На неведомых тропинках. Шаг в пустоту

– Я… – Парень заозирался, но поддержки в окружающих не нашел.

Я достала телефон, шкала связи ожидаемо была на нуле, но посмотреть снимки мне это не мешало.

Замершее, покрытое тонким слоем наледи лицо, крупные черты: нос картошкой, мясистые губы, глаза навыкате, голова побрита налысо. Высокий, с едва наметившимся брюшком. По тому, в каком положении замерли мышцы, видно, как мало осталось в лишенном человеческого – одна оболочка. Но было в этой оболочке что-то знакомое, смутное ощущение, ничего определенного, может, он мне кого-то напомнил, а может, подсознание играло со мной злую шутку.

– Не на озеро? – спросила Мила. – И романтика, и девушка в купальнике?

На лице парня проступило нечто похожее на облегчение.

– Вы знаете, – Вадим оперся о стенку, – только не я ее, она меня водила. Я об этих соснах знать не знал.

– Во сколько ушли? Когда вернулись? – напрягся злыдень.

– Ушли в семь, вернулись в полдевятого – в девять. Давайте вы быстренько мораль прочтете и отпустите, нарушение устава и тому подобное, – попросил бледный подросток.

– Вернулись вместе или по одиночке? – продолжал спрашивать Адаш.

– Разными стежками прошли, Тая сказала, чтобы не спалили. – Видящий сжимал и разжимал кисти рук, прерывисто и влажно дышал его младший брат.

Явидь обошла всю палату. Веник делал вид, что его ничего не касается, устроившись на пустой кровати. Мужчина смотрел в стену, я даже обернулась, но ничего интересного на оной не обнаружила, мысли падальщика были далеко.

Я вернулась к фотографиям. Похитить человека несложно, как и стереть память, как и убить разум, погасить сознание. Бесы проделывают такое походя и даже не оглядываются. Дальше интереснее. Лишенный разума человек не станет выслеживать кого бы то ни было и нападать, его удел – лежать овощем и пускать слюни. Значит, нужную модель поведения записали, вложили в опустевшую голову. Работа для виртуозного психаря. Изменения разума дополняют изменениями тела, развитие обоняния, укрепление мышц, изменение связок, приращение лапы вместо правой руки, синтез яда, не дающего регенерировать даже демону. Работа целителя с рангом не меньше черного или несуществующего.

Оружие готово. Знать бы еще, кому его вручили.

Бес, психарь, целитель. Свита хозяина предела. Любого хозяина, любого предела.

– То есть каждый сам за себя. Ни ты, ни она не поручитесь, что другой не привел лишенного в filii de terra, – резюмировала хранительница.

Момент, когда смысл сказанного дошел до Вадима, уловили все. Искра понимания отразилась в голубых глазах, чтобы тут же смениться гневом, от которого, казалось, загорелась каждая веснушка.

– Вы думаете, что не Алиска, а я или Тайка провели сюда этого урода с лапой? – Он угрожающе шагнул вперед, но не удержал равновесия и уцепился за спинку стула, эффект оказался смазан. – Следи за словами, охраняющая. Он мой брат.

– Пафос оставь для отца, – отмахнулся лишающий удачи. – Варлаам ведь его любимчик? Его забирают домой на каждые выходные, а тебя лишь по большим праздникам. Предпочтения хозяина Западных пределов очевидны. Ты объявлен наследником, средний принесен в жертву роду, но остался еще и младший.

– Точно. Не все же столь продвинуты, чтобы наследника на алтарь класть. Отец консервативен, – усмешка парня вышла горькой, – Васька сейчас пирует с низшими, ему всяко лучше, чем здесь. – Он отвернулся. – Порадуйте отца, ему ваши сказки очень понравятся. – Слова не вязались с закушенной до крови губой и напряженным лицом.

– Ну, хорошо, а если это Таисия? – Мила обернулась к злыдню.

– Еще глупее. Ей-то зачем? – без особого усердия возразил Видящий.

– Тебе хозяйский трон гарантировала, – влезла Пашка, – на место хозяйки Западных пределов метит.

Вадим засмеялся, стул качнулся.

– Ага, уже и свадебное платье купила. – Он вытер глаза. – Пусть так. Но никто не позволит Видящему взять на алтаре отпрыска Прекрасных. Ищите причину получше.

