Опасная седина монет

– Сидишь? Ну и соседку мне бог подсунул! Я так и знала, что ты куда-то вляпалась! Сразу так подумала, когда в прошлый раз увидала твою физиономию. Признавайся, что натворила?! Кто прошелся по твоей личине? За что отделал? Вроде б и мужиков к себе не приваживаешь, а морда как после хорошего кулака. И вообще, откуда ты в эту квартирку приблудилась? Сняла и полгода не прошло, а уже в синяках разгуливаешь. Час назад на автобусной остановке менты про тебя выспрашивали и показывали всем твое фото, на компьютере нарисованное. Правда, не совсем похожее, однако я сразу скумекала, что это твоя мордашка, но ментам ничего не сказала. Только почему-то они тебя Викой называли!

Сделав удивленным лицо, чуть покривив его от боли в распухших губах, Валентина немного отступила назад, округлила глаза, захлопала длинными ресницами и отозвалась:

– Может, ты обозналась, Верка? Ты вечно чего-нибудь выдумаешь или напутаешь! – На ней был надет короткий однотонный легкий домашний халат и малиновые шлепки на ногах. Лицо без улыбки, несколько настороженное. Короткие не очень черные волосы на голове аккуратно уложены.

Оторвав спину от двери, соседка немного наклонилась вперед, подмигнула и усмехнулась:

– Ага, обозналась. Твою физиономию не узнала. Она хоть и побитая у тебя сейчас, а все равно я не ошибусь. Иди сама, выйди. Посмотришь, придумала я или нет!

На душе у Валентины заскребли кошки – она именно этого опасалась. Значит, полиция все-таки начала искать ее и уже рыскает недалеко от дома, где она снимает квартиру. Следовательно, хорошо, что она не выходит на улицу. Но, к сожалению, это не является полной гарантией ее инкогнито. Ведь ее могли на остановке по компьютерной зарисовке узнать другие и указать, где видели? Надо было немедленно что-то делать.

Окинув Валентину загадочным взглядом, Верка спросила, делая особое ударение на последнее слово:

– Ну, что будем делать, Вика?

Сразу поняв вопрос, Валентина неторопливо отступила из прихожей в комнатный проем, сказала:

– Ладно, заплачу я тебе, Верка!

Опять хмыкнув, та тут же, безостановочно и бесцеремонно, шагнула к ней, звонко поторопила:

– Тогда плати давай! Чего тянуть? А то вильнешь хвостом и поминай, как звали! Да и деньги мне что-то понадобились очень.

Покачав головой, ничему не удивляясь, Валентина сморщила симпатичное лицо, показывая этим свое неприязненное отношение к соседке:

– Ну и стерва ты, Верка! На лету подметки рвешь!

Но Верка безразлично пропустила ее слова мимо ушей, как будто они были сказаны не о ней, но если даже о ней, то совсем для нее не оскорбительны, а, напротив, даже приятны:

– Так мы же обе одинаковые! – заметила в ответ.

Со вздохом Валентина ступила в комнату к тумбочке, достала из ящика кошелек, вытащила купюру, неучтиво протянула соседке:

– Хватит?

Посмотрев на купюру с равнодушным и даже удивленным выражением на лице, Верка пробормотала:

– Я и от большего не откажусь.

Снова вздохнула, Валентина опять залезла пальцами в кошелек и отчужденно протянула еще одну купюру:

– Не будь такой жадюгой.

Беззастенчиво приняв вторую купюру, Верка на этот раз со вкусом глянула на нее, сложила с первой и сунула обе в карман:

– Ладно. Ты пока сиди, не высовывайся. А я еще понюхаю на улице. Если что, я тебе стукну. – Она проворно выскользнула на площадку.

Валентина захлопнула за нею дверь.

