Зимняя коллекция детектива

– Здорово, здорово, – сказал Кузьмич рассеянно и потрепал его между ушами.

Вик фыркнул и поддал носом.

– Здорово, говорю, – повторил Кузьмич. – Ну, чего там? Метет?

– Метет, – отозвался Марк, сбивая снег с унтов. – Нагонять на лыжне много придется.

– Нагоним.

Марк зашел, пристроил на вешалку пуховик и осмотрелся.

Его тренер сидел в кресле, вытянув ноги, и задумчиво созерцал шеренгу лыж, выставленных у стены. Их было ровно восемь и все не парные. Марк сел в соседнее кресло и тоже стал созерцать.

– А сосед твой где?

– Антон в большом доме. Чего ему со мной сидеть? Нервничает он, понятное дело. Начальника, считай, на глазах убили!

Вик обошел все три комнаты, чихнул на фотографию полярной совы, которую он отчего-то терпеть не мог, устроился между Марком и Кузьмичом и зевнул во всю пасть. Сверкнули сахарные чудовищные клыки.

– Кофе хочешь?

– Давай.

Кузьмич подобрал ноги, нехотя поднялся и пошел на кухню.

– Ты оценил, – громко спросил он оттуда, – что я тебя ни о чем не спрашиваю?

Марк промолчал. Он рассматривал лыжи.

Вернулся Кузьмич, ткнул ему в ладонь кружкой. Кружка была очень горячей. Марк отхлебнул.

Кузьмич подошел к шеренге лыж и простер руку с видом экскурсовода, который собирается провести лучшую экскурсию в своей жизни. Так оно и было на самом деле, и Марк приготовился наблюдать представление. Кузьмич безошибочно, с первого взгляда умел определять уровень, класс лыж и креплений и их соответствие лыжнику и задаче, которую тот решает. У Марка тоже получалось, но хуже, чем у тренера.

…Посмотрим, послушаем. Сравним выводы.

– Значит, так. Вот эта, склеенная, недотепы, который считает, что он командир, тут ошибки быть не может, – и отодвинул лыжу в сторону.

– Заметь, только он так и считает, – согласился Марк. – И заблуждается.

– Заблуждается. И я пока не понял, кто на самом деле командир.

– Алла? – предположил Марк.

– Или Сергей Васильевич.

– А Степан?

Кузьмич помотал головой, глотнул и пристроил свою кружку на поленницу.

– Не, не, не. Степан не при делах. Только вот я тоже пока не понял, совсем не при делах или…

– Или?

– Или у него какая-то своя роль. Значит, эта лыжа Володи. Как раз подходит ему… по статусу. Как работнику банка. Они все себе такие покупают в специальных спортивных магазинах для работников банков. Стоит великих денег, красота неземная, дерьмо дерьмом. Крепления опять же.

Марк посмотрел на крепления и засмеялся.

– Это ему в магазине такие поставили, Кузьмич. Сказали, что будет круто.

– Согласен. Ну, эта Женькина, понятно.

Кузьмич быстро и внимательно взглянул на Марка, и тот глаз не отвел.

– Ну, что ты смотришь? – спросил Ледогоров, потому что пауза затягивалась. – Я знаю, что это ее! Я сам выбирал для нее эти лыжи, Паша!

– Ты бы головой подумал, олимпийский чемпиен, – негромко сказал Кузьмич, и Вик, услышав слово «чемпиен», поднял голову и навострил уши. Он знал, что это слово ничего хорошего не предвещает. – Не, ты можешь и дальше молчать, как пень, но ты все-таки подумай.

– Я думаю.

– Медленно ты думаешь! Ты думай, как на трассе, – быстро и толково.

Женькину лыжу он отодвинул почему-то в другую сторону и взял две следующие.

– Вот эти совершенно равнозначные. – Кузьмич посмотрел сначала на ту, что была у него в левой руке, а потом на ту, что в правой. – Вполне профессиональные, надежные, крепы соответствуют. Почему я и не знаю пока, кто из них главнее, мужик или девушка.

