Мечта о сверхсиле. Часть 1. Мистический этюд украинской реальности

«Наверное, стоит пройти через подобное только для того, чтобы знать цену спокойной, мирной жизни. Красоту полёта большинству сложно оценить, пока не свалился в штопор», – подумал Готфрид.

А дед продолжал:

– Я понимаю, что произошло с теми танкистами. Я сам был такой, издалека немцев видел, кровь кипела, зубами рвать их хотел. Кто на войне не ожесточился, погиб. Но и допускать в душу злость, чтобы она заполнила до дна, тоже нельзя – сгинешь, и так было со многими.

– Деда, а ты считаешь, что такое правильно и без этого никак? – понимая глупость своего вопроса, всё – таки задал его Берёзов.

– Ожесточение – это плохо, когда возникает без причины, а не когда на глазах уничтожают твою жизнь и землю. – закрыл тему дед Шорохов.

Дальше разговор зашёл о делах житейских и затронул религиозные мотивы.

– Меня недавно встретил местный поп Иван, – сказал, явно кипятясь дед, – и начал охмурять: «Тебе уже много лет и надо подумать о душе, а то не ровен час – предстанешь перед Христом и нечего сказать будет». А я сказал этому крестоносцу, что на фронте понял: если Бог есть, то он так же далёк от вашего балагана, как космонавт от водолазов. И я ещё поживу. Хочу узнать, чем этот бардак окончится!

– Да, только с каждым годом становится всё хуже, – добавил Руслан.

– А как может быть по-другому, если фашистские недобитки пролезли во власть! – с задумчивой горечью ответил ветеран. – Вот батя нонешнего президентика Ющенко, как я читал, полицаем в концлагере был.

– Поганый маятник истории, – прокомментировал Готфрид.

– Да не маятник, а люди такие, – отрезал дед Шорохов и продолжил. – А ещё тот поп мне стелил: раньше многие в конце жизни уходили в монахи, грехи войны замаливать. Да не трогай, говорю, мои грехи! С моё поработай на земле, а потом суди. И вообще, – тут он обратился к Берёзову. – Вот скажи, что они там в монастырях творят?

– Ну, молятся, – ответил Руслан.

– И ничего не делают? Пускай ещё продукцию какую-нибудь дают, а не просто сидят, – возразил старый Шорохов.

– Они себя обеспечивают и уже хорошо, – попытался возразить Руслан. Однако дед его прервал словами:

– Да нет, внучек, человек должен жить не только для себя, но и для окружающих. Пусть продукцию дают!

Готфрид на этих словах рассмеялся и приобнял ветерана, словно встретил друга из прошлого с угловатым, но, в целом, правильным взглядом на жизнь. Суждения ветерана проистекали из практики старой русской системы, где не принято ничего не делать тем, кто был способен приносить пользу. Не случайно Шорохов имел звание Заслуженного рационализатора республики, и несмотря на свои годы, ходил голосовать, как он говорил, «за кого надо», а именно – за красных.

Затем, закончив беседу, дед направился отдыхать. А друзья, которым на месте не сиделось, поехали по какой-то нужде к ещё одним родственникам. И там к своему неудовольствию Руслан встретил двоюродного братца – Владлена Хомченко. У Влада от его отца осталась лишь фамилия и, возможно, именно по причине безотцовщины, он являлся гримасой того неустроенного времени. Такой тип паренька был узнаваем: Владлен по-деревенски был нагловат и труслив одновременно, поэтому больше склонен к воровству, чем к дракам; ну и выпить да курнуть был также не дурак. Как следствие этого, время от времени Влад получал по пьяни в разных местах, хотя пошёл в дедовскую немаленькую стать. Вообще, дед Шорохов после случая, когда он и другие родственники приложили немалые усилия, чтобы пойманный на краже внучок не попал под статью, заявил, что на следующий раз он сам его посадит! И будет этот отщепенец сидеть так долго, пока крыша на зоне не рухнет, ибо все у него дети как дети, а он трава дурная. Однако, после произошедшего Влад поменялся, стал хитрее и осторожнее. Время от времени у него появлялись деньги, на которые он купил машину, а остальные просаживал неизвестно куда. Этот источник заработка был не совсем ясен. И хотя Владлен всем говорил, что он сварной по стройкам, всех посещала догадка, что его доходы связаны опять с некой полузаконной пакостью.

– Привет, Влад, ты ещё живой? – поспешил поприветствовать со стебом своего двоюродного визави Берёзов, зная, что тот сам этого не стесняется.