Прошли дни – пролетели, как будто одно мгновение. Острота недавно происходивших событий притуплялась. Корозов торопил Исая с поисками девушки. Его расстраивало, что у Акламина тоже пока не было положительных подвижек. Опасаясь, что Дусев может оказаться расторопнее, он мучился от мысли, что Папа опередит их.

С утра автомобиль Глеба стоял против окон офиса. Около него топтались водитель с охранником. Никола, как обычно, в своем сером костюме, охранник – в серой рубашке и джинсах. Жара донимала. Солнце било в глаза. Заставляло щуриться. Люди под жгучими лучами шли по тротуару быстро, сбавляя ход под тенью деревьев вдоль тротуара. Здесь можно было хоть чуть-чуть вздохнуть. Никола лениво, словно недоспал сегодня, вытащил руки из карманов брюк, потянулся, глянул на телохранителя, раздражительно пробурчал:

– Ну и жара! Задавила. Не мешало бы смочить землю дождичком. Неплохо бы и на речке искупаться.

Согласно поддакнув, охранник, вспотевший, то и дело вытиравший платком пот с лица и шеи, полнолицый парень повернулся на неожиданный писк тормозов поблизости. Со свистом шин по асфальту, оставив на дороге черные полосы, застопорился синий автомобиль. Никола качнул головой:

– Вот чудак, сдурел, что ли?

Из авто стремительно выскочили четыре парня. И не успели Никола и охранник сообразить, что происходит, и выхватить травматы, как на них обрушилась лавина кулаков. Удары посыпались со всех сторон. Били молча, с бешеным напором. Сбили с ног, оглоушили. Затем мигом обшарили карманы Николы, выдернули ключ от замка зажигания, прыгнули в автомобиль Корозова и сорвали с места. Синий автомобиль уходил следом.

Все произошло так живо и внезапно, что охрана офиса также не успела адекватно отреагировать. Когда охранники выскочили на крыльцо, машина Глеба уже тронулась. Пальбу устраивать не стали, опасаясь угодить в прохожих. Подбежали к Николе и охраннику, помогли подняться.

Бездумно смотря вокруг себя – редкие волосы торчали в разные стороны, костюм и рубаха в асфальтной грязи, – Никола сбивчиво закричал:

– Дайте руль, я их достану! Раздавлю гниду!

– Да не ори ты! – оборвал один из охранников офиса. – Пойди достань! Их след простыл! И как назло – ни одной своей машины!

– Их надо остановить! – продолжал кричать Никола. – Я себя человеком не буду чувствовать! Они меня нагнули! – И напустился на полнолицего охранника, пострадавшего вместе с ним, прижавшего к затылку ладонь. – Ты о чем думал, куда смотрел?! Шляпа! Ты зачем приставлен сюда?! Шляпа!

Спустя десять минут они вдвоем стояли перед Корозовым, как побитые собаки. Опустили головы, плечи, ссутулились, не смотрели в глаза Глебу.

Сидя за рабочим столом, Корозов, расстегнув полы пиджака, молча смотрел на них таким взглядом, от которого у парней мороз проходил по коже. Им нечего было сказать в свое оправдание. Какие они побитые собаки? Они всего-навсего мокрые курицы.

– У вас травматы есть? – наконец спросил Глеб.

– Есть, – кивнул охранник.

– Так в чем дело? Зачем вы носите их?

В кабинет, запыхавшись, вбежал начальник охраны. Его нашли по телефону, сообщили о происшествии. Он в это время был на выезде.

Показав кивком головы на провинившихся, Глеб бросил:

– Полюбуйся на них, Исай! Они проворонили автомобиль! И оба потеряли свою работу!

Между тем водитель все-таки вставил слово:

– Дай мне время, Глеб! Я найду машину! И этих гнид собственными руками придушу!

Пропустив мимо ушей это восклицание, Корозов продолжил:

– Но самое плохое, Исай, то, что охранники у дверей офиса тоже всё проспали! Вдобавок сразу не было организовано погони! – Заметная морщина пробежала по щеке Глеба. – Кого ты набрал в охрану? Какая это, к черту лысому, охрана? Они же профукают и проспят всё! Это плохие работники, Исай! Это не охранники! Допустить такое! Замени их, набери новых! Я плачу деньги не за то, что мне докладывают о промахах, а за то, чтобы таких промахов не было! – Глеб умолк, махнул рукой, отправляя водителя и охранника из кабинета, и сурово посмотрел на начальника охраны.

Медленно развернувшись, поникнув, виновники поплелись к выходу. Исай открыл дверь, провожая их колким холодным взглядом – на узком лице впалые щеки очертились тенями, – выпустил и шагнул к столу. Машинально, отточенным движением руки откинул челку с высокого лба и озабоченно потер лоб пальцами. Корозов проговорил:

– Разберись со всеми. И немедленно организуй поиск машины! Найди! Это не случайный угон! Не просто ехали, увидели, угнали. Сделано быстро и без помарок. Я думаю, охотились за моей машиной! Не из той ли оперы про «Жигуленка»? Не зря он за нами мотался. Отслеживал. Ты его хоть и тряхнул, но, видать, всего не вытряс. Вот и результат. Все тот же Дусев. Больше некому. Оттуда ноги растут, оттуда. Только не понимаю, чего добивается. Подозреваю, что не может найти свою девчонку, и, вероятно, думает, что мы ее умыкнули. Другого повода не вижу. Знал бы он, что ты до сих пор не нашел концов! Неужели это большая проблема для тебя?

– В общем-то, проблема, – ответил серьезно Исай, снова откидывая челку со лба и потирая его. – Девушка, скорее всего, где-то зализывает ссадины. И место это неизвестно даже Папе. Вот и весь расклад. Пока не выйдет на улицу, найти ее будет непросто.

– И тем не менее никто с тебя этой задачи не снимает. Если бы все было легко, не нужны были бы руки, ноги и голова.

– Я не жалуюсь, Глеб, но мои ребята не сидят. Лучших бросил на ее поиски и на отслеживание Дусева, поэтому сегодня произошел срыв с машиной. Найдем авто. И девушку найдем.

– Хорошо хоть моя основная машина в ремонте находится. Узнай-ка сейчас, долго еще с нею возиться будут? Ремонт-то небольшой – дверь помята, да и все. Поторопи.

– Задача ясна, Глеб! – сказал Исай, кивнув.

– Иди.

Быстро крутнувшись, начальник охраны сунул руку в карман джинсовой куртки за телефоном. Аккуратно прикрыв за собой дверь кабинета, набрал номер, ступая мимо секретаря.

Чем больше проходило времени, тем больше увеличивалось нетерпение Папы и тем больше нарастала злость, что ему никак не удается найти Александру. Его подручные рыскали повсюду, но ни девушки, ни Виктора, ни подельников, которые были вместе с Мишей, найти не удавалось.

Слух об афере, которую провернул с ним какой-то никому не известный Виктор, начал просачиваться в криминальные круги – и авторитет Папы зашатался. Допустить утрату авторитета Папа не мог. Он стал мгновенно закручивать гайки и затыкать рты и глотки всем, кто распускал язык.

Но одна мысль глубоко и крепко вонзилась ему в мозг и сверлила до невыносимой боли. Папа не мог взять в толк, кто пустил такой слушок. Ведь даже он не знал этого точно, только подозревал фармазонщика в причастности к афере. Не мог же на самом деле этот Виктор на каждом перекрестке трезвонить, что нагрел на коллекции древних монет самого Папу! Это для фармазонщика верная смерть, и даже не от Папы, а от каждого, кому захочется заполучить себе баснословно дорогую коллекцию. Не самоубийца же Виктор. Парни, которые тряханули маклера, ничего сказать никому не могли: им в тот же день повязали шнурки на шеи и присыпали землей вместе с маклером. Слишком высока цена была, чтобы оставлять живыми таких свидетелей. Дусев терялся в догадках, и это еще сильнее выводило его из себя.

После встречи с Корозовым настроение Папы было скверным. Информации практически ноль. Результаты поиска такие же, как у Акламина. Прошло несколько дней, а воз и ныне там. Папа выжимал соки из подручных, но никаких новых сведений не получал. Все было в тумане.

Ближе к вечеру Дусев, надев костюм и белую рубаху, направился в ресторан «Млечный Путь» – там была назначена деловая встреча. Он часто наведывался в это заведение – владелец ресторана был его человеком. Папу хорошо тут встречали и провожали.

Ресторан был небольшим, но уютным. Прекрасно оформлен изнутри и снаружи. Издалека виден фасад с красивой декоративной плиткой, большими затемненными окнами и ярким названием.

Свернув с дороги, водитель, как обычно, припарковал авто на площадке перед рестораном. Телохранитель, крепкий на вид верткий быстрый рыжеволосый парень в джинсах и черной рубахе навыпуск, выскочил из машины и открыл для Папы дверь. Тот, вдохнув воздух, неспешно опустил ногу на асфальт. Вышел неторопливо, расправил плечи, посмотрел на наручные часы, повернулся лицом к ресторану, спиной к дороге. И тут услыхал, как сзади прокричал молодой голос:

– Папа, повернись рылом к смерти!

Оглянувшись на дорогу, он увидал, что прямо против него притормозил черный автомобиль с тонированными стеклами. В задней боковой двери стекло опущено, и из салона торчит ствол автомата.

Инстинктивно пригнувшись, Дусев услыхал автоматную очередь.

Выхватив пистолет, рыжеволосый телохранитель сильно за руку рванул Папу книзу, бросая лицом на асфальт, а сам, присев у колеса, стал палить по автомобилю. Водитель – большеголовый, крупный стриженный накоротко – тоже выхватил оружие и начал стрелять прямо из салона.

Пули из автомата напоследок прошили металл кузова, и ствол убрался. Авто сорвалось с места.

– Номерок и машинку запомни! – закричал телохранитель водителю, вскакивая во весь рост и стреляя вдогонку.

После этого подбежал к Папе, увидал кровь на пиджаке и рубахе, спросил:

– Папа, ты как, живой?

В горячке тот не почувствовал, что его обожгло пулями. Только теперь, когда стал шевелиться, понял: зацепило.

Торопливо, с излишней расторопностью, озираясь, подбежал водитель:

– Слышь, номерок в голове! – сказал, размахивая стволом и произнося номер авто.

Попытавшись подняться, Дусев застонал, но на коленях все-таки удержался, выдавил сквозь зубы:

– За ним! Достать его!

Словно получив команду «фас», большеголовый водитель кинулся за руль. Сунув пистолет за пояс, телохранитель поддержал Дусева под руку:

– Папа, тебе нужен лекарь!

Подбежали охранники ресторана, подхватили Папу и на руках занесли внутрь. Посадили на диван в помещении охраны. И вокруг замельтешили какие-то работники ресторана. У Дусева зарябило в глазах. Он потребовал:

– Всех вон! Перевяжите рану!

Рядом с Папой, вытягивая шею, тонкую и длинную, как у жирафа, остались суетливый директор и невысокая, с лицом маленькой куколки девушка в синей кофточке, черной юбочке и белом переднике, готовившая бинты и пластырь. Голова у Дусева шла кругом. Сжимая зубы, он затрудненно дышал, пытаясь вообразить, кто мог устроить покушение на него. Девушка с помощью директора сняла с Папы пиджак, разорвала и срезала рубаху, ловко наложила на раны бинты, заклеила пластырем, потом повернулась к директору и что-то шепнула.

Увидал это, Дусев резко отреагировал:

– Не сметь шептаться в моем присутствии! Говори вслух все, как есть!

Испуганно глянув на директора, девушка словно спросила у того разрешение и пролепетала:

– Нужно в операционную. Вытащить пулю.

Морщась, Дусев чувствовал, что слабеет, но упорно удерживал сознание:

– Что ты понимаешь, коза?! Заживет!

Однако директор, вытягивая шею, поддержал свою работницу, заступился:

– Ты не шуми на нее, Папа. Она в прошлом хорошая медсестра и знает, что говорит. Ей можно верить.

Глянув на телохранителя, стоявшего у двери, Папа подумал и распорядился:

– Найди Кагоскина, выдерни сюда!

Кивнув, парень начал звонить. Услышав новость, Кагоскин немедленно выехал на вызов. Дусев был уже без сознания, когда появился врач. Он был среднего роста, с длинным лицом, острым подбородком и глазами на близком расстоянии. Внешность неординарная, но вместе с тем не отталкивающая. Рубаха в крупную клетку и тонкие летние брюки.

Осмотрев рану, он раздраженно задвигался по помещению, ходил, высоко вскидывая голову, как петух среди кур в курятнике. Уняв раздражение, закричал на рыжего телохранителя, директора и девушку:

– Чего глазеете на меня, как бараны? Его срочно надо на операционный стол! Почему сразу не повезли в больницу? Ты о чем думал, рыжий? Подгоняйте машину! – Напустился не телохранителя и директора.

Нагнув голову, директор стрелой вылетел за дверь.

– Ты же знаешь, какой он, – оправдывался перед врачом телохранитель. – Пока вот медсестра не впарила ему, никого не слушал.

– Какая медсестра? Эта, что ли? Тоже мне медсестра! Хотя бинты хорошо наложила.

В дверь вбежал директор:

– Машина стоит у входа. Моя.

На улице вечерело. День шел к концу. Дусева перенесли в автомобиль. Телохранитель, с Папиным пиджаком в руках, сел рядом, придерживая того. И в это время в кармане пиджака зазвонил телефон. Телохранитель достал, ответил. Звонил водитель Папы, погнавшийся за машиной со стрелком. Услыхав не Папин голос, во все горло прокричал:

– Передай Папе! Я нашел колёса! Тот самый номер! Что делать? Они бросили авто! И «калаш» здесь же! Что делать?

Еще не сообразив, что ответить водителю, телохранитель услыхал, как связь прервалась. Он сам набрал номер, но водитель не взял трубку. Кагоскин сел рядом с водителем, и авто отъехало от ресторана. Несколько раз в дороге телохранитель повторял набор, но водитель так и не ответил.

Расползались сумерки. Была та пора, когда не пришла полная темнота, но когда дневной свет уже сдал свои позиции. Еще чуть-чуть, и он как в воду канет. Солнце уходило за горизонт.

Весь день Исай мотался по городу по закоулкам и тупикам, но автомобиль Корозова словно сквозь землю провалился. Сейчас, прежде чем до наступления полной темноты прекратить поиски, завернул в какой-то темный переулок.

И вдруг в конце переулка глазам своим не поверил – увидал машину Глеба. Автомобиль стоял на обочине с открытой дверью. Возле него крутился крупный большеголовый парень, осматривая изнутри и снаружи. Больше никого не было видно. Исай положил руку на плечо водителю:

– Аккуратно! Тормозишь по моей команде! – сказал ему и, повернувшись назад к двум охранникам, распорядился: – Останавливаемся, мигом выходим и берем здоровяка за жабры! – Здоровяком Исай назвал водителя Папы, который крутился вокруг автомобиля Корозова. Авто Дусева стояло дальше метрах в пятнадцати. – Возможно, в салоне есть еще кто-то, – предположил Исай, – поэтому вы двое кладете здоровяка мордой на землю, а мы врываемся в салон и глушим остальных! Ну а если там пусто, присоединяемся к вам. Приготовьте травматы! Но палить нежелательно! Лучше без пальбы!

