Вихрь чудес. Высшая Школа Сказкотворчества. Ступень 2

Вихрь чудес

Высшая Школа Сказкотворчества. Ступень 2

Лидия Александровна Сова

Редактор Салават Данилович Юсупов

Вёрстка и оформление Алла Николаевна Письменная

Иллюстрации Дарья Иванова

Публикация книги ТЦ Со-Творение

© Лидия Александровна Сова, 2021

ISBN 978-5-0055-4635-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Как часто хочется чуда. Если оно не встречается в жизни, то хотя бы прочитать или придумать, и обязательно с хорошим концом. В нашей культуре – это сказки. Когда мы читаем про чудеса и верим в них, мы даём чуду место в жизни. И оно приходит от Бога через людей.

Эта книга в аллегорической форме показывает, что порой необходимо стать богатырём, чтобы победить своего внутреннего дракона. Или влезть в чужую шкуру, чтобы лучше узнать себя.

Волшебная книга

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь-государь, и было у него три сына и дочка. Дворец царь себе новый построил, врагов победил, сыновей вырастил, дочку в ученье отдал, одряхлел, нечем себя занять. Стал царь заезжих сказителей слушать. Да так наслушался, что то одного, то другого ему хочется. Но пуще всего возжелал он книгу волшебную, чтобы знать, что вокруг него подданные думают, да язык зверей-птиц понимать.

Позвал он к себе сыновей:

– Кто из вас, сыны мои любимые, в путь-дорогу снарядится да потешит родного батюшку, добудет книгу волшебную, тому я царство оставлю.

Все трое шагнули вперёд, в пояс царю поклонились:

– Мы, государь.

– Ну что ж, задание трудное. Вы, старшие, езжайте, а меньшой пусть дома остаётся, мне на подмогу.

Уехали братья. Год прошёл, другой идёт. Кручиниться начинает царь-батюшка, невмоготу ему, как волшебной книги хочется. Вот подходит к царю Иван-царевич благословение родительское в дорогу брать.

– Снаряжайся, Ванечка. Казны возьми царской, чтоб ни в чём отказа не знать, да дружину хоробрую.

– Благодарю, царь-батюшка. Только не к лицу добру молодцу, как купцу, с обозом ходить.

Сел на своего коня ретивого, опоясался мечом булатным, надел доспехи богатырские. Многие видели, как на коня садился, да не видели, в какую сторону укатился.

Долго ли, коротко скачет Иван-царевич, с горы на гору перескакивает, реки перепрыгивает. Доскакал до высоченной горы. Конь хрипит, назад пятится. Слез Иван-царевич с коня, огляделся. Увидел, что в тени скал сидит большая птица, подошёл поближе, а это птенец птицы Рух нахохлился, размером чуть меньше самого царевича. Испугался птенец, закричал, затрепыхался.

– Откуда же ты, дурень, свалился?

Глядь, а на остром утёсе гнездо громадное. Погибнет птенец на земле.

– А ну, забирайся мне на спину. Сейчас домой я тебя отнесу.

Долго с камня на камень перебирался царевич, наконец доставил птенца в гнездо, сидит, пот утирает. Тут накрыла тень скалу, то Птица Рух прилетела. Клюв раскрыла, грозит.

– Мама, мама, спас меня добрый молодец! – кричит птенец.

– Чем тебя отблагодарить? – спрашивает царевича величественная птица.

– Скажи, ты всюду летаешь, не знаешь ли, где волшебная книга, что показывает, кто что думает? Как её добыть?

– За тридевять земель отсюда находится царство Султана, и бережёт он волшебную книгу пуще зеницы ока. Заготовь мне две бочки мяса быков в дорогу, я тебя отнесу.

Сделал Иван-царевич, что требовалось, сел на Птицу и полетели. Как птица голову поворачивает, кидает ей царевич бычье мясо. Совсем немного долететь осталось, как мясо закончилось. Снял с себя Иван-царевич сапоги из буйволовой кожи, колет из кожи антилопы и пояс батюшкин, всё покидал в клюв птицы. Как приземлились, Птица Рух и спрашивает:

– Чем ты в конце накормил меня? Столько сил дало, как никогда.

– Это пояс моего царя-батюшки.

– Чудесный, видать, пояс у тебя, молодец. Сил у меня появилось столько, что безо всякой еды надолго хватит.

