Когда цари служили пастухами. Стихи и немного грустного юмора

Когда цари служили пастухами

Стихи и немного грустного юмора

Наталья Тимофеева

© Наталья Тимофеева, 2021

ISBN 978-5-0055-4251-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда цари служили пастухами

Моему сыну Зорану с огромной благодарностью и неизбывной нежностью посвящаю эту книгу.

Экзамен

Экзамен «жизнь» сдала не на пятёрку,На троечку едва свела концы.Рождённую эпохой фантазёркуДо старости водили под уздцы.Я знала, что позволено не многоТому, кто наделён с избытком. ВонГнала меня судьба. Тая тревогу,Я за спиною слышала трезвонЗавистливой молвы и, было дело,Ревела от досады, но всегдаЛишь кровью сердца чувствовать умела,Не чуждая ни гнева, ни стыда.Оглядываясь с болью на дорогу,Где ветер разметал мои следы,Я с трепетом себя вверяю Богу,К подножью неба утлые трудыСлагаю без сомнений и печали,Надеясь на прощение Отца…Давным-давно с меня оковы спали,И молодой задор сошёл с лица,И разум стал задумчивей и строже,И оболочка смертная дряхлей,Но знаю я, никто уже не сможетСтрастями уловить души моей.Здесь, на земле, где злом объято время,Нет места откровениям надежд,А жизнь без Бога – проклятое бремяДля подчинённых дьяволу невежд.

Сонет о яблоке

Из мякоти яблока ножиком выну червя,Прожорлив, дебел, он не знает ни солнца, ни гроз,Он жил себе в яблоке, плод челюстями язвяИ с ним не вступая в полезный тому симбиоз.Но яблоко пало на землю, убито червём,Оно бы и сгнило в траве, не найди я его.Вот так же и мы на планете бездумно живём,Вгрызаясь, впиваясь, не видя вокруг ничего.Болеет земля, протестует, смывает и жжётНичтожное племя, что сук, на котором сидит,Вот-вот перепилит и в кому навечно впадёт,И с глиной спечётся в один неживой монолит.Убийственна жажда наживы за счёт бытия,Получено в дар оно гостем, что хуже червя.

Лицо земли

Лицо земли позолотила осень.Богатство дней, на ветреных весахПокачивая, упокоит в бозеЛюдской убогий первобытный страх.От скованности воли меркнет разум,От скудости духовной мрёт душа.Не так страшна ковидная зараза,Как те, кто чёрта верою смешатВ уколы с неизвестной панацеей.Сегодня мир безумием объят.Себе верёвку затянуть на шееДобрейшие властители велят.И никаких нет в глупости гармоний,И нет в животной низости утех.Но тонут люди в бездне беззаконий,Которые берут над ними верх.Вымарывает время сонм историй,И память у народов коротка…Никто не смог доселе выпить море,И правды не осталось ни глотка.

Мышиное солнце

Мышиное солнце среди облаковМерцает загадочным светом.Глубокая ясность, но воздух свинцов,Бездождье, но кончилось лето.И точка отсчёта ещё далека, —Бесснежны вершины Балкана,Но медленно движет на запад рекаОстанки породы листвяной.И пахнет тимьяном на жёлтых холмах,Молчащих над стынущим долом,И росно земля засыпает в слезах,Под лунным лежа ореолом…Пульсар перемен неизменной строкойВпечатан в земные скрижали,И катится время неслышной рекойВ великие мёртвые дали…

Небо с овчинку

Небо с овчинку, овчинка бела и лохмата,Треплет расхристанный ветер земные сады.Осень листву золотит и кровавит закаты,И обнажает неровности горной гряды.Солнце растерянно ищет пропавшие тени,День, остывая, мертвеет, а ночь тяжела.Кутая каменной тьмой, прячет в гулком эбенеТонкие иглы разбитого бездной стекла.Время, стекая на землю с бесстрастным участьемИ, по-змеиному, в сердце нацелив укус,Шепчет: «Забудь навсегда о свободе и счастье,Помни лишь их ненадёжный и призрачный вкус!»

Ночное стихотворение

Из серебряных нитей сплетала лунаПаутинную сеть для осенних ночей,И, натешившись прятками с ветром, онаВ горный чистый, звенящий скатилась ручей.Говорлива, свежа и прозрачна вода,Каждый камешек виден на шёлковом дне.Воссияла над миром двойная звезда,И застыли хребты вековые во сне.Неподвижен эфир и прозрачно-медов,Аромата полынного тянется шлейфПо-над горной дорогой, и выкрики совДаль тревожат ночную, что пущена в дрейфВдоль полей опустелых и поймы речной,И до самых Балкан молчаливо-черна…И раскинулось небо в тиши надо мной,Словно Божий покров или нежность сама.

Сегодня и после…

Задворки ночи, чёрная дыра,Инферно мира, скорбное молчанье…А счастье было даже не вчера,Осталась тень его на том обмане,Что пухнет, словно ком, из века в век,И голограмма жизни всё прозрачней,И время мчит, усиливая бег,И разум человека всё невзрачней.Но радуются радостью невеждЛюбому обещанию народы,Обросшие коростами надежд,Что в одночасье кончатся невзгоды,И грешный имярек «возьмёт своё»,Чего он от рождения достоин,И что повымрет на земле жульё,И будет сам собой переустроен,Воскресший из развалин, аквилон,Творец пойдёт навстречу недоумкамИ Сам отменит данный им закон,И благодать им разольёт по рюмкам…А злоба падших заполняет брешьОтсутствующей ясности сознанья,И мир живущих миновал рубеж,Оставив бытие свое за гранью, —Ведь звон монет, шуршание купюр,Утехи плоти, пароксизм желудка,Всеобщий нарастающий сумбурЛишают человечество рассудка.Восходит зверь из непотребных орд,Нанизывая, как гирлянды, душиНа рог свой, тем властителен и горд,Что Свет нетварный смрадом ада тушит.Но Книга Жизни писана не им.Не вечен мрак, восторжествует правда.Грядёт Христос, ведь Свет непобедим,И от Его пронзительного взглядаНе убежит, не скроется никтоНи на земле, ни под землёй в могиле…Кто выбирал меж хлебом и крестом,И выбрал крест, тот в адовом горнилеНе пропадёт навек. Сильна любовьНебесного бессмертного Владыки,Он верных защитит Своих сынов,А грешный мир утонет в диком крикеИ канет вместе с нечистью туда,Где нет прощенья и пощады нету.И каждого его настигнет мзда,И никогда конца не будет Свету!

Сад камней

В сердце одиноком – сад камней,А в душе – рассудочность от Бога.С каждым годом плакать всё труднейУ порога Горнего Чертога.Рубикон сомнений перейдён,Что осталось, если нет спасеньяОт врагов, что жмут со всех сторон,Разрушая Божие Творенье.Миром правят подлость и вражда.В ненависти не родится истин.Кровь людская стала, как вода,Человек – бездумен и корыстен.Между тьмой и светом – вечный бой,Кажется, что нет конца и краяМукам, предназначенным судьбой,На минуты счастья невзирая.Сад камней на сердце молчалив,Тяжелы и сумрачны те глыбы.Род людской труслив и суетлив,Жить внутри него – страшнее дыбы.Повернись скорей к нему лицом,Не подставь по небреженью спину.Верь лишь Слову, данному Отцом,И Его замученному Сыну…

Осень наступила

Ветер задушил в своих объятьяхТишину, дремавшую в саду.Стал слова сухой листвой шептать иЛунных бликов тонкую слюдуПо траве раскидывать росистой,Нежно ветви струями сплетатьИ лампады огонёк лучистыйВ горнице неспящей задувать.Воздух свеж предгорий августовых,Облаков пастушая кошмаУкрывает цепь хребтов суровых, —Где-то там снега таит зима…А в долину волны катит время,Осенью раздолье вещим снам.Вновь стремится в дали птичье племя,Преданное вечным небесам.Аисты покинули селенье,Опустели гнёзда, и в дымахВознося осенние знаменья,Печи снова теплятся в домах.Это ли сиротство мне по сердцу,Эта ль горечь дыма – память лет,От которой никуда не деться,Так и отзывается нет-нет.

