Вихрь чудес. Высшая Школа Сказкотворчества. Ступень 2

– Вот тебе ковёр-самолёт, лети к моей средней сестре. Давно я ковёр ей должна вернуть, а всё оказия не подворачивалась.

Поблагодарил Ивен-резчик Бабу Ягу, взял бутылочку воды живой с собой, сел на ковёр и полетел.

Под ним реки, леса проносятся, за облака головой задевает. Потуже армячок свой запахнул, ветер до костей продувает.

Прилетает резчик к средней сестре. Изба на четырёх высоченных пнях стоит, о двух дверях.

Входит Иван, кланяется. Баба Яга на печи лежит, носом в потолок вросла.

– Фу, фу, фу, русским духом пахнет! Кто пришёл, не ты ли, Иван?

– Я, – отвечает. – Тебе ковёр-самолёт от старшей сестры пригнал.

– Не могу я встать, уже полвека лежу.

Напоил её резчик живой водой и просит:

– Помоги мне, Баба Яга, домой к своей жене вернуться.

– Э-хе-хе, – прокряхтела старуха, сев на лавку. Выбирай: или домой, или к жене. Нет боле в твоём дому твоей жены.

– То есть как? – опешил Иван.

– Дома она у своей родни.

– К жене хочу, – рубанул резчик рукой воздух.

– Возьми тогда сапоги-скороходы, пониже в них лететь будешь, не замёрзнешь. В снегах живёт твоя красавица. Беги в них к моей младшей сестре, – достаёт Баба Яга из-под лавки сапоги такие неприметные, кожаные, без прикрас.

Поблагодарил резчик. Надел сапоги и… Одна нога здесь, другая там! Очутился перед снежной горой ли, землянкой ли, не знает, как назвать. Перед ней лежит северный олень, а над ним старушка убивается:

– Видишь, как бывает? Много я могу, много знаю, а как вернуть друга верного к жизни не ведаю. Ранили его смертельно охотники, ко мне пришёл за помощью и умер. Мёртвая-то вода у меня была, раны смочила – зажили, а вот живая закончилась.

– Возьми, бабушка, – протянул остатки живой воды Иван, – исцели своего друга.

И точно, только сбрызнули оленя живой водой, как тот вздрогнул, вздохнул, встал на ноги, благодарно Яге в плечо уткнулся.

– Его благодари, – шутливо отмахнулась Яга.

– Подскажи, бабушка, как мне найти мою жену?

– Найти её не труд. Да только как ты в таком виде на глаза её батюшке покажешься?

Оглядел себя Иван:

– Ну да, обтрепался маленько.

И стал отряхиваться.

– Ах ты, простота. А подарки?

Опечалился Иван, головушку повесил. Ну какие подарки могут быть? Нашёл и хорошо!

– Ей-то, может, и хорошо, – прочитав его мысли, ответила Яга. – А родня? Ладно, не буду больше тебя мучить.

Схватила она метлу, хвать Ивана по плечу. Что за диво? Кафтан красный, сапоги сафьяновые, шапка высокая на Иване.

– Держи! – протягивает ему заплечный мешок. Как придёшь в дом к жене, там его и развяжешь. А теперь садись на моего оленя, он вмиг тебя донесёт.

Поверил Яге Иван, на оленя сел, только рукой успел на прощанье махнуть, и понеслись мимо белые просторы да карликовые берёзы.

У нарядной юрты спрыгнул Иван с оленя. Берестяночка ему на шею бросается. Уже давно хотела она вернуться, да родные не пускают.

Отец вышел:

– Что за гость? – с головы до ног оглядел чужака. – Заходи, милости просим.

Как вошёл Иван-резчик, поклонился образам и хозяевам. Открыл свой заплечный мешок и на стол всё высыпал: и тугой лук с колчаном, со стрелами, с серебряными бляшками – батюшке, посуда красивая – матушке, всем сестрёнкам по серёжкам, а братишкам по сапожкам.

– За такого Молодца и дочку отдать не грех, – расчувствовался отец.

Тут стали к свадьбе готовиться. А через три дня и сыграли. Много родни понаехало. Весёлое дело – свадьба!

Молодые друг с друга глаз не сводят: больше беречь друг друга глаза обещают. Погостили, а там и домой к Ивану тронулись. Большие нарты с приданым везли северные олени. Долог путь их ждал, но вместе всё можно преодолеть.