– Мужик – это Сергей Васильевич, а девушка – Алла?

Кузьмич кивнул.

– По сравнению с этими лыжами все остальные – фуфло, сам видишь. Женькины не в счет, понятное дело. – Он аккуратно отставил лыжи к стене. – Ну, эта – заморыша, который с телефоном не расстается, последняя модель, раскраска сам видишь, аж глазам больно, в Сети такие рекламируют, он небось из интернет-магазина их и выписал!.. Цена грош, зато красоты много, как раз для него! Во-от, а эта, судя по всему, Степана. Если по лыже смотреть, Степан ни в какие походы по два раза в год не ходит, понятное дело. Или ходит, но на каких-то других лыжах. Эти совершено новые, не опробованные, куплены позавчера. В такой серьезный поход на новых лыжах не идут. Врет Степан.

– А заморыш?

– Не знаю, – сказал Кузьмич с сомнением. – Но он единственный, кто нам брехать не стал, когда мы спросили, кто он и откуда. Не стану, говорит, отвечать на ваши идиотские вопросы!

– То есть или он очень умный, – задумчиво протянул Марк, – и понимает, что врать бессмысленно…

– Или совсем дурак, – подхватил Кузьмич, – и не понимает, что мы и без него все узнаем.

– Кто-то из них зарезал Игоря. Зачем?..

Кузьмич вдруг оскалился, как Вик, почуявший волка.

– Я бы его сам зарезал, Марк. Сволота такая!.. Главное, столько лет вместе, а тут – на тебе!..

– Чего ты сейчас-то бесишься?

– А ты не бесишься?! У нас Олимпиада на носу, нам выступать, и Виноградов вдруг нарисовался! Я ему чуть в рожу не засветил, полночи не спал!

– Ты как раз все проспал, – перебил Марк. – Как это вышло? Почему ты все проспал?! Я знаю тебя сто лет, ты всегда просыпаешься секунда в секунду! Почему именно сегодня ты проспал?

– Сам не пойму, – вдруг обмякнув, сказал Кузьмич. – Вот честно, не пойму, Марк. А Зоя Петровна? Как она могла не услышать, что в доме кто-то ходит? Она за три километра винтовочный выстрел от двустволки отличает!

Они помолчали.

– Скандал будет на весь мир, – произнес Марк задумчиво. – В моем доме председателя союза биатлонистов зарезали.

– Будет, это точно, – согласился Кузьмич. – Ничего, прорвемся как-нибудь, узнать бы только, кто и за что убил. Чтоб не затаскали нас с тобой по инстанциям перед самой Олимпиадой.

– А последняя? – Марк кивнул на единственную оставшуюся лыжу.

– Эта как раз интересней всех.

Кузьмич взял лыжу, покрутил из стороны в сторону и сунул Марку.

– Сам погляди.

Марк взял, посмотрел так и эдак, поднялся и подошел под свет.

– Да, – согласился он и еще посмотрел. – Интересно.

Кузьмич сопел у него за спиной, тоже рассматривал:

– А эти не ты выбирал, нет?

Марк отрицательно покачал головой.

– А такое впечатление, что ты. Или я. Я бы, например, для зимнего похода только такие выбрал. И вот вопрос у меня к тебе – откуда такие лыжи у толстого чувака, который утверждает, что он программист на складе?

– Не на складе, а в логистической компании!

– Это одно и то же.

Свет мигнул, померк, но не погас.

– У нас солярки-то хватит, Кузьмич?

– Хватит у нас всего. Если б я тебя слушал, то без света бы и сидели! А я запасливый. У нас еще угля полно, брикетов топливных.

О некоторых дополнительных запасах в ангаре, про которые Марку уж совсем не следовало знать, он умолчал.

Марк допил кофе и прошелся перед голландской печкой туда-сюда, закинув руки на шею. Остановился и провел ладонью по Женькиной лыже.

