Волчья песня

– Я просто хочу, чтобы ты знала. Я развелся.

– Мне это не интересно. – бросила я равнодушно через плечо.

Звук закрывшейся двери, раздался громовым раскатом в моей голове. И я без сил опустилась на скамью, не в силах больше дышать, не в силах больше жить. Из-под стола раздался тоненький вой Айры.

Глава 11

Время потянулось, как заунывная песня калмыка в степи. Короткие осенние дни, с редким солнечным светом и длинные темные, как патока, ночи.

Каждое утро мы с Матильдой выезжали на привычный обход по моему участку. Айра уже бегала по поляне, и я не боялась, что она может удрать в лес. Она превращалась из подростка-волчонка, с несуразно длинными ногами, и чуть обвислыми ушами, в молодую волчицу, со светло-серой шерстью и почти белой мордочкой, с крепким поджарым телом. И вскоре наступил день, когда она убежала в лес. Я встревожилась, но напрасно. Довольно быстро она вернулась, таща в зубах зайца. Я облегченно вздохнула. Отпадала необходимость каждый раз ездить в деревню за курами.

За всеми заботами и переживаниями, я совершенно забыла о тайнах этого места, которые меня так заинтересовали по приезду сюда. Они, эти тайны, дали о себе знать совершенно неожиданно.

Как в страшной сказке, все началось темной осенней ночью. Я уже собралась ложиться спать, когда услышала громкое и тревожное ржание Матильды. Запалив фонарь «летучую мышь» и набросив на себя куртку, вышла на крыльцо. Лошадь бушевала в конюшне, грозя разнести ее. Выскочившая следом за мной Айра, стоя на крыльце настороженно рычала, повернувшись в сторону края поляны, заросшего густым малинником. Он весь уже осыпался, только кое-где еще болтались на ветру желтые и буроватые листья и остатки засохших мелких ягод. В течении всего этого времени у меня так и не дошли руки, чтобы навести в этом углу порядок. И сейчас, даже опавший малинник, выглядел непроходимыми колючими джунглями.

Прикрывая фонарь от порывов ветра, я медленно стала подходить к этим непроходимым зарослям. Айра осторожной походкой, выслеживающего добычу зверя, шла впереди, утробно рыча.

– Что там, дорогая? – Почему-то шепотом спросила я.

Молодая волчица повернула ко мне голову. Свет фонаря отразился зелеными бликами в ее глазах. По понятным причинам, она ничего не ответила. А у меня вдоль позвоночника пополз холодок. Подойдя вплотную к малиннику, я стала пристально вглядываться в заросли. Свет от фонаря был достаточно жидким, освещая хорошо только пятачок пространства вокруг меня. Вдруг волчица остановилась, шерсть на загривке встала дыбом, она грозно зарычала. Я подошла чуть ближе и увидела почти с самого края, где заросли переходили в поляну, лежащее на земле скрюченное тело человека. Даже не подходя ближе, я поняла, человек был мертв. Не скажу, что до этого мне часто приходилось видеть мертвецов. Но, в этой ситуации была твердая уверенность. В его позе было что-то не естественное, не присущее живому существу. До пояса он был обнажен. На теле виднелись множество ссадин, порезов и ушибов. На запястьях застарелые раны и синяки, как будто, его держали долгое время в кандалах. Лица видно не было. Длинные темные волосы спадали на лицо, закрывая его полностью, кудлатая борода торчала в разные стороны, в ней запутался какой-то сор и листья малины.

На меня напал легкий столбняк. Откуда он тут взялся? Почему голый до пояса в такую погоду? Вопросы пролетали в голове, не задерживаясь. Ответов ни на один из них не было. Четко я понимало одно, надо ехать в деревню, чтобы найти участкового. Вот пусть он и разбирается. Я повернула к дому. Быстро переоделась. Закрыла Айру дома, оседлала Матильду, и поехала в деревню.