Четыре царства

В некотором царстве, некотором государстве, за семью лесами, за семью морями жили-были Царь с Царицей, и было у них три сына.

Вот исполнилось старшему осьмнадцать лет. Устроили праздник великий. Поехали всей царской семьёй кататься по синему морю на корабле. Погода стояла чудесная. Солнечные блики играли на волнах, рядом плескались дельфины. Вдруг заволокло небо чёрной тучей, поднялся шквал. Огромная волна накрыла Царицу и смыла за борт. Тут же всё стихло, море успокоилось, побелело, паруса безжизненно повисли. Чёрное горе опустилось на царскую семью. Царь был безутешен.

Мало времени прошло, много ли, приходит старший сын к отцу за благословением. Поклонился:

– Благослови, Царь-батюшка, пойти мне на поиски нашей матушки.

– С Богом, сынок, – ответствовал Царь.

Год прошёл, другой идёт, о старшем царевиче ни слуху ни духу. Средний сын идёт к Царю с поклоном:

– Моё время пришло идти за матушкой.

– Иди, мой любезный сын, – вздохнул Царь.

Легли снега глубокие, растопило их солнце жаркое, а сынов всё нет. Пришёл Иван-царевич к отцу. Долго не хотел отпускать младшего сына Царь. Да делать нечего, благословил и третьего сынка в путь-дорогу.

Брал он меч булатный, садился на быстроногого коня, только его и видели. Скатертью стелился путь перед Иваном-царевичем.

Проголодался он, решил поохотиться. Привязал коня, пошёл меж могучих стволов деревьев. Не встречает следов лесных зверей. Вышел к лесному озеру. Видит – стая диких уток садится на озеро. В закатном солнце они представляли собой лёгкие цели.

Только взял Иван-царевич тугой лук и прицелился, как ударились оземь птицы и превратились в тринадцать девиц. Так и вышел к ним обалдевший от неожиданности царевич со стрелой, наложенной на лук, и целясь в грудь самой прекрасной девице. Долго пришлось девицам приводить добра-молодца в чувства, доказывая, что не хозяин озера шутит, и не обман зрения они.

Так и не смог отвести взгляда царевич от призрачной красоты, рассказывая, кто он да откуда и куда путь держит.

– А ищу я мою матушку, как и старшие мои братья. Не знаете ли, где она? – закончил свой рассказ Иван.

– Мы – дочери Морского Царя. Пленницу нашего отца на земле выгуливаем. Помимо других пленниц, у него есть и Царица. Может, она твоя матушка? Уже три года в тоске-печали ничего не хочет. Царь Морской больно гневается, что не отвечает она на его внимание и подарки. На нас часто недовольство его выплёскивается. Мы поможем тебе её освободить. Возьми перо утиное, езжай к синему морю, найди чёрную скалу, осени себя трижды пером и прыгай в водоворот, что всегда под чёрной скалой кружится. Там вход в Морское царство.

Распрощался Иван-царевич с девицами, пошёл к коню быстроногому. Легко взлетела его худощавая фигурка в золочёное седло. Рванул застоявшийся конь к синему морю. Шёлковая грива по ветру развевается, подковы искры из камня выбивают.

Чёрная безлунная ночь упала на землю. Решил Иван-царевич дать коню роздыху. Зашёл в корчму. Глядь, а там братья его сидят не веселы. Не нашли они Царицы, с пустыми руками возвращаться домой не хочется.

Обрадовался царевич старшим братьям, позвал с собой. Вместе надёжней. На рассвете отправились в путь втроём.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Добрались царевичи до моря, нашли чёрную скалу. Оставил Иван своего любимого коня братьям и договорился, что они его ждать будут.

Перекрестился, осенил себя сине-зелёным с переливами утиным пёрышком и прыгнул в бурлящий водоворот. Закружило его, завертело, ударились сапоги надёжные о плиты узорные. Глядь, а под его ногами дорога, вдаль уходящая. Пошёл царевич по ней.

Вокруг кораллы невиданные, рыбы диковинные, впереди, как пожар, красными отблесками манит. Как приблизился, оказалось Медное Царство перед ним. Что за чудо?

Зашёл, гуляет. Нашёл терем, а там три девицы, что птицами оборачивались, его встречают. Улыбаются, в светёлку ведут, а там царевна сидит за пяльцами. Волос рыжий вьётся, по зелёному сарафану спускается. Улыбка приветливая в уголках рта дрожит:

– Здравствуй, Иван-царевич! Меня и двух моих сестёр украл Морской Царь. Спасёшь нас из неволи подскажем, как твою матушку спасти.