– А ты тут чё? На кой приехал? – ответил брательник, при этом оживившись, как будто сам искал Руслана.

– Да представь, скоро универ заканчиваю, – сказал Руслан и, указав на Готфрида, пояснил, – и вот с другом набираемся опыта у Вадима, собираем инфу для дипломной.

Для упрощенного кругозора Владлена эта речь была слишком сложной, и он перешёл на уличный гоп со смыком:

– Ну и кому это влезет потом? Это как знаете, – тут он сюсюкающим голосом наскоро рассказал старый анекдот: – Стоит армянин на Красной площади и деньги считает. К нему подходит худой доцент и спрашивает: «Скажите, как пройти к библиотеке Ленина?» А тот, не отвлекаясь, отвечает: «Дэлом, дорогой, надо заниматься! Дэлом!» – и после избитой истории торопливо спросил: – А на сколько вы тут? Если есть хотелка, то я вам клевое дело покажу, где есть прикол и прикуп настоящий! И тема без засады, за неё не вяжут, отвечаю!

– И в чем там соль? – спросил для пояснения Берёзов.

– В оригинальном ходе бизнеса, – нашёл умные слова для уклончивого ответа Влад и добавил: – Завтра вечером возле места одного поляна будет с шашлыками. Хотите – поехали, там всё перетрём, и моих пацанов узнаете.

– Ну, добро, если тема модная, – ответил, заинтересовавшись, Денис.

– Тогда с вас два бутыля вступительных. Я в пять позвоню, – сказал Владлен друзьям и пошёл к выходу. Руслан покосился ему вслед и сказал вслух:

– Проставить оно не проблема, заноза в том, что он чудак стрёмный! – и задумчиво шаркнув подошвой по плитке двора, добавил: – И что он вообще хочет рассказать, чего мы не знаем?

Но Денис был заинтригован предложенной затеей. Он редко бывал в селе, тут многое было для него ново. Готфрид, как и его друг, являлись людьми городской культуры с академическим уклоном, поэтому в некую сельскую мудрость из-под сохи и коровы, о которой вещали в угоду вороватой власти в то время украинские культурологи, они не верили. Но природу наши друзья любили и к ней стремились, а что решил наплести двоюродный брательник -неважно, главное есть шанс провести неплохо время и, возможно, это пригодится для этнографического опыта в жизни.

«Ладно, погуляем, – уступая желанию друга, махнул в сторону ушедшего братца Руслан. – Но мне он уже надоел. Сам дикий, как папуас, а деловой – хоть подрывай хайло ногой!»

В полдень на следующий день Берёзов загодя связался с Владом, поскольку хотел перед запланированной поляной показать Денису окрестные места. И потому договорился, что после этого Владлен подберёт их за селом. Собрав в рюкзак всё необходимое, они в половине пятого вышли из ворот. Их путь лежал через короткий промежуток распаханного пространства; затем, миновав его, грунтовая дорога уходила вправо-вверх на возвышенность, откуда открывался живописный вид на череду лесной рощи и колосящихся полей, между которыми вилась мерцающей змеёй река.

– Ну, вот отсюда видно, что такое Родина, как и говорилось: леса, поля, бескрайние просторы, – произнёс Денис.

– Я специально повел вас этой дорогой, чтобы всё вам показать, – кивнул в даль Руслан.

– Да, действительно красиво, – оценил Денис, затем повернулся и шагнул вперед со словами. – Ну, хорошо, идём.

– Тебе не тяжело? – спросил его Руслан, похлопав по рюкзаку. – Дай я понесу.

– Не дам, – усмехнулся Готфрид. – Вперёд на запад!

– На обратном пути сам потащу! – пообещал Березов. Через сто метров смешанный лес сменился на сплошные ряды сосен, и Руслан сказал:

– Хочешь посмотреть, тут по пути рядом родник есть.

– Давай показывай, – согласился Денис. И, действительно, через некоторое время Руслан свернул с дороги и указал на круг сложенных на растворе старых кирпичей и камней, откуда била вода, стекавшая потом ручьём вдоль ложбины. «О, да тут прибрали, слава Богу, всю дрянь, что тут валялась», -подумал Руслан. Денис же, став коленом на край ручья, зачерпнул воды и умыл лицо.

– А, холодная, – отметил он.

– Ладно, идем, – взглянув на время, попросил Руслан. Тут уже недалеко.