Стала учить царевича птица Рух:

– Сейчас ночь, переберись через стену дворца. Увидишь резной шатёр у фонтана. Там Султан от жары отдыхает, там и книга волшебная хранится. Только не брякни там железом, сразу стража проснётся. Оставь свой меч.

Заупрямился Иван-царевич.

– Да как же богатырь без меча! Не оставлю.

Пробрался в сад Иван, меч в руке держит. Окунулся в густой аромат цветов, вода журчит, дорожки песком посыпаны. Нашёл у фонтана резной шатёр изукрашенный. Внутри кошма, шёлком покрытая, и книга кожаная с каменьями разноцветными лежит. Обрадовался Иван-царевич, взял книгу волшебную, хотел в котомку убрать, да одной рукой неудобно. Положил меч, спрятал книгу, а как стал меч брать, задел им в темноте за треножник, звон раздался. Бросился Иван-царевич назад, ото всюду стража сбегается, еле жив добрался до птицы Рух. Взмыли они в воздух, а стажа тут как тут. Под градом стрел возвращались они назад. Опустила птица Рух Ивана-царевича на землю, выплюнула ему батюшкин пояс и говорит:

– Чуть не погибли мы из-за твоего непослушания. Носи свой пояс и чти закон.

Поклонился молча добрый молодец громадной птице, сел на своего богатырского коня и отправился в обратный путь. Доехал до озера, решил своего коня поберечь, на корабль сесть. Взошёл на корабль, видит прикованными к вёслам своих братьев. Бросился к капитану:

– Что просишь за выкуп двух гребцов?

– Озеро бурлит, разбушевалось. Утихомирь его и получишь, что хочешь!

Поднялся Иван-царевич на высокую скалу и бросился в бурлящую воду. На дне вырывался из дыры газ, вдохнул богатырь пузырь газа и увидел морское царство: дворец сияющий, дорожки белыми камушками выложены. Неспокойно в морском царстве, рыбки туда-сюда снуют.

Нашёл Иван-царевич Морского Царя и спрашивает:

– Что у вас тут происходит? Такое волнение поднялось, что корабелам боязно выходить на воду. Может, помогу чем?

Отвечает ему Морской Царь:

– Что ты, добрый молодец, можешь сделать? Сдвинулась скала на дне, да и придавила хвост Морского Змея. Вот он и бьётся, силясь вырваться. Так он рассвирепел, что ничего не слышит, и приблизиться к нему все бояться.

Затянул пояс потуже Иван. Пошёл посмотреть на Змея. Видит – толстыми кольцами он извивается, вокруг скалы тщетно сжимается, бронзой отливает. Вода круговоротами ходит. Прикинул Иван и так, и эдак, надо сначала Морского Змея утихомирить, затем хвост освобождать. Снял с себя пояс, изловчился да накинул на голову Змея, стянул крепко-накрепко. Затих Змей.

Нашёл Иван мачту из лиственницы всю просмолённую, вставил в расщелину под скалой, поднатужился и сдвинул скалу с места. Освободился хвост Морского Змея.

– Спасибо, Иван-царевич, спас ты меня. А теперь освободи от пут.

– Вынеси меня на берег, освобожу.

Золотой молнией понёс сквозь толщу вод Ивана-царевича Морской Змей. Тот только успевал держаться. Вышел Иван на мелководье, снял пояс со Змея, глядит – зеркало озера не шелохнётся.

Зашёл на корабль со своим резвым конём, где его братья гребцами трудились, стал расспрашивать капитана, как те на его корабль попали. Рассказал капитан, как братья на том берегу стали в кости играть с его матросами. Проигрались, отыгрываться стали, снова проигрыш, всё с себя отдали, да ещё должны остались, вот на вёслах свой долг и отрабатывают.

Вышли братья на твёрдую землю, до своего царства рукой подать. А как добраться-то? Конь-то один, да и одёжа на них рвань. Пошли вместе пешком.

Замыслили братья против Ивана недоброе. Не благодарность, а злая зависть овладела их душами. От меньшого брата хотели они обрести свободу. Вернётся он к отцу в почёте, а им позора не оберёшься. И порешили они тёмной ноченькой братца своего кровного. Закололи ножом и на привале лежать оставили. Забрали котомку с книгой волшебной, а коня брать не стали, больно приметный.

