Двадцать жемчужин Марии Стюарт

– Да, никуда я не собираюсь, так что звоните, назначайте встречу, чем смогу, помогу. А сейчас я поеду домой.

– Вы в порядке? Может успокоительного, бледная Вы какая-то.

– Да нет, я поеду. Спасибо.

– Осторожней.

– Да, спасибо.

Ей очень хотелось заплакать, но нужно было доехать домой. Поэтому она села за руль, закусила губу и поехала домой. Сжавшись в комочек, она аккуратно доехала к себе на Мойку, поднялась и только теперь дала волю эмоциям. Она не просто плакала, она выла, сидя на полу. Все, так закончилась часть ее жизни. Сильная яркая история, которая сделала ее такой, как она есть, завершилась так трагично.

Все осталось там декабрьской ночью. Вполне вероятно, что если бы они тогда не расстались, то их совместная жизнь могла бы и не сложиться. Он яркий, умный, талантливый, но все в его жизни было подчинено творчеству. Вписалась бы в эту жизнь, с таким напряженным ритмом женщина с больным ребенком? Ведь бедная Леночка, всегда смотревшая на него с обожанием и готовая терпеть что угодно, убежала от него с двумя детьми. Он требовал от женщины все: подчинения себе, нет, скорее, служения своему таланту. Нужно было просто раствориться в нем, подчинить всю себя его особому ритму жизни, отказаться от себя и своей индивидуальности. Выдержала бы она это со своим характером? Как бы сложилась ее жизнь?

Да, у нее были очень непростые годы, но сейчас она вполне довольна своим положением. Вроде, все получилось. Сынуля здоров, мама тоже, эти годы они были вместе. Как было бы все, если бы они не расстались? Наверное, тоже не так гладко. И не вспоминала бы она этот роман как самою прекрасную и трагическую историю в своей жизни. Но это все случилось именно так, как случилось, и осталось прекрасными и трагическими воспоминаниями. И теперь все закончилось окончательно. Его больше нет. Остался только томик стихов и эти жемчужины.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Она сидела на полу рядом с кроватью и раскачивалась из стороны в сторону. Слезы просто текли из глаз. Рыданья прекратились, и она беззвучно открывала рот. Сколько это продолжалось? Может час, может два… Из этого состояния ее вывел телефон. Он звонил где-то в прихожей. Надо ответить. Вероника с трудом поднялась. Ноги затекли. Она успела ответить. Мама.

– Вероника, ты чего трубку не берешь? Я уже третий раз перезваниваю. У тебя что-то случилось?

Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и как можно более беззаботным голосом ответить:

– Да нет, ничего страшного. Кот цветок повалил, я пылесосом землю собирала, не слышала.

– Вот, ты его разбаловала. У нас он был шелковый, а ты его распустила, он тебе все там переломает.

– Да нет, он просто прыгнул неудачно, а я вчера пыль протирала, горшок сдвинула почти на край подоконника, ну и он сбросил душистую герань.

– Поломал?

– Не особо, я ее давно пересадить хотела.

– А Виктор как?

– Он в Москву поехал.

– Вы что поссорились?

– С чего ты взяла?

– Ну как, только приехал и уже уехал….

– Ма, он по делам поехал, ему с квартирой нужно разобраться. А наши молодые как?

– Неплохо. В понедельник Тося сдаст анализы, если все в порядке, то даже домой отпустят.

– Ну в этом деле не стоит торопится. Пусть врачей слушают. Успеют еще вместе побыть.

– Да мне просто без нее скучно…

– Мам, ты как маленькая…

– Конечно, тебя нет, Тося в больнице, и Саня то на работе, то у нее, а я одна и одна… Хорошо, хоть Диана Степановна зашла поболтать. Хвастается.

– Что, Ларочка миллионершей стала?

– Ну нет, куда там, но хвастается что в санаторий поедет. Сама мол пенсию скопила, и дети помогли.

– Ну и ты соберись с ней за кампанию.

– Да как-то неудобно, Тося вон в больнице. Деньги, наверное, нужны большие скоро нужны будут.

– Слушай, поезжай-ка ты с этой Степановной. Тосе ты не ничем в больнице не поможешь, тем более, что у нее вроде не все так страшно. А выпишется, они и сами без тебя прекрасно поживут. А то потом, когда малыш появится, неизвестно получится ли вырваться.

– Да, правда… А мы успеем все оформить? Диана Степановна послезавтра уезжает.

