Незабудка

Перевалив за середину октября, осень решила порадовать последними, теплыми деньками. Яркое солнце к десяти часам утра ухитрилось прогреть воздух до двадцати градусов тепла. Мальчишки ставили палатки под руководством физрука Ильи Константиновича. Девочки развели костер и закипятили чай в казане. Согреваясь ароматным, душистым напитком, решили: часть ребят пойдет на рыбалку, часть по грибы, остальные займутся обустройством лагеря. Возле костра развесили сушить мокрую одежду. Лагерь стал похож на цыганский табор. Все шумели, были взбудоражены, как это часто бывает, если молодежь остается одна. Единственный взрослый усмехался, посматривая на развеселившихся ребят. Физрук убедился, что все в порядке: спиртное никто не взял. Со спокойной душой ушёл удить рыбу.

Ближе к обеду узнать, как дела у рыбаков, отправили Таню. Она спустилась по тропинке к реке и пошла вдоль берега. Одноклассники встречали её шутками, отдавая мелких рыбешек с видом заправских добытчиков. Таня ещё не видела Лукьянова, он тоже ушёл рыбачить. Она подошла к воде ближе и замерла. Спиной к ней стоял Сашка, обнаженный до пояса, в брюках и сапогах-забродах. Рубашка сушилась на кусте ивняка. Он обернулся и показал на ведерко. Таня заглянула в него и засмеялась:

– Только одна маленькая рыбка.

– Зря смеёшься. Это золотая рыбка. Я пожелал, чтобы ты появилась, и мое желание исполнилось.

– А эта рыбка осуществит ещё одно? – поинтересовалась Таня, рассматривая «волшебницу» в воде.

Сашка с любопытством посмотрел на нее.

– Какое?

Она осторожно взяла рыбку в ладони и выпустила в реку.

– Секрет.

– Что ты делаешь? Мой улов пропал! – ненатурально возмутился он.

– Это для того, чтобы рыбка выполнила загаданное. Тебе не холодно?

Таня сняла высохшую рубашку с куста. Сашка, хлюпая по воде тяжёлыми сапогами, подошёл к ней. Положил удочку на берег, не сводя с девушки глаз. Она почувствовала исходящий от него жар и волнение. Его глаза стали такими же, как тогда в лунную ночь, бездонными провалами зрачков, почти поглотивших радужку.

«Сколько раз я видела раздетых парней на пляже? Ни один из них не вызывал никаких чувств. А сейчас я умираю от желания, дотронуться до него. Просто дотронуться».

Таня подняла руки и положила ладони на грудь Сашки. Легонько провела по гладкой, прохладной коже. Она стояла на низком бережке, он в воде. Впервые на одном уровне. Ей не нужно поднимать голову, а ему наклоняться к её лицу. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Сашка притянул Таню. Она приникла к нему, голова склонилась к его плечу.

– Я хочу обнимать тебя вечность, – прошептал он на ухо и прикоснулся губами к шее. – Они опять стучат разом. Слышишь?

Таня подняла голову.

– Да. А ещё ты дышишь, как я…

Она погладила его щеку ладонью, точно зная: у неё сейчас такие же сумасшедшие глаза, как и у Лукьянова.

– Какая трогательная сценка! За рыбкой пошла, тихоней прикинулась, – послышался ехидный голос Ларисы.

– Саш, иди сам…, неси рыбу…, я, потом приду, – тихо сказала Таня, чувствуя себя оплеванной.

– Долго вы там? Вас ждут. Ромео, рубашку не забудь. Все хотят есть. Вы-то любовью сыты! – Она злорадно засмеялась.

– И конечно, именно тебя послали за нами, – буркнул Сашка с досадой. Присел на берег, стащил сапоги.

Таня взяла ведерко и удочку. Сашка в одну руку взял сапоги, другую протянул ей, помогая подняться по крутому склону. Не обращая внимания на Ларису, они прошли мимо.

– Эй, я что невидимка?! – крикнула она в след.