– Это радует, – вскинув на плечах лямки, добавил Готфрид. Грунтовка дороги с течением пути плавно пошла вниз и вышла на асфальт проезжей части, образуя развилку.

– Ну вот, прибыли на условное место, – сказал Руслан, остановившись с другом на обочине, где по уговору должны были встретиться с Владленом.

– Мы вовремя? – спросил его Денис, снимая рюкзак.

– У нас ещё двадцать пять минут, – сообщил Берёзов, – а шли часа полтора.

– Да, лучше раньше, чем опоздать, – кивнул согласно Денис и начал говорить Руслану то, что давно подметил: – У нас с тобой сходная картина с родственниками. У меня по отцовской линии был дед, похожий на твоего деда Егора, но он, жаль, умер до моего рождения. А по линии матери тоже есть дядя, правда, ей не родной, да и как человек, он больше похож на кусок биологических отходов, поэтому, наверное, и богат до ужаса.

Тут Готфрид, чтобы скоротать время, начал рассказывать семейные перипетии деда Макара, которому не везло на спутниц жизни. Они все, кроме последней, были по тем или иным причинам недолговечны. Первая жена, от которой у него родилась мать Дениса, Людмила, скоропостижно скончалась в молодом возрасте. После чего он сошёлся с продавщицей из комиссионного Розой Шихман, тоже имевшей отпрыска, сына Араона, от короткой связи с неким стоматологом, который бросил её, узнав о беременности. Но, по-видимому, она была такой же, как и её бывший, с одной ветки ягода. И вскоре, оставив ему ребёнка, смоталась без вести с новым другом сердца. Дед Макар тогда женился в третий раз на её младшей сестре, у которой тоже была дочь, но при этом баба Эльза стала заботливой мамой для всех троих. Сынуля Араон, несомненно, взял от своих родителей самое прекрасное и с течением времени перерос из мелкого гадёныша в плотоядного козырного туза с церковным уклоном. Для большей конъюнктуры он взял фамилию своей бабки – Покотило и первоначально пытался пробиться во власть от националистической партии «Рух». Затем оттуда его занесло в сферу мафиозно-бандитских дрязг, в которых он преуспел, проявив свои таланты: топил одних, а сам выплывал наверх по кривой шального обогащения. Впоследствии ему подвернулся интересный вариант и, вспомнив о своих ближневосточных корнях, он стал епископом одной отколовшейся от протестантизма секты из Бруклина под названием «Христиане горы Сион». Эта организация выступала за объединение христианства с иудаизмом. И подобная синкретическая религия, по мнению её основателей, была обязана, как единственно верная, объединить под своим началом весь мир. Руководящую же роль в ней должны занять лучшие представители еврейского народа – как люди, поцелованные богом. Но за религиозным фасадом скрывался златолюбивый мизантроп. Араон Филиппович мало кого любил, а доверял ещё меньше. Одной из немногих, к кому он в жизни имел человеческую симпатию, была мать Руслана, которой он иногда откровенно много чего рассказывал. Своей пастве он велеречиво ворковал, что его подвиг обратиться к Богу – это случай, когда он вместе с сокурсниками из мариупольской мореходки, которую впоследствии бросил, заработав у родных полупрезрительную кличку «морячок», поехали в местную лесопосадку. Там, повинуясь внутреннему зову, отошёл вглубь зарослей, где, как ему показалось, светился огонь. Из тех недр ему явился человек с лицом, словно пламенное солнце, и благовестил, что пришло время подумать о своей душе и показать другим истинный путь. А сестре же Араон говорил иное. После того, как вся его компания крепко выпила, он решил пойти в ближайшие кусты; и как только к ним приблизился – увидел, что навстречу ему вышла худая и черная, как паук, человеческая фигура, глаза которой блестели серым блевотным светом. Это сияние вывернуло его наизнанку и заставило корчиться от боли в грязи на земле. Как утверждал он, то были самые жуткие минуты жизни, настоящий ад, что заставил на все согласиться. Возможно, именно тогда, предположила мать Дениса, он и получил какие-то темные дары везения на обман, грабеж и кучу денег. Ему было без разницы, кого нагреть – ближнего или дальнего.

Как-то раз он хорошо подвёл отца Готфрида, после чего тот долго молчал и затем, пристально посмотрев на жену, сказал:

– Такие, как он, есть избранный народ на подлость.

– Я и не скрывала, что он такой, – пожала плечами супруга. А Денис тогда в свою очередь рассказал «тонкий» анекдот: – Приходит сын Абрама из школы и говорит: «Папа, я сегодня на уроке истории решил стать русским». – «Ты хочешь стать русским? Отдавай тогда пять рублей карманных, на тебе пятьдесят копеек и ходи довольный». Потом сын подходит к маме: «Я решил стать русским, говорят это лучше!» В ответ: «Ты хочешь стать русским? Снимай всё модное и надевай обычное барахло, так и ходи!» А сынуля после этого говорит: «Боже, я пять минут как русский, и как я вас, жидов, уже ненавижу!»

– А ты чего такой злой на меньшинства? – шутливо осадил его отец.

– Да упаси Бог, а то они опять обидятся! Просто шучу, – засмеялся в ответ Готфрид и добавил: – Тем более этот анекдот дядя Араон и рассказывал.

– Ну, ему виднее, – пожал плечами отец.

Покотило, по сути, являлся неким гибридом пастора сектанта и укронационалюги, ненавидевшим всё российское. Он часто подчёркивал, что является потомком казацкого полковника Якова Покотило, который в начале восемнадцатого века вместе с гетманом Мазепой переметнулся на сторону вторгшегося в Россию шведского короля Карла XII. Но после поражения шведов под Полтавой малодушно сдался, надеясь на царскую милость Петра I. Единственное смягчение для предателя было в том, что его отправили на вечную ссылку под Архангельск, где тот и закончил свои дни.

С семьёй у Араона случилась такая же ссылка в даль, как и у его предка. В своё время на деньги западных спонсоров он организовал в Чернигове, при поддержке родственников жены, христианский экономико-правовой институт ХЭПИ. Во главе заведения стала его благоверная Валентина Ивановна. Однако, не поделив с мужем прибыль, супруга вступила к этому времени в любовную связь со своим шофёром (которого, как надёжного человека, приставил к ней Покотило) и подала на развод, полностью отстранив суженого от института. Араон с вавилонской скорбью в глазах объяснял это тем, что она жадная до судорог и ей лечиться надо. «Ну, ты тоже не альтруист, признай», – посмеивалась в ответ мать Дениса. К тому же нельзя сказать, что материально Покотило сильно пострадал, других активов у него хватало с головой.

За таким разговором на дороге незаметно прошёл почти час, и друзья начали терять терпение.

– Свяжись что ли с ним, спроси, где он там, – сказал, наконец, Денис. Только хотел Руслан это сделать, как увидел показавшуюся на дороге машину Влада и в нетерпении воскликнул:

– Наконец-то, едет!

– Быстрый он, как опоздал, – добавил Денис.

– Ну, как дела, стремительный? – обратился к нему Руслан, влезая в машину. – Что там случилось, опять мешок в сарае защемило? А то стоим – тебя не видим.

– А вы чего так рано? – как будто не помня об уговоре, ответил Влад, трогаясь с места. – Я тоже стоял и ждал до упора.

– Рано, ждал? Ты что гонишь? Где ты нас ждал? – переспросил Берёзов.

– Да не вас! – лениво пояснил брательник Хомченко. – Бричку чинил, только выехал, как застучала. Заехал к Пелыху её шаманить, а его нет. Пришлось ждать. А телефон, прикинь, в ведро у него во дворе с водой упал.

– Опа, меткий выстрел! – добавил Руслан.

– Да так ему и сказал, – заметил Владлен. – На кой его там поставил, двинутый? Ты что – фетишист? Так что вам повезло, я ещё быстро приехал!

– Ты же машину недавно взял. Чего она косовертит ? – спросил Руслан.

– Да на днях в канаву въехал, и началось, – пояснил Влад и добавил: – Но это всё мелочи, семечки для пацанов. Да если хотите – возьмите их там!

– Это где? – спросил Денис.

– Сзади на окне пакеты лежат. Но только не эти! – хмыкнул брательник. – То другое, вот те, да!

– Хорошо, – сказал Денис, засовывая один в рюкзак. – Лишним не будет!

Тем временем они свернули влево на грунтовую дорогу и через некоторое время подъехали к паре друзей, которые расположились недалеко от двух больших курганов с костром и мангалом для шашлыков. В своё время в этой местности находилась деревня Скочище, от которой осталось только расположенное рядом с курганами старое кладбище.

– О, главный наш! Привет, Хомяк, с полки бряк! – произнес один из парней, завидев Влада.

– Сотвори пожрать лучше, Балабас, а то все тебя ждать задолбались, – ответил ему специфически Владлен.

– Не понял, а ты где сам лазил, что поздно привалил? – получил он в ответ.

– По делам великим, я же говорил! – ответил Влад.

– А по нашему делу как? – спросил Балабас.

– Всё под конкретным контролем. Этим я занимаюсь в первую очередь. Или, на счёт денег, я когда-либо дурковал? – спросил Хомченко у всей компании.

– Да нет, но было и хуже, – ехидно вставил другой братан.

– Да закрой источник, Виталя. Пока всё не провернём, я спать нормально по ночам не буду!

– И пить тоже! Когда деньги вернешь? – укололи его вслед.

– Это потом я сказал. Если товар уйдёт, повторяю, всем лаве нормально будет! Так что не тормозите с утра! – так расчехлял перед людьми очевидное Хомченко.

– Вот именно! Чего мы затупили и не надыбали сюда девок для прикола? – пришёл со всего к выводу Виталя.

– Да уймись ты, бык, – осадил его Балабас. – Что бы они нам спалили всю контору? Поедим, потом к ним подвалим.

– Нет, так жить нельзя, вокруг одни двинутые! И надо срочно принять ! -решительно сказал Владлен.

– Ну, поехали, – недолго думая, ответил Готфрид и потянул из рюкзака «белую».

А Хомченко, присев затем за деревянный переносной столик, обратился к Балабасу:

– Дорогой, не томи, грузи всё сюда.

– Да не гони, быстрый, – ответил тот, поднося снедь на шампурах.

– А чего Балабасом его все зовут? – спросил у Руслана Денис.

– Да это фамилия такая, два брата Витя и Виталя, и оба Балабасы, – пояснил Берёзов.

– Ну, – сказал Влад, взяв стопку. За верный фарт!

Хлопнув по первой и закусив, Руслан спросил:

– Ну и в чём, скажи, Влад, фарт в жизни? Чем, вообще, занимаетесь?

– А мы, как и все, тут землю пашем, по ней у нас чуйка есть, – ответил тот и кивнул в сторону другой машины, где возле колеса лежал металлоискатель.

Увидев его, Берёзов хотел что-то сказать, но Влад опередил его, пояснив:

– В этом деле есть своя специя, например, добра у нас немало скопилось.

– Ну, а какого конкретно? – поинтересовался Березов.

– Без суеты сейчас, давайте зарядим и за это, – сказал Хомченко и, разлив по новой, произнёс: – Давайте за добро! – и после этого сокровенно сказал: – Я покажу кое-что специфическое. Открываем ярмарку, но! – тут он погрозил друзьям пальцем. – Без лишнего базара об этом. Он начал доставать из рядом лежащей сумки аккуратно упакованные предметы. И тут все при свете костра увидели ночное небо, копанные артефакты второй мировой, пряжку германского вермахта, нагрудный знак панцерваффе, где под имперским орлом красовался средний танк. Такой же знак был на серебряной плоской фляжке, которую Влад поставил следом. Еще там было два набора штык – ножей, которые брательник достал со словами: «А это для шашлыков, если что».

– Неплохо, прямо музей! – сказал Берёзов, наблюдая такое разнообразие. – А что ещё имеете?

– Смотри сюда, вот фирма, – Владлен положил советский наган и рядом с ним парабеллум, которые были покрыты нетронутым воронением, словно вчера со склада.

– Вот это да! – произнес Берёзов.

– Известная модель, – добавил Готфрид, примеряя в руке удобную рукоять парабеллума.

– А патроны к ним есть? – спросил Берёзов, вращая пустой барабан нагана.

– Есть ли у нас патроны? – важно спросил Влад.

– Конечно, есть! Виталя, подгони патрон, пожалуйста! – и тот подал ему забитую зельем сигарету.

– Будете? – спросил Влад друзей, втягиваясь.

– Сегодня нет! У нас своей дури хватает, – отрицательно покачал головой Денис.

– Они были замотанными в залитом маслом сапоге, словно ставрида. А это там же нашли, значит, наши зарыли, – пояснил Владлен и положил перед друзьями орден Красной звезды.

Денис взял орден и посмотрел со вздохом на сверкнувшие в его руках красные, чуть потемневшие грани. Затем он перевёл взгляд обратно на стол, где начали появляться золотая мелочевка, серёжки, крестики.

«Эти диггеры не брезгуют, наверное, и могилы потрошить», – увидев среди вещей россыпь золотых человеческих резцов, подумал Руслан и оригинально пошутил:

– О, у кого зубы рванули, гопники?

– Ну, это всё песочек, а главное всё здесь, – и Влад, явно желая впечатлить (как в свое время князья при дворе в Петербурге, играя в карты, ленясь считать деньги, ставили золото в «насыпку» стаканами), сам поставил на стол простой гранёный стакан с наполненными до верху золотыми царскими червонцами.

– Да, приличные деньги, – сказал действительно немного ошарашенный Готфрид.

– Дай посмотреть, – сказал Руслан, беря один из них.

– Бери, но верни, – усмехнулся Влад.

Денис тоже, взяв монету, на аверсе увидел профиль последнего царя Николя II и вспомнил слова исполнителя приговора Юровского, что царь получил высшую меру за то, что выпил со своим окружением «море человеческой крови», теперь же этот процесс повторяет годы спустя новый капитализм во всех республиках бывшего Союза.

– И много у вас этого капитала? – спросил у Влада Руслан.

– Где было – там нет. Когда нашли, Иисус шепнул взять всё себе! -уклончиво зашутил тот в ответ. – Мне перед этим сон приснился, что кто-то помер, и я пришёл заказывать в похоронное бюро венки, гроб. А там мне говорят, что ничего нет, дали целое ведро гнили вонючей и послали на улицу. Понятен теперь намёк, сколько нам выпало?

– Что, целое ведро надыбали? – спросил с недоверием Руслан.

– Именно так, угадал! – ответил Влад и, подсаживаясь рядом к нему, завел следующий разговор: – Поэтому слушай внимательно. Ты знаешь Гройсмана, который держит «Коллекционер»?

– Ну да, знаю, и батя тоже хорошо знаком. А Денису он вообще чуть ли не родственник, – подтвердил и кивнул в сторону Готфрида Берёзов.

Человек, о котором они вели речь, был известный торговец антиквариатом в городе, в том числе и нечистого происхождения. Сам Гройсман был инвалид, у него с детства была сильно деформирована нога.

– Ну вот, вы можете с ним поговорить, рассказать, что есть такой товар у нормальных людей и нужно всё толкнуть без шума! Если дает добро, то рисуем всё подробно, что имеем.

– Хорошо, а нам что с того светит? – заметил Берёзов.

– А пойдёт дело, – добавил Влад, предвосхищая встречный вопрос о комиссионных, – вам тоже будет свой процент, и там, поверь, будет немало!

«Пусть сначала скажет, какой, чтобы не съезжал потом по насыпи», – так рассуждал про себя Руслан. И ему чем дальше, тем меньше всё это начинало нравиться. Но Влад, не дожидаясь конкретного ответа, продолжал фонтанировать:

– Ещё нужно, чтобы вы помогли в самой работе чуток. Мы одно место набили, чую, там куш ещё больше будет. Пока прёт – нужно работать!

– И что нужно делать, землю рыть? – с иронией перебил Готфрид.

Тут Влад на спиртных парах начал стелить совсем непонятное:

– Когда нужна прибыль позарез, и взамен никого не взяла земля, то надо протащить себя через яму, чтобы потом смог залезть на высоту. А если этого не сделать, на ровном месте провалишься, ведь не спят бесы вокруг, – и тут в ответ потоку его слов братья Балабасы залились заразительным и туповатым смехом.

– С чего тебя проняло? На сквозняке продуло? – тоже, усмехаясь, спросил Руслан. Владлен запнулся после своей тирады и, хитро оскалившись в сторону своих подельников, ответил:

– Чего проняло? А что скажешь, если у нас ко всему имеется в земле серебряный большой котёл, а?

– Какой котёл? – удивленно переспросил Денис.

– Очень древний! Стенки в палец толщиной, наверное, под тонну, – с серьёзным видом ответил один из Балабасов.

«Ничего себе «улов», что-то слабо верю», – подумал Руслан и с нажимом изрёк Владлену:

– А ты, часом, не гонишь, грешный?

– Таким не грешат! Тут тихо надо, понимаешь? – пояснил Влад. – Поможете наверх вытащить, он такой, что мы втроём его не смогли достать из ямы!

– А где нашли? – спросил с интересом Готфрид.

– Радом с этими курганами, – кивнул в ту сторону Владлен.

– Увидишь сам, у него кругом идут грифоны, а с четырёх сторон какие-то лики, наверное, богов, – добавил брат Хомченко.

– Да что ты врёшь, покажи, где он, тогда поверю! – решительно сказал, встав, Берёзов.

– А не страшно? Ну идем, покажу! – ответил Влад.