Отходя ко сну

Я – пленница земного притяженьяНо так легко в своих летаю снах!Моё меж звёзд осознано скольженье,Материю с улыбкой на устахПронзаю без своей обычной болиЗа хворь земли, людскую нищету,И вырвавшись, как птица, из неволи,Я радостно взываю на летуКо Господу – единственному Свету,Что путь земной мне в сердце освещал,Ведь милость удивительную этуОн даровал всем смертным от начал,Но брошена была она в горнилоСтрастей и неоправданных забот,Где большинство себя похоронилоИ никогда спасенья не найдёт.Я, страхом Божьим наполняя душу,Прошу Отца во сне и наявуПростить меня, лишь потому и трушу,Что гнев его повинную главуОднажды за чертою не минует,И будет скорбь мне пыткой вековой…Когда моё дыханье смерть задует,Найдёт ли дух мятущийся покой?Во имя жизни в далях невозвратныхНе так уж трудно свой умерить нрав,И стать душой своей тысячекратноМудрее, грех с презрением поправ!Во сне, как в тренировочном полёте,Я чувствую, предвижу вечный сон,И разум, отделившийся от плоти,Лишь в горний Свет, как в Истину, влюблён.

Печальное стихотворение

Облака алебастрово белы,Словно небо лепниной вековОпоясало чёрное тело —Плоть земную, под гнётом сроковИзнемогшую от разоренья, —От пожарищ и бешеных водВ эпицентре людского смятенья,Что за страхом великим грядёт.Время движет пласты мирозданья,Всё смешалось в убогих умах,И порода громит обезьяньяЛюд, мечтающий о чудесах.Нет ни прав, ни любви, ни свободы,Лишь нажива, удача и смерть.Правят миром лжецы и уроды,Разрывают на атомы твердь.Долго терпишь Ты, праведный Боже,Человечий зловонный позор!Ад земной стал сегодня возможен,Рай земной – есть мечтанье и вздор.Первый шаг, – он же станет последним, —Занесён в пустоту перемен…Было в царствии ветхозаветномТо же: людям знакомый рефрен,Повторяющий строки скрижалей,И тогда, и теперь позабыт.Всё уйдёт в невозвратные дали,Не утонет, так точно сгорит.

Скрепный синдром

Синдром совка – злащёный унитаз,Лепнина и французское барокко…Из подворотни – в нынешний экстазУбийств, деньжищ, плебейства и порока.Опять грабёж и новый переделНаграбленного. Низшего порогаДостигла власть и, глядя сквозь прицел,Глумливо в суе поминает Бога.Народ молчит и, уминая хлеб,Надеется, что будет всё в порядке,Когда уйдёт в историю Госдеп,И хрен могучий вырастет на грядке.Режим крепчает, всё вокруг крушаПри помощи маразма и дубины.Спасут лишь алкоголь и анаша,Да скрепные «высокие» глубины…

Мы вышли из прошлого

Мы вышли из прошлого с грудой потерь,Утратив и разум, и совесть, и честь,Но многих манит в столь недавнее дверь,За ней, по легенде, прекрасное есть:Там полузабытое крошево мглы, —Обильна, тягуча народная кровь…Там сил исполинских убийственно злыИ поступь, и воля, и власть, и любовь!Как бездны огромный распахнутый рот,Как бешеный глаз, как отчаянный крик,За дверью прожорливый призрак живёт,Что мясом оброс и признанья достиг.И смелы глядящие в сумрак годов,Готовые, жертв не считая, брестиС покорностью вечных бездумных рабовТуда, где лишь гибель на скорбном пути.Бездонны Валгаллы кровавые сны,И грезятся нищим восторги побед,Ведь нет в их сердцах осознанья вины,Но властвует в душах всё тот же сюжетПро давних боёв оглушительный гром…Бесстыдство умов и распутство сердецСтановятся нормой в грядущем пустом,Что им уготовил державный мертвец.

И пошатнулось мирозданье

И пошатнулось мирозданье,Пески пустыни зацвели,И ширь, повергнута в молчанье,Лишилась всех примет земли.Потопы всюду и пожары,Поспешно тают ледники, —Ничто здесь не даётся даром,И даже думы нелегки,Когда больны от состраданья.Увы, наживой занят век.И лишь губительное тщаньеНесёт Творенью человек,И сам себя бездумно топитВ непозволительной вражде,Имея вековечный опыт,В его кровавой наготе,Но не желает оглянутьсяНа живодёрню прошлых лет,Поскольку жизнь духовно куца.Кто, ужаснувшись от приметКонца времён, пришёл к познаньюСвоих неисчислимых бед,Не разразившись подлой бранью,А поспешив идти на светНетленной истины Христовой?Иль соль её не солона?Для всех готов венец терновый,Лишь он разбудит ото сна.Крепки Создателя устои,Свершится время, круг замкнётГосподь, и захлебнётся в вое,Геенне приданный, народ.Погаснут звёзды, словно свечи,Взметнётся память, будто прах,О краткой жизни человечьей,О брани суетной в сердцах.И только камни, в тьме грядущейСтекаясь в жерла чёрных дыр,Окончат мир, что создал Сущий,Но так бездарен стал и сир.

Сгущает краски небо ночи

Вода кровава, воздух душен,Запретен правды вещий глас,Ложь ежедневно льётся в уши,Реклама дряни режет глаз.У пропаганды разум краток,Но и такой он сердцу люб.Для таракана страшен тапок,Для лба не страшен даже дуб.Щекочет нервы Чекатило,Девчонок бритвой потроша,Страна пускает всех на мылоБандитской волей малыша.Сгущает краски небо ночи,И где-то задержался день…А жизнь живая, но не очень,Ей то ли тошно, то ли лень.Гордись, дурак, своей отчизной,Что и в могиле хороша!Умри, дурак, во имя жизниТех, кто весь век тебя сношал!Никто не проклянёт покойных,Ведь на миру и смерть красна.Кто жертвой пал времён разбойных,Не отряхнувшись ото сна,Перенесётся в «рай» собачий,Где лишь патриотичный лайС халявной хлёбова раздачей,Дощатый с нарами сарай,Параша, вертухай на вышке,«Апостол» – кум и номера,И озаренья, будто вспышки,Что вроде как не умирал…

Простенькое

«Что не убило, делает сильнее»?Трус топит страх в забвенье и вине.Чем жизнь нескладней, горше и длиннее,Тем больше понимания во мнеО том, что происходит на планете,Левиафан безумия готовПереварить в себе четыре третиДвуногих нераскаянных скотов.Где сожжены и попраны святыни,Там разум невостребованный спит.Не плачет мать по убиенном сыне,По матери умершей не скорбитСынок её, лишь только б поскорееОставила в наследство отчий кров.В родне одни враги и лиходеи, —Водою стала родственная кровь.И лишь по духу можно сочетатьсяУмом и сердцем, разделяя хлеб.Лишь во Христе есть подлинное братство,А мир вокруг давно и глух, и слеп.От страха помутнение в рассудкеСлучилось у народов не вчера.За головы ответственны желудки,А правят ими всюду – шулера!

Мой голос болен

Мой голос болен нотами печали,Отвыкнув от веселья навсегда.Когда бы нас легко за всё прощали,Сгорали б наши души от стыда?Когда б не покаяние и слёзы,Могли бы мы о вечности мечтать,Пред ней низки, ничтожны, безголосы,На лбу имея Каина печать?В темнице мира нет колодца истин,Все истины безмерно далекиОт тех, чей путь порфиром крови выстлан,Кто Боговой чурается руки.Отеческое Слово прозвучалоДавным-давно над грешною Землёй,И время не воротится к началу,Не поведёт народы за собой, —Оно имеет лишь земные свойства,Его конец приблизился, как мечНад головами, полными геройстваИ гордости, чтоб в пропасть их увлечьЗабвения, что горше трав полынных,Ведь те, кто Божьей властью не храним,Не спрячут от Него голов повинных,Из Книги Жизни вычеркнуты Им.Не думая, не слыша и не видя,Несётся люд с обрыва в пустоту…Мой голос болен, на меня в обиде,А истина – жемчужиной во рту.

Мысли о вечности

Кину тело – кокон шелкопряда,Клетку боли, чуждую давно,В жерло пустоты земного ада,На его прожорливое дно.Улечу к целебному истоку,Припаду к подножию времён,Радуясь оконченному срокуИспытаний, словно выйдя вонИз дверей, захлопнувшихся с силойЗа спиной, и, канув в тишину,Покружу над Родиною милой,Что презрела не меня одну.Обречённость века стала нормой,Неприкаян мира скорбный дух…Путь мой предугадан, благотворныйКолокольный звон ласкает слух.

2020—2030

Пулемётные вышки. Метанье шприцов.На охоте – элитные части.Из бараньих восторженных стройных рядовСлышен рёв наивысшего счастья.Стадо ждёт. Добровольность заклания – зло?Нет, любая давильня – во благо.И родиться в овчарне не всем повезлоНа просторах родного ГУЛАГа.Мировая кунсткамера, трэш вековой,Ветер с севера с привкусом тлена…А на троне овчарни – плешивый плейбойЦелит в стадо глаза манекена.Рот его шевелится, в презренье кривясь,Он достиг всех высот и влияньяВ этом стаде, где бойня уже началась,Как расплата ему за молчанье.

К имеющим слух и зрение

Не тайна за семью печатями, —На необъявленной войнеНе пулями и не гранатамиВас отправляют к сатане.Вы добровольно умираете,Вы души дарите врагу,И ад, как данность, принимаетеБездумно, словно на бегу,Свой доживая век, назначенныйНе вечным Богом, – сатаной.Весь мир, безумием охваченный,Как на ладони предо мной.Я вижу древнее пророчествоНе книжной долгою строкой,А рядом, ведь оно воочию,Вживе висит над головой,Как тьма, наброшенная нелюдемНа всё, что мечется вокруг,Подёрнув страхами и тлениемВошедших в этот мёртвый круг.Сознание меняя жижицей,Денница гонит род людской,Как скот, на бойню. Толпы движутсяК концу, вопя наперебой,Что жить хотят, не видя пропасти,И агитируют другихВ своей прискорбной узколобости,Мол, чудо снизойдёт на них.Не снизойдёт. Господь старательноОтделит зёрна от плевел,Ведь дьявол семя страха тщательноПосеял меж бездушных тел.

Уколистам

Уколись, ты лишний на планете,Поспеши, баран, улечься в гроб.Пусть твои не мучаются дети,Ты прожорлив, старый нищий жлоб.Хватит, покоптил немало небо,Глупостей наделал за троих,Пули на тебя жальчее хлеба.Накопил, терпила, «гробовых»?Полезай, назвавшись груздем, в кузов,Проголосовал, теперь прощай!Для страны твоё накладно пузо,Даже если ешь ты только чай.Пенсионный фонд отъехал в далиДальние, и это навсегда.Вот тебе и вирус подогнали,Вот тебе и страха – на года.Не трясись, баран, ведь рай обещан,Значит, без сомнений, канешь в рай.Иглы с ядом целятся зловеще…Ты смотри, в раю не заскучайПо любимой многомудрой плазме,Там не даст Скабеева совет,Как и дальше в старческом маразмеСможешь ты прокапчивать тот свет.

Ночная буря

Карусель дождя кружит над кряжем,Струи склон насупленный секут.Гром грохочет грозно, гневным стражемМечет небо стрелы, молний кнутЯростно исхлёстывает землю.Полная сумятица… Во тьмеУхо непогоде чутко внемлет,Различая в этой кутерьмеВетра монотонное стенанье,Жалобное, словно волчий вой,И стихии бурное дыханьеПод лавиной мощи дождевой.Прах земной с планеты отрясая,Варит зелье в огненном котле,В вышине за тучами блистая,Грозовая вольница, во злеСтрахом пропитав, как силой адской,Ойкумены нищее житьё,Дабы с ним разбойно расквитатьсяЗа своё былое забытьё.

Подделка

Идеальный отброс, порождение красной системы,Испражнение времени, чучело с мозгом змеиСмотрит важно и зло на рабов, что послушны и немы,И готовы на всё, пусть придётся лишиться земли.В их фантазиях рабских они велики и прекрасны,И живут лучше всех, и в пещере не гаснет огонь…Не бывает величия впрок, все соседи опасны,А особенно те, кто не любит сермяжную вонь.Кто принюхался к падали, всё в их сознанье отлично,Чистый воздух прохладен, а кости привычны к теплу…И восторженно гимны поют, и блажат истерично,И возносят злодею хвалы за свою кабалу.