– Ты? Ты – пустое место, – ответил Лукьянов холодно и, наклонившись к Тане, чуть слышно произнёс: – Не переживай. Ничего плохого в нашем поведении нет. Это ей должно быть стыдно.

На поляне горел костер. В закопченном эмалированном ведре кипела уха.

– Хорошо, что мы их не ждали. С этого улова только чай кипятить, – сказала Женя, заглянув в пустое ведерко.

– Илья Константинович знаешь, сколько поймал? – восхищённо проговорила она, обращаясь к подруге.

– Ужасно хочется есть. Садитесь, всё готово, – позвала к столу Оля Сарычева.

– А им не хочется, – заявила подошедшая к костру Лариса. – Они любовью сыты. Приди я чуть позже, застала бы не только поцелуи, а кое-что другое.

– Ну и, чтобы ты увидела? – Лукьянов приблизился к ней. Лицо его было злым и напряженным.

– Что? Про это даже малыши знают. Танечка – лёгкая добыча. Да, Саня? Ты даже несильно старался, – деланно захохотала Лариса.

Вокруг стояла мёртвая тишина. Потрескивали, сгорая в костре ветки.

В этой тишине звук пощечины показался оглушительным. Лукьянов вытащил из кармана носовой платок и тщательно вытер руку.

– Ты, ты посмел ударить меня! Запомни: тебе это дорого будет стоить. Ох, как ты пожалеешь, запомни! – угрожала оскорблённая Лариса.

Она помчалась в палатку. Схватила свою сумку и, подлетев к Валере Чернову, спросила:

– Ты на мотоцикле приехал? Отвези меня домой подальше от этих… ненормальных.

Валера нехотя поднялся, но отказать Ларисе не смог.

***

– Кто обидел нашу принцессу? – спросил, вернувшийся с корзиной грибов Илья Константинович. – Она чуть с ног не сбила, столкнувшись со мной на тропинке.

– Лариса сама кого хочешь обидит, – буркнул Сашка.

– Ладно, сами разберетесь, не маленькие. Валеру я попросил ехать осторожнее, чтобы ничего не случилось.

– Илья Константинович, где вы столько грибов нашли? – удивилась Женька, заглядывая в корзину. – Как мы их приготовим?

– Очень просто, как шашлык. – Физрук повозился в своём рюкзаке и вытащил чехол с шампурами. – Учитесь, пока я жив.

– Если бы не вы, мы бы ели только то, что привезли из дому. – Женя укоризненно оглядела мальчишек.

– У Ильи Константиновича опыт, а мы ещё не приобрели его, – стал защищать мужскую половину класса Леша Саченко.

– И годы, – физрук подтвердил слова Леши.

Тихий вечер опускался на осенний лес. Сиреневые сумерки всё ближе подползали к палаткам. Сытые, довольные школьники сидели у костра, наперебой делясь впечатлениями: от прогулок по лесу, от рыбалки, грибной охоты. Огромная луна величаво повисла над землей, освещая лес жемчужным призрачным светом.

– Давайте рассказывать страшные истории, – предложила одна из сестер близнецов Сарычевых.

– Ну, это уже без меня, – усмехнулся Илья Константинович. – Я пойду спать, а вы сидите. Потом будете вспоминать этот вечер.

Ребята по очереди рассказали несколько кладбищенских историй. Девочки стали испуганно оглядываться в темноту за костром, ближе подвигаясь к одноклассникам.

– Хотите, я поведаю одну жуткую байку из жизни, – предложила Оля Сарычева.

Таня посмотрела на близняшек, до чего же они похожи. У обоих бледные удлиненные лица с огромными карими глазами. С такой интересной внешностью рассказывать страшилки самое то.

– Начинай, – выразила общее мнение Женька Болотина.

– Тогда слушайте. Это случилось в нашем поселке. Мне и Юле рассказала бабушка.

В помещичьей усадьбе горничной работала одна девушка. Её звали Полина. Она полюбила сына хозяев, а он полюбил её.