Пол часа я долбилась в двери к участковому, еще минут тридцать пыталась ему втолковать суть проблемы. Василий Павлович, пожилой полный дядька, с шикарными усами «а-ля Чапаев». За имя «Василий» и за усы, в деревне за ним прочно закрепилась кличка легендарного героя гражданской войны. За глаза его называли так все, от детей трехлетнего возраста, до глубоких старцев. Он был нетороплив, как, впрочем, и большинство деревенских жителей, привыкших к неспешной размеренной сельской жизни. Участковый таращил на меня глаза спросонья, и никак не мог взять в толк, чего мне от него понадобилось в такой неурочный час. Наконец, когда терпение мое было уже на исходе, мне удалось ему объяснить, что это не дурацкая шутка, а реальность. Оставив его собираться, я вернулась на кордон. На часах уже было пять часов утра. Ложиться спать в это время я сочла бесполезным. Растопила печь, поставила чайник. Быстро собрала на стол нехитрую снедь, вчерашние пироги и глиняную плошку со сметаной. Есть совершенно не хотелось, но надо было себя чем-то занять до приезда Василия Павловича.

Наконец, послышалось тарахтение и, видавший виды ГАЗик, выполз по грязной дороге на поляну и остановился у самого крыльца. Участковый с недовольным видом вылез из кабины, заглушив двигатель. Выглядел он весьма браво в милицейской форме, но вид имел недовольный. Еще бы! Я его очень хорошо понимала. Если бы кто-то разбудил меня в три часа ночи, не знаю, какой бы я имела вид. Думаю, чтобы к такому виду, я бы добавила пару, тройку крепких выражений.

– Ну, показывай, что тут у тебя за покойник. – Ворчливо пробурчал Василий Павлович.

Я с готовностью схватила фонарь и повела его к малиннику. Он шел за мной и продолжал бурчать.

– Викторовна, если ты меня напрасно потревожила, то я тебя на трое суток закрою, чтоб другим неповадно было.

Я только усмехнулась про себя.

– Чего ты, Палыч. Я что, порядка не знаю?

Тем временем, мы подошли к тому месту, где лежал обнаруженный мною труп мужчины, прикрытый куском брезента. Я сдернула ткань, а Павлович выдохнул:

– Ё- моё ….. – И добавил еще пару выражений, которые в словаре великого русского датчанина Даля назывались коротким словом «мат», сдвинув фуражку на затылок. – Надо бригаду с района вызывать. Ты тут ничего не трогала? – Спросил сурово, напуская на себя вид блюстителя порядка.

Строгий вид ему так же шел, как мне, в данной ситуации, веер из страусовых перьев. Усы у него встопорщились. И сейчас, он больше напоминал перепуганного кота, которому на голову упал горшок со сметаной.

– Нет, ничего не трогала. Как нашла, сразу в деревню поехала.

– А он вчера тут лежал? – задал он мне, на мой взгляд глупый вопрос.

– Нет, вчера его тут не было. Мои звери его только сегодня почуяли. – Вздохнула я тяжело.

Участковый развернулся и легкой трусцой побежал к машине. Схватил рацию и начал вызывать дежурного в районе. Рация шипела, хрипела, но внятных ответов не давала. Он минут двадцать тренировался с ней. Наконец, до дежурного дошла информация, и Палыч с облегчением выдохнул. А я тем временем, старалась внимательно рассмотреть следы. Не мог же он свалиться с неба, в конце концов. Кто-то должен был его притащить сюда, или он сам должен был дойти, чтобы умереть здесь. Все это было по меньшей мере, странно. Следов, которые бы указывали, что кто-то прошел сквозь кусты, не было. Меня это сильно озадачило. Не скажу, что я была уж таким ярым следопытом. Но, зверя выслеживать приходилось. Очень мешало то обстоятельство, что свет от лампы не позволял рассмотреть все как следует. Надо было дожидаться рассвета. Я опять прикрыла мертвеца брезентом, и пошла к дому.

– Палыч, пойдем, чаю попьем с пирогами. Все равно ждать, когда из района явятся. Чего ж на улице то торчать. Пойдем. – махнула я ему рукой.

«Чапаев», что-то бурча под нос, поплелся по направлению к дому.