Продали на ближайшем базаре узду, седло с коня дорогое, купили себе одежды, и вернулись к царю-батюшке.

– Так и так, – говорят, – выполнили мы твоё поручение. Вот книга волшебная. А Ивана не видели.

Обрадовался Царь книге долгожданной. Открыл её, а сам всё об Иване думает: «Эх, зря его отпустил, сейчас бы все детушки дома были бы». Вдруг затрепетали страницы, подёрнулись рябью, и картину царь увидел, что лежит его младший сын в зелёной мураве под раскидистым дубом, а в груди нож торчит.

Закручинился царь, загоревал. Снова книгу спрашивает:

– Как-нибудь помочь можно сыну или узнать хоть, где тело лежит, чтобы домой привезти?

Карта на страницах проявилась, на ней путь обозначен, и слова поверху пробегают: «Три дня осталось. Встань-трава его спасёт». Тут шорох раздался, юная царевна на шею отцу бросилась, только домой вернулась. Видит печаль у царя такая, что ей не радуется. Вызнала, что стряслось. И в улыбке расплылась:

– Есть у меня всё! Успею брата спасти!

– Погоди, егоза, – останавливает её царь. Надо за старшими братьями послать. Они только на охоту уехали.

– Некогда! – прозвенело в воздухе, мелькнула воздушная накидка.

И уж внизу слышится:

– Седлай коня!

Самая резвая кобыла из царской конюшни взяла с места в галоп. Долго стоял в ушах царя стук копыт. Низко прижавшись к гриве, стрелой летела царевна на помощь.

«Только бы успеть», – стучало её сердечко.

Успела. Видит – лежит недвижим на траве, раскинув руки, её братец. Поспешила царевна к брату, склянку достаёт с измельчённой Встань-травой, нож вынимает, посыпает на рану богатырю. Затянулась рана, порозовела кожа. Достала тогда царевна сырую Встань-траву, трижды накрест ударила брата. Очнулся Иван-царевич.

– Как же долго я спал…

– Спал бы ты ещё дольше, если бы не было у меня Встань-травы.

– А где же братья мои? – продолжал недоумевать Иван-царевич.

По-своему поняла его царевна.

– Поехали домой, расскажу, – говорит.

По дороге рассказала она, что вернулись братья и привезли книгу волшебную.

То-то обрадовался царь, увидев меньшого сына. Ну его расспрашивать. Стал сказывать Иван-царевич и про птицу Рух, и про сад Султана, и про Змея Морского, и как с братьями лёг отдохнуть, а очнулся от Встань-травы. Все дивуются, да не очень верится.

Стал царь старших братьев расспрашивать, как они книгу добыли. Те горазды врать, да так складно выходит, что не видели они Ивана-царевича. Растерялся царь, не знает кому верить.

– Да у тебя же, батюшка, волшебная книга есть, её и спроси, – нашлась царевна.

Открыли книгу, и замелькали на страницах картинки похода Иванова, и злодейство братьев там было.

Осерчал царь. Старшие сыны ему в ноги повалились, раскаялись, обещали верой-правдой отслужить. И послал он их служить на дальние подступы, защищать от ворогов границы царские на девять лет.

А Иван-царевич наследовал царство за службу верную безупречную.

Берестяночка

Давно это было. Лёгкий морозец к вечеру становился стужей. Немели пальцы рук, обжигало дыхание. Он упрямо шёл вперёд, ссутулившись, думая свою невесёлую думу: что будет сегодня есть и где спать? Эти вопросы у него стояли ежедневно. Он снова провалился в воспоминания.

Осень выдалась урожайной, закрома были полны зерна. Теперь можно было заняться любимым делом. Резьба по дереву – вот что грело его душу долгой зимой.

Он выбирал себе хорошенько вымоченный чурбачок, когда раздались шум, гиканье, крики людей. И раньше, чем он опомнился, волосяная верёвка туго обхватила его за плечи.

Никогда прежде не доходила до их деревни татарва, но вот и случилась беда. Буйный отряд на мохнатых лошадёнках застал их врасплох, тихо пройдя по первому зимнику, сковавшему привычную грязь.

Горько он смотрел, как грузят на пристяжных с таким трудом выращенное зерно, скот, птицу. Лежали, уснув последним сном, односельчане, давшие отпор. Пленных было немного. Большинство мужчин ещё не вернулось с охоты, а бабы с гуляний, устроенных в деревушке в пяти верстах, где был престольный праздник.

