Портрет неизвестной. Часть1

– А что не так с м-м-моим костюмом? – Спросила Лиза, оглядывая себя, в поисках может где запачкалась?

– Брюки как брюки, вы тоже, между прочим, не икона стиля! Пошли уже, скорее в тепло! Иначе я сейчас просто скончаюсь от переохлаждения и вам придется возиться с моим хладным трупом, да и у вас уши уже отморожены! Странные вы все какие-то, на Васильевском.

Последний аргумент, по-видимому, помог незнакомцу отмести все сомнения, и он решительно направился к ступенькам, ведущим в полуподвальное помещение. Ступеньки освещались совсем жиденьким фонариком. Над дверью, видневшейся в конце спуска, еле различалась вывеска «ТРАКТИРЪ Тиханова». Мужчина толкнул дверь, которая звякнула колокольчиком, оттуда пахнуло теплом и едой, он придержал дверь, приглашая Лизу зайти первой.

Лиза не стала медлить, и быстренько вошла, мужчина за ней. Они оказались в небольшом низком сводчатом помещении, с деревянным дощатым полом, освещенным тусклой медной лампой, висящей под потолком. Света от этой лампы хватало только для освещения центра комнаты, прочее пространство помещения тонуло в густой тени. У противоположной стены из мрака выступала массивная изразцовая печь, справа находилась невысокая барная стойка, за которой стоял толстый человек в белой косоворотке и черном жилете. Его темные волосы были разделены на прямой пробор и жирно блестели.

За расставленными столами, на длинных деревянных лавках, кое-где сидели посетители. В этот поздний час их было немного.

– Проходите, судари! – сказали им, стоящий за стойкой бармен. – Прошка, проводи господ студентов.

Тут же перед ними возник откуда ни возьмись румяный молодой человек, в такой же белой косоворотке и с такой же прической, разница была в том, что этот был блондином. – Прошу-с, куда изволите присесть? – спросил он.

– Нам поближе к печке, – сказал Лизин спутник. И они двинулись вслед за официантом к тускло поблескивающему боку печи.

Лиза думала, что печь эта чистая декорация, и была приятно удивлена, когда поняла, что печь была теплая. Лиза с наслаждением, сняла рукавички и положила ладони на теплые изразцы. Окоченевшие пальцы, уже почти потерявшие чувствительность на морозе, начало приятно покалывать. Хотелось обнять эту печь целиком и стоять так вечность. Но немножко согрев руки, Лиза все-таки пошла вслед за ушедшим официантом, к столику, где уже расположился ее провожатый.

– Не знала, что здесь есть этот трактир, такой атмосферный, с печкой! – сказала она, усаживаясь за столик напротив своего спутника и оглядываясь вокруг, – а чем здесь кормят?

– А оплату по безналу они принимают? – спросила Лиза на всякий случай, уж больно выглядело это все как-то не так. – У меня наличности с собой нет, ни копейки.

– Не, волнуйтесь, мадемуазель, у меня здесь кредит, – сказал Лизин спаситель. – Что вы будете кушать?

– Очень удобно иметь кредит в ресторане, но я вам все обязательно отдам, только до банкомата дойдем. Хорошо? А можно меню посмотреть? – забросала вопросами спасителя Лиза.

– У них нет меню, – улыбнулся мужчина, – давайте я вам закажу на свой вкус, согласны?

– Заказывайте, -согласилась девушка, – только, пожалуйста, можно сразу чаю, горячего?

– Конечно!

– Половой! – крикнул незнакомец оборачиваясь. И перед столиком тут же появился, тот самый Прошка. – Давай, любезный, принеси расстегаи с грибами, пару чаю и рюмку водки.

– Мигом-с! – ответил Прошка и исчез.

Лиза начала немножко согреваться, расстегнула куртку, сняла шапку и размотала свой длинный шарф. Щеки после мороза нещадно горели. После такого невероятно насыщенного дня, наконец настал момент, когда она поняла, что достигла дна и можно расслабиться, дальше тонуть уже некуда.

Она посмотрела на своего спутника, который тоже внимательно смотрел на нее. Она нервно провела по своим короткостриженым торчащим в разные стороны волосам, пытаясь их пригладить. Они вечно лохматились под шапкой.

– Уважаемый, извините пожалуйста, но мне очень неловко, когда на меня так смотрят.