Пообещался Иван-царевич.

– Зайди в царскую сокровищницу и выпусти волшебную каракатицу, она вам поможет. А пока иди к моей средней сестре.

Пошёл Иван-царевич дальше. Уже пожар Медного Царства позади не видится. А впереди как молнии серебряные сверкают. Появилось перед ним Серебряное Царство.

Встречают царевича три уточки-девицы, в светлицу провожают. В светлице – статная красавица, по лазоревому сарафану белая коса до пояса стелется. Синими очами сверкнула, Ивану обрадовалась, за стол усаживает, потчует, поучает:

– Выпусти из царской конюшни белых дельфинов, они большая редкость в наших краях, а Царь к ним жесток. Они мигом вас домчат до дома. И нас на обратном пути забери.

Поблагодарил Иван-царевич красну-девицу, пошёл дальше. То не солнце светозарное встаёт, то Золотое Царство перед ним поднимается. От яркого блеска Иван щурится, в открытые ворота заходит. Девицы его в терем проводят. Как увидел царевич золотую царевну, ёкнуло сердце молодецкое. Наряд из золотой парчи, волосы цвета спелой пшеницы, глаза тёплые охристые. Да это же та девица, что уточкой ему приглянулась. Стоит, забыл, зачем пришёл.

Рассмеялась царевна и говорит:

– Ты очнись, Иван-царевич. Иди к Морскому Царю. Как войдёшь во дворец, справа в кораллах морской гребешок лежит. Поверни его трижды вокруг своей оси да забери с собой. И беги тут же из дворца. Куполом дворец закроется, любит Морской Царь уединяться. Пока он его откроет, вы будете далеко.

С трудом ушёл Иван-царевич от своей ненаглядной. Дошёл до дворца Морского Царя: хрусталь и стекло везде переливаются. Сделал царевич, что велели, взял гребешок и бежать. За его спиной прозрачные стены стали подниматься и, как лепестки лилий, наверху сомкнулись.

Заметил краем глаза царевич, как что-то зелёное и безобразное создало водоворот во дворце и бессильно ударилось в стену.

Огляделся Иван-царевич, а Царицу-то где искать? Видит – переливы нежные впереди. Оказалось из чистого жемчуга Царство. Тихо в Жемчужном Царстве. Подводят его к Царице, не узнает та царевича. Ей всё одно: сидеть ли здесь, идти ли домой.

Здесь же, где была самая дорогая пленница, была и царская сокровищница. Мотнулся Иван-царевич туда, вызволил Волшебную Каракатицу.

– Милая Каракатица, помоги нам, закрой чернильным пятном всё вокруг Царя Морского, чтобы он нас не догнал.

Та милостиво крутанулась в толще вод.

Потом забежал в конюшни царские. Там двенадцать белух привязаны. Поклонился им в пояс царевич:

– Отвезите вы нас с пленницами на землю и плывите себе домой с миром.

Тут услышал он тяжёлый вздох – море всколыхнулось. Что за чёрная гора? Огромный Кит цепями прикован. Раскручиваются длинные цепи, отпускают кита на поверхность подышать, потом обратно притягивают. Нравится Морскому Царю, что над таким гигантом полную власть имеет. Пожалел Иван-царевич кита, снял с него цепи.

– Плыви, могучий великан, и больше не попадайся.

Выплюнул ему Кит ключ, изумрудами отделанный.

– Закрой, – говорит, – ворота каждого царства и с собой забери.

И ринулся на свободу.

Подобрал царевич ключ, вывел матушку из Жемчужного Царства, закрыл его, тут же сложилось оно в сундучок маленький. Положил его в карман царевич, сел с Царицей на белых дельфинов и к Золотому Царству поехал. Так же поступил с Золотым, Серебряным и Медным Царствами. Обрадовались дочки Морского Царя:

– Мы больше никому не будем прислуживать! Мы свободны!!!

К этому времени смог Морской Царь купол над дворцом открыть, хочет в погоню броситься. Налетела на него Каракатица, окружила чернильным пятном и уплыла. Ни зги не видит Морской Царь, куда бежать за беглецами, не знает.

А белухи домчали в целости и сохранности всех к берегу. Прощёлкали прощание и были таковы.

Вдохнула Царица воздуха, увидела своих сынов, обрадовалась, наглядеться не может. Тронулись в обратный путь. А он не близок. Обуяла зависть старших братьев. Как так?! Весь почёт младший получит?

Однажды на стоянке, когда Иван-царевич на охоту собрался, с ним увязались. Когда дичи набили, набросились на брата меньшого, к дереву привязали.

– Не к лицу, – говорят, – нам братскую кровь лить.

Пришли на стоянку с добычей.

– Иван где? – Царица вопрошает.

– А Иван, – смеются братья, – охотится, позже будет, Золотую лань ищет.

И вернулись к Царю с Матушкой и царевнами.

Возликовал Царь, увидев Царицу и старших сынов с девицами. А Царица по Ивану-царевичу убивается, на Царя и не глядит.

– Уйду в монастырь, – решила Царица, – отвыкла я от суеты белого света.

А Царь золотой царевной очарован, свадьбу ладит. Старший царевич на царевне Серебряного Царства жениться хочет, средний – на девице Медного.

А что Иван-царевич? Долго стоял он привязанный. Слышит шум, треск ветвей. Выскакивает на поляну Золотая лань: шёлковые бока ходуном ходят, глаза поволокой затянуло. Острыми копытами и рогами изорвала верёвки, что Ивана держали, и просит:

– Спаси меня от волков, устала я.

Только схватил свой лук со стрелами царевич, как стали волки выскакивать из лесу. Звенит тугая тетива, калёные стрелы в воздухе свистят, свирепые звери один за другим замертво падают. Закончились стрелы. Поднял свой двуручный меч Иван и махал им, пока живых волков не осталось. Утомлённо прислонился к дереву, с руки кровь капает, полы красного кафтана лохмотьями висят.

– Найди моего коня, Золотая лань, – хрипло попросил царевич.

Закинула лань голову, призывные звуки полились в небесную синь. Подождали они немного, потом ещё, и раздался топот. Радостным ржанием встретил конь своего хозяина. Тепло попрощались царевич и лань. Вскочил он на коня и, не медля, умчался домой.

А дома… царская свадьба в самом разгаре. Глаза на мокром месте у царевны Золотого Царства, но кто когда обращал внимание на девичьи слёзы. У братьев же с их невестами всё сладилось.

Распахнулись врата, Иван-царевич, возмужавший, на лихом коне въезжает. Опешили братья.

– Что же ты, батюшка, на моей невесте женишься?

– Ванюша, ты ли это? – отшатнулся одряхлевший Царь. – Не чаял тебя увидеть живым. – Да не нужна мне невеста, – заплакал он, – радости захотелось. Теперь делить вам своё царство придётся, как обещал. Разорвёте вы его на три части, воевать будете, не для того я государство укреплял.

– Иван, прости нас, окаянных, бес попутал, – склонили головы старшие братья.

– Царствуйте, батюшка, на славу! – сказал Иван-царевич. – А мы в свои царства жить пойдём.

Вышли в чисто поле, отомкнул он сундучки волшебные. Раскрылись Царства Медное, Серебряное и Золотое. Тут и свадьбы три сыграли. Закатили пир на весь мир. И стали жить-поживать и добра наживать.

Счастье Рыбака

Жили-были, не тужили три товарища в лесу. Один занимался охотой, другой рыбалкой, а третий плотничал, всё в их избушке переделывал, улучшал и достраивал. Хорошо они жили, дружно, но однообразно текли их дни. И вот однажды рыбак увидел приставший к берегу чёлн изукрашенный, а в нём спала девчушка: и не ребёнок, и не девушка, в лазоревом сарафане, длинные волосы в косу убраны. Обрадовался рыбак находке, хотел разбудить девчонку, не будится. Принёс в избушку.

Склонились друзья над найдёнышем, задумались, что же с ней такое приключилось? Стали придумывать, чем делу помочь. Вырезал мастер из дерева дудочку, стал наигрывать, чтобы разбудить. Спит девочка. Взял охотник вытяжку из рогов марала, чтобы напоить, не получается. Закручинились друзья. День идёт, другой проходит, ничего не меняется. Тогда рыбак и говорит:

– Друзья мои верные, я её нашёл, мне её и спасать! Пойду искать, кто она и откуда, и как её можно от сна колдовского избавить.

Поспорили с ним чуток товарищи, да и согласились остаться и беречь девчушку. Стали в путь-дорогу друга собирать.

Дал с собой охотник снеди на дорогу и аркан любимый. А плотник чашку с ложкой, искусно им вырезанные, да дудочку.

