Пятьдесят оттенков хаки

– Не скажи! Как она гостей настроит, так и дела пойдут.

– Вот и не стоит ее допекать! – прервал его Тополевский. – И вообще, визит поздний. Музей может показать любой офицер.

– Может, сегодня в роли гида выступишь ты?

– Если больше некому, могу и я!

– Но Марья Андреевна всегда импровизирует…

– Хватит! – рявкнул Головин. – Далась тебе эта Маша! Что, не можешь пережить отказа?

– Да как ты смеешь! – взорвался Ярослав.

– Смею! О деле думать нужно, а не бабьи кости перемывать!

– А я о чем говорю?

– Сказал бы, если бы мы были одни! – Головин встал. – Все, закругляемся. Пора на ужин. Нам здесь до глубокой ночи куковать.

Заместители ушли, Локтев стал одеваться. Зазвонил телефон.

– Слушаю, – устало снял трубку он.

– Товарищ полковник… – послышался вкрадчивый женский голос.

– Ада Сергеевна! Хоть вы-то оставьте меня в покое!

– Слава, ты чего? Это Алина.

– Аля? Только что твой ушел. Ну, найду я на него управу!

– Найди, найди! – оживилась собеседница. – Я серьезно.

– Не понял? – растерялся Ярослав. – Ты это о чем?

– Поставь его на место! Придумай, как приструнить. А мы тебе охотно поможем…

– Не понял… Кто это «мы»?

– Да все ты понял! Все знают про роман моего мужа с известной тебе особой. Ты же сейчас командир. Отправь ее на другой космодром, вот Тополевский ужом и закрутится.

– Даже не знаю… Вряд ли его это остепенит.

– Я знаю, как его уесть. Сообщу, например, кому следует, чем он помимо службы занимается и почему дома не бывает.

– Да он же законы знает лучше нас всех, – устало возразил Локтев, – и никогда их не нарушает. Только что с ним пикировались.

– Выручай, Ярослав. Ты же умница, – льстиво вставила Алина

– А если его посадят? – испугался собственных слов полковник.

– Не посадят! Он умный, выкарабкается. А пока ему будут щипать перышки, птичка его души упорхнет в дальние края. Была проблема, и нет ее. Ведь так?

– А ты опасная женщина, Аля.

– Я просто борюсь за свою семью.

– Такими средствами?

– На войне все средства хороши! Мы и ее сына прижучим.

– Ребенка трогать – последнее дело. Ты же сама – мать.

– А вот это уже не твоя забота! Главное – прояви командирскую волю и настойчивость. Усек?

– Усек, – бросил трубку Ярослав. – Вот бабы – дуры!

Локтев закрыл окно и спустился. У входа курили заместители.

– А где Тополевский? – он оглянулся, высчитывая окна Андрея.

Головин сделал вид, что не расслышал.

– Не видишь, работает, – усмехнулся Телегин. – Да и чего за него волноваться – у него есть холодильник.

– И он всегда полон, – поддел Головин.

Ярослав, скрывая раздражение, пропустил последнее замечание мимо ушей и посмотрел на Теплова.

– Сергей Николаевич, а чего это в твоей службе окна светятся?

– Так ведь Марья Андреевна гостей на экскурсию ждет.

– Может, захватить ее на ужин? – Локтеву вдруг стало неловко. – Живой человек все же. Когда еще они прилетят…

– Вернись и лично пригласи, – ехидно предложил Головин. – Давно на отказ не нарывался?

Локтев нахмурился и сел в свою «Волгу». Слыша, что машины коллег разъехались, Тополевский стал разбирать документы. Одни читал, внося пометки в тетрадь, другие просматривал и расписывал подчиненным. Спустя полчаса он взял в руки телефонную трубку.

– Дежурный по космодрому подполковник Трошев.

– Стас, это…

– Узнал, Андрей Васильевич, кроме вас и Марьи Андреевны в здании ни души. Мы с помощником не в счет.

– Стас, не в службу, а в дружбу – отошли его к моему водителю. Пусть парень едет на ужин. Не хочу, чтобы солдат остался голодным.

Андрей положил трубку и продолжил работу. Минут черед пять в дверь постучали. Полковник удивленно вскинул брови и, глядя на циферблат настенных часов, пригласил: «Входите!» На пороге вырос дежурный. Из-за его спины виднелся объемный пакет.

– Тебе чего, Стас? Проходи!

Офицер потоптался на месте и неуклюже приблизился к столу. Положив перед Тополевским сверток, он смущенно опустил глаза.