– А потом, оказалось, что родители против их любви. Девушка утопилась, стала привидением и принялась всех пугать, – перебил рассказ Леша. Я угадал?

– Нет. А если будешь перебивать меня, я не буду рассказывать дальше, – обиделась Оля.

– Всё, замолкаю, – повинился Саченко.

– Слушайте дальше, – продолжила Сарычева. – Они тайно обвенчались в местной церкви. Николай, так звали жениха, был военным. Шла война с Германией. Уходя на фронт, он обещал невесте после войны, представить её своим родителям. Сказал: вернётся обязательно, чтобы с ним не случилось. Полина ждала: год, два, три. Началась революция. Солдаты стали возвращаться с фронта домой. Родители Николая, бросив усадьбу, бежали за границу. Помещичье добро растащили крестьяне. Девушка, уходя из хозяйского дома, на память о любимом взяла несколько его вещей и портрет в серебряной рамке. Тая, подруга Полины, знала про её беду и уговаривала девушку забыть Николая и жить дальше. Но та твердила: он вернётся! Однажды Тая пришла проведать Полину и застала её веселой, напевающей песенку. Подруга, улыбаясь, готовила обед.

– У тебя всё хорошо? – поинтересовалась удивлённая Таисия.

– Теперь, когда Коля вернулся, просто замечательно, – ответила Полина.

Тая заметила: лицо Поли похудело, кожа стала землистая, глаза впали, а волосы за те три дня, что они не виделись, поседели.

– А когда твой муж приходит к тебе?

Та беспечно отвечает:

– Почитай каждый вечер, остается у меня до утра.

– А куда он уходит утром? – заволновалась Тая.

– Не знаю, – растерялась Полина.

Тая догадалась, что мертвец стал посещать молодую жену по ночам. Приплакала она его. Когда Полина по делу вышла во двор, Тая обыскала хату и, найдя вещи Николая, бросила их в огонь печи. Только про портрет не знала. Он так и остался в доме.

– Хочешь порадовать Колю?

– Конечно, хочу, а как? – Поля посмотрела на подругу странными пустыми глазами. Мысленно она была далеко отсюда.

– Перед приходом мужа сядь на крылечке. Причесывай распущенные волосы и щёлкай семечки. Он подойдет к тебе и спросит: «Что ты делаешь?» Ты отвечай: «Да вот, вшей вычесываю».

Какая-то мысль забрезжила в голове у Полины и тут же исчезла. Ей трудно было сосредоточиться хоть на чем-то.

– Ему это понравится?

– Очень понравится. Завтра я приду, и ты мне всё расскажешь.

Полная луна взошла на небе. В деревне стояла такая тишина, что было слышно, как шуршит песок под ногами Николая, идущего к сидящей на крыльце жене. Не пели птицы, не лаяла ни одна собака. Замерло всё. Полина сделала, как посоветовала Таисия.

– Что ты делаешь? – обратился к жене мертвец.

Она вдруг поняла: муж не разговаривал с ней с момента встречи. Полина не узнала этот утробный звук. Голос Николая раньше звучал по-другому.

– Да вот, вшей вычесываю, – ответила она.

И в ужасе увидела, как затряслось тело, стоящего перед ней мужа. Лёгкая дымка окутала его, и через минуту он исчез. Сразу залаяли собаки. Застрекотали сверчки и цикады. Полина горько заплакала.

Утром прибежала Тая, увидела живую, посвежевшую подругу. На её расспросы Полина не отвечала, только задумчиво смотрела в пустой угол. Не добившись от неё ни слова, Таисия ушла. Поздно вечером она подкралась к дому подруги и заглянула в окно. От ужаса еле сдержала крик. За узким обеденным столом друг против друга сидели Полина и Николай. На середине стола горела свеча. Они держались за руки. Тая закусила губы до крови. От свечи на стену ложилась только одна тень – Полины. Мужчина вдруг медленно повернул голову и уставился тусклыми, оловянными глазами прямо на подглядывающую девушку. Он как будто видел или чувствовал ее. Не помня себя, она побежала прочь от этого страшного дома.