– Ты возьми, – говорит, – эту дудочку, найди, где силу в неё волшебную влить, чтобы заиграла она всем на удивление.

Захватил с собой рыбак и снасти рыболовные, распрощался с друзьями и отправился в путь-дорогу. Был он весел, подвижен и строен. Шёл, игрой света на листве любовался, птичьими трелями заслушивался, песенки тихонько напевал.

Вот выходит он на полянку, никогда так далеко с друзьями не заходил рыбак. Видит – тын высокий из кольев стоит, за ним крыша виднеется, а вокруг зелёная мурава вытоптана. «Зайду, – думает, – может, узнаю что про девицу». Обошёл вокруг тына и непонимающе тряхнул головой – нет входа! Как же туда хозяева попадают?

Задумался, покричал, постучал – тишина в ответ. Снял котомку с плеч, достал аркан, раскрутил и ловко накинул на кол. Не прошли даром уроки мастерства товарища, любили они друг с другом поделиться знаниями и умениями.

Спрыгнул рыбак внутрь тына, увидел сарай, колодец да дом рубленый. Зашёл, огляделся и диву даётся: лежит на сундуке, шкурой застеленном, старуха связанная с кляпом во рту. Пренеприятная на вид старушка, а в беде. Выручать надо.

Подошёл молодец, разрезал своим острейшим ножом путы на старушке, кляп вынул, водой напоил, разглядывает. Кому она такая никчёмная могла дорогу перейти? Одета в обноски, седые патлы из-под платка выбиваются, нос крюком, брови глаза загораживают.

Настороженно смотрит на него старуха, покряхтывает, а потом и вопрошает скрипучим голосом:

– Ну и что ты хочешь за моё спасение, добрый молодец?

Опешил рыбак, что с такой взять.

– Ничего, – отвечает. И не сдержал любопытства: – Кто же и за что же с тобой такое сотворил?

– А, так ты ничего не знаешь. Так лучше и не знать тебе, что ты наделал.

– Лучше, так лучше, – покладистый характер был у рыбака.

– Экий ты мирный, – удивилась старушка. – Давай выбираться отсюда. Сейчас сюда разбойники вернутся, надеются, что я, ха-ха, путь к сокровищам укажу, – конец фразы она пробормотала под нос совсем не разборчиво.

– Да как же ты выберешься, старая? Ладно я, по лассо переберусь через тын, а ты по дороге развалишься!

– Ох, каков! А помело моё где? Вот оно! Я же Баба Яга! Вылечу, потихоньку полечу. А ты за мной следуй, да не отставай. Как доберёмся до безопасного места, там и поговорим.

Отправился за ней рыбак. Где бегом, где вприпрыжку, еле успевает. Почти совсем выдохся, да увидел дыру в холме, около неё Баба Яга нетерпеливо дожидается.

– Прячемся быстрей!

Пещера, куда попал рыбак, была обжита, и очаг, и лежанка имелись.

Баба Яга устроилась поудобнее и спрашивает:

– Ну, рассказывай, добрый молодец, куда путь держишь? Дело пытаешь или от дела лытаешь?

– Жили мы в лесу с друзьями. Нашли чёлн со спящей девчушкой, разбудить её не можем ничем. Ни жива, ни мертва. Может, ты, Баба Яга, подсобишь?

– Дааа, трудная у тебя задача. А на голодное брюхо так и не посоветуешь толком ничего.

Достал рыбак чашку резную да ложку витую, положил туда снеди, стали угощаться. Едят, едят, а в чаше не убавляется.

– Как же так? – изумляется рыбак. – Чашка-то самая обычная была.

– То-то, что была! Твоё доброе сердце, отзывчивость сделали её чудесной, да и я немного помогла, – скромно пробурчала Яга. Наевшись, стала она молодцу рассказывать: – Это же первая радость на селе была. И на помощь скора, и весела, и утешит младшего, и уважит старшего. Злой Колдун забрал у неё юность и жизнь. Кто вернёт ей всё, тот её оживит. А за своё спасение дам я тебе шапку-невидимку, она у меня здесь припрятана. Больно уж ты доверчивый.

Выспались, встали на заре, подошли к опушке леса, Баба Яга свистнула-крикнула. Вышел из лесу медведь.

– Ты, Медведь, проводи добра молодца до речки.

– Ты, молодец, увидишь на речке лодку с парусом. Бери её и плыви до самого синего моря. Как доплывешь, увидишь скалистый остров, там и схоронены юность и жизнь девчушки.

