Баггер

Если бы Олег осознавал то, что делает, или хотел этих маленьких выигрышей, он бы стал мелким пакостником общества. Но он это делал инстинктивно. Чувствовал и брал, если было нужно. Вдобавок с живым интеллектом получалась гремучая смесь. Вот только толку от того, что она гремела…

Однажды он устроился корреспондентом одной сельскохозяйственной газеты. Маленькая редакция, мизерные гонорары, совдеповское начальство. Что может быть лучше, чем простое соответствие стилю. Издание звучало громко и оригинально – что-то типа «Сельские зори» или «Будни колхозника». По крайней мере, писали там о передовиках, механизаторах и доярках.

Кто когда-нибудь имел дело с подобным чтивом, поймет, о чем идет речь. Штампованные фразы из номера в номер повторяли друг друга. Менялись названия колхозов, совхозов, фермерских хозяйств. А Иван Петрович Зинченка заменялся на Кривошейко. Болото и тоска. Если только писать это и хвалить удои.

– Я человек скромный и к славе не стремлюсь, – начинал свою речь будущий журналист. Предпочитаю публикации исключительно под псевдонимом. Их у меня несколько, так лучше образ чувствуется. Редактор старой советской закалки, разместивший на стене рядом с Лениным портреты нынешних президентов, был вполне нормальным дядькой.

– Молодежь должна писать. Жаль только платить за это все будут мало. Но все с чего-то начинают.

Так началась карьера журналиста. Интернет плюс читальный зал библиотеки имени известного литератора, а дальше последний штрих – плагиат? Никогда. Работы авторов шестидесятых годов под их именами красовались на страницах новых изданий. Своеобразный журналистский римейк.

Идеи приходили сами собой, но почему-то не давали разбогатеть. Олег понимал, что, наверно существует какой-то баланс. Хотя может быть, дело было в природной лени, в склонности больше рассуждать, чем делать, и отсутствии природной алчности. Он наверно, как и все, в мечтах прокручивал кадры «если бы у него был миллион», или что бы он сделал с богатством. Но только, чтобы появился миллион, нужно чтобы у кого-то его не стало. Нужно быть хищником или паразитом. Нужно охотиться, а не фантазировать. Вот и был он обыкновенным неудачником. Так охарактеризовала его в свое время одна из неудавшихся пассий.

– Лошара, – похвалил себя Олег, но от этого грязи на штанине не убавилось. – Чтоб тебя так менты радовали, – пожелал он счастливого пути шестерке, и рванул к ларьку. Родной район посыпал улицы битым стеклом, но он был родной. Здесь свои. Эта местническая привязанность одновременно грела и отталкивала. Свой двор, пиво на лавочке. Рогатки и прящи, если заглядывать дальше. Детство и друзья детства. Их подрастающие братья и сестры уже курят, уже в мини и кто-то женился. Маленький островок мира, живущий своей жизнью, хотя каждый живет своей.

– Живое, холодное, и сигареты.

– Шестьдесят четыре. – тетя Галя помнила, что я курю, и работала тут уже шесть лет. Люди росли и пили на ее глазах.

– Спасибо.

А может, все это ненастоящее, – подумалось вдруг. Друзья, жизнь, проблемы и радости, актуальные тебе и тем, кого ты знаешь. Если бы я родился в другом месте, или здесь жили другие люди. Что-то в этом есть, но что-то не так. Наверное, друзья детства остаются в детстве, а есть просто друзья и знакомые. Олег глотнул холодного живительного и пересек аллейку. На лавочке сидели знакомые физиономии и сорили семечками.

– Дарова. – и ритуал рукопожатия закончился традиционным «как оно». На душе потеплело. Еще глоток. Ненапряжно. Чес ни о чем. Санек нажрался, а Вадик тупит с телефоном. Оставался вопрос, тратить деньги или нет. До двадцать шестого еще вечность. Лучше придержать, нет ничего хуже, чем быть должным. Отсыпав немного семечек, Олег покинул веселых «алкоголиков» и побрел к себе. Надо выспаться. Завтра собеседование.

Глава 4

Плеер в уши и прочь. Хочется плевать и материться. Лучше сбежать. Закрыть себя в коробочку внутреннего мира и считать живых и убитых. Хотя к чему этот фарс? Ничего же еще не произошло, ведь, правда? После странствий по лабиринтам улиц и путаных мыслей – домой. Горячий душ и чашка дешевого черного. Обжигающе дружелюбно, а потом не думать. Выкинуть из головы всю лишнюю фигню и найти смысл.

Олег шел, ёжась и не глядя по сторонам. «Да, хреновенько. Любитель вляпаться. Прошлый вечер укладывался по полочкам. Славик притащил в кафе познакомить с девчонками. Одна – его, Алена, кажется. Страшненькая Олеся… и еще такая, с выразительными глазами, Оленька. Наверное, самая умная. Что-то в ней было. Особенное… «Дурак ты, Олежек, надо чтоб красивые нравились, а ты любишь умных… хотя фигурка у нее была ничего».

Воспоминания лились в мозаику. Разговор не клеился, да и говорить особо… Алена грузилась из-за сестрички. Немудрено, рисунки у девочки. Издали смотришь – мило и по-доброму, а приглядишься – цветочки из покойников заплетаются, и не груши с яблоками, а смерть какая-то. У девочки талант, но крышка едет. Ольга почему-то упомянула о маме и как-то ушла в себя…

– Расслабься, какой-то ты сегодня скучный и вялый, – пытался глумиться Славик. Ему тоже было как-то не так. Еще одна важная деталь – проблема с деньгами. Покушаться на наличность дам, не хотелось, а в кармане была мелочь. На пиво, или на проезд. Ольге позвонила мама, и она упорхнула. Два мальчика, две девочки. Память подходила к чему-то важному. К чему-то, что было вытравлено напрочь.

Оранжевое! Олег никак иначе не характеризовал это чувство. Только цвет и какое-то предчувствие. Как будто определенные части мира окрасились в оранжевый сепий. Потом подсели Санек с Клювом, но причина не в них. Олег множество раз ощущал это чувство и ждал от жизни сюрпризов. Они как море после бури, думал он как-то, не всегда похожи на сокровища.

Подарочек подсел беззастенчиво. Лет сорок, стриженый, прилично одетый. На вид успешный человек, возможно, в прошлом военный.

– Не возражаете? – Он присоединился, и от его лопатника пошел сепий. Снова терпкий привкус и предчувствие. Пиджак оказался милым дядькой, был студентом. Потом в армию загребли. Бухал много. Увидел нас и вспомнил своих друзей и студенчество забило в памяти фонтаном. Вот только глазки у него были недобрые. Буравчики этакие. А потом покатилось.

– Не откажете в услуге?

– Какой?

– Любой каприз за ваши деньги, – произнес свою коронную Славик.

– Есть у меня прихоть одна, – он процедил мягко и слегка натянуто, – Хочу вам проставиться.

– В смысле? – девчонки хихикнули, а у Славика зажегся огонек алчности.

– Нормальное бухло и не только бухло. Проставляюсь по полной.

Дальше объяснение. Богатый человек, некуда деньги деть, скука по молодости. Что-то не то…

– Я хочу купить у вас вечер среди вас.

– Мы что, клоуны?

– Нет, аниматоры.

Потом какой-то чес про лучшие намерения, про исполнение желаний, оранжевый лопатник на столе. И деньги. Потом мартини. Еда. Еще пойло. Олег почти не пил, как-то не по себе. Халява халявой, но мышеловка очевидна. Не быть должным. Почему-то не захотелось заказывать и повторять. Вот она, двойственность ситуации. Повезло. Или еще лучше – Кенты нашли богатого лоха и крутят его на полный банкет. Да только погано, когда твоих друзей покупают за похлебку. Кто ужинает, тот ее и танцует… так Славик вытянул свою счастливую монету.

Этот упырь купил себе вечер и расклеился после третьей, а после разговоры о бизнесе. Славик хвалился и заливал. Пиджак кивал и верил, и вот они партнеры. Бред какой-то. Подстава. Ощущая чуждость себя здесь, Олег задался вопросом, что он здесь забыл? Просто интересно.

Он не считал себя декорацией и был немного в себе. Получается правда, что другие немного не в себе. Реальность снова поплыла сепием, и выделилась дверь. Пора. Улица встретила дождем и вечерними сумерками. На душе было как-то пусто и противно. Вспоминая детали, Олег рисовал в голове картину впечатлений. Этот козел притворялся и подавлял. Сколько он оставил? Штук шесть? Двести баксов, а сколько удовольствия. Его изначально никто не спроваживал. Всем было скучно. Но ему нужно было купить. Паршивенько как-то.

А потом напился. Алене штуку на такси. Девочка отказалась а потом взяла. Славик был рад избавиться на вечер от подруги и устроил свой будущий бизнес. Уходя в сортир, он самодовольно произнес: «Чудак он какой-то, но мне нравится». Похоже, Славочке опять везет. Дурак.