Резчик так любил тишину да одиночество, что рано ушёл с праздника, за что и поплатился. Краем глаза он видел, как чей-то шустрый пострелёнок метнулся за калиновый куст. Значит, есть надежда, что односельчан упредят.

Вот и тронулись в скорбный путь. На их счастье через седьмицу пути на отряд, перегруженный награбленным, напали княжеские дружинные, всех врагов изрубив в клочья. Освобождённых пленников отвели в детинец залечивать раны. А резчик вызвался вернуться домой, чтобы как можно скорее утешить и порадовать выживших.

Теперь он шёл по разорённым деревням, встречающим его то пожарищами, то падальщиками. Не такой он помнил свою Родину. Над деревнями неслось нескончаемое карканье, да сытые волки провожали путника равнодушными взглядами.

До дома было уже близко и, решив пройти напрямую через знакомый хвойный лес, резчик смело шагнул под сень высоких сосен. Стало заметно теплее, ветер утих, под ногами поскрипывал наст. А резчик всё думал, как он посмотрит в глаза родне, ведь не уберёг отца в тот злосчастный день.

Глубоко задумавшись, резчик стукнулся лбом о берёзу.

– Откуда здесь берёза? – пробурчал он, потирая лоб.

– Издалека, – ответил ему щемяще-нежный девичий голос.

Оглянулся. Нет никого. Привычно перекрестился: «Вот ведь нечисть морочит».

Тут берёзка веточками провела по его лицу, по плечам.

– Это я, берёза, тебе отвечаю, – и таким теплом повеяло от неё в замёрзшем лесу, что резчик поверил безоговорочно. Он погладил ствол ладонями:

– Кто ты?

– Девица. Хотя я скоро и сама в это перестану верить, так давно мать сыра-земля питает меня своими соками.

– Что можно сделать, чтобы освободить тебя?

– Убей росомаху. Это Колдун, он каждый вечер приходит глумиться надо мной. Когда я была девушкой, далеко от сюда, где сосны не стройны, а корявы, где короткое лето и много оленей, я высмеивала ухаживания одного препротивного охотника. А он оказался Колдуном. И когда его терпение лопнуло, я оказалась здесь в его власти. Его чары падут только с его смертью.

Резчик никогда не видел росомаху, он только слышал от странников, которые шли от полночной звезды, что это умный, смелый, хитрый зверь, с огромными клыками и острыми когтями. Редкий охотник решится добыть шкуру маленького медведя, хотя густой, коричневый, длинный мех его очень ценен. С одним ножом и маленьким топором много не навоюешь.

Он стал по крупицам припоминать, что слышал, когда деревенские охотники выпытывали у пришлых подробности удачной охоты на росомаху. Как будто действительно собирались охотиться. Сейчас эти знания ему пригодятся.

С помощью топора он ловко соорудил самодельную ловушку рожон-щемилку недалеко от берёзки под высоким разлапистым деревом. Приманки у него не было, только он сам. Удобно устроившись на переплетённых ветвях, притворившись спящим, резчик ждал.

Тёмно-коричневый, почти чёрный матёрый зверь появился внезапно. Неслышно ступая, он чутко принюхивался к следам, длинный густой мех стелился за ним плащом.

Мгновенно заметив незваного гостя, Колдун решил, что острых зубов, крепких челюстей и длиннющих когтей будет достаточно, чтобы расправиться со спящим. Тут никакого волшебства не надо.

По прочным ветвям лазить для росомахи одно удовольствие. Так кстати под голым стволом груда жердей оказалась. И хищный зверь ловко забрался на самолов. Жерди разошлись, лапы провалились, всей тяжестью росомаха попала в рожон и ущемила себя.

«Не выбраться», – мелькнула мысль в голове Колдуна.

И прежде, чем он успел произнести заклинание, которое с лёгкостью могло его спасти, вечная тьма опустилась на голову Колдуна одновременно с мастерским ударом топора резчика.

Гром и молнии обрушились на лес, земля содрогнулась. Резчик чуть не сорвался с дерева. Когда он оказался на земле и огляделся, он увидел вместо берёзки красоту неописанную в горностаевой мантии, в собольей шапочке, в вышитых торбазах. Стояла белолицая черноглазая тростиночка с такой благодарностью во взгляде, что резчику захотелось взять её на руки, прижать к сердцу и нести-нести в безопасное место.