Поклонился старой ведунье рыбак и пошёл за медведем. Идёт медведь напролом, рычит, кусты свирепо разбрасывает, пни из земли вырывает, на спутника не глядит.

– Что с тобой, Медведь-проводник? – осторожно спрашивает рыбак, вспоминая, что охотник про повадки хозяина леса рассказывал.

– Урр, плохо мне, – рычит медведь. – Глаз болит и не видит.

– Дай посмотрю, может, чем помогу?

Остановился медведь, наклонил свою лобастую голову. Морда у самого лица молодца, дыхание горячее пышет. Заплывший глаз медведя распух, кровью налился. Долго перебирал шерстинки рыбак, пока не нашёл несколько жал пчелиных, выдернул. Нарвал крупных листьев подорожника, глаз обложил, поясом обвязал. Терпит медведь.

– Пока всё, до воды доберёмся, промоешь, тогда полегчает.

Пробурчал медведь довольно, пошли дальше.

Долго ли, коротко, добрались до широкой реки. Плавно несёт она свои воды к морю-океану. Вот и ладья у берега покачивается, дожидается. Поднялся рыбак на корабль. Паруса безвольно висят. Поплескался медведь в холодной воде, прошла острая боль, повеселел. Поймал медведь в лапищу ветерок, что в камышах шуршал.

– Отпусти, Мишка, не балуй, – взвился тот.

– Позови старших ветров, отпущу.

Налетел вихрь, силу свою сдерживает:

– Что тебе, Медведушко, от нас надо? Силой мериться опять хочешь?

– Донеси до самого синего моря ладью с молодцем, помог он мне.

Закружил вихрь, вытянулся в струнку, прогудел:

– Легче лёгкого!

Наполнил паруса и понёс по водной глади, только держись!

– Спасибоооо! – донёсся до медведя крик рыбака.

Мимо мелькали леса и деревни, брызги летели в лицо, пела от восторга душа рыбака. Соскучиться не успел, как заполнила до края неба безбрежная голубая синь. Выплеснуло из реки ладью, закачалась она на волнах. Умчался вихрь, не попрощавшись. Невдалеке острые скалы возвышаются, птицы морские кричат, холодом веет.

Цель уже близка, а ужас объял рыбака. Что дальше делать, не знает. Помолился, на Божью волю положился. Стал править вокруг скал в поисках бухты. Нашёл вскорости, хочет войти, да море бурлит. Делать нечего, стал очень медленно вести свою ладью. Видит – вход сетями перегорожен, а в сетях дельфин бьётся.

Сети – дело знакомое. Ловко провёл он ладью, дельфина освободил.

– Чем отблагодарить тебя? – спрашивает тот.

– Ничего мне от тебя не надо, плыви с миром.

Причалил рыбак, привязал ладью крепко-накрепко. Стал по скалам взбираться. Ноги соскальзывают, острые камни руки в кровь режут.

Наконец показались стены замка. Чёрной махиной возвышался он над рыбаком. Не останавливаясь, чтобы не струсить, пошёл молодец вдоль стен в поисках выхода. Неожиданно юноша услышал стон, доносившийся откуда-то снизу. Раздвинув жёсткую траву, он увидел зарешеченное оконце.

– Кто здесь? – тихо позвал рыбак.

Через некоторое время тонкая рука протянулась к оконцу.

– Я пленница жестокого Колдуна. Спаси меня, добрый человек!

– Я бы рад, да как это сделать?

– Вырежи дудочку из тростника и дай мне. От игры у меня появляются силы, дудочка становится волшебной и ломает запоры.

Рыбак выпрямился и огляделся. Тростника нигде не было. В морской бухте, где он причалил, тоже не видел. Тогда вспомнил он про дудочку, что ему друг дал. Вытащил и с надеждой протянул пленнице. Сначала раздались тихие и неуверенные звуки, потихоньку мелодия наполнила подземелье и вытолкнула решётку. Легко, как пушинку, вытянул рыбак девушку из неволи. И стал расспрашивать, не знает ли она, где колдун хранит юность и жизнь Людской Радости.

– Слышала я, что положил он их в сундук, заклепал его наглухо и бросил в пучину морскую.

Загоревал рыбак, но делать нечего, помог спуститься спасённой к ладье и поплыл в обратный путь. Только из бухты выбрался, как увидел – дельфин плещется.

Обратился к нему рыбак за помощью:

– Не видал ли ты в синем море сундучка кованного?