Городской электро распахнул свои двери и через город домой. Странно все это. А дождь по стеклам, по синим сумеркам. Снова вспомнилась Оля и на душе потеплело. Он не успел познакомиться, но думал, что есть на свете люди, которые хорошо, что есть.

Глава 5

Алиса была девочка-праздник. Только куда же тебе идти, девочка, когда праздник закончится? Так спрашивала ее старшая сестра-подруга, жившая где-то в глубине ее беспечной души. «А, всему свое время», – отвечала она, надевая дерзкие каблучки и поправляя прическу. Эти балбесы вот уже, который час сидят в кафе и пропивают чьи-то бабки. Интересно. Не особо, конечно. Кто не видел пьянок и чужих денег. Интересно, кто станет поить этих неудачников.

Когда-то ей сказали, что жизнь рисует какой-то псих. Чокнутый художник, которому ничего не нужно. Алиса любила думать, что если бы ее рисовали, то рисовали бы красивой. Именно красивой. Успешные девочки не вселяли в нее никакой зависти. Чтобы тебе завидовали, а ты улыбалась и делала вид, что все хорошо? Потом, достигать чего-то, ставить новые цели, улыбаться и реветь белугой увлажняя подушку. Быть состоявшимся человеком в свои двадцать пять? Нет! Лучше ребенком, в свои девятнадцать.

Она вошла в кафешку, когда праздник был в самом разгаре. Олега уже не было, ну да ладно. Два пьяных тела, Олеська с джунглями на голове, пытающаяся разобраться с джунглями в своей тарелке. Славик и мужик из тех, что ходят на ретро вечеринки.

– Станислав Филиппович, но я молод душой, моя радость! Называйте меня просто Стас.

– Алиса.

–Какие люди! – Славик наконец-то увидел свою давнюю мечту, – А целоваться что, опять не будем? Его лицо стало туповато-обиженным, но на локоть легла тяжелая цепкая рука.

– Чтобы с тобой целоваться? Ты человеком вначале стань.

– А что я?..

– Ты бизнес со мной делать будешь, вот сиди, и думай о деле. Таких красивых девушек не должны целовать пьяные рожи, не так ли, моя радость?

Алиса хмыкнула и подумала, что этот тип может быть ничего так тип. Движения мягкие, немного кошачьи, слегка грудной баритон, властный взгляд и четкость, или какая-то очерченность. От него веяло силой и холодком. Но что-то завораживало. По сравнению с ним Славик казался слизняком.

– Таким девушкам нужно ручки целовать да брильянтами потчевать. Покажи-ка мне свои пальчики… шестнадцать с половиной. Да, мой прадед был знаток по части сокровищ. Лучше любого ювелира красоту видел. Был у него ювелир, значит… Славик, ты разливай, разливай, а то я рассказываю, а тост пропадает… любил прадед мой крестьянских девок в шелка барские одевать и серебром осыпать чеканным. Распутный был, скотина, еще и кровопийцей его считали. Врали, конечно, завистники. Ты, моя сладкая, не смотри на меня так испуганно глазами большими и красивыми, а то ведь утонуть в них недолго.

– А как мне смотреть? – Алиса спросила просто и без кокетства. – Так че там с дедом вашим?

– Когда он на свете жил, никто его дедом не называл. Хороший человек был, а такого ценителя музыки поискать надо. Но не может кто-то быть одаренным в одном, и бездарью в другом. Видел он красоту, да так видел, что становилось ее больше, чем было. А вот выразить не мог… чет ты заскучала. – Алиса ощутила тепло сильной мужской руки и какую-то бережность. Сила всегда должна быть немного скрытой. А для того, чтобы быть добрым и заботливым, нужно быть сильным. Она знала эти две истины, и по спине почему-то побежали мурашки.

– Так вот у меня тост. За красоту, которую все-таки можно выразить, а также увидеть, услышать, и извиняюсь, пощупать, – горячий напиток опустился туда, где ему и место, а между тем рюмка Славика оказалась полной до краев. Убийственно. Алиса увидела, что ее в прошлом воздыхателя сейчас прикончат.

– Я вам скажу, Слава – классный парень. Умный, целеустремленный, хитрый, засранец, но мне такие нравятся. Он знает, что я не хер собачий, и завтра сделаю его руководителем своей новой фирмы. Доход нереальный, а, главное, ни один человек такого еще не делал. Скоро он будет такой крутой, что нам и не снилось. Ну, за тебя, дорогой ты мой, генеральный ты мой директор! До дна.

Последняя фраза прозвучала властно и четко. Алиса вспомнила дрессировщиков в цирке и непроизвольно улыбнулась. Ей стало смешно, когда она подумала, с каким животным можно сравнить Славика. Пока она улыбалась, жертва стоически приняла яд, конвульсивно дернулась и затихла. Три живых трупа, дурнушка и Стас. Расклад становится интересным.

– Я тут сегодня дарю людям подарки. Просто так, хочешь подарок? Признавайся.

– Я сама, как подарок. Только мне меня мама подарила, а я подарки не передариваю.

– Ну, так я же не настаиваю. Просто кольцо с брильянтом охеренное, старое и дорогое, в кармане валяется. Мне-то оно зачем, а тебе к лицу будет.

– Не знаю, насколько к лицу, если я его не мерила.

– Я тоже хочу померить. – Олеся протянула свою грабельку. «Пусть меряет, дура. Старое, значит – чужое. А примерять чужое кольцо все равно, что судьбу мерить. Тетя Зина так говорила. А Алиса верила гороскопам, гадалкам и приметам. Вообще эта тетя Зина странная какая-то». Еще в детстве Алису к ней водили, вроде и близко где-то живет, а где – неизвестно. Колечко сверкнуло на пухленьком мизинчике, и Алиса снова хмыкнула.

– Кольцо мне досталось от прадеда. С историей оно. Жена была у него первая, красивая – глаз не оторвешь. А мой прадед красоту видеть мог так, что нам и не снилось. Обручился он с ней, и думал, вдруг че случится, а красота ее в памяти поблекнет. Привел художника молодого. Француза или итальянца, неважно. Звали его Александром. Красивый парень, говорили про него, и еще талантливый. Не будь дураком, великим бы человеком стал.

Но только пока рисовал он Марфу, влюбился со страшной силой. И она устоять не смогла. Мой прадед умен был, и прощать никогда не умел. И что бы вы думали, он придумал? Построили на озере близ лесов его терем высокий из смоленых корабельных сосен. Одел он Марфу как царицу, и кольцо это на палец обручальный. И велел из окна широкого вниз смотреть, пока любовник рисовать ее будет. Затворили терем, а красный петух все равно летит, куда хочет. Увидел художник, как пропадает любимая, и бросился спасать ее, себя не жалея.

– И что дальше было?

– Что что – сгорела девица, одно колечко осталось. Художник тот руки себе сжег и бродил потом по свету калекой. Мой прадед смотрел на это все, но не простил измену. Марфа-то из крестьян была, напрасно родня ее радовалась удачному замужеству. Сгубил он всю ее деревню на следующий год.

– И че, получается, это то самое кольцо? – Олеся, побледнев, немножко протрезвела и попыталась снять.

– Ты носи его, раз пригляделось. История историей, а деньги не пахнут. Дорогущее оно. Официант! – он позвал негромко, но так, чтобы его услышали. – Двадцать одна? Многовато я на это все трачу, ну да ладно. Я уезжаю немедленно, здесь двадцать пять. Я очень хочу, чтобы всех моих друзей бережно отвезли домой, а милые дамы, возможно, захотят продолжить вечер и что-то еще закажут. Остальное будет вашим гонораром.

Он выпрямился, и, поцеловав руку Алисе, откланялся. Последний штрих. Визитка легла в карман Славика.

– Пусть мальчик позвонит мне завтра. После того, как оживет. – он улыбнулся и покинул заведение. – Еще увидимся.

Глава 6

Фотографировать свадьбы – тоска ужасная, все похожи одна на другую. Невесты в белом, платья, гости, родители. Невеста самая красивая, хотя в постели окажется без нарядов, с пьяным усталым женихом, ставшим еще одним мужем в стране. Как встретишь замужество, так его и проведешь. Обыденно, традиционно, как у всех. Еще можно круче всех – чтоб родня знала, а также родня родни. И куча чужих людей, пришедших поесть на халяву.

Звучит цинично, но это грустная правда. Олег в прошлом был тамадой, но со временем веселость стала профессиональной, а потом вмиг улетучилась. За спиной институт культуры, а близость к искусству не позволяет зарабатывать на хлеб тяжелым физическим трудом. Так он и стал фотографом.

Ему нравилось видеть, выхватывать, а порою удивляться тому, что выхватывается цепким объективом. Вот только найти работу фотографу нелегко. Остаются шабашки. «По крайней мере здесь кормят неплохо», – подумал Олег, наворачивая очередной салатик. Бытность тамадой приучила почти не пить, но зато есть.