– Что это? – нахмурился Андрей.

– Подарок от родителей, – замялся тот. – Благодарят за помощь.

– Убери! И никогда больше не смей…

– Товарищ полковник, вы не так поняли, я хотел просто поблагодарить. От души. Специально выбрал день наряда, чтобы никто ничего… Вы ведь сына, считай, спасли.

– Я тут не причем!

– А кто тогда причем? Вы ведь организовали целую операцию по его спасению, – напомнил Стас. – Кто мне зарплату за три месяца вперед выхлопотал? Всем ведь денег до сих пор не выдали, – он попятился к двери. – Да если бы не вы, не спасли бы мы пацана…

– Стас! – окрикнул полковник. – Ты забыл пакет.

– Андрей Васильевич, там домашние презенты: осетр горячего и холодного копчения, икры немного. Все проверенное, свое. Родители у меня с Волги. Не обижайте стариков, очень они вам признательны.

– Отнеси все семье!

– Так они у меня тоже не обижены…

– Не спорь: детям нужнее! У тебя сын после операции. Забери!

Дежурный нехотя забрал пакет и вышел.

– В приемной ничего не забывать! – напомнил вслед ему Тополевский как раз в тот момент, когда подполковник прикидывал, куда бы пристроить подарок.

Офицер спустился вниз и вышел на улицу покурить. От стоянки отъезжал водитель Андрея. Стас залихватски свистнул. Машина незамедлительно дала задний ход.

– После ужина отвези этот пакет Тополевскому домой и передай, что он задерживается.

Тополевский вскипятил воду и заварил чай. Сняв телефонную трубку, передумал звонить и поднялся этажом выше. У двери с табличкой «Отдел по работе с личным составом» он на мгновение остановился, постучался и, не дожидаясь ответа, вошел. В тусклом свете настольной лампы в дальнем конце комнаты сидела Маша. Поверх ее нарядного платья было наброшено пальто.

– Добрый вечер, затворница, – Андрей с интересом осмотрел убогую обстановку. – Вижу, бросили вас одну-одинешеньку. Наверняка еще и голодную. Приглашаю вас составить мне компанию.

– Здравствуйте, – смутилась Маша, потирая от холода ладони, и встала ему навстречу. – По прилету гостей что-то известно?

– Они пока даже не вылетели. Так что предлагаю спуститься ко мне и перекусить, чем бог послал. Ждать еще долго.

– Спасибо, я не голодна, – женщина поежилась от холода.

– А у вас не жарко, – заметил полковник.

– Не жарко. Могу напоить вас чаем.

– Не откажусь. Только предлагаю выпить его у меня в кабинете. Там куда теплее, да и чай уже заварился.

– А вдруг меня станут искать?

– В первую очередь о прибытии самолета сообщат мне. А потом гостей все равно повезут ужинать. Идемте, – пригласил он, касаясь ее ладони, отчего обоих пронзило током. – Выбор блюд, конечно, скромнее московского кафе, но с голоду, я думаю, мы не умрем.

Маша покраснела от напоминания, и, испытывая какую-то неловкость, отказалась, осторожно высвободив руку.

– Спасибо за приглашение…

– Спасибо, да? – с надеждой уточнил Андрей.

– Спасибо, нет…

– Ну, как знаете, – он повернулся, чтобы уйти.

– Андрей Васильевич, – окликнула Маша, пытаясь его удержать. – А мне позвонят, когда появятся гости?

– Я распоряжусь, – сухо пообещал полковник, выходя.

Маша села за рабочий стол и расплакалась от досады. Ей стало обидно за то, что она брошена на произвол судьбы в этом проклятом «морозильнике», что не знает, чем сейчас занят сын. Она и вовсе не была уверена, что Миша дома, в безопасности и хотя бы сыт. Ее вдруг задело за живое то обстоятельство, что она такая одинокая и неприкаянная. Жизнь в футляре не могла продолжаться бесконечно. Можно сколь угодно долго убеждать себя, что ничего кроме сына и работы ее не интересует, но от этого потребность в счастье и любви не исчезала. В конце концов, желание спрятаться за надежную мужскую спину в женщине заложено генетически. И спорить с законами природы попросту бесполезно. В голове в сотый раз бесцветным кинофильмом промелькнула ее прежняя жизнь, но надежда на свет в конце туннеля так и не появилась.