Привёл он её домой, представил односельчанам, обручились. Играть свадьбу решили, когда родня, угнанная татарвой, вернётся. Рассказал он горюющим землякам, кто жив да в детинце подлечивается. То-то радости было!

Недельку погодя решили за ними на санях ехать, домой привезти, пока снега не слишком много намело, а то не дойдут. Снарядили охотника бывалого, чтобы было чем прокормиться в дороге, запрягли коняшку, и резчика просят:

– Поезжай с охотником, покажи, где наши остались. Вдвоём сподручней.

Страсть как не хотелось резчику в путь отправляться, молодую жену дома одну оставлять, только хозяйство наладил! Да нет уважительной причины отказаться.

Пошёл со своей любушкой прощаться.

– Ноет моё девичье сердце, не ездил бы ты, любый мой! – тревожно припала к нему жёнушка.

– Да что со мной случится? Мы туда и обратно за десять дён обернёмся.

– Возьми кусочек горностаевого меха с моей накидки. Как беда случится, сожги его!

– Что ты беду кличешь? – резчик отвечает.– Себя береги!

И в путь отправились. Резво бежит отдохнувшая лошадёнка, уже полпути пройдено. Днём охотник дичь подстрелит, ночуют у костра с горячей похлёбкой. Хорошо!

Один раз выехали из лесу, вечерело, над крутым берегом едут. Да дорога-то не торена, мало людей в живых после набега осталось, а лошадей и того меньше. Снег всё усиливается, сугробы наметает.

Тут, как назло, волчий вой раздался. Обернулись путники, жёлтые огоньки в сумраке их подковой охватывают. Охотник лук со стрелами приготовил – бить наверняка, а резчик конягу погоняет. Да ту и погонять не надо, сама мчится, что есть духу. Вдруг наскочили сани на ком мёрзлой земли на полном ходу. Охотник в сани завалился, а резчика вон выбросило и под обрыв, и снежная лавина сверху накрыла.

Охотнику делать нечего, остановиться никак нельзя, чтобы помочь другу, надо волков за собой уводить. Нахлёстывает он коня, быстрей понеслись облегчённые сани, волчья стая за ним и увязалась.

А резчик не сразу пришёл в себя от удара. Очнулся: в носу-глазах снега нет, легко, свет мерцает. Потряс головой – не привиделось – дворец ледяной, вокруг иней посверкивает. Так красиво, дух захватывает!

Пошёл побродить по залам. Пол, как паркет наборный, цветами изукрашен. Подзоры травянистыми узорами глаз тешат. Всюду сияние, блеск нестерпимый.

«Как-то надо отсюда выбираться», – думает резчик.

Смотрит – величественная ледяная статуя стоит: женщина прекрасная, а по одежде так и царица! Обошёл вокруг неё трижды резчик, любуясь талантом скульптора, а статуя возьми и оживи. Отпрянул от неожиданности резчик.

Расхохоталась мертвящим смехом ледяная красавица:

– Что пугаешься? Я Снежная Королева! Аль не слыхал?

– Нет, – замотал головой резчик. – Деда Мороза знаю, его внучку Снегурочку, русалок, – начал перечислять растерявшийся молодец. Ладонями глаза трёт, волосы льняные теребит, как морок снять хочет.

– В этот дворец я прилетаю из моего царства вечных снегов и льдов развлечься. Но и здесь бывает скучно. Хорошо, что ты ко мне попал, повеселюсь! Что ты умеешь делать?

– Резчик я, – ответил тот, крайне изумлённый.

– Прекрасно! – белая кружевная накидка взметнулась туманной дымкой. Неотвратимым айсбергом надвинулась на него ледяная особа. – У меня есть трон. Вырежь на нём узоры искуснее, чем я делаю, и отпущу. Не сможешь – до весны здесь останешься мне служить.

Ахнул резчик, да таких тонких линий ему никогда на льду не сделать. Набор резцов дома остался, а ножом много не наковыряешь.

Была не была, взялся резать трон. Не до весны же здесь в слугах ошиваться.

И так и сяк пытается: крошится лёд, откалывается, руки стынут. Повеселилась всласть Снежная Королева, на его потуги глядючи, и умчалась в снежном вихре.