– А вот еще нас с Леночкой, Сашей… теть Нина, идите сюда! – и пара кадров ляжет в семейный альбом. Когда праздник становится профессией, он перестает быть праздником. Остается техника и опыт. «Интересно, как бы я женился, если бы женился?» Олег подумал, что если это случится, то произойдет по другому. И как можно меньше людей.

Когда его родители развелись, он с отцом покинул побережье, которое навсегда осталось в детстве, и переехал в типичный микрорайон обычного города, в квартиру хрущевских построек. Здесь прошло дворовое хулиганское. Пиво, музыка, драки. Девочки и пацаны. И весна, и охапки сирени, и тетя Люда из третьего подъезда с ее любимым палисадником. Здесь у него появились друзья, первая любовь и первая боль, хотя нет, пожалуй, вторая. Развод родителей был тяжелым для всех, а с ним никто не посоветовался.

– Теперь мы будем жить без мамы. – Отец сказал это так, что запомнилось.

– А Лиза?

– С ней все будет хорошо…

Так и жили, только у Лизы все тоже пошло наперекосяк. Выросла и влюбилась в курсанта мореходного училища. Молодой, красивый, вот только кто ж знал, что у него порок сердца. Лиза не знала и очень плакала, когда с подругой его увидела. А он пьяный был и кричал, что не любит ее больше. Потом она вышла замуж за какого-то богатого хмыря, и больше Олег с сестрой не виделся.

Он устраивал чужое веселье и кричал «горько», еще бывал на поминках и на торжественных банкетах. Жил чужой жизнью, вернее, ее кадрами. Так порой ему казалось. Немного читал, слушал музыку, пил с друзьями. Его район был обычным, но по-своему замечательным. Здесь все всех знали, хотя город далеко не был похож на деревню.

Прослеживались судьбы. Свои негодяи и герои. Нормальные пацаны и эта шалава из девятиэтажки. Если вы знаете, что такое район, вы понимаете, о чем я. Славик был его соседом по подъезду. Нормальный пацан, только хотел денег, думая, что только их ему не хватает для счастья. И пытался со всеми в чем-то соревноваться и сравниваться. А у меня лучше, а я умнее чем… потому и дружил с придурками. Тогда как прикольнее, когда ты просто в чем-то разбираешься, или когда просто все клево. Из-за поворота показалась его довольная рожа.

– Опять чужие свадьбы празднуешь? Когда уже сам женишься?

– Отпраздновал, дай освежиться, – и рука приятеля подарила холодное светлое.

– Пошли до ларька прогуляемся, я тебе прикол расскажу, – Славик был доволен, а значит, хотел похвастаться.

– Пошли.

– Ты че вчера свалил, кстати?

– Да беспонтово как-то было. – Олег вспомнил свое ощущение и мысленно подтвердил. Беспонтово.

– Да ладно, брось ты, классный мужик. Я как-то быстро с ним скентовался. Тип по ходу крутой очень и ему скучно. Он фирму решил открыть и предложил мне ее возглавить.

– С чего это? Потому что он побухал с тобой за свое бабло? Повод очень весомый. Или ты, Славик, очаровал его величиной ума?

– Да пошел ты! Ему все равно, кто будет руководить его фирмой. Говорю же, деньги для него не главное, хотя когда все получится, их будет немеренно. Ты кстати тоже можешь со мной работать.

– А че за фирма-то?

– Я еще толком не знаю. Тип какая-то шишка в институте научного атеизма. Еще с советских времен сохранилась эта штука. Там психологические опыты всякие, академик Павлов, рефлексы и так далее. Все очень серьезно. А фирма – это чтобы продвинуть один проект. На первый взгляд мысль бредовая, но если подумать – мозги плывут.

– Ладно, у тебя плывут, а в чем суть-то?

– Все сказать не могу, рано еще. В общем, планируется социальный эксперимент, на который выделяются бешеные деньги. Грант какой-то, что ли. А наше дело развивать проект и подписывать договора. Самый главный бонус – это зарплата.

– Сколько?

Олег знал, что Славику сказали держать язык за зубами, но он также знал, что ему очень не терпится все растрепать.

– Моя зарплата – сорок. Плюс проценты от каждой сделки. Некисло, да? И мне нужен помощник с окладом двадцать пять. Ничего особенного делать не надо, и ты справишься. Хотя голова на плечах не помешает.

«Ого, да мы теперь крутые начальники…»

– А что за эксперимент-то?

– Не могу сказать. Но если ты захочешь быть моим заместителем и помощником, тебе понравится.

– Лохотрон какой-то у тебя, а не фирма. А если ты ген директор, то тебя еще и подставят.

– Дурак ты, завидуешь просто. – Славик выдавил это с досадой.

– Удачи, директор.

Олег понимал, что это его случай. Предчувствие никогда не обманывало. Тот тип, оранжевое ощущение ошибки. Много раз он пользовался этим ощущением и выигрывал. Но всему может быть предел. Определенно, это какая-то система. И может быть даже умная и продуманная. Возможно, Славик разбогатеет и приедет к родным скамейкам в белом «Феррари» пиво пить. А может и не приедет. Предчувствие не было хорошим, и Олег подумал о том, что не всегда мы выбираем ситуации. Славик сделал свой выбор. Пусть разбирается. Институт научного атеизма. Работа с грантами. Где-то он это слышал. Вопрос – где?

Глава 7

– Зачем я выхожу замуж? Мне все задают этот вопрос. А не скажу. Если выхожу – значит, нужно.

– Ладно, дело твое. Просто, знаешь, когда люди разные и женятся – это прикольно, но когда очень разные и не любят друг друга… просто не мое это.

– Не грузи да не грузим, будешь, – Маша рассмеялась. Если на то пошло, я вообще жалею, что не могу проживать несколько жизней одновременно. Ходить по подиуму, рекламируя нижнее белье и бухать огненный вискарь с ковбоями. Или ты говоришь – любовь. А если я сегодня люблю, а завтра другой нравится? Что тогда? Я, может быть, люблю мальчишек разных. – она сделала паузу, – ты тоже думаешь, что если мужчина – то красавец и дон Жуан, а если девочка – то распутная девка?

– Нет, я просто думаю, что многие совершают ошибки.

– Ты считаешь ошибкой узнавать новое?

– Нет, разменивать себя.

– Я ошибаюсь, или ты какой-то слишком правильный, – она вопросительно улыбнулась.

– Нет, – подумав, ответил Олег. – Просто мы говорим о разном. Допустим, такая штука, как первый поцелуй. Если он у тебя уже был, больше его не будет.

– Во-первых, первый поцелуй – не «штука», – обиделась девушка, – мне, кстати, он не понравился. А во-вторых… – она остановилась, – говоришь, первый? – она поцеловала с наслаждением и упоением, – Хочешь второй? Или предпочитаешь этот помнить всю жизнь?

Она поцеловала еще раз. Олег обнял ее за талию, не понимая, что с ним происходит. И ведь, правда, похоже на безумие. Девушка три часа назад одела на палец обручальное и сбежала с фотографом гулять по парку. Свадьба? Обычная, с тетушками, лимузином и загсом. Еще муж, женоподобный и неприятный тип.

Одна фотка, конечно, получилась классной, – подумал Олег. – Но мы ее просто оставим. В остальном же задание можно считать выполненным. Эта свадьба не войдет в семейный альбом.

– Хватит-хватит, а то еще понравится, – Маша игриво оттолкнула его в сторону, – дурачок ты, нужно жить настоящим, тогда каждый раз будет, как первый.

– Ты почти убедила, – произнес Олег, не успевая за ее динамикой.

– Говорят, бог Шива одновременно был с сотней тысяч своих жен. Как думаешь, ему понравилось?

– Не знаю, наверно. Хотя то о чем ты говоришь – это все равно, что жить вечно. Если ты любишь одного человека, ты его выбираешь из миллиардов, и для тебя он больше, чем эти миллиарды, и ближе.

– В том-то и дело, что не из миллиардов, и даже не сотен тысяч, – не сдавалась девушка. – Как правило, у каждого есть круг знакомых, друзей и приятелей. Кто-то за одной партой сидит в школе десять классов, привыкает, а потом замуж выходит. Кто-то живет по соседству, а кто наугад. Выходит, что жила бы она в другом месте, и училась бы в другой школе, что, другого бы суженного из миллиардов выбирала? Я говорю о том, что для того, чтобы выбирать, нужно узнавать людей, а на это не пять минут надо. Вот и получается несчастная судьба дона Гуана.

– В чем-то ты права, но я почему-то тебе не верю. Не совсем верю, – поправил себя Олег.

– А вообще, хватит. Верь в свою чистую любовь, не буду рушить мечту. Только я вот тоже верила, и ничего хорошего из этого не вышло.