Вик поднял голову, замер на секунду, а потом часто и жизнерадостно задышал. Хвост шевельнулся туда-сюда.

– Идет кто-то, – сказал Кузьмич.

– Я не убивал, – выговорил Марк медленно. – А ты?

– Я тоже не убивал.

– Остаются чужие, Женька, Зоя Петровна и Антон.

– Антону зачем? Он у Игорька как сыр в масле катался! Тот его везде за собой таскал – и на острова, и на яхты, и на курорты разные! Игорек без вертолета жить не мог, ты же знаешь!.. Где это Антон себе другого такого золотого шефа найдет?

– А Зое Петровне зачем?

– И ей незачем. А про Женьку сам думай. Я тебе не помощник.

На крыльце стукнуло, Вик вскочил и потрусил к двери. Белый хвост мотался из стороны в сторону.

– Здорово, мужики, – произнесла с порога фигура, замотанная от метели почти до глаз.

– Проходите, Зоя Петровна.

Она расстегнула пуховик, стащила его и в несколько приемов старательно отряхнула снег.

– В «оружейной» охотничий нож, – проинформировала Зоя Петровна безразлично. – Не наш, чужой чей-то. Я его оставила где был, дверь заперла от греха. В шкафу медицинском ампулы одной не хватает. Звериное снотворное, что по весне заряжаем, когда медведи голодные. В медицинской врачиха была, этот с растяжением и Алла. Больше никто не заходил.

Марк и Кузьмич переглянулись. Зоя Петровна продолжала без выражения:

– Толстый ихний до смерти перепугался за свой рюкзак. Я велела вещи разобрать, так он рюкзак вырвал и понес. А потом оказалось, не его рюкзак-то. Так он сразу успокоился и повинился, не люблю, мол, когда в моих вещах копаются.

Зоя Петровна помедлила, потом подложила полено в чугунный зев «голландки» и стала ловко заметать щепки.

– Женька плачет, – добавила она как ни в чем не бывало и ссыпала щепки туда же. – Ужин скоро. Приходите, мужики.

Потрепала Вика по загривку, надела пуховик и ушла в метель.

Спали плохо – решили дежурить по очереди, но от Женьки не было никакого толку. Вечером она почему-то рыдала, правда, быстро успокоилась и читала на диване «Похождения бравого солдата Швейка», а потом завалилась на свою кушетку в «комнате девочек», накрылась с головой лоскутным одеялом и заснула.

– Я ее разбужу, – сказала Алла Марине, – немного подежурю, потом разбужу ее. А после уж ты.

Спать по очереди было очень правильным решением, но невыполнимым. Алла долго прислушивалась к тишине дома, к метели, которая все терлась о стены, к Женькиному дыханию, задремывала, просыпалась в ужасе и опять задремывала.

…Спать нельзя! В доме человек, убивший другого человека. Скорее всего, он тоже не спит и прислушивается к тишине и всматривается в темноту. Как вообще можно спать после… убийства?.. Алла пыталась себе представить и не могла. Вчера в это самое время Игорь Виноградов был жив, а тот человек только готовился его убить. Собирался и прикидывал, как он это сделает – как войдет в комнату спящего крепким сном человека, подождет, пока глаза привыкнут, прикинет, как ловчее всадить нож. Потом он поднимается, неслышно идет по дому… убивать. Он знает, зачем идет, знает, что будет делать.

Алла вздрагивала, садилась и бралась за горящие щеки. Нет, невозможно себе представить! Она прислушивалась, в ушах звенело от напряжения.

Убийца рядом, в двух шагах. Спать нельзя.

Она опять укладывалась и прислушивалась, уставала, задремывала и вскакивала в ужасе.

Разбудить Женьку так и не удалось.

– М-м-м, – тянула та, когда часа в четыре Алла попыталась ее растолкать. – Уже пора, да?.. Я сейчас, еще пять минуточек.