Молодой человек очнулся, и, смутившись, тоже снял шляпу. Теперь Лиза наконец смогла его рассмотреть, насколько позволяло скудное освещение. Е0му было не больше 25-ти лет. Чуть вьющиеся темные волосы, мягкими локонами обрамляли бледное лицо. Темные глаза, под густыми бровями в разлет, внимательно смотрели на Елизавету. Тонкое породистое лицо с правильными чертами. Форму губ и подбородка невозможно было оценить так как молодой человек носил небольшие усики и бородку.

– Ну что, спаситель, давайте знакомиться, – сказала девушка, протягивая руку для рукопожатия, – меня зовут Елизавета, можно просто Лиза, а вас как зовут?

Незнакомец несколько подвис, затем встал, аккуратно взял Лизину ладошку перевернул ее тыльной стороной вверх и поцеловал ее.

– Меня – Иваном. Очень приятно мадемуазель Елизавета. А как вас по батюшке?

– Елизавета Михайловна, но пожалуйста, называйте меня по имени, я же не какая-то пожилая тетка! – ответила сбитая с толку Лиза, не ожидавшая такого маневра с поцелуем руки от молодого человека.

– Как вам будет угодно, мадемуазель Лиза. Расскажите же, что с вами все-таки приключилось? – спросил Иван, садясь и выпуская Лизину ладошку из своей широкой крепкой ладони.

– Одну минутку, – Лиза еще раз достала свой смартфон, посмотрела на всякий случай не появился ли сигнал. Сети не было. Тогда Лиза убрала бесполезный гаджет в сумку, и обратилась к Ивану.

– Знаете Иван, это очень длинная история. Но, по-видимому, мне уже спешить сегодня некуда. А вы? Вы никуда не торопитесь?

– Нет, я здесь живу и учусь неподалеку – в Академии Художеств, так что я почти дома.

– Ну надо же! Коллега! Конечно, кого еще здесь можно встретить ночью, да еще в шляпе? Я же тоже закончила Академию несколько лет назад. Вы на каком факультете учитесь? Лично я, училась на архитектурном. А вы? Впрочем, и так понятно, что вы учитесь на живописи. От вас так пахнет разбавителем, да и запах масляной краски тоже есть…

– Вы очень проницательны. Однако, не знал, что на отделение архитектуры принимают женщин. Вы очень необычная девушка, мадемуазель Лиза.

– В чем же моя необычность? У нас, между прочим, половина студентов на курсе были девушки.

– На отделении архитектуры?

– Ну да!

– Надо срочно переводиться! – с улыбкой заметил Иван, – У нас на отделении живописи женщины не обучаются.

– Какие вы несчастные, что же вас так обделили-то? Обычно столько девчонок поступает учиться. Это что? Новые правила какие-то? Я, пока училась, с живописцами не очень общалась, а вот с факультета истории и теории искусства у меня много знакомых. Моя лучшая подруга Светлана тоже искусствовед, и сейчас она преподает в Академии. Вы ее часом не знаете Светлана Цой – читает историю русского современного искусства? Я, кстати, сегодня как раз у нее в гостях была, засиделись поздно, вышла на улицу, а тут такая история.

Иван отрицательно мотнул головой. – Что-то я не припоминаю дам-профессоров. И фамилию такую не встречал.

– Скажете тоже, Светка и дама! Эти понятия несовместимы! – фыркнула Лиза. – И потом она не профессор, а только доцент. А фамилия – так она замужем за корейцем. Очень талантливый художник Константин Цой, не сталкивались? Он тоже в Академии преподает?

Наконец Прошка принес большое блюдо с румяным, источавшим непередаваемый аромат, пирогом, два заварочных чайника: один побольше, а другой поменьше друг на дружке, два гладких стакана, бренчащих в подстаканниках, и рюмку с водкой. Заварка была насыпана в верхний чайник, а в большом пузатом нижнем – кипяток. Официант заварил чай и, сказав: «Приятного аппетита-с», – отошел.

Лиза поднесла ладони к нижнему горячему чайнику, приятное тепло потекло по рукам к самому сердцу. От удовольствия она даже прикрыла глаза, говорить не хотелось. Посидев так несколько мгновений, девушка пригрелась, разомлела и ее начало клонить в сон. Она сложила руки на столе и опустила на них свою усталую голову. Наверное, и заснула бы, почти обнимая чайник, если бы кто-то деликатно не кашлянул. От этого звука Лиза резко распрямилась и распахнула глаза, некоторое время недоуменно оглядываясь. Потом перевела взгляд на сидящего перед ней мужчину, медленно вспоминая кто это такой, а затем на стоящий перед нею стакан, наполненный горячим чаем. – Простите, почти заснула!