– Изволь, – Адаш сделал вид, что задумался, – месть подойдет?

– Кому?

– Тебе, брату, всем Видящим. Что она видела от вас еще пару лет назад? Насмешки, пинки и презрение.

– Да ну, – отмахнулся подросток, но как-то неуверенно, – мы мелкими были.

– Ты ей вместо зубной пасты, как все остальные, пентаграмму на затылке клеем нарисовал. Несмываемым. Ее налысо побрили. А теперь у вас любовь до гроба? – В глазах злыдня плескалась злость.

– Почему нет? – пожал плечами Вадим. – Волосы же отрасли.

Стукнула дверь. В целительский дом вернулся отправленный по следам молодой человек. Я убрала телефон и навострила уши.

– Шел, не скрываясь, – кивнул парень в темных брюках на Вадима, – с полигона сразу сюда.

– От кого мне скрываться? – скривился подросток. – От тебя что ли?

– Здесь была и девчонка, – не отреагировал на подначку вчерашний студент, – Таисия Мирная.

– Свидание, – протянула Пашка, – у постели умирающего братишки, а говорят, романтиков не осталось.

– Девушка дошла до сюда, – указал на порог, – и закрылась.

– Пусть так, – Видящий повел плечами, разминая спину, – я-то тут причем?

– Неужели не почувствовал любимую? – Змея была иронична.

– Я не охотник и не пес, чтобы каждый угол обнюхивать. – Подросток огляделся, оперся рукой об пол и рывком поднялся, неуклюже взмахнул руками, но устоял.

Закрытие – способность, присущая тем, в ком течет кровь демона. Примитивную способность закрываться, можно сравнить, например, с талантом «шевелить ушами»: либо есть, либо нет. Чем больше в тебе демонской крови, тем больше вероятность. Прямые наследники умеют закрываться все, более дальние родственники, изрядно разбавившие кровь, через одного.

Все оставляют следы, видимые и невидимые: запах, сломанные ветки, примятая трава, отпечатки ног на земле, рук на стене, двери, окне. Нечисть, обладающая развитым обонянием, слухом и зрением, способна взять любой след. Если он оставлен, значит, оставлен. В нашей тили-мили-тряндии есть создания, которые могут стать невидимыми для следопыта. Бесы и демоны. У первых нет тела, и нечем оставлять следы. Демоны же могут закрываться, создавать вокруг себя некую область, пространство, запирающее в себя звуки, запахи и отпечатки. Закрытого можно увидеть, он не становится невидимым. Можно закрыть глаза и наткнуться на него, он не становится неосязаемым. Но нельзя услышать – ни шагов, ни биения сердца, нельзя учуять – ни запаха тела, ни волос, ни дыхания. Пространство вокруг него не изменяется и не сохраняет следов его присутствия. Пойти по его следу невозможно. Но и отменить оставленные до закрытия следы демон не в силах, лишь убрать заклинанием. Но магия, как музыка, будь готов, что её могут услышать, в то время как «шевелить ушами» ты можешь совершенно бесшумно.

Все время находиться в закрытии не вариант, попробуйте час «шевелить ушами», уверяю, головная боль и усталость вам обеспечены.

Если Таисия закрылась и свернула шею сыну вестника, становится ясно, почему ее не услышал и не почувствовал целитель, в отличие от пришедшего в открытую Видящего. Настораживает не сам факт закрытия, а его несвоевременность. Если она шла убивать, озаботилась бы этим раньше, а не в последний момент. Или все вышло спонтанно? Осталось понять сущую безделицу: почему и зачем ей это вообще понадобилось.

– Где она? – Мила встала напротив подростка. – И не говори, что не знаешь, потому что Видящему я просто не поверю.

Есть магия, которая доступна всем демонам, собственно, она вся им доступна, а есть и такая, которой владеет один род. Видящие буквально могут видеть глазами тех, с кем соприкасались. Чем свежее и крепче контакт, годится как рукопожатие, так и секс, тем ярче и четче картинка.

– Придется, – с нескрываемым удовольствием хмыкнул парень, – вы сами заблокировали мои способности.

Мы вышли на улицу. Веник был по-прежнему молчалив, несколько раз рассеяно потрогал повязку, к которой еще не привык. Пашка ругалась, целитель предложил ей глотнуть из обтянутой кожей фляжки, после этого ей вроде полегчало. Молодой подручный Адаша, спросив разрешения, тут же удалился. Мила осталась с Видящими во избежание, так сказать, парней следовало сдать отцу в целости.

На нас смотрели. Мы вызывали смешанные чувства раздражения и любопытства. Компания учеников чуть младше того же Вадима устроилась в тени напротив крыльца. Несколько родителей, вдруг воспылавших любовью к архитектуре в общем и дому целителей в частности, бродило вокруг с умными лицами. Были такие, кто не притворялся, а спокойно уселся напротив распахнутых окон и внимал допросу демона. Чем не развлечение?

В этот момент в filii de terra постучали. Раздался не стук, а СТУК, от которого дрогнули земля и небо. Я почувствовала себя пуговицей в шкатулке, которую сильно встряхнули, а именно столкнулась со злыднем, больно ударилась и упала на траву. Сбоку слышались возобновившиеся ругательства явиди. На ногах остался один падальщик.

Дети с визгом бросились врассыпную, причем, половина, по-моему, кричала от восторга, а не от страха. Тряхнуло еще раз. Я вопреки всякой логике уцепилась за траву, словно один из толчков мог стряхнуть меня, да и всех остальных, с этого острова.

Первым пришел в себя седовласый. От дрожи земли перекосило оконную раму в доме целителей, во все стороны брызнуло стекло. Мужчина поднялся на ноги и резво взбежал по шатающемуся крыльцу. Я успела встать, когда в дверях показался Вадим, ноги держали его еще плохо, парень вцепился в перила, где и застал его очередной стук. Мир снова тряхнуло. В доме с грохотом что-то упало. Доски под пальцами парня разъехались в разные стороны, как гнилые зубы, перекладины встопорщились и завалились на бок. Вадим полетел следом без единого звука.

– Невер, – простонала где-то за спиной Пашка.

– Алиса, – прошептала я, и тут же мысленно одернула себя. В отличие от Видящего, ее силу не блокировали, от обычного землетрясения Легенда зимы уйдет. Надеюсь. Размышления не мешали мне прикидывать наиболее короткий путь к третьему полигону.

С крыльца, вернее, с того, что от него осталось, спрыгнула хранительница. Браслеты горели так ярко, как никогда на моей памяти. Она задрала голову к голубому безмятежному небу и громко в облака крикнула:

– Довольно! Я услышала вас.

Следом за ней с осторожной неторопливостью показался целитель, на его руках изломанной куклой лежал Варлаам Видящий. К нему на помощь тут же кинулся злыдень и успевший принять вертикальное положение Вадим. Что-то у них там не получилось, и раненый боком упал на траву. Дыхание прервалось.

– Пошел прочь, – закричал на Адаша подросток, – от тебя одни беды. – Его голос сорвался на фальцет, он толкнул злыдня в корпус. Но парню не повезло, перестарался и сам же упал на брата, который разразился серией хрипов, сменившихся тишиной.

Лишающий удачи пожал плечами и отошел, вызывая невольное уважение. Он не прятался, не боялся и вместе с тем держал свою силу под контролем настолько, насколько это вообще возможно. Окружающие отделывались легким испугом. Не беды – так, их легкий отголосок. Стоит ему в сердцах пожелать тому же Видящему, например, «да провались ты со своим братом», и провалятся ведь.

– Не похоже это на самое безопасное место, – протянула змея, приподнимаясь на хвосте.

– Именно так, – резко обернулась Мила. – Иначе они уже вломились бы сюда, а не стучали, прося прохода.

– Кого черти принесли? – нахмурился целитель. – Кто, во имя высших, так стучит?

– Отец, – выкрикнул Вадим, – быстрее, мой брат умирает. Будь это я, было бы легче, но Варлаама он вам не простит.

– Демоны, – подтвердила хранительница, – они могут стучать, но не могут войти.

Девушка задрала голову. Жест отдавал странной неправильностью, когда ищут демонов, смотрят обычно не туда.

– Прошу. – Браслеты полыхнули.

Магия охраняющей хлынула в воздух. Земля детей появилась в мире, налились силой уводящие в неизвестность переходы, ожили стежки, и остров безопасности вернулся и был готов в любую минуту укрыть тех, кому грозит опасность.