Загрустил резчик. Что ж ему здесь пропадать теперь? Опустил руку в карман, наткнулись пальцы на мех горностая.

«Что там жена говорила? Сожги мех», – вспомнилось резчику.

Сел на корточки, высек искру на сухой мех. Полыхнул он ярким пламенем, как радуга встала из огня.

Резчик возьми да и не растеряйся, полез вверх по радуге. Лез он, белым густым туманом всё вокруг заволокло. А как вылез на солнечный свет, глядь, его радуга в руках любимой Берестяночки заканчивается, да мех опалён на горностаевой мантии. А стоят они на том же берегу, откуда он вниз упал.

– Ух ты, моя волшебница! – потянулся резчик к жене. – Какие вы все красавицы-чудесницы, одна краше другой!

– Это ты о ком? – не поняла Берестяночка.

– Да о тебе и Снежной Королеве!

Больно резанул её по сердцу восторг в голосе мужа.

– Ах, волшебницы тебе нравятся, – возмутилась она, – ну и убирайся в волшебный лес! – оттолкнула она мужа.

Сказала в сердцах и тут же вздрогнула, забыла, что когда на ней горностаевая мантия надета, ой, как за словами надо следить.

Исполнилось её пожелание, исчез муженёк в тот же миг.

Опечалилась Берестяночка, завернулась в мантию потуже и пожелала оказаться у своих родителей, родимой матушке выплакаться. И тут же оказалась в родительском доме.

А резчика сильно мотнуло, крутануло, и он на лужайке очутился. Весна, вокруг бабочки летают разноцветные, от запаха лесных трав голова дурманится. И деревья всё необычные, и травы всё непривычные.

Попытался резчик понять, что случилось, да не смог. Рукавицы обронил, пока с обрыва катился, шапку ветром сорвало. Жарко. Пот струится. Армяк расстегнул и пошёл, куда глаза глядят. Зашёл в место чудное. Тонкие высоченные стволы в небе теряются, в глубоких ущельях речки шумят. Серый лишайник густой бахромой с веток свисает. Выходит на полянку. Видит избушку на курьих ножках. Стоит, с ноги на ногу переминается. Резчик уже ничему не удивляется:

– Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом.

Повернулась избушка, дверь приглашающе отворилась. Лестница из избушки спустилась. Поднялся резчик в избушку, а она махонькая, стоять пришлось в три погибели. На печи Баба Яга лежит.

– Здравствуй, бабушка!

– Здравствуй и ты, Иван, – отвечает, – долго я тебя ждала.

– Откуда ты знаешь, что меня Иваном зовут? Я как резать начал, так сызмальства резчиком и кличут.

– Это ещё что! Знаю я, что ты по глупости сюда попал. Говоришь, не думая, что обидеть можешь. Да и жена твоя хороша! Разве можно так неосмотрительно с волшебной силой обращаться.

Иван-резчик так и сел на скамью, а потом и спрашивает:

– А ждала-то ты меня пошто?

– Да водички принеси попить. Уж лет сто как лежу тут. Дождевая вода по желобу стекает, лесные зверушки ягоды носят.

– А, это я мигом, – схватил резчик ведро.

– Да послушай! Сходи к той реке, что вся в цветах внизу ущелья вьётся, а рядом не бери.

Вышел резчик, видит – действительно, за избушкой по камням с красным лишайником течёт ручеёк неприглядный.

А к тому, что в цвету, ещё спуститься надо по выщербленным дождями и заросшим колючками ступенькам. Поколебался малость резчик, да решил выполнить просьбу. Изрядно пришлось ему потрудиться, но принёс всё же полведра старушке.

– А ну-ка, – говорит та, – дай-ка сюда кружечку. И плесни из неё воду на старый лисий воротник.

Резчик даже возмутился:

– Я старался, а она воду разливает!

Но тут воротник собрался, свернулся и встрепенулся лисичкой, опрометью выскочившей из избы.

– Вот за это тебе спасибо, – сказала Яга, выпила залпом кружку воды и помолодела. На неё хоть смотреть не страшно стало.

– Ещё водички? – предлагает Иван.

– Нет, всему мера должна быть, – осторожно спустила костяную ногу с печи Баба Яга, прошлась по заброшенной горнице к сундуку и говорит: