Берёзовая вольница

– Как это?

– Через вещь или зайдя в дом. Но без вашего приглашения она и не только она, не сможет переступить порог дома. И теперь всякий кто придёт к вам со злом, не смогут зайти, пока вы не пригласите. Найдите домового и всё наладиться.

– А если я его пропущу, не замечу?

– Не пропустите и не пройдёте мимо. – Аня улыбнулась. – Ну, мне пора. Передавайте привет Глебу и не забудьте позвать меня, когда найдёте домового. До свидание.

– Анечка, большое тебе спасибо.

– Пока не за что.

– Как это не за что? Ты весь день на нас потратила.

– Главное что бы всё впрок было.

Вера Ильинична проводила Березину до калитки. Они попрощались, девушка отправилась домой. Она чувствовала сильную усталость, но при этом неимоверную удовлетворённость. Идя домой, прокручивать в голове все события произошедшие за день. Аня многое не понимала, многое, что делала, что говорила. Но знала, что всё сделала правильно. Аннушка теперь знала, что встреча с Аглаей была неспроста, что Аглая не желает ей зла и что старая ведьма её защита и оберёг. С таким предком ей ни чего не страшно. Теперь она знает, у кого спросить совета.

Дома Аннушка ждал отец. Увидев состояние дочери, он не стал не о чём спрашивать. Они молча поужинали, и Анна едва доплелась до кровати, уснула.

Глава18. Сны – истории, сны – пророчества.

Аннушке снова снились сказочные сны про её пра…прабабку. Она смотрела сны как красочный, полный приключений, многосерийный фильм. Девушка уже знала почти всех главных героев, и ей было интересно, что там дальше. Сон начался с того, чем и закончился. Только в этот раз Аня его смотрела не со стороны, а как будто была внутри Аглаи, самой Аглаей. И чувствовала, всё, что испытывала ведьма – Чёрная дева.

Аглая взяла сумку, открыв её, достала сверток, который ей в дорогу собрал пекарь. Она совсем про него забыла. Там был хлеб, лук, яйца и варёное мясо птицы и бутыль с фруктовым напитком… им хватило, чтобы поужинать. Потом Елей прислонился спиной к стволу дуба, Аглая облокотилась на него, положила голову на плечо парня и молодые люди уснули. Сильно тяжёлый день был для них двоих, наконец, он подошёл к концу, завтра они начнут новую жизнь…

Девушка пробудилась в объятиях Елея. Парень с нежностью и любовью смотрел на свою возлюбленную.

– Доброе утро. – В самое ушко прошептал он.

Аглая огляделась. Не увидев вокруг своих преследователей, девушка улыбнулась в ответ. Поднялась, подошла к невидимой границе, там, за ней вчера были обезумившие люди, желающие её разорвать. Ведьма повернулась, Елей за ней молча наблюдал, давая время, что бы осознать новую жизнь. Аглая, оглядывала окрестности. Вроде всё как всегда и всё по-другому.

– Елей как же мы теперь будем жить? Здесь ни чего нет?

Парень встал и улыбнулся.

– Аглаюшка, хорошо мы будем жить. Не переживай. Дом построим, скотину заведём, огород разобьём. Всё у нас будет.

Он подошёл и взял её за руки. И тут всё вокруг закружилась, завертелось. Как будто земля стала уходить у них из под ног. Аглая едва не упала, её подхватил Елей и крепко обнял. Постепенно, карусель стала останавливаться, преображая всё вокруг. Земля остановилась, девушка стала снова всё оглядывать. Это уже был не тот лес, не та поляна, не тот дуб. Да всё изменилось.

Их дуб стал ещё больше, ствол был просто необъятный и в нём огромное дупло, огромная густая крона, как навес, закрыла небо, уходя ввысь за облака. Вокруг дуба бесконечная поляна, покрытая ярко зелёным покрывалом, в котором то там, то там виднелись пёстрые, разноцветные цветочные пятна. Тут же появился не большой сруб, их теремок. И всё это окружали белоствольные, стройные берёзки, которые, как стражи оберегали от чужаков это райское место.

– Что это? – Тихо спросила Аглая, как будто, что- то, или кого – то боялась спугнуть.

– Берёзовая вольница, подарок и наследство твоего отца. Я знал, что он сотворил для тебя, что-то особенное. Но что это … у меня нет слов.

И тут подул ветер, ветви дуба разволновались, и Аглаи показалось, что ствол стал двоиться. Она услышала знакомую мелодию, как будто, кто то напевал, нет, мурлыкал не затейливую песенку. Нет, это ни кто- то, этот голос она узнает из тысячи, этот голос Агнии её сестры. У Аглаи потекли слёзы.

«Берёзки белые, сестрички.

Оберегите нас от зла.

Спасите ангела земного

От бед, несчастья и потерь.

Берёзки белые, сестрички

Ветвями тучи разгоните,

Укройте, вы мою сестру

Ей силы дайте и покой верните…».

Дуб затрясся, затрещал и Аглая, ахнув, сделала шаг назад, когда из ствола стал появляться прозрачный силуэт её отца, следом за ним вышла и её погибшая сестра Агния. Сделав несколько шагов в сторону Аглаи и Елея, Градимир и Агния приобрели человеческие черты. Они были оба в белых одеяниях и босиком, Градимир в прямых свободных штанах и свободной длинной рубахе подпоясанной красным поясом, Агния в белой рубахе до самой земли и в волосы девушки были вплетены алые ленты, теряющиеся в её огненно-рыжих волосах.

– Батюшка. – Кинулась в объятия отца Агния.

Мужчина её крепко обнял и поцеловал в макушку.

– Дитя моё. Как я рад тебя держать в своих объятьях.

Он, посмотрел на растерянного Елея.

– На роду у меня написано иметь трёх дочерей. И я всегда знал, две из них навсегда будут со мной, и только одна мне подарит сына. Спасибо сынок, что спас мою девочку, что правильно понял мои наставления и нашёл это убежище.

– Отец, теперь мы будем вынуждены всегда жить здесь?

– Нет, моя милая. Хотя это ваш дом. Здесь вы сможете укрыться от бед, сюда вы приведёте друзей, союзников и последователей. Создадите мощную силу от зла. Ты будешь помогать всем, кто нуждается в вашей помощи, учиться и постигать свою сущность, открывать свои силы. Тебе начертано стать самой могущественной ведьмой – Чёрной девой. Ведь так тебя назвал, твой не состоявшийся суженый. – Градимир улыбнулся и погладил дочь по голове.

– Я не хочу быть Чёрной девой…

– Тебя смущает цвет. Чёрное, белое, красное… какая разница. Говорят ночь зла, потому что черна. Но днём делают больше зла, под видом благих дел. Не всё зло черно, не всё добро бело. Ты Чёрная дева – повелительница ночи. Ты можешь ночь осветить звёздами и огнями, проложив себе звёздный путь или запереть врагов в полном мраке. Ты солнце сможешь затмить и погрузить весь мир во тьму. Укрыть ищущих защиты и запутать преследователей. Ты сможешь управлять стихиями, как и светом, так и тьмой. Тебе не хватает веры. Елей твой ангел хранитель, твой оберёг и твоя защита. Слушай его, почитай как мудрого мужа своего, и он наделит тебя такой силой, энергией, какую ещё нивидовал этот мир. Именно в нём твоя сила, пока вы вместе, вы непобедимы. Только ты сама сможешь всё разрушить или воссоздать, разорвать вашу тонкую связь или укрепить её, сделав прочный толстый канат. И запомни главное. У Елея чистая душа, он не способен на зло, он хранитель этого места, он его сердце. Я видел только трёх людей, в которых не живёт зверь. Он один из них. Ему не с кем бороться. А мы и все люди, живем каждый со своим зверем. Запрёшь его в клетке – всю жизнь проживёшь в страхе. Выпустишь – страха не будет, но он тебя сожрёт изнутри, останется лишь оболочка. Найдёшь середину, будешь держать на поводке, приручишь – проживёшь полноценную, достойную жизнь. Это место чистоты, запачкаешься, даже тебя оно не пропустит. Держись Елея, дочь моя. Гордись своим именем – оно принесёт тебе признание.

Аглая опустила голову, она понимала, что отец прав, но страх перед неизвестностью путал мысли. Тут девушка, наконец, обратила внимание на свою сестру, которая всё это время стояла за спиной Градимира и улыбалась. Агния была счастлива, видеть сестру в здравии и безопасности. Аглая тоже безумно радовалась появлению Агнии, но чувствовала свою вину перед ней.

– Агния, сестричка. – Аглая подошла к Агнии и крепко её обняла.

– Не думай об этом. Не твоя вина. Так суждено.

Агния прочитала мысли сестры.

– Ладно вам. – Прервал их Градимир. – Агния у нас не так много времени. На любезности точно нет. Доченька моя, – обратился он к Аглаи. – Этот мир я создал для тебя. Здесь есть всё для жизни, чего нет, прибудет из прежнего мира. На первое время хватит. Это место не закрыто для вас. Вы можете путешествовать, каждый раз возвращаясь, домой. Для вас нет преград. Пока не запачкаете себя не достойными делами. Для чистых людей, ваш мир откроется. Для врагов и людей не чистых помыслами, будет скрыт. Сколько бы они не ходили вокруг, да около не найдут, не увидят. Первое время выждать надо, вас не перестанут искать, но немного успокоятся. Ты Аглая потерпи не высовывайся, ещё слаба. Елей выжди месяц, потом осторожно можно выходить. Ещё дупло… дуб центр этого места. Пока он живой, мир будет процветать. Погибнет он, погибнет и вольница. Внутри дерева, в дупле всегда будет всё необходимое, на крайний случай. Это хранилище ни когда не иссякнет. Первое время по чаще заглядывайте, но не привыкайте. Учитесь сами всё добывать. Ни кто не знает, что из него достанете. Дуб знает сам, что вам надо. Со временем старайтесь избегать пользоваться его благами. Можете привыкнуть, а он не предсказуем. Может и посмеяться, над вами и пошутить. Используйте его дары с умом. Поговорим о трёх магических дарах, которые даю тебе, как наследство. Эти магические предметы переходили из рук в руки в нашем роду. Теперь ты их хранитель, Аглая. Первый это перстень, ни когда не снимай его. С ним ты не уязвима. Он твоя защита. И по праву наследства, был отдан тебе. Нож, это ритуальный предмет ни одно колдовство, ни одно заклинание ты без него не сделаешь. Он придаст им, ни виданную силу, ни кто не сможет противостоять ему, отменить сделанное тобой колдовство. А теперь он стал ещё сильнее, окропившись кровью твоей сестры. Он должен был остаться у Ангелии, но она потеряла право им владеть, когда запятнала себя кровью своей сестры. Книга – это мудрость веков. Здесь ты найдёшь ответы на все свои вопросы. Если нет, то вопрос не важен или сама до него дойти должна. Она была предназначена, для Агнии, но теперь, по праву твоя. В неё вносили свои знания и опыт, все поколения нашего рода. И я, и твой дед, и его дед от самого начала нашего рода. И ты впишешь ни одно открытие, ни одно новое заклинание. Береги их. Передавать будешь по женской ветке. Век колдунов закончился, начался век ведьмы – век Великой Черной девы. Теперь ты должна объединить четыре стихии, свою, твоих сестёр и мою.

– Сестрица, я тоже хочу тебя одарить. Отдать свою стихию, силу.

Агния подошла к Аглаи, взяла её за руки.

– Не бойся сестра, этот дар может излечить, согреть, накормить, создать настроение. Но и может всё разрушить, уничтожить, стереть с лица земли. Будь с ним осторожна.

Она перевернула руки сестры ладошками вверх, поднесла к своим губам, улыбнулась и подула на них. Потом соединила ладони, накрыв своими руками и крепко сжала. Агния пристально смотрела прямо в глаза Аглаи, стала сильно сжимать кисти сестры. Их руки стали краснеть. Аглая сначала чувствовала приятное тепло, потом легкое жжение, которое увеличивалось. А с ним руки приобретали всё более кровавый вид. И когда жжение достигло до нестерпимой боли, Аглая попыталась вырваться из рук сестры, но их руки вспыхнули пламенем. Аглая закричала от ни человеческой боли, Елей попытался помочь любимой, но Градимир его остановил. Боль прошла, руки продолжали гореть. Агния отпустила сестру.

– Ну как? – Засмеялась она. – Разве не здорово?

Аглая крутила свои кисти, которые продолжали гореть. Нет, больно не было, было тепло. Как будто на руки одели нежные рукавицы, а они обволакивали и согревали приятной не объяснимой теплотой. Огонь завораживал девушку. Она смотрела на него как зачарованная и не могла наглядеться. Агния щёлкнула пальцами. И огонь исчез, руки сразу обдало колючей прохладой. Аглая разочаровано посмотрела на сестру.

– Да, – Начал Градимир. – Не один дар ни приходит без боли. Любое учение, любое начало приходит с болью. Запомни, это происходит, чтобы люди не забывали, что всё в этом мире может обратиться благом или болью. Рождение – боль, первый вдох, первый шаг, первое падение. Боль – это учение, и точно ни повод всё остановить, боль это знак идти дальше, только вначале немного задержаться, чтобы всё обдумать, но всё равно идти вперёд.

– Сестрёнка, – Продолжила Агния. – Я знаю, как этот дар завораживает. Но не увлекайся. Он может натворить бед. Не позволяй ему завладеть твоим разумом. Ты должна управлять им, а не дар тобой. Пока его не укротила, будь осторожна.

– И это касается не только дара огня. Помнишь, что я вам говорил, когда вы были маленькими?

У Аглаи в голове сразу возникла картинка, где они малышками сидели рядом с отцом: их терем, три сестры возле отца, слушают его поучения.

«Вы сёстры, самые близкие люди. Вы одно целое. Не сможете друг без друга. В вас разделена сила, несущая разрушение, если вы не вместе, в первую очередь она разрушит вас самих. И принесёт много добра, если её объедините. Вы должны стать одним целым, объединить свои способности. У одной сила тепла, уюта, у другой сила жажды, желания, а средняя ты Аглая – имеешь силу жизни. Именно ты объединишь все стихии все четыре и мою силу тоже. Девочки, дочери мои не наглядные, любимые. Растите вместе, и дружите. Ни кто для вас родней не станет».

– Я всё помню и всё понимаю. Батюшка, Агния, как я без вас? Я ни чего, ни умею, я ни чего не смогу, без вас. Ты сам говорил, что мы должны быть вместе.

Градимир подошёл к дочери, обнял её.

– Ты ещё не поняла? Мы всегда будем вместе, мы с твоей сестрой рядом, всегда рядом. Мы вернёмся, когда будем тебе особо нужны. Пока справляешься, будем только наблюдать. А за дар не беспокойся, Елей вот тот человек, который не даст тебе совершить ошибку. Держись своего мужа, почитай и слушайся его.

– Мужа? Но мы не женаты.

Градимир засмеялся.

– Вам не надо признание людей? Вас обручила сама природа, сама жизнь. Как только вы провели ночь под дубом, вашу первую брачную ночь. Природа вас и обвенчала. Посмотрите на руки и на свадебные венки.

Аглая и Елей только теперь заметили, что у них обоих на безымянных пальцах были обручальные кольца, а их головы украшали венки, сплетённые из ароматных трав и цветов. Молодые люди переглянулись.

– Нам пора. Время вышло. И напоследок. Елей начни с колодца. Знаешь, как воду искать?

– Да Градимир.

– Помни про дуб, но не увлекайся.

– Я ни когда не забуду ваши уроки и наставления, учитель. Спасибо за доверия и за науку. – Елей низко поклонился Градимиру.

– Я знаю Елей, знаю. Ну, что доченька давай прощаться.

Градимир раскрыл свои руки для объятья дочери. Аглая кинулась к отцу, прижалась и зарыдала.

– Не плачь, милая. Я рядом, я ни бросил тебя и ни когда не оставлю.

Мужчина отстранился, уступив место Агнии. Девушки, крепко обнялись. Аглая продолжала плакать.

– Не плачь сестра, для всех мы погибли, вас нет. Для тебя мы всегда живы. Ты нас не хоронила, так не оплакивай.

– Агния пора.

Девушка освободилась от объятий сестры, передала её в надёжные руки Елея. Парень крепко прижал к себе теперь уже жену. Улыбнулся и помахал рукой Градимиру и Агнии. Ему ужасно было жалко Аглаю, но он был очень счастлив. Ведь он получил благословление самого Градимира. А их гости снова стали прозрачны и вошли в священное дерево, оставив их в раздумьях.

Вот и остались они снова одни. Аглаи было грустно, но она была рада увидеть свою семью, отца, сестру. Поговорить с ними и попрощаться. Но надо учиться жить заново. Отец был прав, как больно начинать всё с начала. Как же больно. Но они справятся.

Мысли Аглаи прервал Елей.

– Глашенька, смотри.

Он запустил руку в дупло и достал рогатину. Такой он, когда-то помогал, воду искать. Снова пошарил рукой в дупле, достал лопату. И снова поискал. Ни чего. Он развёл руками.

– Похоже всё. Ну, ни так уж и мало. Теперь смогу колодец выкопать. Есть дом, будет вода, ты сможешь разжечь камин. Значит, будет еда. Я заметил там, – Он показал рукой.– Там в дали, видишь, есть река или озеро, какой-то водоём. Может и рыба водится. Ну, ты чего, всё у нас получится.

Елей подошёл к Аглаи и обнял. Девушка обняла его в ответ, уткнувшись в плечо заплакала. Он гладил её по голове.

– Ни чего, ни чего. Поплачь. Тебе нужны силы. У тебя столько всего накопилось, поплачь. Ты должна выплакать всю боль, а потом мы пойдём дальше. Начнем строить нашу жизнь. Поплачь.

И тут вдруг парень, как будто посмотрел прямо в глубину души Анны и произнёс.

– Найди свой мир. Мир, созданный Ниной, и ты вернёшь детей в Берёзовую вольницу. Верни души домой. – Опустил голову и продолжил. – Поплачь моя милая, поплачь.

Аня проснулась с заплаканными глаза, ещё несколько минут, она про шмыгала носом. Девушка испытала вместе с Аглаей очень знакомое ей чувство, чувство потери. Как будто из тебя вырвали огромный и очень важный кусок тела. Такое она испытывала, когда пропал Игорь, а затем умерла мама. Как знакомо было ей это горькое чувство. На Анну нахлынули воспоминание, лицо улыбающейся мамы и строгий взгляд брата. Снова эта боль. Градимир сказал, что боль это шаг в будущее. Но сначала её надо пережить. Но как пережить такое? Время лечит. Врут! Время не лечит, боль затихает на время, прячется за суетой. Но в самый не подходящий момент выскакивает, как черт из табакерки с новой силой. Девушка, уткнувшись в подушку, рыдала, содрогаясь всем телом.

Сколько прошло время, пять минут, полчаса, час? Аня потеряла счёт времени. Но вдруг она села, высохли слёзы, как будто ни чего и не было. У неё появилась не преодолимое желание, с кем ни будь поговорить, поделиться. Березина вскочила с кровати и в ночной сорочке, босиком побежала на кухню, где уж Филипп пил кофе. Он поднял глаза на дочь и спокойно сказал.

– Доброе утро. Как спалось?

– Па, мне надо с тобой поговорить.

Она плюхнулась на стул, за стол, напротив отца.

– Слушаю.

– Почему, ты не о чём меня не спрашиваешь?

Филипп улыбнулся.

– Зачем? Ты мне сама всё расскажешь.

– Ну, пап с тобой совсем не интересно. Мне порой кажется, что ты читаешь мои мысли.

Собрала руки на груди и надула щёки, как в детстве, обиделась Аня. Филипп засмеялся глядя на дочь.

– Можешь ты поднять настроение.

– Папа!…

Закричала возмущённо Анна, чем ещё больше развеселить отца. Девушка ещё больше нахмурилась. Филипп вытер слёзы от смеха. Он вспомнил, Аннушка совсем малышкой и как она пыталась ими манипулировать, притворяясь обиженной. Они часто подыгрывали девочке и он в том числе. Сейчас она ведёт себя так же. Конечно, Анна не обиделась, ей очень захотелось окунуться в детство и побыть папиной дочей. Хотя она и не переставала ей быть.

– Детёныш, есть такая теория, что если долго общаешься с людьми, обладающими сверхъестественными способностями, начинаешь тоже быть ни много волшебником. Ты предсказуемая девочка, читать тебя не сложно. Всё написано на лице. Во всяком случае, для меня. Ведь ты совсем не умеешь врать.

– Надо учиться.

– У тебя всё ровно не получится. Ты себя съешь.

– Это да. Плохо быть правильной, иногда так хочется побыть плохой.

– Ну, для кого-то мы плохие, всем не угодишь. Всё в этом мире относительно. Для одних хорошо, для других то же самое плохо. Если бы мы поступали только правильно, не ошибались, то у людей выросли крылья и все стали ангелами. Но согласись, это скучно. Ведь иногда так хочется похулиганить.

Он улыбнулся дочери. Аня подперла руками голову, облокотившись локтями на стол, и внимательно его слушала. Как ей нравилось вот так разговаривать с ним обо всём и ни о чём. Но сегодня произошло, что то особенное. Он напомнил Анне, Градимира. Такой же мудрый, рассудительный. Аня, слушала отца, мило улыбаясь, и пропуская через себя каждое слово.

– Папуль, ты как Градимир.

– Такой же древний?

– Нет, мудрый.

Филипп снова засмеялся.

– Я и говорю, динозавр.

– Ну, пап. С тобой невозможно говорить серьёзно.

– Хочешь серьёзно. Не хочу спрашивать, что ты вчера делала весь день. Знаю, справилась. Мне сегодня звонили из больницы, у Глеба положительная динамика.

Анна вздохнула и облокотилась на спинку стула. Лицо девушки изменилось, из детской шкодной мордочки, сразу превратилось в строгую, серьёзную.

– Пап, я не знаю и не понимаю, что вчера делала, что говорила. Но знаю, что всё, что было сделано, это правильно. Но история не закончилась, будет продолжение. Им понадобится много сил, что бы сохранить это хрупкое равновесие и не разрушить все, что мы сделали с Верой Ильиничной. Я не понимаю, откуда у людей столько ненависти, злобы, жестокости. Как можно, за счёт других людей желать благо для себя, да ещё так мерзко? Па ты же был на войне? Убивал. Неужели так легко убить человека, какой бы он не был? Мне кажется, нет на свете ни чего дороже даже самой жалкой жизни.