Крысиный век

Крысиный век стабилен в воровстве,От говорильни далеко до счастья.Вершки народу, корешки – братве,Знай, аплодируй, смерд, и улыбайся.Остался господам один рывок:Всё доскрести лопатой по сусекамИ улететь с семьёй на островок,Оставив горы мусора калекам.И пусть они тут копошатся всласть,Ведь им привычно жить по пояс в тине…Да жили ль те, кто не умел украстьНа Среднерусской, мать её, равнине?Здесь гопота ходила с топоромЕщё когда! Топор же сёк по шеям.Царизм давным-давно пошёл на слом,Но по-другому жить мы не умеем.Пропьём ли честь с сермяжной простотой,Кому какое дело до убогих!Мы всей своей бездонной глубинойДуховнее и терпеливей многих!Пусть правит нами наш Левиафан,Ведь путь к блаженству – он довольно узкий.Вождю – хвалы до неба, чистоган,А нам самим – тоска по-древнерусски.И, наконец, упрёмся в добрый часМы снова в своды дедовой пещеры,Держа в запасе ядерный фугасИ триколорной гордости – без меры.

Время и люди

Кто-то выжил, а кто-то нет,Кто-то просто сошёл с ума.В моде – кожанка, пистолет,Коммуналка, донос, тюрьма.Кто-то сам сиганул с моста,А кому-то – металл в висок…Так молись и считай до ста,И покой найдёшь, голубок.Оросишь траву или снег,Кровь твоя, как у всех, черна.Это тоже, считай, побег,Только смертная пеленаСбережёт тебя от судьбыВыть от гнева, от боли выть…Не положены здесь гробы,В ямах модно здесь хоронить.Подоплёка не так важна,Ел сухарь или белый хлеб.Только время не съела ржа,Хоть душою народ ослеп.

После бури

Поля сияют бликами латуниПод сетью надоевшего дождя.Земля намокла в давешнем тайфуне,Плывёт долины утлая ладьяСреди холмов и каменных отрогов, —Не вывернуть из кряжистых цепей.И водопады рушатся пороговРеки, что изогнулась, будто змей.Она несёт с вершин потоки мути,Топя в водоворотах буруны,И прибивает валуны к запруде,Неся стволы на острие волныДерев, что пали ночью грозовою,Поколебавшей дрогнувшую твердь,Их вовлекая в русло роковое,Чтоб им не страшно было умереть.

Цена величия

Зачем вам деньги, если есть величие,Вождь племени с плешивой головой,Который врёт и врёт до неприличия,Известный в мире, как киногерой.Пластинка так заезжена с речугами,Что знает каждый школьник наизусть,Какими этот вождь богат заслугами,За скрепышей испытывая грусть.В бронежилете, в бункере, неистовоМечтая сладко есть и сладко пить,Он смотрит с золотого трона сфинксовоИ всех врагов мечтает отравить.Гордись, скрепыш, своим барановирусомИ приблатнённым дедушкой гордись,Из преисподней главным чёртом присланным,И к чёрту сам, безудальный, катись!

О смерти

Какую смерть мне уготовил рокВ забытом Богом, вымокшем Макондо?Всю жизнь твержу я карму, как урок,Но знаю всё равно её нетвёрдо.То так меня течение швырнёт,Что ломит шею и сжимает плечи,То вдруг о скалы разобьётся плот,А мне на берегу укрыться нечем.И кажется, смешались явь и сон,Уже неясно, где граница света…Из жизни очень просто выйти вон,Для смерти нет ни дня, ни этикета.Она сама узнает к сердцу лаз,Подкравшись, словно вор, без политесов,И чёрный свой, пустой нацелит глаз,И завершит мою земную пьесу.Я без суфлёров отыграла роль,Которой наделили от рожденья.Перенеся предательство и боль,Покину этот мир без сожаленья!

