Долгой Ночи

Надо мною висело нечто, напоминающее пасть пиявки. Сотни мелких зубов по краям присосок шевелились, и от этого становилось еще более противно. Тошнота подкатила к горлу, и я не стал сдерживать позывы. Содержимое желудка прямиком отправилось в пасть монстру, она заглотила рвоту и на секунду ослабила хватку.

Я оттолкнул ее и быстро вскочил на ноги.

– Да что ты такое?!

Нечто уже совсем не напоминало женщину, это была огромная пиявка, у которой, каким-то чудом, росли вполне человеческие руки, только их было восемь и все они тянулись в мою сторону.

– Пропади, тварь!

Два резких толчка мускулистого тела и вот оно опять нависло надо мной. Я плюхнулся на задницу и стал хаотично шарить вокруг себя руками. Левая натолкнулась на что-то твердое и я, не задумываясь, бросил это в сторону пасти. С неожиданной ловкостью и грацией «пиявка» увернулась, и «верхняя» пара рук схватила меня за плечи и начала медленно притягивать к себе. Мне померещилось, что на мгновение пасть сменилась лицом симпатичной женщины с едкой ухмылкой.

Нет, ну так совсем не пойдет. Я не для этого столько времени шел к маяку, чтобы вот так сгинуть.

– Отвали от меня! – мой голос резал небо. – Брось! Отпусти! Немедленно!

Что-то произошло. «Пиявка» сжалась в комок, мелькнуло сначала женское лицо, за ним лицо красавца мужчины. Такого обычно рисуют на всех бульварных книжках для дам. Скуластое лицо, голубые глаза, длинные кудрявые светлые волосы. Куча штампов и ничего серьезного. Пустышка. «Пиявка».

– Ха!

Нервный смешок вернул меня в текущую реальность, а «нечто» свернулось калачиком и тихо поскуливало.

– Чтобы я тебя здесь больше не видел, – и откуда во мне столько уверенности? – Тебе понятно?!

Тихое поскуливание.

– Да мне все равно где ты будешь есть. Здесь тебе не место.

Еще более тихое поскуливание, даже жалобное.

– В следующий раз будешь внимательнее выбирать добычу.

Оно продолжало скулить.

– Последний раз совершенно спокойно предлагаю уйти. Еще раз встречу – пеняй на себя. Брысь!

«Пиявка» пискнула и быстро скатилась вниз, нырнула в воду и пропала из виду, лишь небольшие всплески вдалеке напоминали о ее присутствии.

Я сел на траву и вытер со лба выступивший пот.

– Охренеть. Что это было?

Ответов, конечно же, не было, но я уже привык к такому. За последнее время я только и делаю, что попадаю в нелепые ситуации и задаюсь кучей вопросов. Надеюсь, что мне удастся найти ответы хоть на часть.

Я прилег на траву прикрыл глаза и представил себя дома.

Свет, тепло и опять несносный песок.

Вот я и дома.

– Проснулся, соня.

Надо мной висело мое собственное лицо. Я-два внимательно смотрел на меня.

– А куда этот чудик денется?

Еще один знакомый голос. Я повернул голову и даже не удивился. Я-три сидел невдалеке на корточках и ковырялся в песке.

– Привет, братишка.

__________

Необычная выходила поездка. Его пригласили неожиданно и предложили довольно интересное дело. Трудное, но очень интересное. В ежедневной рутине он уже стал забывать, то может быть так весело.

Подготовка не занимала много времени. Что надо холостяку на полном самообеспечении – пара-тройка сменного белья, бритвенные принадлежности, пара костюмов, плюс рубашка и джинсы. Вот и все необходимые вещи. Обувь тоже важна, но здесь все проще – классические туфли и кеды. Полный набор джентльмена в путешествии. Все остальное можно купить при необходимости на месте.

Столько времени он не выбирался из города, а тут такая неожиданная поездка, в которой, по словам приглашающей стороны, ему грустно не будет.

Он сразу согласился. Надоело однообразие. Он уже давно думал о смене обстановки и вот удачно подвернувшееся дело.

Перед выходом он сварил себе крепкий кофе, сел на стул и задумался, глядя в окно.

Когда-то он мечтал, что этот дом будет полон жизни, и что из каждого угла будет слышаться смех.

Детский.

Взрослый.

Женский.

Мужской.

