Сонм. Сборник рассказов

Девятые никогда не сжигают улики. Значит, люди Давыдова сами подожгли окрестности. Так они пытались скрыть от тепловизоров пути отхода. Скрыть вход в убежище.

Агата убрала тлеющие угли, разрыхлила под кострищем землю. Наткнулась на люк, открыла.

В нос ударил теплый кислый запах. Лестница в бетонной трубе уходила в темноту. Спустившись, Агата очутилась в узком закутке у высоченной гермодвери. Створка из толстой стали была слегка приоткрыта. Внутри уходил в глубину обшарпанный временем тоннель. Агата шла по нему, спускаясь все ниже и ниже под землю.

Какая здесь глубина?

Внезапно тепловизор выхватил из темноты впереди силуэт человека. Агата прицелилась. Неизвестный скользнул за поворот. Она побежала следом. Тоннель вывел ее в коридор с множеством дверей по обеим сторонам.

Агата просветила новым датчиком первую дверь. Внутри пусто. Вторая, третья и четвертая дверь также вели в пустые помещения. А вот за пятой новый датчик сигнализировал о движении.

– Я знаю ты там, выходи.

Незнакомец не реагировал.

Агата пихнула ногой дверь, ворвалась внутрь. Это было помещение электрощитовой – на стене поблекшей краской нарисован знак молнии. Словно истуканы повсюду стояли старые шкафы с торчащими проводами. Тепловой след провел Агату вглубь. На скамейке, прижавшись к стене, сидела девушка в тонкой ночнушке.

– Подними руки, встань.

Девушка повиновалась. В кромешной темноте она не могла видеть девятую, но Агата хорошо разглядела у девушки большой живот. Поздний срок.

– Где остальные…

Агата не успела договорить, как вдруг силуэты щитков ожили и набросились на нее. Удары посыпались со всех сторон. Пистолет выбили из руки.

Агата била в ответ, попадала в металл. Слышала возгласы боли, но нападавших было слишком много. Лавина ударов сбила ее с ног. В отчаянии Агата нащупала бионической рукой чью – то ногу, раздавила мягкие ткани, сломала кость. Нападавший заорал. Крик многократно отражался от бетонных стен.

Мощный удар по лицу отправил ее в короткий нокдаун.

Изображение с глазного протеза пропало. Агата оказалась в полной темноте. Беспомощно махая руками и пригибая голову от беспорядочных ударов, она поняла, что умирает.

***

Очнувшись, Агата попыталась пошевелиться, но руки и ноги были скованы цепями. В лицо бил яркий свет от ламп на потолке. Где – то рядом шумели многочисленные голоса. Сквозь туман проявлялись человеческие силуэты – десятки женщин. Беременные.

– Спасайтесь! – прохрипела Агата.

Лицевые мышцы с трудом выполняли ее волю. Губы заплыли, десны купались в крови.

– Вы слышите… Репродуктор… Аборт…

Женщины молча смотрели на Агату, словно на зверька из зоопарка.

– Вы умрете!

– Не умрут, – ответил мужской голос.

Женщины расступились. Через живой коридор, словно полководец, вышел Маркус Давыдов.

– Ублюдок! Я тебя убью.

Агата рванула цепи бионической рукой. Ничего не произошло. Почему рука не двигается? Вскоре стало ясно – бионического протеза нет. Вместо него шевелится только культя.

Агата сделала еще одну отчаянную попытку вырваться из пут. Бесполезно. Словно дичь, подвешенная на вертеле. Без бионической руки и глазного импланта она беспомощна. Больше не девятая. Грязная калека.

– Прости, что мои люди поступили так с тобой. Это была единственная возможность взять тебя живой.

– Зачем?

Давыдов подошел к ней вплотную. Агата разглядела его лицо – осунувшееся, уставшее. Глаза его заволокли слезы, дрожала нижняя челюсть.

Он прикоснулся к ее лицу. Агата отдернула голову.

– Я так давно ждал этого дня.

Слезы покатились по его щекам. Многие женщины за его спиной тоже плакали.

– Что тебе надо? – не понимала Агата.

– Твою маму звали Мария. Она была очень красивой. Ты похожа на нее.

– Нет, – выпалила Агата сквозь зубы.

– Она хотела дочку, а я мечтал о мальчике. Классическая история, не правда ли?

– Молчи…

– Когда она забеременела, я испугался. Анализы показывали, что она больна. Я умолял ее сделать аборт, говорил, что она не выживет. Она ответила: «Если моей смертью, я подарю ребенку жизнь – так тому и быть».