Воспоминания о бракоразводном процессе отбивали всяческую охоту строить планы на будущее. До официального расставания муж фактически не приходил домой по две-три недели кряду. Перекантовавшись пару ночей, снова исчезал надолго. Маша надеялась, что штамп в паспорте станет обычной формальностью, но Дмитрия словно сорвало с катушек. Он взял отпуск, перебрался в свою комнату и стал устраивать ежедневные сабантуи, напиваясь до бессознательного состояния. Через несколько дней квартира превратилась в хлев. Собутыльники звонили в любое время суток, доводя их с сыном до нервного истощения. Митя чувствовал себя безнаказанно, зная, что гордость не позволит бывшей супруге выносить сор из избы и жаловаться руководству.

Маша была на грани отчаяния, и от неверного шага ее удержала командировка в столицу. То, что произошло там, спутало все карты. Оказалось, Тополевский симпатизирует ей, если не сказать больше. Иначе, почему он примчался вдруг в Москву и разыскал ее? По возвращении она запретила себе думать о произошедшем. Было и прошло. Солнце ведь не всегда греет, в холода оно лишь светит. Стало быть, незачем и расслабляться. Тем более что ее отъезд в командировку Митя принял как поражение и снова исчез.

Сегодняшнее приглашение Тополевского на ужин просто испугало Машу. Московские каникулы и их поход в кафе воспринимались не иначе, чем сон. А, может, этого и вовсе не было, и все случившееся только игра ее воображения? Интересно, как отреагируют подруги, случись им узнать о романтическом столичном эпизоде? Или все же свидании? А и незачем никому ничего знать! Иначе бы молва давно приписала им с Андреем служебный, а не только интеллектуальный роман. Тогда появились бы новые проблемы с бывшим мужем – Митя вряд ли спокойно переживет появление в ее жизни другого мужчины.

Маша поймала себя на мысли, что принимает отношения с Андреем как свершившийся факт, и отогнала прочь грешные мысли. Она потерла кончик носа и уловила на пальцах запах одеколона Тополевского. Это напомнило ей прощание у входа в метро. Маша вдруг отчетливо осознала, что полковник нравится ей все больше и больше. Она испугалась собственных мыслей и ощутила, что окончательно замерзла. Сменив туфли на сапоги, журналистка отложила в сторону тексты, налила в чайник воды из порыжевшей от налета пластиковой бутылки и осторожно воткнула в розетку допотопную вилку. Из стены посыпались искры. Маша с испугом выдернула шнур. Больше занять себя было нечем: тусклый свет не позволял даже читать. Маша отодвинула в сторону подшивку газет и выглянула в окно. С улицы на нее смотрела кромешная тьма. Постояв немного в раздумье, журналистка решительно вышла.

Двери в приемную и кабинет Тополевского были распахнуты настежь. Маша заглянула внутрь – там никого не оказалось. Она постучала – в ответ тишина. Женщина робко вошла и осторожно кашлянула. В глаза ей бросились две чашки на столе. Она улыбнулась и подошла ближе. Баночная ветчина из начальственного пайка заветрилась. В блюдце начинал коробиться подсохший сыр. Маша протянула руку к крайнему кусочку. «Угощайтесь на здоровье», – прозвучал за ее спиной радушный голос Андрея. Гостья вздрогнула от неожиданности, оглянулась и увидела полковника с графином в руке. «Ходил вот за водой, – пояснил он и, наполнив, нажал кнопку чайника. – Ну, что, все же окончательно замерзли? Садитесь. Будем ужинать. У меня есть хорошее армейское печенье».

В разговорах и воспоминаниях время пролетело совсем незаметно. Маша посмотрела на часы и отодвинула чашку:

– Все, больше не войдет.

– А меньше? – улыбнулся Андрей.

– Спасибо, все, – смутилась она.

– Все выпьете?

Маша растерялась и замолчала. Щеки ее вспыхнули румянцем.

– Согрелись? – скрывая неловкость, уточнил Тополевский.

Женщина смущенно кивнула в ответ.

– Вы не желаете со мной говорить?

– С вами опасно говорить, – потупилась Маша. – Вы каждое слово обыгрываете. Сложно все время следить за речью.

– Не буду, не буду. Не хотите беседовать со мной, пообщайтесь с компьютером. У меня есть интересная программа для определения уровня интеллектуального развития. Хотите попробовать свои силы?

Журналистка открестилась: «Боюсь, это не для меня!»

– Для вас, для вас, – подал ей руку Тополевский. – Смелее.