Они вышли из-за учебных корпусов. Двое мужчин: один высокий, другой среднего роста, один нарочито мускулистый, второй худощавый, особенно на фоне спутника. Один в костюме, другой в брюках и пуловере. Один красноволосый, другой седой до белизны. Видящий и Седой. Хищники вышли на улицы – мышам самое время забиться в норы.

Никто не задумался, что они здесь делают? С чего поспешили на землю детей? Сколько бы шпионов у них ни было, магия filii de terra едина для всех. Никто не мог ни войти, ни выйти, ни передать послание, ни позвонить. Земля детей была закрыта. И, тем не менее, они были здесь.

Видящий выделил главное – своих сыновей, дрожащего от злости Вадима и Варлаама, похожего на добычу хищника, которую тот не додрал. Раны младшего кровоточили, а дыхание взяло очередной перерыв. Старший застыл над ним скорбным памятником. Хозяин Западных пределов не стал тратить время ни на выяснение подробностей, ни на разговоры, присел рядом, не боясь испортить костюм, ухватил Вадима за руку и деловито одним движением вспорол тому запястье ногтем большого пальца. В открытые раны неподвижного мальчишки полилась густая темная кровь Вадима.

– Концентрируй силу, – скомандовал демон, – и тогда твой брат продержится еще несколько минут. Таким слабым он не был даже в момент рождения.

Вадим зажмурился, а когда открыл глаза, радужку заволокло белесой пеленой. Я такую видела у старой собаки, ослепшей от катаракты.

Все стояли и смотрели: и Мила, и Адаш, и седовласый Матвей, и Веник, и те, кто после землетрясения разбегался в разные стороны, и даже я. Мы были беспомощны. Бессильны были и демоны. Все на поляне пред целительским домом знали это.

– Что с противоядием? – спросил огневолосый.

– Его нет, – ответила хранительница.

Если бы дело происходило не в filii de terra, мы были бы уже мертвы за одно то, что не могли помочь.

Видящий ничего не сказал, всматриваясь в лицо замершего на кромке смерти сына. На лбу и вокруг губ мужчины залегли складки.

– Возможно, я могу помочь. – От ледяного голоса я вздрогнула.

– Что предлагаешь, Кир?

– Универсальный регенерент.

– Кровь новорожденного, – видящий закрыл глаза, – не успеем. Будь у меня хотя бы час, и кровь сотни детей была бы здесь вместе с упаковкой.

– Думаю, хватит и одного. – Седой повернулся к нам и скомандовал: – Павла!

– Хозяин. – От ее подвывания у меня в животе похолодело, а может, от того, что я поняла, что они намерены сделать, в filii de terra имелся один новорожденный. – Я прошу… я умоляю. – Хвост сжался, вся змея стала какой-то маленькой и жалкой.

– Проси чего хочешь, – бросил Видящий, – любое желание.

– Своих слуг, Виктор, я караю и награждаю сам, – отрезал Кирилл. – Бегом, Павла! Или я сделаю это сам!

– Ни один ребенок в filii de terra не пострадает, – сделала решительный шаг вперед хранительница.

– Скажи об этом ему, – рыкнул огневолосый.

Пелена в глазах Вадима потускнела, они вернулись к цвету голубого неба.

– Слабак, – равнодушно высказался Виктор и оттолкнул руку сына.

Оправдываться недавней блокировкой силы не стал. Судя по всему, Видящий был из тех, кому нужен результат, а не слова. Мужчина отогнул манжету и прошёлся когтями по своему запястью, глаза заволокло пеленой, поток крови возобновился.

– Пятнадцать минут, – сказал демон, – больше он не выдержит, тело уже начало окукливаться.

– Павла! Выполнять! – повторил приказ Седой.

– Как прикажете, повелитель, – глухо ответила явидь и, развернувшись на хвосте, поползла прочь.

Вряд ли кто обратил внимание на мое отсутствие, но, даже будь это не так, меня бы это не остановило.

Я побежала следом. Змея передвигалась через силу, отчаянными рывками, заставляя себя преодолеть метр за метром. Каждое движение отражалось болью на лице, движение, сокращающее жизнь сына. Но она шла, и конец пути этого был близок. Когда поляна скрылась за деревьями, а впереди замаячил низкий домик яслей, где еще утром мы оставили змееныша, я повисла у Пашки на шее и торопливо зашептала:

– Земля детей открыта. Берем Невера и уходим.