Марина тоже не просыпалась. Она спала каменным, тяжелым сном, и лицо ее в темноте казалось напряженным и постаревшим.

Утром Алла спустилась вниз первая, ей было холодно, глаза как будто песком засыпаны. В кухне трещали дрова и Зоя Петровна орудовала своими метровыми сковородами и ведерными чугунами. Алла натянула пуховик и валенки и вышла на крыльцо.

Ветер хлестнул по непокрытой голове, забрался в волосы и разбросал их, щеки загорелись, и стало легче дышать.

Снегу за эти дни насыпало почти по окна, леса под горой совсем не видно. Неужели метель когда-нибудь кончится, и выйдет солнце, и небо будет голубым? Разве небо бывает голубым?

Черная тень метнулась ей под ноги. Алла вскрикнула, как глупая Женька, засеменила ногами, поскользнулась и шлепнулась – больно!

Из метели высунулась улыбающаяся собачья морда. Алла оказалась с ней нос к носу.

– Вик! Ты меня напугал! Что ты прыгаешь?

– Здоровается, – сказали где-то над ней, и из снежной круговерти высунулась рука. – Поднимайтесь!

Алла уцепилась за руку, встала на четвереньки – фу, как неловко, – и поднялась.

– Доброе утро, Павел.

– Вы бы шапку надели или хоть капюшон накинули.

– Да я на минуту только вышла. Подышать.

– Ну-ну.

Из высоких деревянных саней, которые он притащил с собой, Кузьмич стал кидать на крыльцо поленья. Получалось у него очень ловко, как будто они сами собой складывались в аккуратный штабель. Алла спустилась с крыльца и стала подавать ему тяжелые сырые дровины.

– Да я сам управлюсь.

– Ничего, мне полезно. Третий день в доме сидим безвылазно.

– Завтра-послезавтра метель уйдет.

– Связь появилась? – обрадовалась запыхавшаяся Алла. Она не успевала за его движениями, отставала, а ей хотелось быть такой же ловкой, как он.

– Ничего не появилось. Я и так знаю. Сегодня еще пометет, а потом погода будет, вот увидите.

– И вертолет прилетит?

– Какой вертолет?

– А вы разве… не вызывали никого? Человека же… убили.

Он ничего не ответил, продолжал швырять дрова.

…Осторожно! Осторожно с ним! Может быть, он и убил. Может быть, это он шел ночью по темному дому, прикидывая, как именно станет убивать.

Алла подала последние поленья и заправила волосы под капюшон. Вик крутился рядом, она поймала его за хвост. Вик удивился.

– Мы с Марком до всяких вертолетов должны узнать, кто убил и зачем, – сказал Кузьмич. – Вы не понимаете, да?.. Олимпиада вот-вот, это самое главное событие в жизни любого спортсмена. Мы четыре года так или иначе готовимся к Олимпиаде. Нет, к первенствам и чемпионатам само собой, но Олимпиада главней. Тем более домашняя. То, что у нас тут случилось, это… даже не объяснить! Марк должен выступать, кровь из носу должен, а в его доме труп председателя союза биатлонистов! Представляете, какой будет шум, какое давление на него? И его моральное состояние представляете? Ну хоть слегка? Он сейчас ни о чем не должен думать, только об одном – как победить. Ему тридцать шесть, к следующей Олимпиаде сорок стукнет. Сочи, может, и не последний шанс, но… почти. И на него вся страна рассчитывает. Каждый ребенок знает, что как бы то ни было, а Ледогоров у нас есть, значит, и медали будут. А мы вынуждены вместо того, чтоб готовиться, головоломки решать… кровавые.

Он стал жестким веником сметать с крыльца снег. Алла отступила немного.

– Марк – мужик железный, конечно, – задумчиво выговорил Кузьмич, продолжая орудовать веником. – Но он человек, а не автомат Калашникова.

Он швырнул веник в угол и вдруг вспылил:

– Сам бы убил я этого Виноградова, вот честно! И ту сволочь, которая его зарезала, тоже!.. Ну, что вы там стоите? Пойдемте в дом!