Нехотя, Маша села в его кресло. Андрей резко наклонился к компьютеру и, не рассчитав, нечаянно коснулся губами пышных волос гостьи. От них исходил необыкновенно тонкий аромат. Полковник вздрогнул, словно ожегся. От напряжения он с трудом справился с клавиатурой. Разволновалась и Маша. В близком присутствии умного, строгого и одновременно веселого собеседника ей стало как-то не по себе. Андрей взял ее ладонь в свою руку и продемонстрировал принцип действия компьютерной мыши. Оба почувствовали себя не в своей тарелке. Тополевский отошел к окну: «Отвечайте на вопросы компьютера, не буду вам мешать». Журналистка внимательно вчитывалась в текст, быстро нажимая на клавиши. От волнения она высунула кончик языка и мило облизывала им слегка потрескавшиеся губы. В свете стоящей позади настольной лампы вокруг ее пушистых волос образовался ореол, который, как магнит, притягивал к себе внимание Андрея. Он украдкой любовался красавицей, но внутренний голос настойчиво подавал команду не делать этого. Казалось, что перед ним просто очаровательная незнакомка с телеэкрана, которая фантомом входит в каждый дом.

– Все, – откинулась в кресле Маша. – Вопросы закончились.

Полковник тряхнул головой, отгоняя прежние мысли, зашел гостье за спину и щелкнул итоговой клавишей. Брови его удивленно взлетели вверх. Собеседница смутилась.

– Все так безнадежно?

– Напротив. Ваш показатель IQ выше, чем у Ирины Хакамады.

– Так я вам и поверила! Она – экономист, кандидат наук.

– Положим, для теста это не так важно.

Тополевский посмотрел на Машу оценивающе. Она уловила этот взгляд, поднялась с кресла и, ловко обойдя хозяина кабинета, пересела в дальний угол.

– Неужели вы меня боитесь? – прямо поинтересовался Андрей.

Щеки Маши вспыхнули.

– Почему вас? Себя, – усмехнулась она. – Еще раз спасибо.

Журналистка засобиралась. Тополевский встал ее проводить.

– Пожалуй, поезжайте-ка вы домой. Водителя я предупрежу через дежурного. Думаю, на сегодня музей отменяется. Гости если и прилетят, отправятся на ужин. А ночью – какая там экскурсия. Утром вам позвонят и пришлют машину. Продиктуйте мне домашний номер.

– А у меня нет телефона. И у соседей тоже.

– Придется поставить, – улыбнулся полковник.

Маша приняла его слова за шутку и попрощалась.

Андрей закурил и открыл форточку. Затянувшись, он поймал себя на мысли, что думает об этой женщине чаще, чем следовало. Под окнами резко затормозил автомобиль. Тополевский посмотрел вниз. В машину садилась Маша. На мгновение задержавшись, она подняла голову и благодарно кивнула. Сердце полковника учащенно забилось. Подобного волнения он не испытывал уже много лет.

Часы показывали 21.30. Андрей снял телефонную трубку – необходимо предупредить сына, что он вернется поздно: Вадим обычно не укладывался, не поделившись с отцом своими секретами. Домашний номер, как обычно, был занят. Он поставил аппарат на автодозвон и убрал со стола посуду. Через какое-то время в телефоне раздался протяжной гудок. Андрей потянулся, чтобы снять трубку, но в это время внутри аппарата что-то щелкнуло, и по громкой связи раздался голос жены. Алина явно говорила с кем-то другим:

– …полностью согласна. Кстати, Ада Сергеевна, ваш план и впрямь работает. До полного примирения дело пока не дошло, но первые результаты уже имеются. Только что прислал мне в качестве презента осетрину и черную икру. Приходите в гости.

– А что я тебе говорила? Все мужики одним миром мазаны, – самодовольно заметила Митрофанова. – Только не останавливайся на достигнутом. Будем дожимать эту фифу. И я знаю, как.

– Хотелось бы ее вообще сгноить в какой-нибудь дыре!

– Всему свое время…

Андрей бросил трубку и набрал другой номер.

– Дежурный по космодрому подполк…

– Стас, ты куда пакет со своими благодарностями дел?

– Андрей Васильевич, простите, передал с шофером вашей жене.

Тополевский вздохнул и нажал «отбой» …

В выходной кухня Машиной квартиры превратилась в мини банкетный зал. Стол ломился от салатов и выпечки. В центре его важно восседал начатый, но так и не потерявший привлекательности торт и пиалы с вареньем. Собравшиеся болтали, позабыв про остывший чай.

– Девочки, я пропала! – жмурилась от удовольствия Маша. – После сегодняшнего застолья придется целую неделю поститься!

Подруги поддакнули, не отрывая глаз от кипы фотографий.

– А этот австралиец очень даже ничего, – Яна поправила очки и вздохнула с нескрываемым сожалением. – Весьма импозантный мужчина. Секс-символ какой-то! И зачем только перед его приездом нас из части туранули? – огорченно посетовала она. – Даже выделили транспорт до города! Выходит, зря я себе прическу забацала!

– Для него что ли? – удивилась Карина.

– Ну, не для Машки же! Для миллионера, конечно, – многозначительно подмигнула она, взбивая жиденькие пряди.

Подруги лукаво переглянулись, оценивая лирический беспорядок на голове Яны, и покатились со смеху.

– Что бы вы понимали! Несправедливо как-то. Все мужики одной только Марье достаются. И миллионеры, и артисты, и бизнесмены. А мы что, не люди? Вон атташе было сколько, а женщин к ним и близко не подпустили! Будто мы прокаженные.

– Ну, почему же? – запротестовала Маша. – Официантки на банкете были очень даже ничего.

– Ты хочешь сказать, меня бы не взяли?!

– Так ведь и не взяли, – с искренней простотой вставила Карина.

– Не «не взяли», а сама не пошла. Очень нужно перед этими залетками с подносами суетиться!

– А прическу тогда зачем делала? – не удержалась Карина.

– Чтобы мужа удивить!

– А нас удивила замечательными пирогами, – поддержала ее Маша. – С чем на сей раз?

– С яйцом, солеными грибами, капустой и рыбой.

– Странная начинка, – изумилась Карина.

– Темнота! Четыре разных блюда, – укорила Яна и обратилась к Маше: – А что тебе атташе подарили? Жуть как не терпится увидеть!

Хозяйка пригласила подруг в зал.

– Милые мелочи. Болгарин – розовое масло.

Женщины с удовольствием вдохнули насыщенный аромат.

– Вот это запах! Дашь мне постельное белье побрызгать? – с ходу предложила Яна. – Чтобы Серега ночью слегка прибалдел.

– Смотри, не переборщи. Голова может заболеть от сильного запаха. Серега совсем не заснет. Скажи, Маша?

– Вот я и стараюсь, чтобы не сразу заснул. А то чуть голову на подушку – и в храп. А я ведь молодая, красивая и пока живая! Кариша, хватит отвлекаться! Маня, показывай, что там еще!

– Француз преподнес Эйфелеву башенку, немец – медвежонка, символ Берлина, кажется. Китаец – зеленый чай, вы его только что пробовали. Бельгиец – шоколад, я ребятне нашей скормила. А значки, брошюры и вымпелы сразу отнесла в музей.

– И все? Столько народу, а подарков с гулькин нос?

– Ценные подарки, как известно, предназначены начальству.

– Машка, не юли. Неужто миллионер ничем нет удивил?

– Бриллиантов не дарил, – она достала бархатный мешочек.

Подруги переглянулись и в предвкушении сюрприза развязали элегантные тесемочки. В мешке была… хромовая фигурка кенгуру.

– Черте что! – огорчилась Яна. – Совсем не ценят русских баб!

Маша загадочно рассмеялась и отдернула штору. Половину подоконника занимала огромная корзина пушистых гвоздик. Женщины в восхищении замерли. Яркие цветы на фоне разукрашенных морозом узоров на стекле смотрелись живой сказкой.

– Вот это подарок! – ахнула Карина. – «Шик, блеск, красота»!

– Достать их в нашей мерзлоте можно только за очень большие бабки! Почем интересно? – по-деловому прикинула Яна.

– Говорят, специально за ними отрядили вертолет в областной центр, – Маша поставила цветы у их ног. – Даю на вынос.

– Не надо! – возразила Карина. – Грех разрушать такую икебану.

– Куда мне столько, девочки?! Лучше вас порадую.

– Дают – бери, – рассудила Яна. – Лично я не откажусь! Только, чур, не говорить, что цветы от тебя! – потребовала она. – Пускай Серега позлится и покусает себя за локти!

– Счастливая ты, Маша! – мечтательно вздохнула Карина.

– А еще наш гость сделал мне интересное предложение… – Маша театрально выдержала паузу. – Да-да, весьма заманчивое.

– Замуж? – у Яны прямо-таки дух перехватило.

– Я же сказала: заманчивое. Он предложил мне целый канал на телевидении. Оказывается, в Австралии полно эмигрантов, а русскоязычных программ для них нет. Эд готов заполнить эту нишу. Говорит, дело весьма прибыльное и надежное – у них на континенте интерес к нашей культуре и языку огромный.

Маша посмотрела на застывших от предвкушения подруг.

– А ты? – осторожно поинтересовалась Карина.

– Обещала подумать…

– Ну и? – хором напряглись дамы.

– Решила… остаться, – и пояснила: – Присяга не позволяет.

– Машка, ты – дура! – первой взорвалась Яна. – Упустить такую возможность! Нет, чтобы о нас подумать! Мы бы с детьми на каникулы к тебе приезжали, в океане бултыхались…

– Яна, прекрати! Может, не лежит у нее душа к чужеземцу!

– А у нее она ни к кому не лежит! Копейки на родине считать, да зарплату ждать по три месяца лучше? – она стала метаться по комнате. – Помните анекдот про актеришку, который отказался сниматься в Голливуде из-за новогодних утренников? Мне кажется, Машка, это твой родственник! Ей, видите ли, не нужен австралийский зритель, потому что она не в состоянии расстаться с гарнизонной публикой! Кто еще расскажет горожанам о героических буднях космодрома? Разве без Машкиных комментариев спутник улетит? Ни в коем разе: глянут, что ее нет, и отменят пуск! Ну, разве не дура?!

Маша с улыбкой наблюдала за волнением подруги.

– Тебе за тридцать, подумай о будущем! Ты не в столице живешь.

– В столице космодрома.

– Брось ты эти свои агитки! Здесь тайга, где ни у тебя, ни у твоего сына нет ни малейших перспектив. В кои-то веки тебе представился шанс круто изменить жизнь! Ан, нет! У нее «елки»!

– Человек имеет право быть патриотом! – возразила Карина.

– Патриотом – да, но не идиотом! Себя хоронишь, о Мишке подумай. Что его ждет? Папаше он на дух не нужен. Окончит школу, поступит в институт и все, пиши – пропало. Останешься здесь до скончания света. Квартир на большой земле не дают даже тем, кто жизнью рисковал. А твое оружие – слово. За него льготы не полагаются. Через пару лет будешь кусать локти от одиночества. Вот тогда ты вспомнишь и австралийца, и немца, и черта лысого, но, увы!

– Да не выпустят меня за границу ни при каких обстоятельствах! – не выдержала ее напора Маша. – Я же военнослужащая.

– Что, особые органы уже намекали? – испугалась Яна.

– А то я сама не знаю! – она вдруг расплакалась.

Карина с упреком покрутила пальцем у виска Яны. Через какое-то время рыдали уже втроем.

– Девочки, что же мы такие неудачницы? – размазывала по щекам слезы Яна. – Ни принца, ни белой лошади, ни денег…

– Ни костюма химзащиты, – вставила Маша. – Продал, подлец, а мне плати и отвечай!

– А ты в ответ продай что-то из его вещей, – посоветовала Карина.

– Так ведь ничего нет, – Маша вдруг задумалась и извлекла из соусницы массивное обручальное кольцо. – Кроме этого.

– Тяжелое, – прикинула Яна. – Зачем ему такое массивное?

– Свекровь говорила, что это семейная реликвия. Золото, вроде, какое-то старинное, ручной работы.

– А говоришь, ничего нет! Химзащиту точно компенсирует.

– Гадко все это, – заупрямилась Маша. – Не умею я так.

– Передадим ультиматум через моего Серегу, – предложила Яна.

Часы показывали далеко за полночь. Маша убрала кольцо на прежнее место и достала постельное белье.

– Дискуссионный клуб закрыт – пора в опочивальню. Вы – на диване, а я – на перине на полу. И не спорить!

– А что это за бумажка? – Яна подняла с ковра квитанцию.

– Нашлась-таки, – обрадовалась Маша. – Мне ставят телефон.

– Вот что значит быть ближе к начальству!

– Он служебный. Тополевский пробил. Надоело отправлять ко мне посыльных. К нам же высокие гости прибывают в любое время суток.

– А почему Андрей Васильевич? Ты же у Теплова служишь!

– Работу пресс-центра курирует Тополевский.

– Ой, смотри, подруга, что-то здесь нечисто.

– Нечего смотреть. У него своя пассия.

– Не смеши меня! – не поверила Яна. – Ему давно пора в монастырь.

– В женский, – обиженно уточнила Маша. – Полковник не только пьет чай с одной моей знакомой, но и дарит ей подарки.

– Не может быть! – прижала ладони к щекам Карина.

– А вот и может. Я это точно знаю!