Но в один день все резко изменилось и мечты остались лишь мечтами, а со временем и совсем пропали.

Не интересно.

Скучно.

Три комнаты. Ему одному было очень много, и он неоднократно хотел поменять квартиру на что-то поменьше, но всегда мысль ускользала от его внимания, и ему все также приходилось возвращаться домой.

Он давно обустроился в гостиной. Здесь было все, что нужно: небольшой телевизор, тумбочка, шкаф с одеждой, кровать и торшер. Лампочка на потолке торчала без абажура, но он ее никогда не включал. Того минимума, который давал торшер ему было достаточно. Единственное, что он переделал в гостиной – это сделал дополнительную звукоизоляцию. Ночной образ жизни давно вошел в привычку и поначалу было непросто, так что пришлось обеспечивать себе дополнительный комфорт. Через какое-то время он уже привык, и можно было все убрать, но он не стал. Да и зачем? Лишним не будет, а демонтировать было лень.

В спальню он заходил очень редко, только чтобы сменить белье, на котором никто не спит, и протереть трюмо, в которое теперь некому смотреть.

Никаких чувств уже давно не осталось, и он все это делал на полном автомате. Надо, значит надо.

В третью комнату он больше никогда не заходил.

Закрыл и вычеркнул из своей жизни. Навсегда. Временами, по дороге на кухню, он очень удивлялся, что у него есть третья комната. Он останавливался перед ней, долго смотрел на дверь и никак не мог вспомнить причину, по которой закрыл ее, но внутри все протестовало против даже малейшей возможности – открыть эту дверь. От нее веяло чем-то странным. Страшным. Малейшее желание открыть ее вызывало отвращение и желание вымыться под обжигающим душем.

Один раз он как-то дотронулся до ручки двери, и уже практически повернул ее, как его скрутила невыносимая боль. Тоска пролилась по венам. Он очнулся на полу в луже собственной рвоты и с опустошенным мочевым пузырем, что с ним вообще никогда не случалось. После этого случая он больше даже не пытался открыть эту дверь.

Кофе был горячим, обжигающим. Именно такой он всегда и любил, чтобы обжигало все внутри. Чтобы можно почувствовать, что внутри что-то еще осталось и это что-то – он.

Живой.

Не важно.

Одиночество давно стало его стихией.

Так было проще.

Никто не тянул его назад и не заставлял оборачиваться, чтобы лишний раз обдумать свое решение.

Так было правильно.

Так он навсегда решил для самого себя.

За окном шли люди. Кто-то торопился и пытался обогнать всех и вся на своем пути, а кто-то неторопливо брел, смотря себе под ноги и не обращая никакого внимания на окружающих.

Вдруг из-за угла дома «вылетела» молодая девушка и, как будто на крыльях, промелькнула перед его взором, а он смотрел на нее, как и всегда – отрешенно. Его уже давно перестали интересовать человеческие эмоции и страсти. Не было больше в его жизни ничего такого, что могло бы вывести его из равновесия. Такое ощущение, что за свои годы он уже все испробовал и никакие новые переживания не могли этого исправить.

Даже секс – всего лишь механические движения с дорогой женщиной, готовой на все и не задающей никаких вопросов. Иногда он выходил на «охоту», однако последнее время вызывал к себе только одну девушку. Она была не против, все-таки большие деньги, а он просто решил, что для него так удобнее. Он знал, что когда она от него уходит, то в некоторых окнах колыхались занавески. Зависть? Ему неведомо. Пусть видят, что от него выходит красивая женщина, которой не надо по сто раз объяснять свои желания. После каждой такой встречи он заходил в спальню и долго смотрел на трюмо.

Зачем?

Он уже и сам не мог себе ответить. Было в этом что-то особенное, какой-то ритуал и он послушно его исполнял. Сидел и молча смотрел на три своих отражения. Каждое по-своему было оригинально, не сильно, но местами он замечал, что на одном у него слишком темные глаза, а на втором – более светлые. Возможно, это только игра воображения, или сами зеркала были настолько старые, что немного искажали отражения.

Резкий звонок в дверь прервал его мысли. На пороге стояла пожилая, но вполне бодрая старушка. Даже старушкой ее можно было назвать лишь с натяжкой. Вполне крепкая боевая пожилая женщина, вот только глаза были очень старыми, и в них можно было утонуть.