Одним движением он затащил Аллу в сени, хорошенько захлопнул за собой дверь и вдруг насторожился, как Вик, почуявший волка.

Алла оглянулась по сторонам. Никого не было в коридоре!

Кузьмич секунду стоял, прислушиваясь, а потом прошел в комнату со снаряжением.

– Чего тебе здесь надо, парень?

Диман разглядывал что-то на верстаке и отшатнулся, когда ввалился Кузьмич.

– Ничего… ничего не надо! Я просто так зашел!..

Кузьмич надвигался на него, и, хотя Диман был не маленький и не слабый, казалось, что на муравья надвигается гора. Нет, не просто гора, а огнедышащий вулкан Эйяфьятлайокудль!

Кузьмич в один шаг оказался рядом с верстаком.

– Что ты тут разглядывал?!

– Да я так просто! – оправдался Диман и еще отступил. Дальше была стена, отступать некуда. Встревоженная Алла показалась на пороге, и Диман перевел дыхание.

Этого первобытного мужика, похожего на вулкан, он на самом деле испугался.

– Я зашел просто так, завтракать шел! А тут у вас интересно! Приспособления разные, банки, всякое такое! Я не трогал ничего!

– Дима, не кричи, – велела Алла.

Кузьмич оглядел «банки и приспособления». Все на месте и, похоже, на самом деле ничего не трогали.

– Ты когда по чужому дому шастаешь, разрешения спрашивай, куда можно заходить, а куда нельзя!

– Нет, а чего такое-то?! Если тут у вас военные секреты, вы дверь запирайте! Или секреты свои в сейф положите!

– Положу. Давай дуй, парень, отсюда!

Диман пожал плечами, хотел еще что-то сказать и не стал.

– За что вы на него напали? – спросила Алла.

– Да потому что посторонним здесь делать нечего!

– Мы все посторонние, – обозлилась Алла, – нам всем тут делать нечего! Мы бы ушли давно, если б могли! А вы в самом деле запирайте, если боитесь, что мы вас… обворуем.

– Дело не в воровстве!

– А в чем?! У вас в доме происходят темные дела! Человека убили! Мы чем виноваты? Что вы нападаете?!

– Я нападаю?! Я тихо-мирно попросил этого… вашего выйти! А вы скандал закатили!

Они орали уже во весь голос. Из кухни показалась безмолвная фигура, оценила обстановку и исчезла, видимо, решив, что все в порядке, идет своим чередом.

– Не надо нас запугивать! Нам и так невесело…

– Милая девушка, я не запугиваю! Но лезть в мои дела никому не позволю!

Алла вдруг уставилась на Кузьмича:

– Как вы меня назвали?!

Он посопел носом, вспоминая.

– Милая девушка, а что?

Тут она покатилась со смеху.

– Спасибо, – от души поблагодарила она. – Меня сто лет никто так не называл.

Он вдруг заинтересовался:

– Почему?

И Алла стала объяснять по-дружески:

– Как почему? Потому что я взрослая женщина давно, у меня работа соответствующая, должность! Вот Женя милая девушка, а вовсе не я.

– А чему соответствует ваша работа и должность?

Она замолчала, замерла и, кажется, едва удержалась, чтобы не зажать себе рот ладонью.

…Как это вышло? Зачем она сказала про работу и должность? Почему потеряла бдительность? Только из-за пустячного комплимента?!

Павел Кузьмин смотрел на нее внимательно, глаз не отводил, она забормотала и стала отступать:

– Нет, просто странно это слышать. Я… то есть спасибо, конечно…

Он проводил ее глазами – правда, не понял, из-за чего она так переполошилась, – и еще раз оглядел верстак, полки и ряды лыж в специальных держателях.

Все на месте, все в порядке. Нужно было сразу запереть, как только в доме появились посторонние, а он дал маху!.. Что-то в последнее время он промахивается все чаще и чаще. Стареть стал?..