Только к обеду Таисия набралась храбрости и пошла к подруге. Дверь в хату была открыта. Она боязливо перешагнула через порог и вошла в горницу. За столом перед догоревшей свечой сидела Полина, прижимая что-то к груди. Тая тронула её за плечо, она повалилась на стол. Руки разжались. На пол упал портрет Николая в почерневшей серебряной рамке. Поля была мертва.

– Ужас, какой, – прошептала Женька. Во время рассказа она сидела, вцепившись обеими руками в руку Леши Саченко.

– У… у! – услышали все кошмарный вой.

Девушки дружно завизжали от страха. Юноши вскочили с мест, не понимая, что происходит. На поляну, держась руками за живот, ввалился Валера Чернов.

– Видели бы вы свои лица. Ой, не могу! – он пытался говорить между приступами смеха.

– Как ты здесь оказался? Мы не слышали звука подъезжающего мотоцикла, – поинтересовался Сашка.

– Я специально заглушил его далеко от костра и толкал к поляне. Хотел напугать. И вдруг такой подарочек, рассказ Оли. Здорово перетрусили?

Выходка Валеры напугала девочек. Дальше решили рассказывать только смешные случаи.

***

Они сидели рядом. Одной рукой Сашка обнимал Таню за плечи. Сквозь тонкую ткань брюк она ощущала горячее бедро Лукьянова. Другой рукой поглаживал ямочку между большим и указательным пальцем на её правой кисти. Таня осторожно покосилась на Лукьянова. Интересно, он осознает, что делает? Кажется, нет. Сашка, задумавшись, машинально водил пальцем по её руке. Как-то Таня видела: так поглаживал четки старик в автобусе, отрешённо о чём-то размышляя.

«Моя рука для него как те чётки».

Еле заметная улыбка скользнула по её губам. Он даже не вздрогнул, когда их пугал Чернов. Значит, не слышал, что говорят вокруг, машинально отреагировал на её испуг.

«О чём же твои мысли?» – озадачилась Таня.

Когда она дернулась от воплей Валеры, Лукьянов очнулся. Сразу прикоснулся к её руке губами, словно успокаивал таким образом. Больше он не выпадал из реальности. Слушал весёлые рассказы одноклассников, добавлял подробности, комментировал. Время от времени дотрагивался губами до её ладони, будто нашел живительный источник.

Пройдет несколько лет. Но Таня будет помнить эти поцелуи и свои ощущения – ничего более нежного и эротичного она никогда не испытывала.

Всё чаще стали возникать паузы в разговоре. Уставшая молодежь стала зевать. Одноклассники, молча, смотрели в костер. Тепло от огня распространялось далеко, согревая всех. Трещали сучья. Ветки, сгорая, становились жёлто-красными и казались стеклянными. Над костром колыхался прозрачно-белый столб дыма. В нём вертелись и взлетали пылающие листья. Языки пламени извивались, поднимаясь и опадая вниз, делились на несколько язычков, похожих на огненных змей. Иногда огонь трясся, как в лихорадке. Несколько раз его присыпали листьями. Он сердито пробивался, салютом посылая вверх дым и горящую листву. Сквозь этот фейерверк дрожала луна.

– Ребята, все уже сонные, но такая ночь, когда мы вместе, больше не повторится. Я предлагаю попить чаю, – сказала обычно молчаливая Маша Ковалева.

Её слова поддержали радостными криками. Над безобидной Машей часто подшучивали в классе и считали недалекой. Обычно она отмалчивалась, стараясь быть незаметной, но с её крупной, чуть полноватой фигурой, ярко-рыжими волосами, весёлыми веснушками на носу сделать это довольно сложно. В этот чудесный вечер почему-то никто не удивился смелости Ковалевой. Маша попросила ребят вместо листьев в костёр подбросить поленьев, чтобы вода закипела быстрее. Девочки хотели помочь с приготовлением напитка, но она сказала:

– Зачем толкаться у казана. Я сама заварю чай и разнесу кружки.