На одно безумное, наполненное надеждой мгновение, мне показалось, что она согласится, а в следующее явидь легко повела плечами, сбрасывая с себя мои руки. Без силы и злобы, просто мимоходом. Есть множество вещей в нашей тили-мили-тряндии, которые я никогда не пойму: когда от тебя требуют убить своего ребенка, чтобы жил другой, и ты выполняешь приказ. Хотя у людей, если вспомнить библию, не лучше.

Через три минуты Пашка стояла перед дверьми, выкрашенными ярко-желтой веселенькой краской. Дети, игравшие здесь на площадке несколькими часами ранее, попрятались. Я смотрела в ее напряженную спину и, видя, что она медлит, мысленно взмолилась ко всем, кто мог услышать: Святым, Высшим и Низшим, к давно ушедшим и к тем, кого никогда не существовало. Но они не услышали. Плечи явиди поникли, она перестала бороться даже с собой.

Нож привычной тяжестью лег в ладонь. Пронзило острое чувство сожаления, что это не серебро. Уши явиди шевельнулись, кончик хвоста свился в колечко. Ни мысли, ни действия не остались незамеченными.

Змея рывком втянула тело в дверной проем, когда я еще только ступила на первую, сломанную мною же ступеньку крыльца.

Время Видящего замерло, в любую секунду любая соломинка могла склонить чашу весов в ту или другую сторону. Время Невера неслось вскачь прямо к обрыву.

У Видящего осталось минут десять, и ей следовало поторопиться… или притормозить.

Но нас опередили. Когда я вошла в комнату, явидь, замерев посреди комнаты с детскими кроватками, глухо рычала. Не на меня. Чем я и не преминула воспользоваться, приставив нож к шее. Чешуя была холодной: ни пульса, ни тепла, кожа напоминала камень.

Пашка даже не заметила этого, потому как Невер больше не спал в кроватке, а лежал на руках у незнакомца и, судя по звукам, очень радовался этому обстоятельству. Молодой парень высокого роста, крепкого телосложения. Длинные русые волосы, перехваченные у основания шеи резинкой, спускались чуть ниже плеч. Он был постарше Вадима, лет шестнадцать–семнадцать, наверняка завтрашний выпускник. Что такому делать в яслях, тем более, с Невером на руках?

Пашка задрожала. Логике ее поведение не поддавалось. Учитывая то, зачем она пришла, зачем ее послали, желание защищать змееныша выглядело не месту. Тем не менее, она была готова броситься на незнакомца и разорвать его на тысячу частей за одно прикосновение к сыну.

Хранительница, верная своему предназначению, появилась между ними.

– Нет. – Мила подняла ладонь, останавливая явидь.

Парень рассмеялся и поднял голову. Пашка подавилась рычанием. На нас смотрел целитель. Лет на двадцать пять моложе, с чуть более длинными волосами и узким подбородком, придающим ему лукавый вид, но один в один зелеными глазами, в которых плясали золотые искорки любопытства, у Константина они давно уже сменились презрением.

– Мне он нравится, – незнакомец легонько подкинул змееныша на руке, и тот весело булькнул, – я Мартын. Представляете, он назвал меня Мартын. Братишке повезло больше.

– Отдай, – рыкнула Пашка, двинувшись вперед.

Я ударила в спину. Этот мир быстро отучает от рыцарских поступков и примиряет с необходимостью бить из-за угла, особенно когда ты слаб. Нож звякнул о чешую, как о железную кольчугу, никто, кроме меня, не обратил на это внимания, сталь спасовала против чешуи с разгромным счетом. Я же так и осталась стоять с лезвием в руках.

Восемь минут, и кровь станет бесполезна. Из вечного сна Видящего выведет только противоядие. Поэтому они и торопились, пока был шанс, пока он не заснул.

Навстречу явиди, зеркально повторяя ее движение, шагнула Мила и повторила:

– Нет.

– Можно подождать, – предложила я, – парень уснет, не будет смысла калечить Невера. Мы просто не успеем, пусть ищут противоядие. Семь минут, Пашка, и все.

Мартын перекинул змееныша с одной руки на другую, к вящему восторгу последнего и показал мне большой палец.