– Зашла, как ты и просил, – они давно уже избавились от ненужной привычки здороваться друг с другом. – Прихватила тебе немножко пирожков на дорожку. Не спорь. В поезде перекусишь. Нельзя бабушке отказывать.

– Спасибо за то, что присмотрите за квартирой, – он легко подхватил чемодан и направился на выход. – Такси меня уже ждет, так что не будем долго прощаться. Если мне что-то понадобиться – я позвоню.

– Звони, милок, звони. Бабушка всегда поможет, если надо. Ну, скатертью дорога.

– До свидания, Анастасия Ивановна, – она немного скривилась. Ну, не любила она, когда он так ее называл, а ему нравилось иногда так делать.

– До свидания, Максимушка.

__________

– Ну что, братишка, как спалось? – Я-три был невыносим.

– Что ты ко мне привязался? Я же сказал, что не помню, – он оказался редкостным занудой.

Если Я-два просто загадочно улыбался и через раз предлагал что-то вспомнить, то этот персонаж никак не мог успокоиться. Он то забегал вперед, то кружил вокруг, а один раз убежал назад и вернулся с весьма странным выражением лица и довольно долго молчал. Это было так неожиданно, что я даже перестал его замечать. Жаль, что надолго его не хватило.

– Куда идем? А? Честная компания?

– У тебя что, рот совсем не закрывается? – я даже не стал оборачиваться. – Мы можем дойти до оазиса без твоих комментариев.

– Парни, да я вообще всегда молчу, – он притворно закрыл себе рот рукой и выпучил глаза.

– Смотри, как бы не разорвало, – я повернулся к Я-два. – Ну что с ним делать? Может, все-таки подскажешь?

– Все что могу сказать, – Я-два продолжал спокойно идти рядом. – Я всегда говорю. Я знаю не больше тебя.

– Ну, сколько можно, парни, – Я-три не унимался и принялся трясти Я-два за руку. – Ты давай, прекращай. Напустил тут туману, а нам разгребать.

– Что-то ты не больно-то помогаешь, – я остановился и всмотрелся вдаль. – Похоже там что-то есть. Хочется посидеть в тени берез.

– Чего? – Я-три резко остановился предо мной. – Чего ты сказал?

– Я сказал, что неплохо было бы посидеть в теньке.

– Не-е-е-е-е-ет, – Я-три даже подскочил на месте и начал тыкать пальцем Я-два. – Ну, скажи ему, что он не так сказал. Скажи. Скажи! Скажи-и-и-и-и-и!!!

– Ты сказал немного по-другому, – Я-два внимательно посмотрел на меня. – Вспоминай.

– Как же ты меня достал! – я резко взмахнул рукой. – Какая вам разница до того, что именно я сказал? Или до того, чего я должен вспомнить? Какая вам-то разница – сосенки-березки или пальмы с кактусами?!

– А никто из нас и не говорил, что это нам важно, – Я-два с улыбкой смотрел на меня. – Ты все сам делаешь.

– Он еще не понял, – Я-три принялся приплясывать на месте. – Вроде не дурачок. Но я все – молчок.

– Тебя от собственной тишины разорвет через несколько минут, – я продолжал идти, не обращая внимание на кривляние Я-три, и ткнул пальцем в сторону Я-два. – А тебя от собственного пафоса.

– Во мне никогда не было и грамма пафоса, – Я-два все так же улыбался и его глаза с добротой смотрели на меня. – Я только желаю тебе помочь. Я только хочу, чтобы ты немного сосредоточился и начал вспоминать. Чем больше ты вспомнишь, тем быстрее мы доберемся до маяка.

На горизонте все ближе и ближе маячил оазис, и я решил на какое-то время отключиться от двух моих попутчиков. Еще немного времени и можно будет искупаться, полежать в тени деревьев и подремать под ласковые напевы легкого ветерка. Пусть эти два клоуна делают что хотят, а мне просто необходимо отдохнуть. Так много информации опять навалилось, и никто не желает напрямую ответить. Я, конечно, сделал вид, что оговорился и забыл свои слова, чтобы не давать возможности этим двоим судачить попусту, а сам призадумался.

Почему я так сказал?

Что со мной было в этот момент?

Я точно помню, что перед моими глазами стояла картинка из моего сна. Поляна и березовая роща. Как я еще не проговорился этим «товарищам», что не забыл ни одну секунду из своих сновидений? Они бы непременно начали комментировать.

– Не забывай этот момент. Вспомни.