В неярком свете костра она ухитрилась не расплескать чай и не споткнуться. Её благодарили, получая кружки с душистым, пахнущим дымом напитком. Трудно было поверить, глядя на оживлённую одноклассницу, что обычно она молча сидела на предпоследней парте или, мучительно краснея, отвечала у доски. Маша всегда была любимым объектом насмешек Ларисы. Но сейчас Ледовской не было и все чувствовали себя свободнее. Даже её окружение вело себя так, будто освободилось от гнета.

Таня, наблюдая за одноклассницей, подумала: «Лучше чем Ковалева с приготовлением и подачей чая никто бы не справился».

Сашка понял, о чём она размышляет. Наклонился и, касаясь уха тёплыми губами, тихо произнёс:

– А какие Маша печёт обалденные пироги.

– А ты, откуда знаешь? – в голосе Тани послышались ревнивые нотки, доставившие Лукьянову большое удовольствие.

– Брат Маши – мой спарринг партнер по самбо – угощал пирогами после тренировки. Тренер чуть не убил нас за это. Забрал оставшиеся пироги и потом расхваливал её стряпню.

– А я не пеку пироги, только торты, – расстроилась Таня.

– Очень жаль, – подразнил её Сашка и сразу заработал толчок острым локтем в бок.

Ковалева разнесла кружки с чаем, все молча им наслаждались. Когда она подошла к ним, то почему-то протянула одну чашку на двоих.

Таня заметила, что одноклассница выдала по одной кружке только трем парам: им с Сашкой, Жене с Лешей и себе с Игорем Петровым. Чем она руководствовалась неизвестно, но никто из обделённых пар не возразил. Спустя время, Таня вспомнит это и поймёт: прозорливая Маша предвосхитила некоторые события.

– Ну что взбодрились? – обращаясь ко всем, спросил Валера.

– Да! – последовал дружный ответ.

– Сыграй, Лукьянов, пусть девочки споют, – попросил Чернов, подавая гитару. – Чур, первой – мою любимую.

Валера сложил руки в умоляющем жесте.

Все знали, что он любит песню «Колокола» Владимира Маркина. Самое интересное – это была песня родителей.

Лукьянов взял гитару и легонько коснулся струн. Таня смотрела на его пальцы, перебирающие струны и чувствовала: душа отзывается на каждую сыгранную им ноту.

– И зазвонят опять колокола, и ты войдешь в распахнутые двери… – с чувством выводили девочки.

Эта мелодия так тревожила сердце, что хотелось плакать от избытка эмоций и счастья. Потом пели и грустные, и весёлые песни. Почему-то все старые, задушевные, лиричные. Лучше всех выводили девочки с хуторов, поселковые им явно уступали. Таня поразилась: откуда они знают эти песни? Вот она, например, большинство слов просто не помнила.

«Буду ли я когда-нибудь ещё так счастлива, как сейчас?» – подумала Таня.

Только под утро ученики разошлись по палаткам.

***

Ребята спали непробудным сном. Давно поднялось солнце. Высохла на траве роса. Солнце расцеловало яркие осенние цветы и повисло на верхушке громадного дуба. Десятый «А» не просыпался. Тогда лукавое светило поднялось выше и заглянуло в окна на крышах палаток. Солнечные зайчики запрыгали по лицам спящих и разбудили их. Женька проснулась первой, затормошила Таню.

«Ничего себе. Скоро двенадцать».

Болотина умылась и включила магнитофон на полную мощность.

– Подъем, сони! Всё на свете проспали! – зашумела она.

Девочки, щурясь от яркого света, показались из палаток. Женька начала будить мальчишек:

– Вставайте лежебоки, а то палатку переверну!