– Хороший план, но в этом нет нужды, – жизнерадостно заявил он, убирая свободную руку за спину, чтобы достать оттуда обычную пластиковую пол-литровую бутылку из-под лимонада. Вместо сладкого напитка в ней масляно бултыхалась красная жидкость. Кровь.

– Регенерент. Отец передал. Еще теплая.

Опять это странное чувство опережения, будто не мы управляли событиями, а они нами. Мила нахмурилась. Явидь вытянула дрогнувшие лапы, но сын целителя играючи отдернул свою.

– С одним условием. Когда сие уважаемое заведение даст мне пинка под … пардон, путевку в жизнь и я вернусь к отцу, вы, – он указал на змею, жидкость в бутылке мягко плеснулась, – выгоните меня из дома, как злая мачеха! Отцу наврем, что я к вам грязно и гнусно приставал. – Мартын состроил жалобную физиономию. – Я хочу посмотреть мир, а не тухнуть в Юково,

Пашка как-то разом обмякла, чешуя стала бледнеть, и скоро в комнате стояла изящная босоногая девушка, которая была ниже пасынка на целую голову.

– Выгонять из дома детей как раз в традициях моего рода. Так что с удовольствием!

– Взаимно.

Бутыль оказалась у девушки. Пять минут.

Пашка повернулась, попросив меня:

– Собери, пожалуйста, Невера. Не хочу здесь оставаться. – И быстрым шагом покинула ясли.

Словно и не было в моих руках ножа, словно не я минуту назад пробовала на прочность ее чешую.

Мила шумно выдохнула и пообещала:

– Я закрою filii de terra для хищников. Никаких зверей даже в качестве домашних любимцев и лишенных в качестве оружия.

– Поздновато, – не удержалась от укора я, – это надо было сделать сразу.

Хранительница закрыла глаза, прижав руки к груди неловким движением, будто шрамы до сих пор причиняли ей боль. Хотя почему «будто»?

– Она знает это, – Мартын положил Невера обратно, – Filii de terra наказывает ее болью. И предупреждает: желания человека Милы не должны стоять выше безопасности детей.

– Я хотела поймать того, кто поступил со мной так! – Она закрыла лицо руками. – Поэтому и оставила возможность прохода для лишенного, он должен был вывести на убийцу.

– Ошибешься еще раз, и раны откроются. Сожалею, – пояснил молодой человек.

Хранительница опустила руки и, вымученно улыбнувшись, растаяла в воздухе.

Парень чуть задержался в дверях.

– Отец велел еще кое-что передать, – весёлость слетела с лица, и он стал еще больше походить на Константина, – не возвращайтесь. Понятно?

– Но?

– Я не знаю подробностей. Не дорос. Просто повторяю, – он вернул безмятежную улыбку, – как попугай. Что с такого возьмешь? – Кинул последний взгляд через плечо на Невера и вышел на улицу.

Время вышло.

Змееныш был тяжелым, но маленьким, моих скромных человеческих способностей хватало, чтобы нести его в рюкзаке. В отличие от явиди я прикрепила его на живот, а не на спину. Это был долгий день, и заканчивать его в filii de terra я не имела ни малейшего желания. Я зашагала по дорожке в сторону полигонов. Было у меня там одно важное дело. На этот раз я хотела сказать дочери до свидания. Ну, и, может, немножко потрепать за ухо. А может, и не немножко.

Я дошла до забора с накинутой маскировочной сетью и уже примерялась, как бы половчее перелезть, когда меня окликнули.

– Мам. – Гибкая фигурка перескочила через ограждение.

Алиска подошла ближе, украдкой посмотрела на змееныша и вздохнула. В последний раз я столько вины в глазах видела, когда, открывая банку с какао, она немного не рассчитала силу и рассыпала порошок по всем горизонтальным поверхностям в комнате: кровати, письменному столу, кошке, ее лежанке, свежевыглаженному белью. Зачем понадобилось тащить какао в комнату, моя дочь объяснить не могла, но со всем своим рвением кинулась исправлять ситуацию до прихода родителей, втирая коричневый порошок мокрой тряпкой в подушки, простыни, книги, кошку. Помню, я ругалась, а Кирилл смеялся. Святые, как он смеялся. Это воспоминание одно их тех, что будут согревать меня до конца жизни.

Алиса почесала Невера под подбородком, тот разок шикнул, для приличия махнул хвостом, а потом довольно прищурился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания