхозами, добавлялась продукция, произведённая крестьянами на личных хозяйствах. Цены на сельхозпродукцию на рынках ненамного превышали государственные цены, которые были значительно ниже мировых цен на продовольствие. Колхозы оказались очень эффективной формой производства сельскохозяйственной продукции. И совсем не случайным является факт, что США и Израиль в настоящее время основное количество продуктов питания производят на сельхозпредприятиях типа советских колхозов и совхозов. А правительство сегодняшней России продолжает придерживаться навязанного нам Западом фермерского способа выращивания сельскохозяйственных культур, что привело к потере Россией продовольственной независимости и сокращению площади пахотных земель, которые зарастают лесом.

2.6. О письме Ленина к съезду

В докладе Хрущёва была предана добытая в труде и бою Слава России. Ю. Мухин сравнил Хрущёва с Иудой Искариотом и сказал, что умный человек не будет интересоваться мнением Иуды об Иисусе Христе. Cравнение Сталина с Христом уместно, так как для коренных народов России Сталин – Спаситель, ибо он спас советских людей от уничтожения троцкистами, бандами Гитлера и ядерным оружием США.

Даже сегодня доклад Хрущёва от 25 февраля 1956 года действует на знающего истинную историю своей страны человека, как на советских солдат во время войны действовал вид сожженных дотла врагом деревень, превращённых в груду обугленных кирпичей городов, убитых врагом детей и женщин. И не случайно учёный С. Г. Кара-Мурза назвал доклад Хрущёва государственным преступлением.

Нет необходимости и возможности рассматривать каждый пункт обвинений, выдвинутых Н. С. Хрущёвым против И. В. Сталина и Л. П. Берии, которых на момент его выступления уже не было в живых. Этих обвинений слишком много, и каждое из них является клеветой. Для опровержения их надо писать отдельную книгу. Но невозможно и промолчать, и поэтому рассмотрим хотя бы первые по порядку изложения обвинения.

Как уже писал выше, культом личности Хрущёв назвал любовь народа к своему вождю, организовавшему защиту и сохранение народа в самый трудный период его развития. Подавляющее число работавших со Сталиным людей свидетельствуют, что Сталин всегда выступал против возвеличивания своей личности. Можно сказать, что Хрущёв своим выступлением против заслуженного культа Сталина разрушал единение народа с властью. «Любой культ – сокровенная часть духовного мира. Когда эту часть вырывают грубо, грязными лапами, как это сделал Хрущёв, в ответ получают цинизм и глухую, часто неосознанную ненависть» [23, с. 40].

И уж сосем нелепо, обливая Сталина грязью, ссылаться на так называемое «завещание» Ленина и утверждать, что Сталин спрятал это завещание от партии и народа. В действительности письмо Ленина никогда не скрывалось от народа. Утверждение Хрущёва на ХХ съезде партии, что о письме при жизни Сталина никто ничего не знал, не соответствует действительности.

«Весь 1926 год Каменев и Зиновьев, объединившись со своим бывшим врагом Троцким, ожесточённо нападали на Сталина, но неизменно терпели поражение на каждом Пленуме. На июльском Пленуме ЦК (14—23 июля) была предпринята ещё одна попытка противопоставить Сталина воле покойного вождя. Каменев огласил содержание записки Ленина, в которой говорилось об оскорблении Сталиным Крупской и содержалась угроза разрыва личных отношений. После этого Зиновьев огласил данную Лениным в „Письме к съезду“ характеристику Сталина. Но большинство делегатов пленума решительно встали на защиту генсека» [2, с. 128].

Сам Сталин ответил обвинителям восемью пунктами. В первом пункте Сталин ответил: «1. т. Троцкий неправ, говоря, что Ленин „настаивал“ на снятии Сталина „с поста генерального секретаря“. На самом деле, Ленин „предлагал“ съезду партии „обдумать“ вопрос о перемещении Сталина, предоставляя решение вопроса съезду партии. А съезд, „обдумав“, решил единогласно оставить Сталина на посту секретаря, каковому решению Сталин не мог не подчиниться» [2, с. 128].

В этом тексте весь Сталин со своей «стальной» логикой и правдой. Во втором пункте Сталин обратил внимание на августовский блок Троцкого, который «вёл бешеную кампанию против партии и Ленина». «Характерно, что трёхлетнюю борьбу Ленина с августовским блоком Троцкого т. Троцкий объяснял в своё время не принципиальными соображениями, а «дрянной склокой, которую разжигает сих дел мастер Ленин» (смотреть письмо Троцкого к Чхеидзе)» [2, с. 128]. Как видно, Троцкий боролся с Лениным, как в дальнейшем стал бороться со Сталиным, а российскому обществу навязали мнение, что Ленин дружил с Троцким.

Надо сказать о колоссальной травле Сталина вышеуказанной компанией в составе Троцкого (Бронштейна), Каменева (Розенфельда) и Зиновьева (Радомысльского Гершона Ароновича). Выступали они, прежде всего, против державного курса, проводимого Сталиным. Они думали, что Россия приведёт их к власти над миром, а Сталин заставлял их работать на благо Советского Союза. Но отказаться от мировой революции и работать во имя процветания страны, народ которой по их планам призван был умереть за мировую революцию, они не хотели. И, конечно, эта троица внутри СССР имела миллионы своих сторонников. Борьба с ними, с их проектом продолжалась более десяти лет.

«В октябре 1926 года Троцкий и Зиновьев были исключены из Политбюро. Выбитые из руководящих органов партии, они решили начать нелегальную борьбу: подготовку если не восстания, то мощного движения в партии и стране. Троцкий со своими сторонниками выступает на московских заводах, на железной дороге. Зиновьев – на крупнейших заводах Ленинграда, в том числе Путиловском, пытаясь поднять массы в свою защиту. Страсти разгорелись на уровне уже не Политбюро, а более широкого руководства и достигли того, что в конце декабря 1926 года Сталин в сердцах написал заявление об отставке. А далее предоставим слово стенограмме пленума: «Рыков. …Голосуется предложение Сталина об освобождении его от генерального секретарства. Кто за это предложение? Кто против? Кто воздержался? Один» [2, с. 129]. Пленум не удовлетворил предложение Сталина и оставил его на должности Генерального секретаря. Очевидно, что власть требовала от Сталина такого напряжения сил, что иногда уже невозможно было терпеть, и он несколько раз подавал заявления об освобождении его от должности генерального секретаря.

Как видно, письмо Ленина своевременно дошло до членов партии, но Пленум принял решение оставить Сталина генеральным секретарём партии. Более того, как видно из вышеизложенного, позднее сам Сталин просил освободить его от должности секретаря, но на Пленуме получил отказ.

При всей очевидности, что задолго до Хрущёва партия узнала о письме, вот уже почти сто лет антисталинисты, антисоветчики и русофобы размахивают этим письмом сомнительного происхождения с целью дискредитации Сталина и противопоставления Сталина и Ленина друг другу.

Не раз при правлении Сталина антисталинисты призывали выполнить завещание Ленина и сместить Сталина с поста генерального секретаря партии, но никогда им этого сделать не удавалось, потому что Сталин по уровню интеллекта, знаниям и организаторским способностям был наголову выше всех своих противников, потому что Сталин был вместе с народом и работал не покладая рук над строительством прекрасной страны – СССР.

В декабре 1927 года на XV съезде ВКП(б) из партии исключили лидеров оппозиции: Троцкого, Зиновьева, Каменева, Раковского и др. На съезде был избран Пленум, который должен был выбрать Политбюро, Секретариат и Генерального секретаря. На Пленуме новоизбранного ЦК неожиданно для всех слово взял Сталин и попросил освободить его от обязанностей Генерального секретаря. В стенограмме Пленума записано: «Сталин. – Товарищи! Уже три года прошу ЦК освободить меня от обязанностей Генерального Секретаря ЦК. Пленум каждый раз мне отказывает. Я допускаю, что до последнего времени были условия, ставящие партию в необходимость иметь меня на этом посту, как человека более или менее крутого, представляющего известное противоядие против опасности со стороны оппозиции. Я допускаю, что была необходимость, несмотря на известное письмо т. Ленина, держать меня на посту Генсека.

Но теперь эти условия отпали. Отпали, так как оппозиция теперь разбита. Никогда, кажется, оппозиция не терпела такого поражения, ибо она не только разбита, но и исключена из партии. Стало быть, теперь уже нет налицо тех оснований, которые можно было бы считать правильными, когда Пленум отказывался уважить мою просьбу и освободить меня от обязанностей Генсека. А между тем у нас имеется указание т. Ленина, с которым мы не можем не считаться и которое нужно, по-моему, провести в жизнь. Я допускаю, что партия была вынуждена обходить это указание до последнего времени, была вынуждена к этому благодаря известным условиям внутрипартийного развития. Но я повторяю, что эти условия отпали теперь, и пора, по-моему, принять к руководству указание т. Ленина. Поэтому прошу Пленум освободить меня от поста Генерального Секретаря ЦК. Уверяю вас, товарищи, что партия только выиграет от этого.

Догадов. – Голосовать без прений.

Ворошилов. – Предлагаю заслушанное заявление отвергнуть.

Рыков. – Голосуется без прений. В основу кладётся предложение т. Косиора. Голосуется предложение Сталина об освобождении его от Генерального секретарства. Кто за это предложение? Кто против? Кто воздерживается? Один. Всеми, при одном воздержавшемся, отвергнуто предложение тов. Сталина» [2, с. 134—135].

Некоторые исследователи уверяют, что это была игра. Если это и была игра, то очень опасная для человека, который фактически не хотел уходить в отставку. Но дело в том, что при отсутствии поддержки, Сталин готов был уйти в отставку. На мой взгляд, Сталин преследовал несколько целей.

Во-первых, Сталин стремился положить конец его травли «Письмом к съезду». После того, как он сам трижды просил выполнить указание Ленина и освободить его от должности Генерального Секретаря, все последующие стенания противников курса Сталина о невыполнении указаний Ленина выглядят нелепо. Очевидно, что не Сталин не хочет уходить со своего поста, а партия неоднократно рассматривала данный вопрос и принимала решения оставить, то есть обязать Сталина продолжать работу в должности Генерального Секретаря. Тем более, что Пленум проходил в последний день работы съезда, делегаты ещё не разъехались и, таким образом, вся страна узнала о том, что предложение Ленина – обдумать вопрос о перемещении – неоднократно рассматривалось, в том числе три раза по заявлению самого Сталина, и принималось решение: Сталина оставить на посту.

Во-вторых, Сталин намечал проведение в жизнь грандиозных программ, выводящих страну в число передовых держав мира и многократно повышающих уровень её безопасности. Для выполнения программ индустриализации, коллективизации, перевооружения армии нужны были надёжные соратники, единомышленники. Если бы его не поддержали и освободили от поста, то он бы знал, что команды для выполнения намеченных планов у него нет, и самому бессмысленно оставаться на посту. Но ему доверили продолжить начатое дело, а значит, он мог уверенно продолжать работать над программами.

В-третьих, вся страна и весь мир убеждались, что Сталин, действительно, – вождь, глава СССР, а не случайный человек во главе партии и государства.

В любом случае заявления Сталина ещё раз доказывают, что власть нужна была Сталину для построения могучего социалистического государства и сама по себе ничего для него не значила. Поэтому при отсутствии возможности использовать власть не для себя, а для народа, она для Сталина теряла всякий смысл. Поэтому он не страшился отставки и смело выяснял уровень своего авторитета.

Если говорить о самом письме, то надо признать, что по сегодняшний день его происхождение точно неизвестно. Письмо к съезду написано не Лениным, который в то время уже не мог писать, а напечатано по записи секретаря. Возможно, письмо точно соответствует тексту, который диктовал Ленин, но нельзя исключать и искажения текста. А диктовал ли вообще Ленин какой-либо текст, характеризующий личность Сталина? Однозначно ответить на поставленный вопрос невозможно, ибо сам Ленин, своей рукой такого письма не писал.

2.7. Обвинение Сталина в недопущении коллегиальности

Заявление Хрущёва о «нетерпимости» Сталина к коллегиальности не выдерживает никакой критики. Именно о коллегиальности Сталина и уважении к чужому мнению даже в напряжённые годы войны написали в своих воспоминаниях А. М. Василевский, Г. К. Жуков, А. Е. Голованов, Д. Ф. Устинов, Н. Н. Воронов, П. А. Ермолин и многие другие, работавшие со Сталиным руководители.

Например, командующий авиацией дальнего действия, главный маршал авиации А. Е. Голованов в своих воспоминаниях «Дальняя бомбардировочная…» пишет о том, что Сталин, как правило, никогда не прерывал говорящего, давал ему возможность высказаться. Потом выслушивал мнения или замечания присутствующих. Обычно в это время он всегда неторопливо ходил и курил трубку. Если Сталин звонил сам, то обычно он здоровался, справлялся о делах и, если нужно было, чтобы вы лично к нему явились, никогда не говорил: «Вы мне нужны, приезжайте», – или что-нибудь в этом роде. Он всегда спрашивал: «Можете вы ко мне приехать?» – и, получив утвердительный ответ, говорил: «Пожалуйста, приезжайте» [7, с. 115].

Голованов обращал внимание на точность Сталина даже в мелочах. В частности он пишет, что если перед Сталиным были поставлены «те или иные вопросы, и он сказал, что подумает и позвонит вам, можете не сомневаться: пройдёт час, день, неделя, но звонок последует, и вы получите ответ. Конечно, не обязательно положительный» [7, с. 118]. Бумаги Сталин читал с карандашом в руках, исправляя орфографические ошибки, ставя знаки препинания, а бумаги «особо выдающиеся» отправлял назад, автору. Голованов пишет, что командующие каждый день представляли в Ставку боевые донесения и, прежде чем подписывать их, по несколько раз читали, а словарь Ушакова был у них настольной книгой.

Маршал Советского Союза, несменный нарком вооружения, а в дальнейшем министр оборонной промышленности Д. Ф. Устинов в своей книге «Во имя Победы. Записи наркома вооружения» писал: «Сталин обладал уникальной работоспособностью, огромной силой воли, большим организаторским талантом. Понимая всю сложность и многогранность вопросов руководства войной, он многое доверял членам Политбюро ЦК, ГКО, руководителям наркоматов, сумел наладить безупречно чёткую, согласованную, слаженную работу всех звеньев управления, добивался безусловного исполнения принятых решений.

При всей своей властности, суровости, я бы сказал жёсткости, он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Во всяком случае, насколько я помню, как правило, он не упреждал присутствующих своим выводом, оценкой, решением. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать своего отношения к обсуждаемой проблеме, чаще всего или сидел будто бы отрешённо, или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далёк от предмета разговора, думает о чём—то своём. И вдруг раздавалась короткая реплика, порой поворачивающая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло.

Иногда Сталин прерывал доклад неожиданным вопросом, обращённым к кому-либо из присутствующих: «А что вы думаете по этому вопросу?» или «А как вы относитесь к такому предложению?» Причём характерный акцент делался именно на слове «вы». Сталин смотрел на того, кого спрашивал, пристально и требовательно, никогда не торопил с ответом. Вместе с тем все знали, что чересчур медлить нельзя. Отвечать же нужно не только по существу, но и однозначно. Сталин уловок и дипломатических хитростей не терпел. Да и за самим вопросом всегда стояло нечто большее, чем просто ожидание того или иного ответа…

Обладая богатейшей, чрезвычайно цепкой и емкой памятью, И. В. Сталин в деталях помнил всё, что было связано с обсуждением, и никаких отступлений от существа выработанных решений или оценок не допускал. Он поименно знал практически всех руководителей экономики и Вооруженных Сил, вплоть до директоров заводов и командиров дивизий, помнил наиболее существенные данные, характеризующие как их лично, так и положение дел на доверенных им участках. У него был аналитический ум, способный выкристаллизовывать из огромной массы данных, сведений, фактов самое главное, существенное. Свои мысли и решения Сталин формулировал ясно, четко, лаконично, с неумолимой логикой. Лишних слов не любил и не говорил их» [63, глава 3, «Канун», подзаголовок «Самое дорогое»].

А. М. Василевский тоже писал о коллегиальности в работе Сталина, о его огромных способностях и о том, что И. В. Сталин не допускал унижения человека, оскорбления личности даже при крайнем раздражении. Ему не нравилась грубость Жукова.

Хрущёв не мог не знать, что при Сталине все решения принимались коллегиально, после обсуждения с присутствующими на заседании, но, зная об этом, говорил противоположное.

Уровень коллегиальности, существовавший при Сталине, при руководителях государства, начиная с Н. С. Хрущёва, уже отсутствовал. При Сталине после обсуждения могло быть принято решение, которое не соответствовало мнению Сталина до обсуждения. Главным правилом являлось не удовлетворение амбиций, а польза делу. Сталин признавал мудрость народа, который сказал: «Один ум хорошо, а два лучше».

2.8. Обвинение Сталина в массовых репрессиях

Далее в своём выступлении Хрущёв утверждал, что Сталин морально и физически уничтожал несогласных. Надо сказать, что, напротив, Сталин уважал людей, которые имели своё мнение и его отстаивали. Об этом пишут многие. «В течение всей жизни у Сталина не было хотя бы одного случая, когда кто-то был „исключён из руководящего коллектива“ только из-за несогласия с его мнением. Примечательно, что и в докладе Хрущёва нет ни одного такого конкретного примера» [65, с. 25]. Но это ни в коем случае не значит, что Сталин не требовал исполнения принятых решений.

«Ничто в речи Хрущёва не выглядит столь отвратительно, как обвинения Сталина в подстрекательстве к массовым репрессиям» [65, с. 27]. На каком основании Хрущёв и его последователи уже более шестидесяти лет обвиняют И. В. Сталина в массовых репрессиях? И сегодня отсутствуют указанные основания. В сталинском СССР количество осуждённых на одну тысячу жителей не превышало количество осуждённых в то время в США (в настоящее время в США это количество стало больше), а количество приговорённых к высшей мере наказания было значительно меньше, чем количество убиваемых в год людей при Горбачёве и Ельцине.

Бросается в глаза факт, что, обвиняя Сталина в массовых репрессиях, Хрущёв даже примерно не назвал количества репрессированных, а, следовательно, не имел никакого права делать заявления о массовых репрессиях. Шестьдесят пять лет, повторяя за Хрущёвым и обвиняя Сталина в массовых репрессиях, никто из десятков тысяч обвиняющих не располагает достоверными сведениями о количестве репрессированных и не имеет права обвинять Сталина и кого- либо другого, например Берию, в таких репрессиях. Удивительно, как такие голословные обвинения могли овладеть умами наших граждан? Спросите сегодня любого о массовых репрессиях, и даже сталинист начнёт объяснять их спасительную необходимость для страны в преддверии надвигающейся войны, но не скажет, что не было массовых репрессий в период с 1934 по 1953 годы в Советском Союзе. А ведь все факты говорят о том, что при Сталине массовые репрессии в СССР не имели места.

Слово массовые указывает на то, что репрессии коснулись массы людей, всего народа, а для такого утверждения полностью отсутствуют достоверные сведения. Напротив, имеющиеся достоверные данные указывают на то, что за антигосударственную деятельность судили далеко не рядовых граждан и судили, вероятно, правильно, так как, когда с ними перестали бороться, они разрушили СССР.

Даже рядовой гражданин, уже в наше время начавший разбираться с вопросом репрессий путём опроса родственников и знакомых, пришёл к выводу, «что репрессии были сконцентрированы в каком-то особом узком слое и народ в целом не затронули. Он посчитал, что его опыт понятен простому человеку, и предлагал провести его пошире. Кстати, отец автора был вором, сидел долго и много порассказал сыну про состав „политических“, согласно их убеждениям. Мы обычно слышим об этом „с другой стороны“, от самих бывших политических узников» [20, с. 420].

Даже если в числе «политических» оказываются простые люди, то при дальнейшем изучении причины осуждения выясняется, что этот «политический», например, по причине разгильдяйства или пьянства вывел из строя станок стоимостью в миллионы рублей и был осуждён, как вредитель. Но таких, по сравнению с количеством населения СССР, было совсем немного.

В качестве подтверждения того, что в СССР не было репрессий в отношении народа, С. С. Миронин и Ю. И. Мухин приводят доказательство из немецких источников. Они пишут о Сообщении за номером 309, которое через год с небольшим после нападения Германии на СССР, 17 августа 1942 года, поступило в Берлин начальнику полиции безопасности и СД. В этом сообщении, в частности, указано: «Немецкие предприниматели и рабочие были очень удивлены, когда германский трудовой фонт повторно указал на то, что среди остарбайтеров нет таких, кто бы подвергся у себя в стране наказанию… К всеобщему изумлению, в больших лагерях не обнаружено ни одного случая, чтобы родных остарбайтеров принудительно ссылали, арестовывали или расстреливали» [38, с. 73].

В немецком источнике действительно написано так, как в книге С. С. Миронина, но им неверно указан источник. В Сообщении №309 от 17 августа 1942 г. читатель не найдет ни одной фразы из приведённого текста, хотя само сообщение представляет интерес.

Весь вышеприведённый текст взят из пункта 5 немецких наблюдений за советскими остарбайтерами Сообщения №376 от 15 апреля 1943 г. [57]. В приведённой ссылке имеются тексты Сообщений №309 и №376.

Надо заметить, что указанные сообщения свидетельствуют о высоком морально-нравственном и интеллектуальном уровне, степени образованности и технической грамотности советских людей сталинского времени, что совершенно не соответствует тому, какими советских людей изображают представители сегодняшней либеральной интеллигенции, какими их изображала при правлении Хрущёва захватившая идеологию в стране «камарилья».

После Хрущёва, который не назвал общего количества репрессированных, его назвали тысячи борцов с советской властью, в том числе, одним из первых – А. И. Солженицын. Для всех них характерно одно – никто доказательно не обосновал названных цифр. Все они действовали, как на аукционе, по принципу: кто больше?

Н. С. Хрущёв в своём докладе говорил, не утруждая себя доказательстваами, о количестве репрессированных членов и кандидатов в члены Центрального комитета партии, избранных на XVII съезде партии в 1934 году, а также арестованных делегатов указанного съезда с решающим и совещательным голосом, о резком увеличении количества арестованных в 1937 году, о количестве реабилитированных с 1954 года. Понятно, что отсутствие информации о количестве репрессированных лишает права утверждать о наличии массовых репрессий в стране в сталинское время.

Все судебные дела имелись в наличии и количество репрессированных не было названо только потому, что оно находилось на уровне количества репрессированных в западных странах в указанный период и не давало оснований для утверждений о массовых репрессиях. Если бы действительно имелось большое количество репрессированных, то Хрущёв назвал бы эту цифру на съезде.

Всестороннее изучение данного вопроса приводит к однозначному выводу: в период с 1934 по 1953 годы в СССР не было массовых репрессий.

Но были ли репрессии вообще, как таковые, не массовые? Надо отметить, что в СССР и сегодняшней России слово репрессии означает не просто наказание. Репрессии – это умышленное наказание невиновных лиц. Именно так можно сформулировать понятие слова «репрессии» большинством граждан нашей страны. Не было в указанные годы умышленного наказания по воле Сталина невиновных лиц.

2.9. Обвинение Сталина в наказании невиновных

Точно известно, что самый первый вариант хрущёвского закрытого доклада подготавливал П. Н. Поспелов, которого считают политически очень предвзятым историком, и носящий его имя доклад говорит сам за себя. «Все подготовленные с его участием работы переполнены подтасовками и извращением действительных фактов и не имеют ничего общего с историей» [65, с. 39].

Либеральные историки добавляют в доклад Хрущёва сведения о расстреле арестованных делегатов съезда. И эти добавления появились не случайно, а с помощью Международного фонда «Демократии» («Фонда» А. Н. Яковлева), который публикует антисталинские и антисоветские документы сомнительного происхождения, то есть борется с русским коммунизмом. Хрущёв не случайно сказал «арестованы», так как арестованных могут и отпустить, а не привлекать к суду, что исключает вопросы при установлении количества осуждённых. Но, как указывал выше, архивы закрыты, а поэтому и сегодня невозможно проверить названные Хрущёвым сведения.