В ответ не раздалось ни звука, словно Болотина была комаром, нудно зудевшим над ухом. Тогда сестры-двойняшки Оля и Юля набрали в кружки воды и дружно плеснули в палатку одноклассников. В ответ раздались угрозы, посчитаться с ними за такое коварство. Окончательно проснувшись, мальчишки принялись обливать девчонок. Поляну заполнил визг, шум и гам. Таня тихо выскользнула из палатки и не замеченной попыталась пройти к реке. Но не тут-то было! Сзади на неё кто-то плеснул воду. Раздался весёлый голос Сашки:

– Негоже быть сухой среди мокрых людей. Хитренькая какая!

Его футболка насквозь промокла и облепила тело, обрисовывая красивый торс.

– С одной стороны намочил, теперь с другой. – С этими словами он прижал Татьяну к себе.

– Саш, отпусти, теперь и я мокрая, – взмолилась она.

Лукьянов наклонился и поцеловал её.

– Всё правильно. Так честнее.

Восторженные крики прокатились по лагерю. Оказалось, Илья Константинович появился на поляне с большим уловом рыбы. Готовить вызвалась Маша. Одноклассники восприняли это как само собой разумеющееся. Голодные ребята без конца заглядывали к поварихе в котел. Она терпеливо их отгоняла. Наконец, обед был готов. Таня решила, что ничего вкуснее этой ухи никогда не ела. Её мнение разделяли все, беспрестанно расхваливая бесподобную уху.

– Тебе, Ковалева, нужно идти в повара, – посоветовал Илья Константинович.

– Мне это не нужно. Я выйду замуж и буду готовить для своей семьи, – наливая физруку добавку, ответила она.

Воцарилась неловкая тишина.

– Ничего себе, – присвистнул Валера. – Хочешь быть домработницей? Это твоя мечта?

– Да! – Маша с вызовом, оглядела одноклассников. – И детей хочу не меньше трёх.

– Ну ты даешь, Ковалева! – Чернов развел руками. – Как-то убого это.

– Что, так ужасно об этом мечтать? Презираете? – Маша впервые говорила свободно. – И знаете: мне плевать, если вы так считаете!

– Браво, Маша! Молодец! А мечты у всех разные – это нормально, – поддержал её Сашка. – Никто тебя не презирает.

Таня почувствовала себя большой трусихой. Она бы никогда не смогла при всех рассказать о своей мечте.

Послышался громкий автомобильный сигнал.

– Ребята, собирайтесь и побыстрее. Приехал автобус. Шофёр долго ждать не будет, – попросил физрук.

Школьники разочарованно загудели, но стали послушно собирать палатки.

Очень не хотелось уезжать из леса. Вещи упакованы, палатки сложены. Все благодарили Илью Константиновича: за поездку, за рыбу, за то, что он так ненавязчиво осуществлял свой надзор, дав им возможность побыть без взрослых.

Этот выезд на природу они будут часто вспоминать спустя много лет после окончания школы.

ГЛАВА 7

– Мама, оставь пылесос в покое. Я сейчас закончу делать уроки и приберусь в доме, – возмущалась Таня.

Не слушая ее, мать снова взялась за пылесос.

«Господи, ну почему она такая упертая, – злилась Таня, – всё нужно сделать здесь и сейчас. Когда это нужно маме, а не мне».

В последнее время Анна Ивановна стала особенно раздражительной и обидчивой. Таня понимала, что это последствия беременности. Мать, как маленькая девочка, часто плакала. Перепады её настроения, плаксивость, вспыльчивость, плохое самочувствие каждый раз заставали врасплох. Растерянная дочь утешала, как могла, чувствуя себя старше матери.

После поездки в лес Таня ожидала, что Лариса постарается отомстить за унижение. Прошёл день, другой, но всё было как обычно. Ледовская вела себя тихо, ничем не выказывая обиду на Лукьянова.