У Володи сильно болела нога, он хромал, морщился и очень старался не жаловаться. Марина уколола ему что-то из собственных запасов, одалживаться у олимпийского чемпиона и его тренера не стала. Степан и Сергей Васильевич взахлеб разговаривали про Ванкувер, Турин и строили всякие прогнозы относительно Сочи.

– Ну, эстафета – раз, это точно. Потом еще спринт, Ледогорову в спринте равных нет.

– Особенно если француз намажет и у норвежцев не все ровно пойдет.

– У норвежцев Бьерндален! Ты его в расчет принимай!

– Да он уж старый!

– Какой старый, сорок лет! Он же не фигурист и не гимнастка! Это у них двадцать пять лет потолок, а у биатлонистов…

– А Ледогорову сколько? Давай спросим!

– Погоди, давай посчитаем! До Турина что было? Солт-Лейк-Сити, что ли? Он уже выступал, да?

Петечка сидел безвылазно в «комнате мальчиков» и что-то писал – ручкой по бумаге. Ручку и бумагу он попросил у Марка. Женька читала «Похождения бравого солдата Швейка», и возле нее торчал Антон.

Алла перемыла после завтрака посуду, накипятила воды и принялась железной щеткой скоблить бесконечный стол. Явилась безмолвная фигура, постояла, посмотрела и раскритиковала Аллину работу. Зоя Петровна ни слова не сказала, конечно, но по ее носу и так все было понятно.

Алла заправила за ухо вывалившиеся волосы, скорчила рожу фигуре в спину и продолжала скрести.

Перед носом у нее появилась связка прутьев.

– Что это такое?

– Голяк. Только им и скребут. А железку свою брось, от нее одна чернота.

С «голяком» дело пошло быстрее, и вскоре стол залоснился, как масленый, задышал, запахло чистым деревом.

Алла напоследок еще ошпарила стол кипяточком, вытерла досуха, полюбовалась и огляделась. Больше делать было нечего.

Пришла Марина, и Алла похвасталась ей столом. Марина не обратила внимания.

– Я не понимаю, почему они так беспечны, – сказала она. – Марк опять тренируется. Второй куда-то ушел. А в подвале труп.

Алла отодвинула тяжеленный стул и села напротив.

– Ты знаешь, у них ведь на самом деле положение сложное. – Она свернула полотенчико и протерла столешницу перед собой – просто так. – Олимпиада впереди, а они в такой переплет попали.

– Куда они попали, Алла Ивановна?!

Тут Алле некстати вспомнилось, как Кузьмич назвал ее «милой девушкой», и она улыбнулась.

– В какой еще переплет?! Вы что, тоже умом тронулись, как Сергей Васильевич со Степаном?! Убил или Марк, или тренер! Ну, может, еще Антон! Им теперь надо следы заметать, вы понимаете? – горячилась Марина.

Алле не хотелось об этом думать. Ей хотелось думать о том, что Марк обязательно выиграет и Олимпиаду в Сочи тоже, как все предыдущие, несмотря ни на что! Несмотря на убийство, метель, разрушившую весь график тренировок, и на то, что он «человек, а не автомат Калашникова»!

– Почему они ничего не предпринимают? Они должны искать убийцу или делать вид, что ищут! Хотя бы для отвода глаз. А они никого не ищут!

Алла все смахивала со стола несуществующие крошки.

– Зоя Петровна все время шныряет, – продолжила Марина и оглянулась на дверь. – Я сегодня хотела Володю посмотреть в «медицинской» комнате на кушетке под хорошим светом, а она на ключ заперта. Я просить не стала, конечно…

– И Диму из комнаты со снаряжением Павел выгнал. Как будто испугался чего-то, – задумчиво произнесла Алла.

– Кто такой Павел? Ах да. И метель не кончается!.. Как назло.

– Что Дима мог там искать? – задумчиво спросила Алла. – Или в самом деле из любопытства заглянул?..

– Дима тут совершенно ни при чем, Алла Ивановна! Мы вообще ни при чем – никто из нас!! Что вы выдумываете?..

– Пироги с чем? – без выражения спросили откуда-то сбоку, и обе они подскочили как ужаленные. – С рыбой, с капустой?

Зоя Петровна бесшумно возилась у плиты.

– Что вы подкрадываетесь! – крикнула Марина, и на глаза у нее вдруг навернулись слезы. – И так нервы на пределе! Что вам от нас нужно?!

И выскочила из кухни.

– С рыбой, – сказала Алла. – Может, помочь?

Фигура помедлила.

– Баню умеешь топить?

– Попробую.

– Попробуй.

Дрова занялись сразу, затрещали весело и победительно. Алла еще какое-то время постояла на коленях возле печи, позаглядывала внутрь – там горело ровно и жарко, можно было и не заглядывать, – поднялась и прикрыла дверцу.

Огромный чугунный бак был наполнен водой. Как же они ее таскают? Ведрами? Ведрами не натаскаешься! Наверное, насосом качают.

Вообще устройство кордона «полста-три» было чрезвычайно сложным, хотя бы даже с инженерной точки зрения, это Алла уже поняла. Голландские печи, дизеля, ангары!.. Или вот хотя бы эта баня в подвале – обширное, грамотно оборудованное помещение, никакой сырости в углах, плесени, черноты. Все добротно подогнано, продумано.

Кто занимается этим домом? Ведь им нужно заниматься каждый день, а не от случая к случаю! В скольких богатых и шикарных домах, за которые были отданы миллионы, Алла Ивановна бывала и сколько раз удивлялась нелепости и неустройству этих самых домов!.. В них вечно ничего не работало, вода не лилась, свет не зажигался или, наоборот, не выключался, и хозяева, отдавшие миллионы, объясняли гостям, что нынче строить никто не умеет, итальянский архитектор ничего не понимает, а рабочие в овальные оконные проемы ошибочно засадили квадратные рамы, предназначенные вовсе для другого этажа. Летом в таких домах всегда жарко, зимой сыро, из щелей дует – еще бы не дуло, когда проемы овальные, а рамы квадратные!.. Алле всегда было жаль выброшенных денег, хоть и чужих, и создавалось впечатление, что дома эти построены «просто так», потому что так полагается, это модно и требует статус, а жить в них никто и не собирался, ибо как жить, если построенный «по картинке» дом для жизни непригоден, неудобен, слишком велик и неуютен?.. Всегда находились причины, почему так – поставщики подвели, прораб запил в самый ответственный момент, электрик-молдаванин перепутал фазы или еще что-нибудь перепутал, когда клали фундамент, не учли, когда крыли крышу, не рассчитали, когда вешали люстру, уронили ее прямо на паркет, теперь ждем новую люстру и будем перекладывать паркет, а пока по стеночке обходим, вот так, осторожней, не провалитесь, здесь у нас яма!..

На кордоне «полста-три» посреди тайги все работает – печки греют, лампочки горят, дизель стучит, баня топится, во всех комнатах тепло. Сидеть удобно, лежать удобно, читать удобно. Готовить удобно – вон как Зоя Петровна ловко управляется со своей невиданной плитой, орудует сложной системой чугунов, сковород, самоваров!.. А подпол с припасами, куда Алла только заглянула?..

Кто всем управляет? Вряд ли шестикратный олимпийский чемпион, который не перестал тренироваться, даже когда у него под носом убили человека! Выходит, Кузьмич?.. Универсальный специалист по всем вопросам?

Алла подложила дров. Сухие были сложены у самой печи, а дальше еще не подсохшие, видимо, недавно принесенные с улицы.

…Или вот дрова! Как они тут заготавливают дрова?.. Едут в лес и там рубят?.. И сколько дров нужно, чтобы протопить такой дом в случае аварии с электричеством, как сейчас?