Оставшимся

Мы уже заплатили тиранам своим генофондом,Вся Россия пред вечностью будет в незримом долгу.Если не распростится немедля с бандитским бомондом,И его не повесит, как погань, на первом суку.Гибли мальчики в войнах от пуль, а в застенках – от пыток,И рожали невинные девушки от палачей…А теперь мы имеем в стране недоумков избыток,Равнодушных и трусов, а больше всего – сволочей.Растащили страну по кусочку, по спичке, по слёзке,Утопили в крови и грязи, ободрав догола,И осталось всего-то пожечь её ширь, да берёзки,Чтоб её окончательно скрыла слепящая мгла.Не кричите в лицо мне, мол, ты же лишилась восторга,Торжества возрожденья под сенью зубчатой стены!Я отвечу вам, – эта стена лишь преддверие морга,Лишь преддверие ада, как будущей страшной войны!***Заполнены памяти закрома,Грусть тихо плещется через край…Кто знал меня лучше, чем я сама,Давно переехали в светлый рай.Оттуда ни весточки, ни кивка,Ни ноты счастья, ни капли слёз…Лишь ветер, летящий издалека,Доносит, как будто бы, шум берёз,Густой аромат неизвестных трав,Манящий, словно святой елей…Мятущийся разум в ночи сковав,Касается память души моей.И светят глаза удалённых звёздОгнём неведомого пути,И прочная лествица – Млечный мостЗовёт навеки покой обрести.Но утро приходит под гомон птиц,Сдувая с век наважденье сна,Даря мне одну из своих страницОт первого лучика – дотемна.

О молитве

Живу в стихе, стихом живуИм философствую и грежуЯ им во сне и наяву,И людям доверяю реже,Чем строчкам. Рифмы мне сродниСвоею простотой и ладом,Мы с ними и в толпе одни,И в отдаленье – с Богом рядом.С утра молитву пропою —Христовой рифмы откровенье,Что смыслом полнит жизнь моюИ в золотом своём сеченьеИмеет лишь любовь и свет,Что мне даны, как дар бесценный,Чему сравнений в мире нет,И Духом, что вовек нетленный,Наполнит сердце мне она,И день зачнёт в округе ясный,Глаза наполнив после снаЛюбовью вечной и прекрасной!

Харагма

В Откровении от Иоанна Богослова в 13, 14, 16 главах есть слово «начертание», оно же – «метка зверя», что на греческом звучит как «харагма». Если вы проверите это слово через словарь, – перевод с древнегреческого на русский язык, то увидите, что у слова «харагма» есть еще и синонимы в переводе – «укол», «укус змеи».

«Укус змеи» по-гречески – «харагма»,«Отметка зверя», попросту «укол».От вируса страдает диафрагма,Поскольку вирус тот «по-волчьи зол».Трепещут от предчувствия народы,Напуганные тысячей смертей,Приписывая вирусу невзгодыВеликолепной глупости своей.Едят отраву, пьют отраву тожеИ думают, что жив иммунитет…Но те, кто в высший эшелон не вхожи,Тому еды с питьём нормальных нет.Всё нарастает, двигаясь по кругу,Одни умнеют, а другие мрутОт недопонимания, с испугу,Не выпутавшись из холуйских пут.К кому взывать, когда мозги из ваты?Уж наказала долго жить страна,Отчалили все те, кто стал богатым,Над остальными шутит сатана.Осталось получить клеймо с уколомНа той же остановке, на пеньке…Где нет больниц, где в прошлом суд и школа,Там кладбище, увы, невдалеке.Харагма, яд, запущенный под кожуТупого поголовья в свой черёд…Вся нация, нелёгкий путь итожа,Сто лет подряд к забвению бредёт.И глупости нет ни конца, ни края,Она, как факел, в трепетной грудиТого, кто будет, даже умирая,Своих убийц в герои возводить!

На поэтической кухне

Тень деда-Щукаря витает над борщами,Волнуется старик за добрый пересол.Бывало, едоки за это не прощали,Выплёскивая борщ с лягушками под стол.Иной знаток борщей грешит не столько сольюИ множеством приправ, как живностью в котле.И он несёт сосуд заполненный к застолью,Не к ругани готов, а к вящей похвале.Всё в меру хорошо: и специи, и мясо,И овощи, и жар под донышком котла…Иначе сваришь ты не борщ, а биомассу.Жизнь повара, увы, сегодня тяжела.Фастфуд заполнил всё, умение готовить,Похоже, навсегда уходит в глубь веков.Поэты – повара, им трудно прекословить,И даже дед-Щукарь на это не готов.Пекут они стихи на собственной закваске,В закладке лишь вода и сахарный сироп,И даже не найдёшь внутри живые краски,Но критик завсегда лишь «гад» и «русофоб».