– Да не вопрос. Виза у тебя есть. Я сейчас протру, сяду за компьютер. Все забронирую, распечатаю и привезу тебе к вечеру. У Вас там как с продуктами? Все есть?

– Ну, Саша купил кое-что. Но если ты на рынок заедешь, привези творожку и карпика, можно еще телятники.

– Я все куплю. Приеду часа через три. Пока.

Да, мама в своем репертуаре… Но надо ее отправить. Мало ли… Что-то ей не понравилось начало этого утра. Поэтому, не мешкая, за пять минут купила билет до Праги и забронировала отель.

После Вероника оперативно привела себя в порядок. Глазки промыла, носик попудрила. Надо что-то съесть. Она вчера к приезду Виктора мариновала мясо, пожарили не все. Так что на скорую руку она кинула все оставшееся на сковороду. Приготовила. Сама съела пару кусочков с салатом, а остальное сложила в контейнер, своим отвезет. Съедят.

Прихватив зонт, вышла на улицу и поехала теперь уже не в свой дом с заездом на Кузнечный рынок. Благо был выходной, и Вероника без труда нашла место для парковки, купила все, что нужно, и уже через час была у своих.

Да, отсутствие Тосиных пирогов явно сказывается на микроклимате семьи… У бабули в холодильнике не густо. Хорошо, что она все купила. Быстро нарезала салат, разогрела мясо, покормила бабулю. Потом поставила варить куриный бульон и засунула карпа в духовку. Что еще? Да, надо пирожок на скорую руку сделать. Типа шарлотки из клубники.

– Ма, а кисель клубничный сварить?

– Да, и побольше, Тосе завтра отнесем.

– Сейчас все сделаю.

– Да, Саша звонил. У Тоси все в порядке, это вроде ложной тревоги. Там ничего страшного. Там вроде малыш активничать начал, так она испугалась.

– Ну и славненько. Ничего в этом деле перестраховаться не страшно. Пусть лишний раз проверят. А он, когда вернется, не говорил?

– Он сейчас на работе, там у них еще какие-то два занятия, и потом каникулы собираются объявить.

– Ну да, отдыхать тоже нужно. Может хоть в июле лето будет.

– Да сомневаюсь я, льет как из ведра.

– Да, у меня даже машина вчера протекла, пришлось заезжать на автосервис и прочищать, там что-то забилось в дренажной системе в районе люка, и вода не туда пошла. Давно такого не было. Хотя помнишь, в позапрошлом году только пару недель лето и было, зато потом какая осень красивая была. Слушай, а если с Тосей все нормально, может и их отправить в Карловы Вары. А что? Там климат получше, воздух свежий, и им отдохнуть надо тоже перед появлением малыша сил набраться.

– Да что им с нами бабками то делать.

– Ну не скажи. Вы бабки? Ты у меня не бабка, а дама, да Диана Степановна твоя еще та штучка. И потом вы сами по себе, а они могут вообще в другом отеле поселиться, хотя и в одном вы, что, друг другу мешать будете? Ты по медицинским процедурам, а они так отдохнуть. Ну там к косметологу сходить, водички попить, воздухом подышать. И культурная программа там в сезон вполне и кинофестиваль, и оперу привозят, и концерты интересные. А и на экскурсии можно поездить. Потом танцы. В Пупе вполне интересная история. А что в Пуп поедете?

– Ну нет, там дорого, да и потом я лучше именно в тот санаторий, все-таки врачи, а в Пупе там комфортно, спа хороший.

– Как хочешь, тогда вообще друг- другу мешать не будете.

– Ну а ты как? У Вас с Виктором все в порядке? Что-то он так быстро уехал?

– Да мам, там дел полно еще. И по работе, и с недвижимостью московской нужно что-то решить.

– А он что, у тебя жить будет?

– Ну вообще, он домом собирается обзаводиться, но думаю, что мне в ближайшее время из города трудно будет куда-то сорваться. И потом, у него еще работа в Германии не закончилась.

– И как вы собираетесь жить? Нет, ты смотри, мужика нельзя никуда отпускать, с ним нужно ехать.

– Нет уж, у меня еще есть и свои дела и своя семья, пусть он думает, как меня нужно будет удерживать.

– Какая ты уверенная в себе.

– Ма, ну ты что, я что девочка что-ли. Мне уже поздно бояться остаться старой девой. У меня сложившаяся жизнь, и не мне нужно к нему приспосабливаться, а ему.

– Ника, Вы что поссорились?

– Нет, ма, мы не поссорились. Он просто по делам поехал в Москву. А мне нужно с Вами разобраться. Слушай, а может тебя все-таки с молодыми отправить? Или нет, пусть сами куда-нибудь выберутся отдохнуть, а то потом начнется у них веселая жизнь. И тебе надо сил набраться. Да и мне…. Но со мной потом.

– Правильно, мужика дождись и вместе побудь.

– Ну да….

Вроде все, закрыли тему. Вероника, как-то войдя в работу успокоилась и пылесося, и протирая листья фикуса постаралась размышлять здраво и логически, а не эмоционально и с надрывом. Похоже, ее опять ждут веселые времена, а рядом опять никого. Вот он суженый-ряженый, уехал, а ты тут сама-сама, и никто не поможет, и никто не подскажет…. Но она как-то забылась. Домашние заботы лучшее лечение.

Вернулся Саня, порадовал, что завтра, если тьфу-тьфу все хорошо, Тосю выпишут.

– Слушай, а может вам с Тосей поехать отдохнуть куда-нибудь чтобы потеплее было. А то потом не до того будет. Можно вон с бабушкой в Карловы Вары. Там не жарко, и Тосе комфортно будет.

– Да мы думали уже на эту тему. Но Тося не хочет никуда далеко отъезжать. Мы лучше здесь. Хотим домик снять где-нибудь. Свежий воздух грибы-ягоды. Тося в Старую Ладогу хочет. Или в Псковскую, там места классные – заграница отдыхает…, и бабуля к нам приедет после Карловых Вар, да и ты, может, заедешь. Да и кошаку полезно будет, хоть на природу посмотрит вживую, а не из окна.

– Вообще логично, а погода? Вон июнь какой дождливый.

– Ну по прогнозу вроде после двадцатого лето начинается. Так что не надо ничего.

– А не поздно вы собрались дом снимать?

– Да ма, сейчас предложений – выше крыши, это очень развитый бизнес, на худой конец пансионат найдем, там спа всякие.

– Может в Финляндию?

– На ну ты что, зачем, там дороже, а финский залив, он тот же самый. Нет, надо отечественного производителя поддерживать. Это бабуле вода нужна, процедуры, а нам свежий воздух, грибы и вдоль залива погулять.

– Ну да логично. Прагматичная молодёжь стала.

– Это, мама, называется ответственное потребление.

– Ну да, это наше поколение, сидевшее за железным занавесом, рвалось мир посмотреть. Но оказалось, что везде одно и тоже…. В некоторых случаях у нас действительно лучше, где-то мы еще отстаем, но знаешь… Вот заходишь в какое-нибудь кафе где-то в Голландии и ловишь себя на мысли, что у нас круче, и ты бы здесь в такое никогда не пошла. А там это в порядке вещей. Все как-то провинциально стало в этой Европе.

– Вот и мы о том же.

– Ладно я рада что у Тоси все утряслось, поехала я домой.

– Слушай, Вероника, ты даешь – приехала накормила нас, а сама-то как? Опять ничего есть не будешь?

– Да нет, ма, я готовила. У меня там еще пара котлет осталась, курица в холодильнике. Бульон сварю.

– Бульон она сварит, опять на диету сядешь, и так тоща. Возьми с собой что-нибудь.

– Ну нет, я поеду, обедать я пообедала, а на ужин у меня ряженка есть. Все, пока.

– Да, Саня, раз уж ты будешь смотреть дом или пансионат. Тебе денег заслать?

– Нет, мы на свои, можем себе позволить, у нас три группы в этом сезоне было, да и так у Тоси реставрация уже была на заказах. Так что мы справимся.

– Ну смотрите, могу поучаствовать.

– Если что, мы попросим, не сомневайся.

– Ну да, на что еще мама? Как говорила моя одноклассница Лорик: «Ты мать или кикимора болотная?».

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вернувшись домой, Вероника смогла наконец расслабиться. Все, снова можно не улыбаться и не делать вид, что все хорошо, а просто поплакать, хотя бы чуть погрустить и никому ничего не объяснять. Ей хотелось погрузиться в свои воспоминания, свое горе и пережить смерть человека, которого она когда-то очень любила. И сделать это должна была только она одна. Бросив сумку в прихожей, она, переодевшись, пошла в ванну. После душа выпила ряженку, насыпала коту корм. Потом прошла в кабинет и снова достала жемчужное ожерелье. Прижав его к лицу, словно пытаясь почувствовать тепло когда-то дорогих рук. От воспоминаний, нахлынувших на нее, Вероника почувствовала, как к глазам подступили слезы. Она рухнула на кровать, сжалась в комочек и снова разрыдалась. Эти были те слезы, которые она не выплакала еще тогда пятнадцать лет назад. Вскоре она задремала, сквозь сон услышала, как звонит телефон в прихожей. Вероника встала с кровати и слегка пошатываясь дошла до прихожей. Телефон затих. Она взглянула на номер. Звонил Виктор. Надо перезвонить. Но не успела, телефон снова ожил.

– Да.

– Вероника, что-то случилось? Что у тебя с голосом?

– Все нормально, я уснула. А ты как?

– Хорошо. Только мне придется задержаться здесь.

– Надолго?

– Не больше чем на неделю. Нужно кое-что уладить.

– Хорошо.

– Ты извини, я наговорил тебе много лишнего. Прости. Ты ездила в больницу? Как там дела?

– Все плохо. Он умер. Вернее, его убили. Я еще точно не знаю деталей, но там с ним связана целая череда смертей. – она коротко рассказала

– Вероника, черт возьми! Как только меня нет рядом, вокруг тебя происходят какие-то странные вещи. Я уже боюсь думать, почему его убили. Ради Бога, будь осторожнее и ты. Я тут от нечего делать кое-что узнал про жемчуг. Зайди в интернет, много любопытного. Не понимаю, как ты раньше не заинтересовалась всем этим.

– Я уже объяснила.

– Да, извини, наверное, я слишком резко среагировал. Отелло, тоже мне! Прости. И будь осторожна. Пожалуйста, не ходи не похороны. Я понимаю, что просьба абсурдна, но пожалуйста… Я постараюсь вернуться поскорей. Все, пока, целую.

Да, озадачил. Прямо душка, душка. Простить что ли. Ну ладно, она об этом завтра подумает. А сейчас Веронике и самой становилось как-то не по себе от всего, что случились за эти сутки. Она так и стояла в прихожей босиком с телефоном в руке, а в другой у нее было жемчужное ожерелье. Господи, и зачем она про него вспомнила, словно какой-то ящик Пандоры открыла.

Ладно, будь что будет! Но похоже, «еще одно Рождество в окопах». А может, пронесет, и это всего лишь бижутерия? Она поднесла ожерелье ближе к глазам и посмотрела на него:

– Ну, что же в вас такого, чтобы можно было убить человека. Неужели пара десятков бусин стоят того. А может еще все рассосется, и вы не настоящие? Ладно пойдем разбираться.

С тех пор как она обзавелась кабинетом, Вероника дала себе слово, что «работать» будет только здесь. Парамоше тоже нравилось так работать. Он залезал на верхнюю площадку своего домика с мягкой лежанкой и наблюдал одним глазом за тем, как хозяйка щелкала мышкой и стучала пальцами по клавишам.

Но сегодня она решила сделать себе послабление. Взяла компьютер и, махнув рукой коту, приглашая его с собой, пошла в спальню. Парамон подумал немного и решил последовать за хозяйкой. Конечно, не сидеть же одному тут, тем более, что она одна, и этот подозрительный мужчина, который ночевал тут вчера, уехал. Нет, этот претендент на роль хозяина, конечно, неплохо к нему относился, но он посторонний и как-то занял его место. Парамон негодовал и обиженно ночевал в кабинете, а не на законном своем месте под боком у хозяйки, как он привык. Поэтому, выдержав паузу, кот пошел в спальню и угнездился на своей территории, предварительно презрительно обнюхав её.

А Вероника, привычно подставила все подушки под спину и, открыв компьютер, отправилась в привычное для себя путешествие.

Первое, что она хотела узнать, это убедиться, что жемчуг настоящий, поэтому она набрала в поисковике «как определить, настоящий жемчуг или нет» и получила кучу ссылок, прочитав несколько из них, она поняла, что ей нужно внимательно осмотреть дырочку, которая служит креплением. Кинуть жемчужину на пол, чтобы проследить, как она подпрыгивает, она не могла, как и растворять одну из них в уксусе. Жалко. А вот попробовать на зуб, посмотреть в ультрафиолете это было можно. Что она и сделала. На зубах жемчужина скрипела, микроскопические царапины не выявили стеклянной основы, и она легко затёрла их пальцем. Потом достала 10-кратную лупу с подсветкой и внимательно осмотрела то место, где бусина крепилась к цепочке, для чего осторожно слегка отклонила проволоку, так что было видно отверстие. Вероника осмотрела таким образом все бусины, но никаких признаков тонкого покрытия не было. Ну что еще: поджечь – тоже жалко. Но попробовать можно. Она вышла на кухню и достала из ящика коробок спичек. Быстро провела вокруг жемчужины пламенем. Ничего, как и положено натуральной жемчужине.

Вероника еще раз осмотрела бусины. Жемчужины были почти идеальной круглой формы, но при внимательном рассмотрении было понятно, что это не так. Они были прекрасно подобраны друг к другу, но все разные. Какие-то ближе к эллипсу, какие-то каплеобразные. Различались они и окраской. Общий почти сине-черный цвет делал бусины намного богаче, но они переливались радугой перламутра, тут были и зеленые, и розовые и сиреневые оттенки. Несомненно, это натуральный жемчуг.

Ей вдруг пришло в голову что надо проверить сам металл. Нет, выглядит это все как латунь, но может это патина? Она снова пошла в кабинет и достала из ящика стола реактивы на золото и новомодный прибор, позволяющий определять этот металл. Она потерла одно из звеньев специальной резинкой, набрала на приборе данные на золото желтого оттенка, и он показал «да» – это золото 14 карат. Но может позолота или дубле? Она потерла еще раз и снова проверила, потом снова. Но прибор упрямо показывал 14 карат. Золото? Значит этот оттенок – это патина. Или тот самый состав, который дает цвет «старое золото». Для верности Вероника еще и реактивом проверила. Все верно. Это украшение сделано из золота. Старого золота, которое со временем обрело такой красивый «бронзовый» оттенок. И как она могла это упустить… Тоже мне, профессионал! Хотя, учитывая всю предысторию… Если бы она знала об этом, то в тяжелые годы могла бы и продать. Как ни как, здесь граммов пятьдесят металла точно будет.

Она вернулась в спальню. И теперь уже по-иному взглянула на это украшение.

Несомненно, оно старое, жемчуг настоящий, и еще оно дорогое. Учитывая, что его подарил один из выдающихся поэтов мира. Хотя, звание поэта еще не предусматривает столь глобальные познания в драгоценностях. Да и раскошелиться настолько он вряд ли мог. Дарить фамильное старинное украшение из золота с таким редким жемчугом, Бог знает, какой возлюбленной, вдохновившей художника на талантливые иллюстрации… С какой стати? Чтобы сделать приятное в то время среднестатистической жительнице Союза достаточно было и бижутерии. Тем более итальянской. Что мы тогда видели? Все по талонам уже было, дамы щеголяли в огромных серьгах из пластика, которые штамповали только появившиеся кооперативы. Может, он просто гулял по Венеции, увидел в антикварном магазинчике, которых там пруд-пруди, понравившуюся вещицу и решил подарить. Тогда за сколько ее он мог купить? Чтобы итальянские антиквары так лоханулись с ценой и не разобрались, чем торгуют! Такие истории можно только в романе прочитать. Ну, а вдруг, что-то сошлось…. Мало ли… Или, может, ему эту вещицу кто-то подарил. Например, почитатель или поклонница. Но они-то могли сказать, что дарят. А такой роскошный старинный натуральный жемчуг наверняка не может пройти незаметным.

На всякий случай Вероника «прошерстила» интернет на предмет того, был ли великий Яков коллекционером антиквариата. Писали о нем много: о тяжелой советской жизни, о том, что он «узник Гулага», в общем, новый «святой», и Нобелевская премия – заслуженная награда. Были и такие, которые весьма трезво относились к подобной «гладкой» биографии. Мол, те самые стихи за которые его так любят в России, относятся к 60-м, выслан он был в 70-е, а премию получил в 1987… К тому времени он писал на английском, и качество этих стихов… Веронике сие было безумно интересно, но к делу это совершенно не относилось. Полистав еще интернет- публикации, она узнала много-много интересного о том человеке, который когда-то подарил ей эти жемчуга, о его жизни, особенностях стихосложения, чертах характера, после всего этого его фигура стала более зримой и реальной. Нет, не мог человек со столь специфической биографией сделать столь роскошный подарок неизвестной девице, даже если он не так давно получил Нобелевскую премию. И что любопытно, он жил в Ленинграде, где антиквариат был частью обыденности, даже в его коммуналке, где он засыпал, любуясь лепниной на потолке, сидел на стареньком стуле, любил Венецию, пронизанную искусством, но вот интересом к коллекционированию антикварных вещиц был не замечен. Хотя этим «грешили» многие из наших эмигрантов.

Кто-то из любви к искусству, но для большинства это была возможность зарабатывать какие-то деньги. Ну, а кто-то работал и по-крупному. Говорят, Нуриев с его заработками не гнушался торговлей камешками, да и в картинах знал толк, но это шло параллельно. Кто-то открывал антикварные магазины, ломбарды, которые, кстати, работают до сих пор. Но Якова, похоже, интересовала только поэзия. У него с самого начала был гарантированный заработок. Он, имеющий только восемь классов образования, служил университетским поэтом, практически занимая профессорские должности, в шести университетах мира, начиная с Мичиганского. Но и преподавание его было специфическим. Он читал лекции о своей любимой поэзии, о которой мог говорить бесконечно.

Да, здесь похоже тупик. Скорее всего, это была случайная покупка.

Поняв, что здесь искать нечего, она ушла со страниц о великом поэте. Но Веронике было приятно вспомнить и этого поэта, и стихи. Она вновь перечитала эти сонеты. Конечно, тогда в конце 80-х они звучали как-то откровение, острее. Но сейчас они успокаивали, помогали отвлечься от тех грустных событий, что с ней случились. У этих стихов с их монотонным ритмом было успокаивающее действие, так что Вероника вроде как вновь воспрянула к жизни. Он нечего делать она решила освежить знания о той, образ которой писали с нее. Все что она помнила об этой даме, относилось к более позднему периоду ее жизни.

Когда-то, еще совсем девочкой, школьницей она видела замечательный МХАТовский спектакль по пьесе Шиллера. Хоть и смотрела она его в новом здании, но состав был звездным. Марию играла Светлана Коркошко, а Елизавету легендарная Ангелина Степанова. Столько лет прошло, а Вероника помнила эти гениальные интонации, мизансцены. Так что ее история о Марии Стюарт – это то, что, число ее любовников превысило «цифру три», и ее, прекрасную, погубила Елизавета, исходя из «государственных» интересов. От нечего делать она набрала в поисковике «Мария Стюарт» и, последовательно открывая ссылки, узнала много интересного об этой женщине.

Оказывается, она стала шотландской королевой совсем крохой. Ее отец умер через шесть дней после ее рождения, не пережив позора после поражения в битве с англичанами. Новорожденная девочка оказалась единственной наследницей. Она была официально коронована девятого сентября 1543 года в священном Стерлиговом замке. Марии было всего девять месяцев. Понятно, что управляли страной ее родственники. Но, похоже, не очень успешно. Англичане одерживали одну победу за другой, территория свободной Шотландии сжималась, и крошку Марию пришлось укрывать в укрепленном замке, а потом в августе 1548 отослать на историческую родину ее матери, урожденной де Гиз, где ее братья играли важную роль при французском дворе. Настолько значимую, что кардинал Лотарингский, а по совместительству ее дядя, сделал все, чтобы юная Мария вышла замуж за старшего сына Генриха II, Франциска. Это был удачный ход выдать замуж племянницу за будущего короля и породниться с королевской семьей. Конечно, все это случилось не сразу.

Маленькая девочка, хоть и королева, жила обычной жизнью приживалки. Могущественная Екатерина Медичи, законная супруга Генриха Второго, не очень любила «понаехавшую». А кроха, постигавшая науку придворных интриг, нашла свою нишу при дворе и покровительницу – любовницу короля Франции Диану де Пуатье. Именно благодаря ее интригам и влиянию на короля стало возможно замужество Марии и наследника престола. И хотя жених был на два года младше юной рыжеволосой невесты, да и по характеру просто зануда, но зато какая перспектива – стать королевой Франции!

Несмотря на недовольство будущей свекрови, готовилась грандиозная королевская свадьба. А для Марии это была возможность показаться во всей красе. Хрупкая, рыжеволосая, настоящая Шотландская роза. А девочки в шестнадцатилетнем возрасте все хотят красивое платье на свадьбу. И подарки, подарки, еще платье, много платьев и украшения. Все это она получила. Свадьба состоялась 24 апреля 1558 года. «Ночная кукушка», реальная супруга Генриха Второго – Диана де Пуатье благословила юную шотландскую королеву и будущую французскую. Но и Екатерине Медичи пришлось смириться.