– Это мне? – спросила она потягиваясь, зевая.

– Вам! – ответил Иван. – И вот это тоже вам! – выливая с этими словами всю водку в Лизин стакан. Она даже моргнуть не успела!

– Иван! Что? Что вы делаете?! Я не пью водки! Мне нельзя!

– Относитесь к этому как к лекарству, Елизавета, для внутреннего согрева, а то вы можете заболеть, одежка на вас несерьезная какая-то. – примирительно ответил он.

– Спасибо, конечно, за заботу, но я же не просила! Я же за рулем…была. А, гори оно все синим пламенем! «За здоровье!» – отсалютовала Лиза стаканом, вспомнив, что ее руль сейчас не понятно, где рассекает по заснеженным проспектам.

После того как Лиза сделала хороший глоток крепкого чая с водкой, внутри тоже растеклось приятное тепло.

– Да, правы опытные люди, утверждавшие, что глоток водки способен примирить тебя с обстоятельствами! Как говориться – in vino veritas, in aqua sanitas!1 – заметила она. То напряжение, которое весь день сковывало ее как в тисках, начало потихоньку отпускать. Отломив кусочек пирога, Лиза с удовольствием отметила, что пирог не только румян и ароматен, но еще и вкусен. А еще желудок вспомнил, что он практически весь день накануне провел в режиме жесткой диеты, если не считать той булочки, что удалось перехватить, пока они разговаривали со Светкой и Вероникой Альбертовной. Девушка почувствовала совершенно зверский аппетит. Поэтому, уже не стесняясь, она отломила кусок пирога по больше.

– Вы изучали латынь? – спросил Иван, наблюдая как стремительно пустеет блюдо с пирогом. Сам при этом к пирогу не притрагивался, прихлебывал только пустой чай из своего стакана.

– Да нет, – ответила Лиза, в этот момент она откусила совсем огромный кусок и продолжила фразу только после того, как расправилась с ним, – знаю несколько поговорок общеизвестных, не больше. Извините, что я с вами так разговариваю, не отрываясь от пирога, и понимаю, что это крайне неприлично, но я действительно целый день ничего не ела. А вы что, знаете латинский?

– Конечно, и греческий к тому же. Это же классический курс из гимназии.

– Понятно – ответила Лиза, – мы не гимназию кончали, а обычную школу, там эти изыски не преподавались. И зачем вам, позвольте полюбопытствовать, этот мертвый язык?

Ответить он не успел, потому что колокольчик на двери звякнул и на пороге, в клубах пара, появились два молодых человека. Увидев Ивана, они тут же подошли к нему.

– Здорово, Иван! Что ты тут в одиночестве сидишь, и без нас?! – сказал один из них.

– Мы тебя в мастерской ждем, а ты тут! – поддержал второй, и заметив Лизу продолжил. – Да еще и не в одиночестве!

– Да, конечно, позвольте представить, – вставая обратился Иван к Лизе. – Это мои друзья, тоже студенты, Мирон и Николай.

– Мирон и Николай, позвольте представить вам мою новую знакомую – мадемуазель Елизавету Михайловну!

– Очень приятно! – сказала Лиза и протянула руку Мирону. На вид ему тоже было около 20-25 лет. Среднего роста. Яркий брюнет с густыми черными волосами, и такой же густой бородой. Красивое лицо с миндалевидными южными глазами. В его облике было что-то средиземноморское, южное, столь неуместное в северном городе.

Он улыбнулся, блеснув белыми зубами, и взяв ладошку Лизы в свою руку поцеловал ее, пощекотав пушистыми усами. Лиза на минутку задумалась о том, что уже второй мужчина за последний час целует ей руку. Раньше при знакомстве с парнями как-то обходились без этого.

– Мое почтение, Елизавета Михайловна! – все еще улыбаясь произнес Мирон, с почти незаметным акцентом.

Николай, тоже хотел было поцеловать ее ручку, но Лиза вовремя перехватила инициативу и просто пожала ему руку. Хватит на сегодня поцелуев, и так план на полгода вперед перевыполнен. Николай был выше среднего роста, стройный, худощавый с темно русыми волнистыми волосами, значительно моложе своих товарищей, ему было лет 20, не больше. Бороду и усов он не носил. Лицо его еще сохраняло юношескую открытость, а фигура некоторую угловатость, свойственную подросткам.

– Очень приятно, Николай! – сказал он ей, слегка смутившись после ее маневра с рукопожатием.

– Расскажи-ка, Иван, что тут у вас происходит, и где ты нашел такую загадочную мадемуазель?

– Да я и сам, не совсем понимаю, но я встретил ее у Андреевского собора на Большом проспекте. Она обратилась ко мне с просьбой о помощи, а потом чуть не попала под копыта. Поэтому я ничего не нашел лучшего, чем привести ее сюда, чтобы погреться и разобраться чем можно ей помочь.

– Елизавета Михайловна, голубушка, что с вами приключилось? От чего вы ночью, в мороз бегаете по улицам одна? – спросил Мирон, усаживаясь на лавку рядом с Лизой.

– Ах, боже мой, я не хочу второй раз за этот вечер пересказывать свою историю! – слегка занервничала Лиза от столь близкого соседства с совершенно незнакомым молодым человеком. – А помочь мне очень просто – мне нужно позвонить в полицию и узнать, где моя машина на штрафстоянке или ее, увы, угнали! И все! Кстати, а в этом заведении телефон имеется?

Молодые люди снова переглянулись между собой.

– Елизавета Михайловна, какую такую машину у вас угнали?

– Да какое это имеет значение! Мини Купер трехдверный, красненький с двумя черными полосками на капоте, 2012 года выпуска, 138 000 км пробега – при этом она нашла в памяти телефона фото, где она стоит на фоне своей машинки, – вот эту самую машину у меня и угнали. А может и не угнали, а отбуксировали на штрафную стоянку. – Она протянула телефон парням.

– Это я летом на море во время отпуска со своей «девочкой».

Иван, как-то неловко взял в руки телефон. Остальные двое тоже склонились над экраном.

– Мадемуазель Лиза, извините за бестактность, а что это? – сказал Иван, указывая на смартфон.

– Это флагман, между прочим, китайский, не самый свежий, но меня устраивает. А, что вы до сих пор с раскладушками ходите? О! Как все запущено-то в Академии. – закатила они глаза.

И тут Николая наконец осенило.

– Какого вы говорите года выпуска эта ваша машина?

– 2012-ого.

– А сейчас значит сейчас 2012 год? – продолжал юноша.

– Ну почему сразу 2012, Николай, вы меня пугаете? 202*, конечно, два дня до нового 202* года.

– То есть сейчас, – начал Николай…

– 29 декабря 202* года, – продолжила Лиза уже раздражаясь.

– Вы поняли?! – воскликнул юноша, – я же чувствовал, что здесь что-то не так! 202* год, господа, 202*!!!

Он победно поглядел на своих друзей!

– 202* год, господа – повторил он снова. Теперь молодые люди уже втроем обеспокоенно начали переглядываться.

– Лиза, вы хорошо себя чувствуете, вы часом не больны?

– Вы задаете такие вопросы, проверяя не сумасшедшая ли я? – При этом Лиза пощупала себе лоб. Лоб был холодный, никаких признаков лихорадки с возможным бредом и галлюцинациями. – Нет, хочу вас разочаровать, совершенно здорова, и крыша моя тоже пока не протекает.

– Тогда как вы объясните, что, по нашему мнению, сейчас совсем другой год на дворе? – осторожно проговорил Мирон.

– То есть? – не поняла Лиза, – Что значит- другой?

– 1862 год от Рождества Христова, 18 декабря, и еще 2 недели до, как вы точно заметили, нового 1863 года! – подвел итог Иван.

– Вы так шутите? Хватит с меня, на сегодня, дурацких шуток! Или теперь мне настала пора спросить у вас – здоровы ли вы?!

И туту в мозгу у Лизы шестеренки наконец встали в такое положение, что все детали этого дикого розыгрыша стали видны как на ладони! Она просто вскипела от злости!

– А-а-а! Я начинаю понимать! И подсвечники, и записка, это ваших рук дело! А ведь точно, там стояла дата 1863 год, и подпись РР по поручению г-на О! И кто же из нас этот загадочный господин О? Давайте загадочный «Мистер О», на арену, под бурные овации! Я раскусила ваш гнусный заговор! Немедленно прекращайте весь этот балаган! Это уже не смешно!

– Вообще-то моя фамилия – Ордынский, Иван Ордынский. – сухо сказал Иван. – Но я вам никаких записок не писал, увольте, и теперь совершенно точно 1862 год.

Глава 3.

Лиза замолчала, переваривая информацию. Постепенно, до нее стал доходить смысл сказанного Иваном. Лицо ее с начала побледнело, а затем пошло красными пятнами, сигнализируя окружающим, что не мешало бы спрятаться, от греха по дальше, потому как сейчас рванет!

– То есть, вы хотите, чтобы я поверила, – низким голосом начала Лиза – что машину мою не угоняли, а она просто осталась стоять на месте у мозаичной мастерской? Что Светка до сих пор меня ждет? А я провалилась в «хронодыру»? К концу фразы голос девушки уже звенел, отражаясь от низких сводов потолка.

– Бред! Бред! Бред! Я просто вышла из Академии не там, где обычно, а в боковую калитку, которая всегда бывает закрыта! «Хронодыр» – НЕ БЫ-ВА-ЕТ!

После того как звенеть в ушах перестало, Лиза заметила, что три пары мужских глаз смотрят на нее не то с жалостью, не то с удивлением. Лиза еще раз обвела взглядом помещение трактира, задержалась на фигуре за барной стойкой, скользнула взглядом по застывшему в углу Прошке, потом посмотрела еще раз на молодых людей, которые сидели напротив нее. Она искала во всем этом хоть какую-либо зацепку, хоть какой-нибудь маленький знак, что это все не на самом деле. Но с ужасом понимала, что все выглядит убедительно. Ни одного прокола в этом «розыгрыше» она не находила. В такой ситуации полагалось ущипнуть себя, чтобы проснуться. Но что-то подсказывало, что это не поможет, настолько все выглядело реальным.

– Нет я все равно вам не верю! Ну не может все это – она обвела рукой зал, – все вот это быть правдой! А? Или может?!

– Так мне нужно немедленно вернуться назад, – Лиза вскочила и начала лихорадочно одеваться. От волнения она никак не могла попасть в рукава, а потом застегнуть молнию на куртке. Руки ее тряслись, и молния все время заедала. Наконец Лиза справилась, кое-как намотала шарф, схватила сумку и шапку. И кинулась к выходу, шумно отодвигая тяжелую мебель.

– Спасибо за компанию, но мне действительно пора! – выпалила она скороговоркой.

– Лиза, стойте, – мы вас одну никуда не пустим, – крикнул Иван ей вдогонку поднимаясь с места, – тем более в таком состоянии!

Услышав окрик, Лиза остановилась, развернулась, подошла к Ивану в упор и, глядя ему в глаза, излишне спокойно, выделяя каждое слово, произнесла. – Не смейте. Мне. Указывать. Что. Мне. Делать! Я сама как-нибудь разберусь! Спасибо за чай!

После этого она развернулась и выбежала за дверь, громко хлопнув дверью. В трактире повисла тишина, слышно было только потрескивание дров в печке. Все, включая Прошку недоуменно смотрели в след убежавшей девушки.

– Догоните эту stupide mademoiselle2, а то с ней еще что приключиться, я сейчас к вам присоединюсь, – сказал Иван друзьям, застегивая пальто.

Мирон и Николай встали и быстро пошли к выходу. Иван же направился к приказчику, стоявшему за стойкой

– Батюшка, Иван Алексеевич, так это что ж, девка была? – спросил тот, мотнув головой в сторону входной двери. – А так с виду и не скажешь! Волос короткий, в штанах, только что голос не как у парня. Эть ядрена вошь! Что ж это деется…

Выйдя на улицу, Лиза отметила, что снегопад так и не прекратился. Она оглянулась вокруг, уже нарочно выискивая, что-нибудь, что дало бы ей хоть какую надежду на то, что это все-таки глупая мистификация. Темный приземистый фасад Андреевского рынка – точно такой же, как и был, силуэт Андреевского собора, еле-еле виднеющийся сквозь густую пелену – тоже. А вот здания напротив, вроде как пониже, чем помнила Лиза

– Там же напротив была аптека «доктора Пеля и сыновей», и дом в стиле модерн. А сейчас, допустим… Просто допустим, что сейчас середина 19 века. Тогда что? Тогда сейчас еще никакого модерна быть не может! Вот и проверим! – и Лиза решительно пересекла улицу, оставив за спиной «ТРАКТИРЪ Тиханова», чтобы рассмотреть дом по ближе. Она прекрасно помнила фасад из красного кирпича и с ризалитами, облицованными рваным гранитом. Помнила элегантные кованные фонарики над входом и надпись на золотом фоне «АПТЕКА Т-во Профессора Доктора Пеля и Сыновей». И дом был высокий. А теперь на этом месте стояло совсем другой домишко, деревянный, всего в два этажа. И, как в насмешку, над входной дверью виднелась вывеска, гордо заявлявшая что в этом доме находится «АПТЕКА Профессора Пеля».

Лиза, со стоном привалилась спиной к стене дома. Значит, действительно «хронодыра»? Разум отказывался в это верить! Но все увиденное все больше и больше склоняло Лизу к тому, что она и в самом деле каким-то мистическим образом попала в прошлое. Конечно, когда она шла, то все время спотыкалась обо что-то, а ведь это улицы, вымощенные булыжником, а не асфальт! От осознания, случившегося стало страшно. Безумно захотелось вернуться в свой уютный, такой комфортный и понятный XXI век. Пусть даже там стерегут две, нет три Амалии с разбитыми люстрами. Она готова была, рыдая, кинуться им, Амалиям, на шею, только бы оказаться дома! А в место этого, она здесь – одна, без документов и без гроша в кармане. Нет нужно немедленно возвращаться!

Ее новые знакомые Мирон и Николай стояли на другой стороне улицы и наблюдали за ней.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – сказал Николай.

– Я вижу молоденькую барышню, очень странную, в нелепой одежде, но очень миленькую, и мне кажется, что она совершенно искренна в своих заблуждениях. – ответил Мирон.

– То есть ты думаешь, что она просто не в себе? И что все это плод ее больной фантазии? Эта ее «машина», которую яко бы угнали?

– Конечно, как может быть по-другому? Уж не поверил ли ты во все эти сказки?

– Мне показалось, что она говорила правду.

Через некоторое время к ним присоединился Иван. Он протянул Николаю забытые в трактире перчатки. Николай же с благодарностью посмотрел на Ивана, засовывая перчатки в карман пальто.

– А вот и наш благородный Ланцелот, спаситель девиц! Скажи-ка, рыцарь, где ты нашел это чудо? – Мирон головой указал на Лизу, стоявшую у стены на той стороне улицы.

– Я же вам уже рассказывал, на углу Большого проспекта, у Андреевского собора. Она шла вся такая съежившаяся. В этой странной одежде. Я даже подумал сначала что это мальчик, но потом понял по фигуре, по походке, что это девушка. Она обратилась ко мне с просьбой о помощи, сказала, что ей нужно срочно «позвонить». Я по началу ничего не понял. Она обозвала меня «придурком» и побрела в сторону 7-ой линии. Там она чуть не попала под копыта, проезжающего экипажа, отпрыгнув в сторону, упала в сугроб, и когда я подошел к ней напоминала мокрого, нахохлившегося воробья. И я повел ее греться в трактир. А дальше вы знаете.

– Ах да, еще забыл вам рассказать, она сказала, что она закончила Академию Художеств по отделению архитектуры, несколько лет назад! И очень обрадовалась, когда узнала, что я тоже там учусь.

– Она, и отделение архитектуры?

– Вы слышали о том, чтобы женщины обучались в Академии?

– Я видел одну девицу, которая была вольнослушательницей, это сестра Петьки Коновалова. Она приходила и приносила вполне приличные работы. А на архитектуре, я не помню, чтобы кто-то из женщин там учился. Да и сами подумайте, разве может барышня разбираться в архитектуре? Да и вообще, как она на стройку в этих своих юбках пойдет?

– А такая, как вы думаете? – и они все разом повернули головы в ту сторону, где виднелась худенькая фигурка. – И, заметь, проблему юбок она тоже решила.

– Смотрите, что она там делает? Не замерзла бы! Давайте подойдем к ней, а то мало ли что ей еще в голову взбредет. – И молодые люди направились к своей непонятной «находке».

А «находка» в этот момент, привалившись спиной к стене дома, тупо смотрела перед собой, и бормотала под нос что-то несвязное. Она не сразу заметила подошедших к ней молодых людей.

– Лиза! Куда вы убегаете, с вами все в порядке? —спросил подошедший Иван.

– Да спасибо, все хорошо. Я просто хотела проверить. – очнувшись ответила девушка.

– И как проверка?

– Это не тот дом, который здесь всегда стоял. Вернее, будет стоять. То есть не тот, который я помню, что он стоит на этом месте. И тут вдруг ей показалось это очень забавным, что дом не тот, время чужое, а аптека на своем месте! Не в силах больше сопротивляться, нахлынувшей волне разноречивых чувств она нервно засмеялась.