«Может, она поняла, что не права. Постоянно злословить и надсмехаться над всеми не стоит, – размышляла Таня, наблюдая за ней. – Наверно, окружение Ларисы подробно рассказало о том, что происходило после её отъезда. И она сделала вывод, что заносчивость ей же во вред».

Спокойное поведение Ледовской сбивало с толку. В начале ноября она принесла в класс польскую и французскую косметику. Предложила одноклассницам посмотреть её. Девушки ахали, разглядывая красивые тени, качественную тушь, помаду, блеск. Их восторгу не было предела. Маша Ковалева, незаметно и робко сидевшая в углу, не выдержала и подошла к ним.

– А тебе что здесь нужно? Будущим мамашам и домохозяйкам можно не краситься, – с усмешкой заявила Лариса.

– Вот теперь, всё в порядке. Я уж подумала, что она изменилась, – усмехнулась Таня.

– Действительно, должно же быть в этом мире что-то постоянное, – добавил Сашка и, обращаясь к расстроенной Ковалевой, утешил:

– Ты у нас красотка и без этой штукатурки.

Маша благодарно улыбнулась в ответ.

Лариса никогда не брала у одноклассниц денег за косметику. Она дарила её девочкам. Этим незамысловатым способом покупала преданность и благодарность одних и вызывала зависть тех, кого обделяла своими подарками. Даже недолюбливая соперницу, Таня замечала её чувство стиля. Ледовская умела хорошо одеваться, обладала замечательным тонким вкусом. И если находилась в благодушном настроении, могла дать точный и нужный совет.

Белова Яна всегда слыла дурнушкой. Добрая, веселая, чуть простоватая девушка носила короткую стрижку с чёлкой до самых глаз. Однажды Лариса подозвала её к себе:

– Слушай, Янка, сил нет смотреть на это убожество, – показала на густые, торчащие во все стороны волосы одноклассницы.

– Я же не виновата, что у меня такие волосы, – еле сдерживая возмущение, процедила Белова.

– Бред. У тебя шикарная шевелюра, доставшаяся дуре! – Лариса вытащила из своей сумки заколки. Её руки ловко подняли волосы Яны вверх и красиво их скололи. Челку со лба Беловой она убрала совсем. Буквально двумя мазками нанесла тени на веки и помаду на губы Яне. Подала зеркало.

– Смотри.

Яна ахнула, не узнавая себя в симпатичной девушке с красивым, открытым лбом и яркими глазами. Непослушные ранее волосы образовывали очаровательную прическу.

– Спасибо, ты волшебница! – Белова от радости не находила слов.

– Не я волшебница, а ты деревня, – ответила Ледовская в своём духе, не показывая, как приятна похвала какой-то дурнушки из «низшего общества».

В другой раз она подошла к Алехиной Свете:

– Будь добра, сделай чёлку. Такой лоб, как у тебя нужно прятать, а не выставлять наружу. Прическу поменяй, сооруди что-то вроде «Каскада», а то смотреть противно.

На следующий день Света пришла в школу с новой прической, которая изменила её кардинально.

Наблюдая за близняшками Сарычевыми, посоветовала закинуть подальше длинные юбки. Сестры носили их, скрывая кривые, как им казалось, ноги.

– У вас своеобразная форма ног, но мини вам всё равно подойдет. С вашим ростом длинные юбки – ужас. Мне надоело видеть рядом с собой двух уродливых монашек.

Сестер из-за пристрастия к долгополым нарядам с седьмого класса дразнили монашками. Уже через неделю, сначала стесняясь, потом всё смелее Сарычевы поменяли весь гардероб. А спустя полгода, уже никто не помнил их старую кличку. Но если Ледовской казалось, что посягали на её территорию, или она вставала утром не с той ноги, своими насмешками доводила жертву до слёз. Большинство парней просто глупели в её присутствии. Таня ревниво помнила, как глупо выглядел Сашка. Он то выполнял её капризы, то посылал подальше, пытаясь сохранить достоинство. Ему было очень далеко до умения Ларисы интриговать и манипулировать людьми.