– Ничего он не помнит. Он лишь придуривается.

Я посмотрел на моих спутников. Я-два спокойно, как и прежде, шел рядом с улыбкой на добром открытом лице. Я-три вприпрыжку скакал рядом, размахивая руками, делая вид, что он огромная птица. Он почувствовал мой взгляд, обернулся и с диким оскалом «полетел» в мою сторону. За пару метров он резко остановился, сделал притворное испуганное лицо и бросился в сторону.

– Шут гороховый!

Мы все ближе подходили к оазису, и я стал замечать некоторое несоответствие. Да что там – полное несоответствие того, что было раньше, и того, что открывалось нашему взору.

Небольшая березовая роща, посредине пруд с кувшинками и камышом, а рядом небольшие кусты малины. Она почему-то висела гроздьями, как виноград, но это была самая настоящая малина. В голову ударил резкий аромат. Тут была целая какофония запахов. Свежая малина, густая трава, кора березы, сырость пруда. Все смешалось и в голове у меня опять все поплыло.

Я стоял на тротуаре небольшой улочки. За моей спиной была дверь, и я точно знал, что только что из нее вышел. В руках у меня был бумажный пакет, из которого торчал багет, горбушка белого батона и краешек черного, ароматного хлеба.

Я обернулся. На двери была табличка с восьмью непонятными символами. Наверное, название магазина. Я пожал плечами и пошел по тенистой стороне улицы. На противоположной стороне ярко светило солнце и его отражение в витринах играло всеми оттенками желтого и рыжего цветов. Вот только устал я от такого количества солнца. Хотелось незаметно пройтись по тенистой стороне тем более, что продукты надо донести до дома и одновременно не обгореть под прямыми лучами солнца.

На моей стороне улицы не было ни одного человека. Все толпились именно на солнечной стороне, как будто они уже сотню лет не ощущали тепла дневного светила. Они все, как один, задрали головы вверх и с диким оскалом, ну нельзя это назвать улыбкой, смотрели на перемещение солнца по небу.

И как у них хватает сил и терпения неотрывно на него смотреть?

Я сделал шаг в сторону толпы. Все, как по единому сигналу, мгновенно посмотрели на меня.

Пустыми глазницами.

Я медленно вернулся на тротуар.

Толпа тотчас вернулась к своему старому занятию.

Я пошел опять вперед, уже больше не рискуя заступить за линию тротуара. В голове так и крутилась картинка с множеством пустых глазниц и угрюмым выражением лиц, но как только они подняли их вверх – сплошное обожание.

Не стоит рисковать и проверять, а что будет – если…??

Мне пора домой.

Меня там ждут с моими покупками.

Меня там ждут.

Есть кто-то – кто меня ждет!

Мысль была настолько неожиданной и яркой, что я встал как вкопанный.

Я не одинок!

Есть тот – кто меня ждет!

Есть ТЕ – кто меня ждут!

Я с трудом удержался на ногах и оперся на стену ближайшего магазина.

Неужели такое возможно?!

Неужели все это время я тратил впустую, бредя по пустыне к невидимой цели, когда цель вполне ясна и, можно сказать, ощутима? Не буквально, а какими-то неизвестными фибрами моей души.

Моего внутреннего мира?!

Внутри меня что-то начало переворачиваться. Медленно, неуклюже, но с таким напором, что стало понятно – это уже никому и никак не остановить.

Никому.

Никогда.

– Слышите?! – я кричал на толпу напротив. – Никому! Никогда!

Они посмотрели на меня и начали аплодировать. Хлопки били в голову, как тысячи отбойных молотков.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Теплый песок.

Две радостные морды.

– Хорош орать! – Я-три состроил очередную гримасу. – Рыбу распугаешь!

– Что-то ты стал частенько проваливаться куда-то, – это уже Я-два. Неизменная дружеская улыбка не сходит с лица. Как же хочется врезать, аж кулаки чешутся. – Но, но, но. Мы так не договаривались.

Я-два спешно отстранился от меня. На лице все та же улыбка, но выражение обеспокоенности и удивления – это что-то новенькое.

– Ребята, давайте все успокоимся.

Это Я-два сказал, уже успев отойти шага на три-четыре, и теперь нелепо мялся в сторонке.

– Да он так орал, что его вся округа слышала, – Я-три сел на песок и стал водить по нему пальцем, рисуя какие-то нелепые символы. – Всех карасей в округе распугал. Теперь только динамитом рыбу ловить.

– Прекрати нести чушь, – я встал и начал отряхиваться. – Ну, кто в здравом уме рыбу динамитом глушит? Можно сеть поставить. И поймаем больше, и гуманнее.

Две пары глаз следили за тем, как я остановился, отряхивая штанины.

Поднял голову вверх.

Замер.

В голове взорвалась атомная бомба.

Я завыл с тоской и болью.

С ужасом и страхом.

С ненавистью!

__________

Дорога плавно катила по рельсам.

Как же просто переезжать, когда тебя уже ничто не держит. Он закинул чемодан на полку и стал смотреть в окно.

Без особой нужды. Необходимо было «убить» время до вечера. Потом он заберется к себе на верхнюю полку, сон и вот он уже на месте.

В купе постучали.

– Добрый день, – симпатичная рыженькая проводница уверенно открыла дверь. – Добро пожаловать. Покажите, пожалуйста, ваш билет.

– Добрый день, – он быстро окинул ее взглядом и отметил, что форма ладно сидит на ее хрупкой точеной фигурке. – У меня все в порядке. Я с вами недолго.

– Да, вижу. Счастливого пути. Если вам что-то понадобиться, обращайтесь. Мое купе крайнее. Зовут меня Елена.

– Спасибо. Возможно, я воспользуюсь вашим приглашением. Чаю точно выпить хочется.

– Это я вам мигом организую, не переживайте. Через минут десять все будет готово.

– Еще раз спасибо. Меня, кстати, зовут Максим.

– Очень приятно.

Дверь плавно захлопнулась, и Максим снова уставился в окно.

Есть в этом что-то такое. Дорожное.

Смотреть по сторонам, когда ты не за рулем машины, или вот так, по-простому, как в детстве, уставиться на проплывающий мимо пейзаж. И вроде все как всегда: полустанки, сосенки, березки, полянки, речки, но дух захватывает, как и раньше.

Наверное.

Максим хмыкнул, открыл сумку и достал бутылку красного вина. Не самое дорогое, но вполне приличное и соответствующее обстановки. Попутчиков не намечалось, об этом он побеспокоился еще при покупке билетов. Средства позволяли купить места и в спальном вагоне, но, как назло, этот состав им не был оборудован. Так что он просто скупил все купе и наслаждался поездкой в приятном ему одиночестве.

Ну, не совсем.

Такую приятную рыжую возможность он упускать не хотел.

Устроим легкий ужин. Без свечей, но с приятным вином и деликатесами, которые плавно «перетекли» из сумки на стол. Бокалов, к сожалению, нет, но вполне подойдут и обычные стаканы тем более, что время граненых уже прошло и теперь чай приносили в тонком стекле.

Подойдет.

Максим открыл вино, насладился приятным ароматом и оставил его на столе «подышать». Пока вино насытится кислородом можно красиво разложить закуски, благо, что нарезать не было необходимости. Теперь это можно сделать прямо в магазине. Когда Максим сделал для себя это открытие, он уже и забыл, где у него в квартире лежит нож. Зачем? Все-таки прогресс, даже в таких мелочах, очень удобная вещь. Готовить – чушь! Кинул в микроволновку уже готовый завтрак, обед или ужин и у тебя на столе практически ресторанное блюдо и никаких хлопот. Конечно, не все готовые блюда ему нравятся, но он и не берет все подряд, а последнее время Максим пристрастился заказывать еду из ближайшего ресторана, так что блюда буквально стали ресторанные.

Максим еще раз взглянул на стол, удовлетворенно хмыкнул и вышел в коридор вагона проветриться, побродить и прогуляться в туалет. На стене уборной висело небольшое зеркальце, в котором отражался небольшой кусочек окружающей обстановки. Все здесь было небольшого размера, как будто специально создано для ребенка, взрослому мужчине было немного неуютно, но Максим никогда не обращал внимания на такие мелочи.

Быстро приведя себя в порядок, он еще раз взглянул в зеркало. В уголках глаз мелькнули озорные искорки. Ну что же – пора. Не скучайте проводница Елена, сегодняшний вечер вы еще долго не забудете.

– Елена, спасибо за чай, – он галантно и настойчиво постучал в дверь ее купе. – Можно мне попросить у вас второй стакан?

– Конечно, – она оторвала взгляд от книжки. На обложке мужчина в разорванном скафандре вытаскивал из огня молодую девушку и парня. – Я зайду к вам минут через десять.

– Это было бы замечательно. Жду вас.

Максим улыбнулся и плавно прикрыл дверь. Теперь осталось дело за малым. В том, что он симпатичен молодой проводнице, Максим не сомневался ни секунды. С недавних пор ему такие вещи давались сами собою если, конечно, у него было желание, а иногда и просто ради спортивного интереса. Постоянная партнерша, которая навещала его вечерами, это хорошо и удобно, но все же он мужчина и надо иногда выходить на «охоту». Как же давно такое было? Уже и не вспомнить, да и зачем? Все равно он никогда больше не вспомнит их лиц, их тел. Утром налить чашку кофе, угостить каким-нибудь пирожным и домой. Прощай. Конечно, позвоню. Конечно, буду вспоминать. И множество других глупых обещаний, которые он давал каждой такой «подружке».

Перед глазами промелькнуло наваждение. Он и какая-то девушка на огромном кожаном диване в неприлично большом кабинете. То, чем они занимаются, невозможно назвать любовью, это дикий, необузданный секс. Она кричит и стонет, он ухмыляется и в его глазах горит обжигающий холодный огонь.

Он отмахнулся от видения как от назойливой мухи. Все это было в прошлой жизни, которая давным-давно закончилась и не стоит об этом вспоминать. Редкие картинки прошлого иногда всплывали в памяти, но кто это или что это – он уже не мог вспомнить, да и не хотел.

Да и незачем.

Один день изменил все.

Бесповоротно. Все, что осталось за чертой прошлого, не имело сейчас никакого значения.

С печальной ухмылкой Максим вспомнил как он страдал. Как его тело и душа разрывались на миллионы осколков, и собрать их не было никакой возможности, а после – и желания. Рассудок играл в то время с ним в какую-то странную игру. Воображение рисовало неизвестные места, в которых он никогда и не бывал. Однако, почему-то, ему там было все знакомо, Максим знал каждый закоулок, каждую мелкую деталь.

Он играл со своим восприятием.

Он бросался во все тяжкие.

Он пытался победить.

Он проигрывал.

Всегда.

Но…

Однажды он вспомнил про тьму.

Нет.

Про Тьму.

Именно так. С большой буквы.

Ну, и конечно, баба Настя со своим «чудодейственным» настоем.

Она пришла к нему, и он окунулся с головой в ее объятия.

Сначала было страшно.

Кошмар, казалось, длился бесконечно. Внутри все холодело, волосы на теле стояли дыбом. Каждая единица времени была наполнена ужасом.

Потом пришла боль.

Его выворачивало наизнанку. Иногда Максиму казалось, что это было на самом деле. В голове такое не укладывалось, но мозг рисовал вполне яркие картины. Его рвали на части, затем каждую частичку разрывали еще на более мелкие кусочки, и все это продолжалось бесконечно долго.

Затем пришла тоска и печаль. Он не мог ею насытиться и изливал свои переживания нескончаемым потоком слез.

А затем пришло Ничто.

Оно медленно и бережно окутало его потерянное сознание со всех сторон и начало шептать. Шепот входил в каждую клеточку тела. Складывалось ощущение, что он слышит всем. И ему не надо, как обычному человеку, только одно чувство для этого. У него их было нескончаемое множество.

Оно обнимало и ласкало его.

И он стал тем, кем был сейчас. Она приняла его и теперь не отпускала ни на шаг. Они всегда шли вместе.

Он впереди. Тьма сзади.

Всегда начеку. Всегда на страже.

А он был не против.

Он боготворил ее. Он наслаждался ею. Он никогда не хотел ее отпускать.

И Тьма платила ему той же монетой.

– Добрый вечер, Максим, – Елена вошла в купе, поставила пустой стакан тонкого стекла и села напротив. – Мне понадобилось немного больше времени, но зато нас теперь точно никто не побеспокоит.

– Добрый вечер, Лена, – от нее веяло чем-то цветочным. На миг перед глазами возникло ведение лесной поляны, но тут же пропало. – Предлагаю начать наше приятное знакомство с небольшого количества вина, а потом мы сможем поговорить о том, что нас так сильно беспокоит.

Елена повернула дверной замок.

Щелчок был похож на одиночный выстрел в полной тишине.