– Ты спросила, о войне… – Филипп замолчал, опустив голову. Он очень внимательно слушал её и гордился, что они с Ниной воспитали такого чудесного человечка. Мужчина надеялся, что его жена видит, всё это. Всё, как из маленькой, взбалмошной девчонки выросла королева. Строгая, справедливая, мудрая не по годам – ведьма. – Тяжело и страшно убивать. Но страшнее видеть, как погибают твои друзья, сослуживцы, простые, невинные люди, дети,… особенно дети. В бою ни думаешь не о чём, просто идёшь вперёд. Или ты, или тебя. После боя да страшно, когда прокручиваешь всё в голове. Особенно когда на твоих руках умирают твои друзья. Куски тел, море крови. Многие не выдерживают, ломаются, убивают себя. Знаешь, мне ни когда не снились, те, кого я убил. Мне снились, те, кого я не спас, кто умер у меня на руках. Чьей кровью я умылся, пытаясь остановить её, накладывая жгут, зашить рану. Запах и вкус их крови до сих пор у меня на губах. Детка там не было выбора, за тобой твоя земля, твоя страна, семья. Врагам не легче, а где-то даже тяжелей, чем тебе. Ты сражаешься за своё, а их посылают на смерть, забирать чужое. Рядом твои друзья, с которыми ты ешь из одной миски, пьёшь из одной кружки, а когда и из лужи. И не знаешь, завтра он будет рядом или ты останешься один. Ты идёшь и стреляешь, если не ты, то тебя.

– Как ты справился?

– Только благодаря, вам. – Он грустно улыбнулся.

– Меня ещё не было…

– Я думал, о Нине, Игоре, о твоей бабушке, о деде и дяде и о будущем. Будущее, это ты. Вы самое дорогое, что у меня есть и когда- либо было.

– Пап, я думаю, может ты тоже колдун? Ты ведь не знаешь, прости… твои родители.

– Не думаю. Если, честно, я и ни когда не хотел этого знать.

– Ты злишься на них?

Филипп улыбнулся.

– Нет. Я доволен своей судьбой. У каждого поступка есть причина. Значит и у них была причина. Если бы мне предложили другую судьбу, я бы отказался. Несмотря на все потери, на всю боль, что выпала мне. Я бы прожил всё так же, не меняя ни одного дня, ни одного мгновения, со своими ошибками и достижениями, со своей болью и радостью. Мне есть, что вспомнить, я ни о чём не жалею. Со мной всегда останется память и мой опыт. Детка ни о чём не надо жалеть, ни когда. Просто делать вывод и не повторять ошибок.

– Но ты же сказал, что всё бы повторил и ошибки тоже. – Ухмыльнулась Аня.

– Подловила, – Улыбнулся дочери Филипп. – Но ты плохо слушала. Если бы я жил жизнь заново, без тех знаний, которые у меня сейчас, без моего сегодняшнего опыта. Если бы не было тех ошибок, и я был бы другой. Хочешь пример, – Аня кивнула. – Если бы я не был вором, не украл бы у Нины сумку, ни вошёл в её семью, ни получал мудрые советы твоей бабушки, тумаков и подзатыльников от отца и брата Нины. Где бы я сейчас был и кем? Может вором, с постоянной пропиской в тюрьме, может, умер от голода или бы меня забили до смерти. А может, был бы банкиром, директором колхоза или завода. – Филипп засмеялся. – А может космонавтом. Каждый наш шаг, наши ошибки, достижения определяют будущее. Даже нелепости. На фронте был случай, с одним моим сослуживцев, мы брали крепость. Он шёл впереди, проход был узкий, немцы окопались в здании, шаг влево, шаг вправо, смерть. И тут он спотыкается и с грохотом подает, не может встать, как перевернутый жучок копошится, дёргает ножками. А у нас сроки, всё рассчитано на секунды. И весь взвод за ним останавливается, он, конечно, получает полный не цензурный комплимент от тех, кто за его спиной. Тут впереди, в метрах трёх от нас взрывается снаряд. Да такой, мощный, что всех накрывает огромная взрывная волна, мы летим назад, падаем, пытаемся прийти в себя. А он поворачивается, смотрит на нас испуганными глазами и говорит: «Братцы простите, я чё то за спотыкался». Мы его потом, чуть не задушили в объятьях, на радостях, конечно после боя. Потому, что все выжили, он своим падением не дал нам погибнуть. Вот скажи мне, кто он? Герой? Вроде ни чего не сделал, всего лишь упал. А спас весь взвод. Его наградили, он сам не понял, что произошло. Так, что любая мелочь может изменить твою судьбу, сломать или спасти. И твои ошибки, это не провал, это опыт.