Подкатив к авто Корозова, водитель по команде Исая остановился. Охранники выпрыгнули и мгновенно скрутили большеголового водителя Папы. Тот в этот момент разговаривал по телефону. От неожиданности он не сумел оказать сопротивление – очутился на земле. Салон авто был пуст. Исай увидал на заднем сиденье автомат. Здоровяка обезоружили, накинули наручники, подняли на ноги. Тот бился в руках охранников, как выброшенная из воды рыбина.

Подступив к нему, Исай, глянув колко и холодно, спросил напористо:

– Кто заказал угнать автомобиль?! На кого охотиться собрался с автоматом?!

Выгнувшись в дугу, водитель Дусева захрипел:

– Пустите, козлы! Ничего не знаю! Автомат не мой! Я ехал мимо! Вон мой кардан! Остановился посмотреть! Машина нараспашку, и рядом – никого!

Глянув в сторону авто Дусева, Исай не поверил большеголовому:

– Будешь парить нам мозги – лишишься своих! Так что прикинь, что для тебя лучше!

Задергавшись, водитель Дусева выкрикнул:

– Поплатитесь, козлы! Папа из вас решето сделает!

Стоило Исаю услышать это, как он еще больше насторожился. Если это действительно подручный Дусева, тогда за угоном машины стоял Папа. Правда, зачастую уличная шантрапа, чтобы придать себе вес, прикрывалась известными кличками, беря таким манером на испуг, посему стоило сначала проверить здоровяка. Уличный шаромыжник он или дусевский подручный? Исай скомандовал охранникам:

– В машину его! Завяжите глаза! Разберемся.

Осмотрев салон автомобиля Корозова, сел за руль и выехал из переулка. Достал телефон, позвонил Глебу:

– Машину нашли, Глеб, – проговорил. – Накрыли вместе с угонщиком! Угрожает нам Папой. Возможно, ты прав, что кашу заварил Дусев! Везем угонщика в наш отстойник! Потрясем!

Одобрительно хмыкнув, Корозов проговорил:

– Хорошая работа! Вытряхни из него все, что он знает!

Когда водителя Дусева доставили до места, на улице смерклось. Втолкнули в подъезд дома. Не видя из-за повязки на глазах ступеней, спотыкаясь на них, направляемый сзади двумя охранниками, он, огрызаясь, поднялся на площадку.

В квартире повязку с глаз сняли. Включили свет. Он беглым взглядом оглядел прихожую с плечиками и зеркальным шкафчиком. Перестал сыпать угрозами. Затих и мрачно насторожился.

Проведя в пустую комнату, его посадили на стул у стены. Привалившись к спинке, он зло смотрел на охранников, отступивших к двери.

Ждали Исая. Подручному Папы быстро надоело играть в молчанку, и он опять попытался запугивать:

– Ну вы, козлики, попали! Слышь, теперь вам кранты! Снимите браслеты!

– Заткнись! – ответили ему. – Надоел уже!

– Папа с вас шкуры спустит! Живьем на шампур насадит!

– Ты сначала свою шкуру сбереги!

Хлопнула входная дверь. Исай, появившись в прихожей, прислушался, как в комнате большеголовый упражнялся в угрозах. Охранники встретили начальника охраны словами:

– Вот собачится, стервятник!

Насмешливо покривив губы, водитель Дусева глянул на Исая исподлобья:

– Слышь, ты кто такой? Ты за эти браслеты ответишь! – Он дернул руками за спиной.

– Переверни пластинку, приятель! – холодно прервал Исай. – Спрашивать буду я, а ты отвечать!

– Да пошел ты знаешь куда! – брызнул слюной здоровяк.

– Вот туда я тебя отправлю, если будешь молчать! – угрожающе подступил Исай. – Докажи, что ты Папин человек, а не зачуханный парашник?

Как ужаленный, большеголовый подскочил с сиденья стула:

– Слышь, ты сам козел позорный! Я сроду у параши не лежал и за другими парашу не выносил! Папа меня водилой возле себя держит! Узнай у него сам, слышь, если такой смелый!

– Говори, как позвонить ему? – напирал Исай. – Я спрошу! Только про кого спросить?

Вгрызаясь бешеным взглядом в Исая, водитель Папы никак не мог сообразить, в чьи руки угодил. Этих парней он видел впервые. Видел, что его запугивания, подкрепленные кличкой Дусева, никак не подействовали на них. Был удручен. Клял себя за собственное глупое поведение. Нет бы сначала, когда увидал машину, из которой стреляли в Папу, подождать, понаблюдать, сориентироваться. А он как оголтелый сразу ринулся к автомобилю, полез в салон. Лохом оказался. Залетел, и, кажется, по-крупному. Но кого винить? Кроме себя, некого. Терялся, как дальше держать себя в этих обстоятельствах. Наконец, решив отыграться молчанкой, стал опускаться на стул.

Но ловко и быстро Исай выбил стул из-под него.

Не ожидавший этого здоровяк не удержался на ногах, плюхнулся задом на пол. Хорошо приложился, боль почувствовал. Растянулся на линолеуме. Заскулил, перекатился набок, приподнял голову:

– Слышь, ты что делаешь, козел?

– Козел – это ты, парень! – резко отреагировал Исай. – Говори кликуху, иначе валандаться с тобой не будем!

– Ну Леший я! – пробурчал большеголовый. – Без понтов.

– Выкладывай все начистоту, Леший, или тебе не поможет никто! – нагнулся над ним Исай.

Медленно сев на полу, вытянув перед собой ноги, тот пробормотал, сощурившись:

– Слышь, иди ты! Сначала назови себя!

Еще с полчаса Исай бился с Лешим, но так ничего и не достиг. Тот упорно молчал. Одно стало очевидным: Леший был водителем Папы, а потому вывод напрашивался сам собой: угон машины – это затея Дусева. Но зачем тот это сделал, предстоит выяснить.

После операции Дусев чувствовал себя хорошо. Буквально сразу с операционного стола он потребовал увезти его из больницы. Убрался в свои пенаты, где Кагоскин обеспечил нормальный уход за ним. Через день после операции Папе принесли весть, что машина, из которой по нему стреляли, принадлежала Корозову. Вторая новость была о том, что пропал его водитель. Автомобиль Папы нашли брошенным в глухом переулке. Никто не сомневался, что к этому тоже причастен Корозов.

Папа терялся в догадках, почему Корозов устроил покушение на него, пока мысли его не вернулись к утраченной коллекции монет. Здесь его фантазия буйно разыгралась. Он прокручивал в сознании: авария на дороге, исчезновение Александры, странная неосведомленность Корозова, побег девушки из скорой помощи… Стоп! А если все было разыграно?

В голову ударила сумасшедшая мысль: вдруг авария не случайна? Вдруг в тот момент Александра и Миша выпотрошили из фармазонщика коллекцию монет и везли ему? А Корозов устроил аварию, чтобы перехватить коллекцию и прибрать монеты к рукам. А потом… потом все непонятно с Александрой. Но сейчас, определенно, Корозов задумал избавиться от него. Невероятно! Поверить невозможно! Но ведь совсем недавно он бы не поверил никому, что его могут одурачить с коллекцией. Ан случилось. Так что исключать теперь нельзя ничего.

Чем абсурднее были мысли Папы, тем больше в них верилось.

И Дусев решил действовать на опережение.

3

Раскаленное солнце нагревало металл до такого состояния, что, прикоснувшись к нему рукой, можно было обжечься. Достаточно под палящим солнцем побыть десять-пятнадцать минут – и везде, где только возможно, на теле начинал выступать пот. И хотелось пить. Страшно хотелось пить.

В такую жару Глеб предпочитал находиться в тени, в холодке.