Печное тепло приятно окутало меня, когда я переступила порог. И я, некстати, подумала, что, неплохо так возвращаться в дом, где тебя ждут и пахнет березовым дымком и печеными пирогами. Айра кинулась к моим ногам. В умных глазах, обращенных ко мне, казалось, был вопрос. На ее немой взгляд я ответила:

– Не знаю, милая. Ничего не понимаю. Ну, да, милиция во всем разберется.

Волчица тяжело вздохнула. Как будто, говорила: «Ну, да. Они то разберутся. Жди дожидайся.» Я потрепала ее между ушами.

– Нельзя быть такой пессимистичной, дорогая. Надо всегда надеяться на лучшее.

Айра затрясла головой, как бы говоря: «Ну, ну …», и ушла за печку, откуда периодически, настороженно поглядывала на меня.

Топая сапогами, в дом вскоре вошел участковый. Скинул на лавку около двери дождевик, и с интересом огляделся. Как-то неопределенно хмыкнул и скромненько уселся на краешек скамейки за столом.

– Как погляжу, хозяйственная ты девка, Викторовна. Все у тебя ладно и складно, хоть и молодая ты, и по виду городская совсем. А чего ж не замужем?

Я про себя аж плюнула в досаде! Они что, все сговорились?! Далось им мое замужество!!

– А, я не тороплюсь. Успею еще. Ты вон пироги бери, да чай. Из трав заваривала.

Палыч обозрев мой стол, крякнул и, пряча глаза, спросил.

– А, покрепче у тебя ничего нет? Вчера у кума маленько погулял лишку. Голова раскалывается.

Я с улыбкой пошла в сени и принесла бутылку клюквенной настойки, которую делала сама. Налила пол стакана и подала участковому. Он одним махом опорожнил стакан и прикрыл глаза. Блаженная улыбка озарила его лицо, и он прошептал:

– Я ж и говорю, хозяйственная ты …

Посидев еще немного в такой позе, он вдруг встрепенулся. Видно, вспомнил, по какой причине оказался у меня в гостях. Брови вновь сошлись у переносицы, усы сердито встопорщились.

– А, скажи-ка мне, Викторовна, чего этот, – Он мотнул головой куда-то в сторону, – Чего он, пришел к тебе?

Я от такого поворота дела аж икнула.

– Да ты никак сдурел совсем? Куда он пришел ко мне?! Да, я его первый раз в жизни вижу! Если бы не Матильда с Айрой, он бы там до весны пролежал! Я тут еще и полгода то не прожила, откуда же мне такими знакомцами обзавестись?! – И я грозно глянула на Палыча, а Айра зарычала тихонько из-за печи, почувствовав мои эмоции.

Он как-то сразу весь съёжился, испуганно покосился за печь, откуда выглядывала волчица, и замахал руками, как будто пытаясь отмахнуться от меня.

– Ты чего, Викторовна? Я ж ничего ТАКОГО не имел в виду. Так спросил, чтоб разговор поддержать, так сказать. Сейчас эти, с района приедут. Им же что-то объяснять придется. А я и не знаю, что говорить даже. Я ж его тоже первый раз в глаза видел! И откуда он только взялся на мою голову!!! – Сокрушенно закончил он.

Я милостиво кивнула, мол, чего уж там, меж своими всякое бывает. И мы с ним вместе закручинились. Через минуту, я подала голос.

– Думаю, как светлее станет, ты должен пойти и место преступления, так сказать, осмотреть. Начальство приедет, а ты им уже все и доложишь.

Он обрадованно закивал головой и налег на пироги.

Глава 12

Бледное рассветное солнце нехотя выглянуло из-за горизонта. И лес вокруг покрылся прозрачной влажной кисеей, просыпаясь под его неяркими лучами. Палыч, задремавший было на скамейке и, разморенный теплом, сытной едой и, главное, клюквенным настоем, вскинулся, когда я собралась выскользнуть из дома.

– Ты куда, Викторовна?

– Хочу Матильде овса насыпать. – Попыталась слукавить я.

Он тяжело поднялся со скамьи.

– Ага, овса, рассказывай мне … А, то я не вижу, куда ты намылилась. За дурака то меня не держи. – Заворчал он. – Вместе пойдем.