– Заткнись! – заорала Агата. – Мой отец мертв!

– Я помню, как держал тебя на руках. Помню твой первый крик.

Агата дрожала, словно через нее пропускали тысячи вольт электричества.

– Это ложь! – произнесла она сквозь зубы. – Он всем вам врет! Вы умрете. Ваши дети родятся грязными. Бегите в Репродуктор пока не поздно! Спасайте свои жизни!

В толпе появились дети. Их было так много, что Агата не успевала считать.

– Это мой первый сын, – сказала одна из беременных, обнимая мальчика лет пяти.

– А это мои дочки, – сказала другая.

– Это мои сыновья – близнецы.

Дети выглядели абсолютно здоровыми.

– Не может быть.

– Родовую чуму можно победить, но чуму ментальную, – Давыдов приложил палец к виску. – Намного сложнее.

– Как это возможно?

– Благодаря таким, как ты, Агата. Забирая органы, чума дала вам взамен много больше, чем обычным детям. Вы умнее, сильнее, в ваших венах течет кровь способная исцелять.

– Ты убивал тех детей.

– Это ложь. Я вывозил их в безопасное место. Их отправили бы в интернаты, где сделали бы из них зверей. Тебе ли не знать.

Он снова прикоснулся к ее щеке. На этот раз Агата не шелохнулась.

– Я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять. Прости меня.

Прозвучал приглушенный хлопок. Громогласное эхо и вибрация прокатились по бетонным перекрытиям бункера.

Маркус задрал голову.

Раздался металлический лязг, похожий на хруст сминаемой консервной банки.

– Вторжение! – крикнул кто – то. – Они вскрыли гермодверь.

– Все в укрытие! – скомандовал Давыдов.

Женщины в панике похватали детей, побежали к выходу. Маркус освободил Агату.

– Наверное, на тебе была метка.

– Это невозможно.

Маркус взял со столика глазной имплант Агаты, пригляделся к нему. В следующее мгновение произошел взрыв.

Агату обожгло горячей волной, отбросило на метр. Очухавшись, она увидела на полу окровавленного Маркуса. Подбежала к нему. Он был еще жив.

– Выведи их, – он схватил ее за руку, кровь лилась изо рта.

– Я тебя вытащу.

Он улыбнулся, погладил ее по руке. Его зрачки медленно каменели.

Агата обняла умирающего отца и разрыдалась.

***

Бионический протез встал в паз культи. Кулак проделал дыру в бетонной стене. Агату переполняла ненависть и жажда мести.

Где – то в глубине бункера гремели раскаты выстрелов. Мимо Агаты проносились мужчины с оружием. Среди них были и совсем молодые мальчишки, которые, как и взрослые, стремились защитить своих жен и матерей.

Длинный освещенный коридор нырял в черную дымку. Внутри сверкали вспышки взрывов и выстрелов.

Агата пригнулась. Пули просвистели над головой. Она толкнула ближайшую дверь. Ряды двухъярусных кроватей – никого. Прошла дальше, отворяя каждую следующую – тоже никого. Одна из дверей оказалась заперта. Агата выломала замок, открыла.

На нее нацелилось автомат. Агата, не раздумывая, схватила оружие за дуло, рванула на себя. Мужчина полетел за ним и оказался на полу. Не успев ничего сообразить, он тут же был обездвижен.

Медпункт был до отказа набит людьми. Женщины и дети толпились плотно друг к другу, с ужасом наблюдая за тем, как Агата расправляется с их охранником.

– Я вас не трону.

Агата отпустила мужчину. Вернула ему автомат.

– Где Маркус? – спросили из толпы.

– Мертв.

Женщины охнули. Кто – то вскрикнул и заплакал.

– Здесь есть другой выход?

Новость о смерти Маркуса ввела мужчину в ступор. Агата толкнула его.

– Нужно вывести всех наружу. Где другой выход?!

– Да… Есть старый проход в канализационный коллектор.

– Веди их туда.

– А ты?

– Я их отвлеку.

Агата выглянула в коридор. Выстрелы стихали – остались одиночные очаги сопротивления.

Пригибаясь, Агата побежала вперед. Прогремел хлопок. Лампы моргнули яркой вспышкой и отключились. Воцарилась кромешная тьма.

Позади нее охранник включил фонарь, подсвечивая женщинам и детям путь к отступлению. С противоположной стороны по ним открыли огонь. Агата выстрелила в ответ.

Как бы сейчас пригодился глазной имплант.

Пуля попала ей в бионическую руку, отсекла в лицо искру. По ней вели прицельную стрельбу.

Агата ввалилась в ближайшую дверь, припала к стене. Проверила магазин – пусто.

Из коридора доносились звуки шагов. Под подошвами хрустели осколки бетона. Нападавшие знали, в какую дверь забежала Агата. Луч света заскочил в помещение, где она укрывалась, высветил школьную доску и парты. Следом нечто металлическое влетело внутрь.

Граната.

Агата схватила рядом стоявший стол, накрыла себя как щитом.

Взрыв. Ее оглушило, прибило к стене.

Нужно прийти в себя или ее добьют, как бешеную собаку.

Сквозь щель между полом и столом она наблюдала, как в кабинет входят люди. Резко вскочив, Агата швырнула стол в проем, отсекая дорогу остальным.

Соперников трое. Агата не видела их в темноте единственным человеческим глазом, но каким – то внутренним чувством (наверное, об этом и говорил Маркус) ощущала каждого.

Первому она нанесла мощный удар в пах, а когда тот согнулся – локтем бионической руки сломала позвоночник. Второго схватила за шею, вырвала кадык. Третий стал палить из автомата, но разрешетил только тело собственного напарника. Агата прыгнула за гору сваленных от взрыва столов и стульев.

Проем освободили от преграды. Еще несколько человек вошли в кабинет.

Агата отломила от металлического стула ножку, смяла конец и провернула, словно затачивала карандаш.

Нападавшие открыли огонь по ее укрытию.

Агату прыгнула в сторону, перекувыркнулась, бросила снаряд. Тот вонзился одному в голову. Следом подхватила стул, швырнула. Рассекая со свистом спертый воздух, стул сшиб автоматчика как кеглю. Единственный выживший истратил патроны. Пока перезаряжался, Агата подхватила оружие одного из убитых. Выживший понял, что ему несдобровать – сам укрылся за грудой обломков.

– Агата, не стреляй.

– Марк?

Один из девятых. Что он здесь делает?

– Выходи.

– Только не убивай.

Он вышел медленно с поднятыми руками. Агата держала его на мушке.

– Я не знал, что ты будешь здесь. Клянусь.

– Какой у вас приказ?

– Полная зачистка.

– Кто отдал?

– Гебчинский.

На шлеме Марка сверкнула лампочка – кто – то передал сообщение по рации.

– Что сказали?

– Спрашивают, уничтожили ли мы крота.

– Отвечай.

– Объект устранен. Потерь нет.

Агата прошила его очередью. Сняла с мертвеца шлем, приложила к уху.

«Мы нашли их. Стрелять на поражение».

Вдалеке загрохотало. Женщины и дети кричали.

Агата выскочила в коридор, побежала на звуки. Через несколько десятков метров увидела со спины стрелявших. Пустила по ним очередь из автомата. Трое упали замертво. Четвертый сумел развернуться, выстрелил. Агата пустила ему пулю в голову.

Что – то изменилось в ней. Не получалось удерживать автомат – бионическая рука не отвечала на команды. Попавшая пуля перебила контакты управления. Агата отжала клипсы – протез с глухим стуком упал на бетонный пол.

Увиденное впереди повергло в шок. Проход был завален телами детей и женщин.

Девятые никого не пощадили.

Агата аккуратно шагала между трупов к гермодвери, ведущей в коллектор. Услышала звук возни. Пошла на источник – к неприметной деревянной дверце высотой по пояс. Прицелилась, рванула ее на себя.

Внутри крохотной каморки похожей на шкаф сидела девушка с младенцем в руках.

– Не стреляйте. Умоляю.

Та самая девушка, заманившая Агату в ловушку. Должно быть, родила час – два назад.

– Я тебя не убью.

Агата помогла ей выбраться. Увидев горы тел, девушка взвизгнула и зажмурила глаза.

– Боже мой!

– Нельзя здесь оставаться. Наверху есть еще люди.

– Убили… убили всех…

Агата насильно потянула девушку за собой. Они спустились по узкому лазу в канализационный коллектор с покатой крышей. Идти пришлось пригибаясь.

Добрались до лестницы ведущей наверх.

– Жди здесь.

Перескакивая одной рукой с перекладины на перекладину, Агата поднялась, уперлась головой в железный люк. Надавила. Не двигается.

Как бы ей сейчас пригодилась бионическая рука.

Уперев плечи в люк и собрав все силы, Агата сдвинула крышку. В лицо ударил солнечный свет. Она выбралась. Вокруг только лес и никого больше.

– Лезь наверх.

Девушка медленно карабкалась, держа в одной руке ребенка. Лаз сужался к вершине.

– Дай мне его, – предложила Агата.

– Нет.

– Ты не пролезешь.

Девушка передала Агате ребенка.

Трудно было понять девочка это или мальчик. Ребенок мирно спал, не подозревая какой ад прошла его мать.

Щелкнул за спиной затвор. Агата обернулась. Жерар нацелил на нее автомат.

Время для Агаты остановилось. Она смотрела в глаза человеку, которого до сего дня считала родным. Это был не Жерар, а некто другой – жестокий, расчетливый, чужой.

Девушка показалась из люка. Жерар выстрелил. Агата интуитивно отвернулась, прикрывая малыша. Молодая мать замерла с широко раскрытыми глазами, на ее лице отразился ужас. И тут Агата вдруг поняла – мать не страшилась смерти, она боялась никогда больше не увидеть своего ребенка.

С пулей в груди девушка беззвучно упала, словно коровья туша.

Младенец заплакал.

– Агата, – спокойным голосом обратился Жерар. – Отдай мне ребенка.

Автомат лежал на земле возле люка – не дотянуться. Если Агата дернется в сторону, Жерар прикончит ее.

– Что ты с ним сделаешь?

– Сама знаешь.

– Он здоров. Они все были здоровы.

– Я знаю.

– Тогда почему?

Жерар глубоко вздохнул.

– Представь, если мир узнает, что чума излечима? Система, которую мы создавали тридцать лет и такой кровью – рухнет.

– Каждая женщина имеет право на собственного ребенка.

– А если появится новая чума? Ты об этом подумала?

– Маркус Давыдов – мой отец, – Агата обернулась, посмотрела Жерару в глаза. – Ты знал, когда забрал меня из детдома.

– Я относился к тебе как к дочери.

– Вранье! Ты растил меня на убой, как свинью. Ты знал, что отец мечтает меня найти, и воспользовался мной, чтобы устранить его.

– Поверь, я не хотел до этого доводить. Он собирался рассказать всем о лекарстве, я не мог этого допустить.

– А если бы у тебя появился шанс спасти свою жену и сына?

Жерар долго молчал.

– Отдай мне ребенка, Агата.

– Нет. Он – доказательство, что лекарство существует.

– Ты сможешь снова стать девятой. Я все устрою.

– Я никогда не буду девятой. Никогда!

Жерар закрыл глаза, нажал на спуск. Пуля попала Агате в живот.

Она упала.

Жерар поднял ребенка, посмотрел на него внимательно, будто сам не верил в реальность его существования. Приложил к нему горячее дуло.

– Нет!

Выстрел. Кровь выплеснулась на лицо Агате. Она закричала, закашлялась.

Лицо Жерара стало каменным, он пошатнулся. Прежде чем упасть, кто – то выхватил у него ребенка из рук.

Это был Дайкин. Малыш громко плакал.

– Врачей сюда! – закричал полицейский в рацию.

Приближался вертолет. Агату подхватили на руки. В глазах потемнело.

***

Агата очнулась в больнице. Дайкин сидел на стуле и внимательно за ней наблюдал.

– Ты выживешь. Врачи сказали, пуля прошла навылет, потому что в животе у тебя… Ну это, пусто.

– Жерар…

– Мертв. Девятые расформированы.

Она ожидала, что пристегнута наручниками к кровати.

– С тебя сняты обвинения. Мы нашли в бункере, – он сглотнул. Ему тяжело было вспоминать тот ужас, который там наворотили девятые по приказу Жерара. – Записи Маркуса Давыдова, образцы лекарства. Его сейчас изучают в Репродукторе.

– Он боялся, что система рухнет.

– Она рухнула, когда девятые стали убивать ни в чем неповинных людей.

– Что теперь будет?

Он встал.

– Перемены. К лучшему ли – покажет время, – он открыл дверь палаты. – Кстати, к тебе посетитель.

Вошла медсестра с ребенком на руках. Передала его аккуратно Агате.

– Это мальчик, и у него нет мамы.

– Теперь есть, – сказала она.

Дайкин кивнул и ушел.

Агата поцеловала ребенка в лоб. Малыш в ответ только кряхтел и хлопал огромными карими глазками.

СКАЗОЧНИК

В моих сказках всё неизменно оканчивается хорошо: принц побеждает злого волшебника и завоевывает сердце принцессы; простолюдин убивает дракона и спасает от сожжения волшебное Королевство. Такие сюжеты нравятся взрослым и детям.

На моих историях выросло не одно поколение читателей. Мне приятно осознавать, что дети, засыпавшие когда – то под мои сказки, теперь читают их своим детям. А те будут читать своим.

В детстве я часто фантазировал о далеких мирах, которые населяли могущественные чародеи и благородные короли. Вместо реальных людей, я дружил с воображаемыми рыцарями круглого стола, кентаврами, гномами. Уже будучи мальчишкой, я понимал, в реальности зло часто побеждает добро. Это ранило меня до глубины души. Тогда я зарекся, что в моих историях будет побеждать только добро.

Однажды один из моих героев, выбираясь из очередной заварушки, в которую я беззастенчиво его поместил, сказал: «я живу, пока дышу. А пока дышу, я меняю мир к лучшему». Эту фразу я сделал своим кредо. Через наивные и простые сказки я старался донести до читателей свет и доброту, старался сделать их жизнь хоть чуточку лучше. Мне приходили тысячи писем с благодарностями. Люди писали, что мои книги помогли им справиться с горем, научили радоваться жизни и избавили от уныния. Лучшей похвалы я и не ждал.

Все изменило дерево. Судьба та еще чертовка. Когда – то я написал сказку с таким же названием, в которой колония муравьев, лишившаяся крова после лесного пожара, борется за выживание. Преодолев всевозможные препятствия, колония попадает через обгоревшее дупло в чудесный зеленый мир – Королевство муравьев Залесье, где все будут жить долго и счастливо.

Мое дерево тоже в каком – то роде отправило меня в другой мир. Навсегда.

Я живу, пока пишу. А пока пишу, я творю чудеса.

После аварии все думали: я нежилец. Мое сердце, однако, по непонятной причине и против всех законов анатомии продолжало биться. Вот уже несколько лет я прикован к постели. Не чувствую боли, не слышу звуков и не могу сам дышать (за меня это делает аппарат искусственной вентиляции легких). Единственная связь с внешним миром поддерживается через слегка приоткрытое правое веко. Картинка, что я вижу ежедневно состоит из небольшого кусочка неба, которое проглядывается через оконное стекло. Мне достаточно и этого. Более того, в статичном лицезрении мира, в привычных всем вещах я обнаружил настоящую красоту. Раньше и подумать не мог, сколько оттенков у неба и какими прекрасными бывают облачные ансамбли.

Помню, впервые осознав неизбежное, я совсем не расстроился. Теперь я мог не отвлекаться на мирские дела и спокойно делать то, что люблю больше всего на свете – писать. Да, вы не ослышались. Я продолжаю писать. Для этого мне не нужен компьютер, не нужны бумага и ручка. Я создаю миры у себя в голове – единственном месте в моем теле, где еще теплится жизнь.

Кто это вошел? Новенькая? Впервые ее вижу. А ведь я знал, что сегодня будет отличный день.

Девушка подходит к окну, открывает шторы. Свет солнца заскакивает в палату. Прохладный весенний ветерок колышет ее длинные каштановые волосы.

Хм, великолепный типаж. Красивое лицо, подчеркнутые скулы, а руки, словно вылеплены самим Микеланджело. Глаза полны грусти, но в них читается сильная воля, а значит получиться отличный драматический образ.

Вот это успех! Я взволнован, как мальчишка на первом свидании.

Выберу ей имя. Она из расы эльфов, значит, имя должно быть красивым под стать ее внешности, с ноткой мифичности и, конечно, героическим.

Аллора.

Тотчас в голове возникла яркая картинка.

Аллора стоит на краю обрыва, смотрит на бушующую внизу реку. Вышедшие из берегов потоки воды уничтожают посевы, смывают с лица земли целые деревни. Тысячи жителей Королевства гибнут под натиском стихии. На востоке, укрытые черными облаками, сияют блики пожаров – пылают вековые леса. С запада доносится стальной лязг – доблестные воины Королевства ведут отчаянный бой с демоническими отпрысками злой колдуньи.

Из прекрасных эльфийских глаз выступают слезы. Аллора понимает, злые чары сильнее мечей и человеческой воли. Справиться с колдуньей способна только она.

Думаю, для завязки сюжета достаточно. Представлена героиня, обозначен конфликт. Теперь постепенно вводим дополнительных персонажей и переходим к повествованию. Дальше моя работа заканчивается, и начинается самое увлекательное. Персонажи живут в вымышленном мире, сами принимают решения, куда пойти, кого любить и кого ненавидеть. Мне лишь остается с любопытством наблюдать, чем все это закончится.

Аллора оборачивается на зов мудрого филина. Птица сидит на почерневшей ветке Дерева справедливости.

– Твое сердце переполнено болью, – говорит филин.

– Я слышу каждый крик, каждый последний вздох. Это мучительно больно.

– Ты слабеешь. Отпусти их. Никто не выдержит такого в одиночку.

Аллора глубоко вздыхает.

– Не могу. Любая жизнь бесценна. Я должны быть с ними до конца.

Филин кивает, получив ожидаемый ответ.

– Она была лесной феей, – говорит Аллора. – Одной из нас. Почему? Что с ней случилось?

– Она выбрала свое предназначение.

– Вздор! Ее предназначение – служить на благо Королевства, а не уничтожать его.

Птица молчит. Аллора нервничает.

– Зачем ты привел меня сюда, филин?

– Много веков назад великий Санторий третий убил здесь злого колдуна Гарона. Это место силы.

Аллора усмехается.

– Думаешь это поможет справиться с колдуньей? Глупец, – эльфийка падает на колени, загребает руками мелкие камни. – Колдунья наложила чары на мою скрипку. Я не могу сыграть симфонию жизни.

– Мастер починит скрипку.

– А если не сумеет?! – кричит Аллора.

– В таком случае Королевство обречено.

***

Протирая шваброй пол, Антонина Ивановна недоверчиво косилась на немолодого мужчину, неподвижно лежавшего в медицинской кровати. Его окружали самые разные приборы, провода, трубки, датчики.

– Он всегда так смотрит на меня, будто следит.

– Вам показалось, Антонина Ивановна. Он уже никого не сможет увидеть.

Марина обработала мужчине пролежни, закапала увлажняющие капли в приоткрытый глаз.

– Разве это жизнь? – посетовала уборщица. – Не хотела бы я так… Ну, чтобы со мной как с мясом. Уж лучше в могилу.

– Он жив, – резко ответила Марина. – А человеческая жизнь бесценна.

Уборщица фыркнула и удалилась из палаты.

Марина внимательно посмотрела на своего нового пациента. Густая борода с проседями, большой нос, глаза глубоко посажены. Внешне он походил на средневекового короля. Так и веяло от него благородством, мудростью. Казалось, сейчас он положит руку Марине на плечо и посвятит ее в дворянский титул.

Что происходит в его голове? Свет там или тьма? На секунду ей захотелось поменяться с ним местами – чтобы забыть хотя бы на миг, чтобы больше не чувствовать эту боль.

Она отшатнулась, едва не врезавшись в аппарат ИВЛ. О чем она только думает? Кто тогда поможет Сашке и другим детям, если ее не будет?

– Дура…

Марина вышла из палаты, отдышалась. Попыталась вспомнить, все ли дела сделала, но не смогла. В голове кавардак. Превосходная от природы внимательность улетучилась, будто и не было ее никогда. Девушка стала рассеянной. Могла обнаружить в холодильнике потерявшийся фен или случайно выбросить в мусорный бак ключи от квартиры.

В коридоре она наткнулась на начальницу смены.

– Как ведет себя новый пациент?

Татьяна Федоровна усиленно хотела казаться вежливей, чем была на самом деле. Марину раздражало, когда люди, знакомые с ее проблемой, вели себя с ней как с ранимым ребенком.

– Молчит, как и остальные, – сухо ответила она.

– Главное, что они жалобы не пишут, – начальница подмигнула и рассмеялась.

Марина сухо улыбнулась в ответ. Повисла неловкая пауза.

– Всё хотела спросить. Как там Сашка?

– Прошел третий курс химии. Ждем результатов.

– Я Кононова знаю, он лучший детский онколог – начальница прикоснулась к плечу Марины. – Надеюсь, опухоль пойдет на убыль. Эх, Сашка, бедный ребенок…

– Да…

Начальница театрально вздохнула, заглядывая Марине за плечо.

– Татьяна Федоровна, зачем меня поставили сюда? У меня на втором этаже четыре палаты с пациентами, как я бегать сюда буду, если что случится?

– Катя с Леной заберут твоих на втором. Они сами вызвались. Ты лучше сосредоточься на Дмитрии Михайловиче.