Он надел фуражку и затопал на выход. Айра вопросительно глянула на меня из-за печи. Я отрицательно помотала головой. И волчица с тяжелым вздохом улеглась обратно на подстилку.

Малинник в утреннем свете выглядел вполне невинно и прозаично. Но, мне пришлось напомнить себе, что там, в зарослях колючих кустов лежит покойник.

Когда мы подошли, Палыч сразу вспомнил, что он при исполнении обязанностей.

– Ты тут не топчись. – заворчал он. – Постой в сторонке. Не бабьего ума это дело. Сейчас вот товарищи из района приедут, они во всем разберутся. А ты свой нос не суй!

Не обращая внимания на его ворчание и грозный вид, я подошла к умершему и присела на корточки, стянув с него брезент.

– Палыч, смотри. У него ногти все сломаны, а под ними земля. Как-будто, он из какой ямы выбирался, землю скреб. – Ткнула я пальцем на руки мертвеца.

Участковый, видя, что ни его серьезный вид, ни его нравоучения не возымели на меня никакого действия, махнул рукой и проворчал себе под нос:

– Вот, отчаянная баба! – А потом обращаясь ко мне. -Ты что, не боишься, что ль, ничуть?

Я неопределенно пожала плечами.

– А чего его бояться? Он же мертвый, не кусается. Живых бояться надо.

Затем встала и стала, аккуратно ступая, обходить его слева, пытаясь проследить следы, откуда он явился. Участковый, все это время пристально разглядывая умершего, моих маневров не заметил. Это позволило мне обнаружить следы одного человека. Быстро кинув взгляд на обувь лежащего, можно было сделать вывод, что он сам дошел сюда. А потом уж упал и умер. Кусты малины были обломаны, и на влажной земле виднелись четкие отпечатки его ботинок. Но, вопрос, откуда он пришел, по-прежнему, был актуальным. Не мог же он по тайге в таком состоянии долго передвигаться? Или мог?

Продираясь сквозь колючий кустарник и не обращая внимания на царапины, я пошла по его следу. Точнее, где-то в полуметре от его следов. Через несколько метров я чуть не споткнулась о камни. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это, видимо, был фундамент сгоревшей Игнатовой заимки. Он основательно зарос травой и покрылся мхом. Поэтому я и не смогла разглядеть его сразу. Перешагнув через него, я, осторожно ступая, пошла дальше. Тут, Василий Павлович, наконец заметил мои передвижения. Он замахал руками, как ветряная мельница, и закричал:

– Стой!! Куда тебя понесло!! Вот шальная баба! Все следы затопчешь!!! Вот где чистое наказание!!! Вот потому-то, тебя и замуж никто не берет!!! Кто ж с такой справится?!

Я отмахнулась от него. Охотничий азарт уже проснулся. Сейчас меня смогла бы остановить только противотанковая граната.

– Чего ты орешь, как потерпевший? Видишь же, я аккуратно, стороной иду. – Продолжая двигаться маленькими шажками, ответила я.

Проломанные кусты малины привели меня к левому углу бывшего дома. Кстати сказать, довольно большого. Прямо в углу зияла квадратная дыра. Вокруг нее были разбросаны большие камни и поломанные, наполовину прогнившие, доски. Я замерла, открыв рот. Потом огляделась вокруг. Следы вели именно от этой ямы. Дальше стояли нетронутые заросли малины. Получалось, что наш покойник выбрался из старого погреба, сожженного почти семьдесят лет назад дома?! Да, это была загадка, которую я вознамерилась разгадать.

Я уже было совсем собралась залезть в этот погреб, как обратила внимание на нашего участкового. Он усиленно размахивал руками, пытаясь привлечь мое внимание. Когда он увидел, что ему это удалось, он с остервенением начал тыкать пальцем в сторону дороги. Увлекшись, я не услышала гула мотора, приближающейся машины. Видимо, бригада следователей из района была на подходе. Я запрыгала козочкой в обратном направлении, и вскоре стояла рядом с Палычем с видом невинной овечки, сосредоточенно разглядывая носки своих ботинок.

Вскоре из-за деревьев показался голубой бок УАЗика, и шофер, выскочив на поляну, лихо затормозил за ГАЗиком участкового. Видя, кто выходит из машины, я затосковала, и обреченно подумала, что мне сегодня не везет. А Василий Павлович с придыханием выдал:

– О!!! Начальство само пожаловало. Видать, дело будет серьезным. – Поднял он указательный палец вверх.

– Палыч, может я пойду? – Заканючила я. – А, ты тут уж сам, без меня разберешься, а, Палыч?

– А ну стоять!!! Я тебе дам, сам разберешься!! – Сурово нахмурившись зашипел он. – Кто труп нашел? Тебя опросить обязаны! Так что стой и жди!

Я не отступала.

– Так, опрашивайте. Я ж никуда не денусь. Дома буду. Чего мне здесь стоять. Пойду я, ладно? – Продолжала я изображать из себя сироту.

Участковый в это время одергивал китель, поправлял фуражку, готовясь при всем параде встретить начальство. Воспользовавшись моментом, я потихонечку улизнула. Задами обошла мой дом и тихо проскользнула на крыльцо. Только, оказавшись внутри, я с облегчением выдохнула. Встречаться с Володей мне очень не хотелось. И я надеялась, что опрос свидетелей не входят в его должностные обязанности. Но, я понимала, как были хрупки мои надежды.

Часа через два раздался стук в дверь. Я громко ответила «открыто» и приготовилась к встрече «гостей». Дверь открылась и через порог перешагнул крепкий мужичок лет за сорок. Ранняя побудка никак не сказалась на нем. Румяные щеки и лукавый взгляд выдавал в нем весельчака. Наверняка, в шумных компаниях он был их душой. Зайдя, он быстро оглядел дом цепким взглядом. Потом посмотрел на меня.

– Здравствуйте. Я следователь Пиреев Иван Петрович. А вас …?

– Я Ольга Викторовна Сазонова. Местный егерь.

Брови у него слегка приподнялись. Но, он не высказал вслух своих эмоций. Мне понравилась его сдержанность. Тут я вспомнила, что мне положено быть радушной хозяйкой и пригласила его присесть. С ласковой улыбкой, я предложила ему чая с пирогами. К моему удивлению, его не перекосило от моего ласкового оскала. И он с удовольствием принялся уплетать пироги. Насытившись, он смущенно пояснил:

– Простите. Вытащили из постели, позавтракать не успел. А у вас так пироги вкусно пахнут …

Я чуть пожала плечами.

– Да, лишь бы на здоровье. Пирогов много.

Он откашлялся, и приступил к официальной части.

– Участковый рассказал, что это вы нашли умершего. Расскажите, как это произошло. – И уставился на меня умными глазами.

Я коротко поведала ему об этом событии, не увлекаясь и не высказывая своих соображений. А они у меня были. Но, я посоветовала себе не торопиться и не лезть с умными мыслями.

– Вам был знаком этот человек?

Я помотала головой.

– Впервые его видела. Я тут не так давно. Живу на кордоне. Я и деревенских не всех в лицо знаю.

Пиреев хитро прищурился, пытаясь изобразить проницательность.

– А вам не страшно здесь одной? Молодая женщина, работа такая … хм-м … неподходящая. Да еще и живете одна, на отшибе. Мало ли что?

Я смерила его холодным взглядом.

– А, собственно, какое это отношение имеет к вашему делу? – Мой тон мог бы заморозить не одну тонну рыбы, или мяса, к примеру.

Улыбка сползла с его лица. И он грустно заметил.

– Конечно, вы правы. Отношения к делу это не имеет. Извините, мне не стоило … В общем, это не мое дело. Простите, ради Бога, если обидел.

Он имел такой покаянный вид, что мое раздражение сразу куда-то улетучилось. И я пробормотала:

– Да, ничего страшного. Просто, меня уже замучили подобными вопросами.

Потом, я решила воспользоваться его раскаяньем и задала вопрос:

– А отчего он … – Я попыталась подобрать корректное слово. – Скончался?

Следователь проницательно посмотрел на меня. Слегка улыбнулся.

– Это определит вскрытие и экспертиза. Но, на первый взгляд, сердце не выдержало. Сильное истощение, многочисленные побои в течении длительного времени. Его держали в кандалах. Похоже, пытали. Конечно, это, так сказать, тайна следствия. Но, вы же нашли его. А девушка вы, как бы это сказать, проницательная. Поэтому, я не раскрываю вам страшной тайны.

Ободренная такой речью, я было открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но тут дверь открылась и вошел Владимир Дмитриевич. Я аж зубами скрипнула. Майорские звезды сверкали на его погонах в слабых лучах солнца, проникающих в небольшие окошки дома. И вообще, он имел бравый вид, хоть сейчас на парад. Ранняя побудка никак не сказалась на нем. Я тяжело вздохнула. Он сделал строгое лицо и обратился к следователю.

– Ну, что тут у нас, Иван Петрович?

Следователь суетливо начал ему объяснять:

– Да, собственно, мы уже закончили. Ольга Викторовна, распишитесь под протоколом. Вот здесь, и здесь. – Ткнул он пальцем в листки. – «С моих слов записано верно и мною прочитано», ну и подпись поставьте.

Я послушно написала требуемое, поставила закорючку своей подписи. Володя стоял и хмуро наблюдал за нашей суетой. Иван Петрович собрал со стола бумаги. Начальство опять, сурово хмуря брови, заговорило:

– Труповозку уже вызвали. Скоро будут. Проследите за всем там, пожалуйста.

– Конечно, Владимир Дмитриевич. А как же. Не волнуйтесь. – И он стал пробираться мимо Володи к выходу.

Когда он достиг дверей, и начальство не могло его видеть, Иван Петрович мне лихо подмигнул, как будто говоря мне: «Мы то знаем, что он не такой уж и строгий. И мы его совсем не боимся». Я слегка опешила от такого, но постаралась не подать вида. Володя продолжал хмурить брови. А я затосковала, понимая, что общения не избежать. Когда дверь за следователем закрылась, он заговорил. В голосе слышалось недовольство:

– Как ты умудрилась во все это вляпаться?

Я сочла вопрос риторическим и промолчала, ожидая, что будет дальше. Не дождавшись от меня ответа, он продолжил:

– И что у тебя за стремление к мазохизму? Тебе совсем не обязательно жить одной в этой глуши. Я могу поговорить с директором, и он организует тебе жилье в деревне.

Я раздвинула улыбку на возможную ширину.

– А мне здесь нравится. Если мне потребуется твое мнение, я обязательно спрошу его.

Конечно, он знал мой характер, поэтому нахмурился еще больше, хотя, казалось, куда уж больше.

– Ты не думаешь, что подвергаешь свою жизнь опасности, живя здесь? И что это здорово напрягает?

– Кого это напрягает? – Продолжала скалиться я.

Он опять посмотрел на меня. В глазах застыла мука. Мне сразу же расхотелось продолжать этот разговор, и я постаралась его закончить. Уставшим голосом я проговорила.

– Я живу так, как считаю нужным. Не думаю, что у тебя есть право указывать мне, что и как я должна делать. Тема закрыта. Если, у тебя есть, что сказать по сути дела, говори. Если нет, то я пошла.

– Куда ты пошла? – Удивленно вскинул брови он.

– Вообще-то, я здесь работаю. И мне пора на обход. – Не удержавшись, добавила ехидства в голос я.

Он сделал шаг ко мне и протянул руку, собираясь взять меня за плечо. Он даже успел произнести первое слово фразы, которую собирался сказать.

– Послушай …

Голос прозвучал чуть резче. И тут ему под ноги вылетела Айра. Своим безупречным звериным чутьем, она почувствовала мое состояние, и кинулась на защиту. Припав слегка на задние лапы, она грозно зарычала. Шерсть на загривке стала дыбом, нос сморщился, обнажая довольно устрашающие клыки. Не ожидая такого, Володя сделал несколько шагов назад и схватился за кобуру. Наткнувшись на лавку, стоящую позади него, он, не удержав равновесия, плюхнулся на нее. Воспользовавшись ситуацией, я схватила карабин, и кивнув волчице, выскочила из дверей. На ходу скороговоркой проговорила:

– Пироги на столе, чай на плите. Угощайтесь. – И хлопнула дверью.

Следователь, увидев, что я бегу по направлению к сараюшке, громко крикнул:

– А где Владимир Дмитриевич?

Уже сидя в седле, я с усмешкой прокричала в ответ:

– Пироги остался есть!

Пришпорила Матильду и поскакала в лес. Впереди меня неслышной тенью скользила Айра.

Глава 13

Я ехала по лесу, вдыхая густой осенний воздух, пахнущий прелой листвой, хвоей, дождем, с едва уловимым горьковатым привкусом грусти. Айра скользила по подлеску едва заметной тенью. Матильда, все еще плохо привыкшая к запаху волчицы, иногда всхрапывала и, нервно переступая, косила глазом в ее сторону. Я стала уговаривать лошадь, поглаживая по влажной шкуре на шее.

– Ну, чего ты, девочка? Успокойся. Айра же своя. Она не причинит тебе вреда. Наоборот, защитит, если потребуется.

Кобыла слушала меня, успокаивалась и тихонько всхрапывала в ответ. Мы проехали к реке. Я расседлала Матильду и отпустила ее пастись. А сама, расстелив брезентовый дождевик, улеглась под разлапистой елью. Дождь перестал моросить. С каждой хвоинки свисала маленькая капелька влаги, в которой отражался и переливался кусочек неба. Бессонная ночь и волнения давали о себе знать. Мысли были ленивые и вязкие. Конечно, я думала о Володе. Боль, поселившаяся в груди, как холодная змея, разматывала свои кольца, вызывая щемящую тоску. Открыв глаза, громко сказала:

– Я больше никуда не побегу!

Маленькая птичка, испуганная моим голосом, вспорхнула с ветки, осыпав мне на лицо мелкие капли влаги. Принятое решение всегда приносило мне облегчение. Боль отступила. И я впервые подумала об этом месте, как о доме. Мне стало спокойно на душе. Я улыбнулась и закрыла глаза. Сквозь дремоту, слышала, как переступает копытами Матильда, хрумкающая позднюю осеннюю траву. Мне под бок забралась Айра, и улеглась, положив голову на мои ноги. Согретая ее теплом, я незаметно для себя провалилась в сон.

Темные стены подземелья поглощали свет от фонаря. Маленький язычок пламени дрожал от потоков воздуха, и грозился совсем потухнуть. Наверное, в лампе заканчивался керосин. Молодой мужчина тащил за руку по сырому коридору перепуганную девушку в изодранном и грязном, когда-то белом платье. Волосы ее совсем растрепались и сейчас, покрывали плечи и спину, как черный атласный плащ, почти до пят. Она совсем выбилась из сил, и спотыкалась на каждом шагу. Я чувствовала ее страх и усталость. Мужчина беспрестанно оглядывался. Иногда, останавливался и замирал, чутко прислушиваясь к звукам. Но, кроме тяжелого дыхания обоих, капающей воды, да шуршания мелких камушков, осыпающихся с земляных стен коридора, не было слышно ничего. Вроде бы, успокаиваясь, он продолжал тащить свою спутницу дальше. Вот, коридор слегка расширился, стало немного суше. Потолок подпирали деревянные рудничные стойки, кое-где поросшие грибами и затянутые плесенью. Молодые люди вышли в рудник. Здесь парень почувствовал себя спокойнее и увереннее. Как видно, дорогу из рудника он знал достаточно хорошо. Он с улыбкой обернулся к своей спутнице, но, увидев ее изможденное лицо и потухший от страха и усталости взгляд, нежно ее обнял. Затем, выбрав место посуше, скинул с себя кафтан, расстелил его на земле и усадил девушку на него. И тут, земля вздрогнула от взрыва, балки заскрипели и зашатались, стали крениться и падать. Земляной потолок стал отваливаться большими пластами. Парень встал соляным столбом, замерев от ужаса, а девушка, прикрыв голову руками, громко и страшно закричала.