Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект

Интересно, как Тенкутли думает, наш спор я выиграла? Наверное, нет, ведь у меня не было возможности посмотреть ему в глаза через пламя костра. И, между прочим, он был прав, когда говорил, что мы с ним оказались бы там вместе. Что ж, иногда не жаль и проиграть спор. Придется расплачиваться. Когда у него лапы дойдут.

После обеда остальных солдат и инков разбудили, наемников кецалькўецпалин нанял (а куда бы они делись?), а инки сбежали. (Рассказ, как они выбирались из Замка, а все делали вид, что не замечают. Тенкутли проследил до Амолинальи).

Капитан наемников, граф Никола де Кампобассо, рассказал мне и о том, на чем он сошелся с инками. У него зуб на герцога Бургундского, и у них тоже. За что у него, он не говорит пока, надеюсь, расскажет позднее. Я ведь очень любопытна. А насчет зуба инков на герцога он рассказал такой случай. (История в походе герцога против Льежа. Обстоятельства похода. В распре участвуют церковные деятели).

Дальше опять долго наводили порядок, не только в Тепанкальи, но и в окрестностях. Например, сгоняли в стада разбежавшихся без пастушек коз и овец. Солдаты помогали. В общем, все это скучно, а самое интересное – что будет дальше.

Марта из Майнца

(Её и окружающих будит тот же юноша).

На юноше была одежда дока. Одна из, но не та, что была на доке при переговорах. Наверное, взял в подвале. И она была ему заметно велика.

(Разбудив всех у её башни, сообщает, что беспокоиться больше не о чем, поручает вытаскивать оставшихся в башне спящих и уходит к башне Зюйд, где тоже лежат девушки. А солдаты с инками у донжона).

Остаток дня прошел в приятных, хотя и утомительных, хлопотах.

Девушек вытаскивали и будили, солдат затаскивали в большую классную комнату, инков – в малую, на втором этаже. Перекусывали на ходу. Нас, несчастных глупых заговорщиц, пока никто ни в чем не подозревал. Кроме, конечно, доктора Акона.

Вернулся док, куда-то летавший в облике, Мирей сверху снял, готовившим еду велел рассчитывать на гостей.

Нам док никак не намекал на то, что про нас обо всем догадался, в неведении относительно возможного наказания оставляя. Такая у него манера. Чтобы человек раскаялся как следует. Как будто мы уже не раскаялись, чуть на костер второй раз не попав, и теперь уже не как приманка. А как отработанная приманка.

Как раз когда в Замке более-менее навели порядок, к наружной стене обещанные гости подошли. Гостями оказались Перрайн со своими путешественницами и Августина со «своими» солдатами, которые пошли их арестовывать, вперемежку и весело болтающие. Инков с ними не было.

Док разрешил всем, кроме дежурных, обедать, гостей из-за стены принимать велел и тоже обедом кормить, разговоры после, подвел сына к Мирей и торжественно представил их друг другу так: «мой сын» – «Мирей, которая вызвала тебя на помощь; и она интересуется правильным воспитанием сыновей».

О как! Оказывается, она не только просидела в безопасности все сражение, но и на помощь она позвала! И, тем самым, мы ей обязаны решительно всем! (Спойлер: Библиотека том 10, рассказ Роберта Крейна «Пурпурные поля», так чествуют героев упомянутого эпизода выдуманной войны). И притом никто ничего не заметил. Наверняка сигналила каким-нибудь таинственным способом, которому док ее обучил. А никого больше не обучил. Тут стараешься, учишься, как проклятая, а самое лучшее, как всегда, аристократам достается. Я почувствовала себя несправедливо обойденной. Стоп-стоп, они разговаривают, надо послушать, можно и после злиться.

Прислушивалась не только я – в столовой тишина наступила. Половина взглядов, ранее на юношу бросаемых, сосредоточилась на Мирей, только они были с другим чувством. Молодой дракон рассказывал что-то о неслышимых людьми сигналах трубы, которые он услышал. Ну, труба – это ладно. В трубу подуть – большого ума не надо. А, нет, надо – она, оказывается, для этого кузнечные мехи пристроила. Ага, перестаралась. Я была удовлетворена – Мирей не самая умная, просто ей повезло оказаться в нужное время в нужном месте. На ее месте так поступил бы каждый. Я бы точно догадалась, и гораздо раньше притом. А она сначала любовалась на всю эту вакханалию, как на праздничную мистерию. Аристократка! Небось, думала, что какое-нибудь оскорбление доку нанесет, если в его сражение с инками вмешается. Рыцари такого не любят. Но ведь инков-то много, да еще солдаты, при чем тут правила рыцарского поединка один на один? Что-то у меня голова плохо работает… Все, они заговорили о воспитании детей, это мне пока неинтересно. Хотя кое-какие мысли есть!..

Мирей из Руана

Прилетевший на помощь изумрудный дракон нырнул в резервуар, и из двери подвала донжона вышел юноша, или даже мальчик. А может, и девочка в мужской одежде. Не так-то легко отличить, глядя с такой высоты. Похоже, на выручку к хозяину Долины прилетел его отпрыск?

Ребенок нес в руках небольшой блестящий предмет. Сосуд или драгоценный камень. Это оказался предмет для пробуждения спящих. (Как всех будили, вид сверху, с дополнительными подробностями).

(Рассуждения на тему «лучше сидеть тихо». С историческими воспоминаниями).

(На Горного властелина не обижается, что «забыл» её наверху. Мог бы и сильнее наказать, но ведь сам разрешил продолжать заговор. Но – кто сказал, что последствия ему не нравятся? Все кончилось хорошо. Можно подумать, не только мы, но и инки со своими горе-солдатами, играли в его игру. Мы, можно сказать, не захват Замка инками готовили, а наоборот, инков с солдатами с ловушку заманивали. А население Замка убедилось, что к дежурствам надо относиться серьезнее, о чем он всегда и твердил, но никто не хотел слушать. Только бы с экспедицией в горы все обошлось! И в башнях никого не убили!)

Правда, инки теперь знают, где его Замок, но ведь они узнали это еще до того, как он нас разоблачил. Знают, как можно пробраться в долину. Но без помощи тех, кто в долине, это невозможно. А после такого вероломства кого они найдут помогать?

Сами-то они наверняка припишут поражение не своему вероломству. Припишут нам предательство. Заодно своё вероломство оправдают. И что будет с доверенными мне внуками, с сыном, с тобой, милый Морис, со всеми теми, кто у них в заложниках, там, в большом мире?.. Ох. Убеждать инков, что в провале виноваты они сами, дело безнадежное. Остается просить владельца Замка защитить заложников. Только бы с экспедицией обошлось без смертей и увечий! И в башнях!..

(Описание загадочных перемещений дракона. Летит обратно от ледника). При взгляде спереди он выглядел странно: как черная лепешка с тонкими краями и толстой серединой. Как две сложенные вместе краями тарелки. Брошенные великаном и летящие далеко-далеко – прямо на меня.

(Мирей его не зовёт, но он сам о ней вспомнил, спустил во двор и только тогда превратился в доктора. Ничего ей на сказал).

Я, впрочем, тоже не придумала, что сказать. «Извините, я не хотела, меня заставили!»? «А ловко я провела монсеньора доктора?»?

Заметил тем, кто готовил обед, что на ужин еды понадобится раза в два больше, чем обычно. А может, и к готовящемуся обеду успеет человек десять гостей.

Мы суетились вместе со всеми. Не сговариваясь. Держась каждая с девушками своей башни. Пока нас никто ни в чем не подозревал. Ведь, когда мы действовали, все спали. А теперь спали те, кто не спал, когда мы действовали: инки и солдаты. Наверное, обо всем догадался доктор. Но он никак не намекал на это, оставляя в неведении как относительно этого, так и относительно возможного наказания. Пока мы могли только делать все, что в наших силах – то есть то же, что и все – чтобы восстановилась нормальная жизнь замка.

Наконец, все девушки были разбужены и одеты, спящие солдаты были уложены в большую классную комнату, инки – в малую, обед поспел, доктору окончательно надоели романтические настроения в отношении его сына (девушки, хоть и переживали свою недавнюю обнаженность, незащищенность от грубого обращения и близость ужасной смерти, но эти переживания не могли помешать им ходить за ним хвостом, а кто не ходил – сплетничали между собой о нем и о ходящих), а к стене Замка подошел отряд, оказавшийся экспедицией Перрайн, перемешанной с наемниками.

Владелец Замка велел всем, кроме дежурных, садиться обедать, гостей поднимать из-за стены веревками, спускать во двор подъемником и тоже кормить обедом, разговоры отложить на некоторое время, подвел сына ко мне и торжественно представил нас друг другу так: «мой сын» – «Мирей, которая вызвала тебя на помощь; и она интересуется правильным воспитанием сыновей». Половина взглядов, бросаемых ранее на юношу, теперь доставалась мне, только они отнюдь не были такими умильными. Молодой человек почтительно поклонился. Он слышал два сигнала, первый мог бы протрубить, как ему показалось, доктор как человек, второй – скорее, в облике. Я объяснила, что, не слыша сигнала трубы, решила, что у меня не хватает сил как следует подуть в нее, и второй раз воспользовалась кузнечными мехами. Я попросила прощения за испытание, устроенное его слуху. Ничего, ответил он; зато он очень торопился прилететь. Еще один такой рев о помощи ему услышать не хотелось. Я в растерянности оглянулась на хозяина Долины – как он воспримет такую шутку – при всех! – подразумевающую, что его сыну было не очень важно явиться на его сигнал о помощи, он только так, за свои уши опасался. Любой аристократ на его месте рассердился бы. Акон Пиренейский довольно улыбался. Он воспринял шутку как шутку. Юноша, увидев, как я испуганно оглянулась на Горного властелина, засмеялся. Шутка оказалась удачной. А благодарность, которую, несомненно, испытывали ко мне оба дракона за то, что вовремя подудела в трубу, осталась несомненно подразумеваемой, но – обрати внимание – даже не высказанной.

(Усматривает тут различие между её аристократией, поддельной, и истинной, повелителей драконов. Им не надо ничего друг другу непрерывно доказывать. Не надо благодарить за естественные поступки).

Между тем оказалось, что мы сидим рядом за столом и молодой человек даже подкладывает что-то в мою тарелку и наливает в кубок. Проявляет рыцарскую почтительность к даме. А владелец Замка усадил рядом с собой командира той неполной десятки, со смешным именем или прозвищем Блан, и о чем-то важном беседует с ним.

Когда обед был окончен, хозяин Долины разогнал всех наводить порядок в комнатах, подвергшихся разгрому, разрешив вызвать столько крысок-уборщиц, кто сколько сможет занять работой.

Блана и половину его немногочисленного отряда послал за стену, начинать порядок наводить. И обещал прислать всем на помощь еще солдат, когда он с ними договорится.

Сам же пошел будить солдат в большой классной комнате. Открыл дверь внес туда пробуждательный сосуд, взятый у сына, спустя некоторое время вышел и закрыл дверь, давая солдатам возможность проснуться. И вновь вошел…

Августина из-под Тулузы

Пока они про поход к леднику рассказали, мы пришли в замок. Нас покормили обедом! И девушек и солдат причем!

(Дальше с её точки зрения описано уже изложенное про обстановку в Замке после отражения нападения инков, с непривычными для Августины инвективами в адрес инков. Сожжения как зрелища объявляет языческими, наподобие Рима до христианизации. А её на обеде поблагодарил доктор: правильно выбрала, наконец, сторону. Так на её месте любой бы выбрал. А он – за то, что ему доказали, что из этой долины надо убираться, а он всё медлил).

Вот я рассказала о том, как мы победили змея. К счастью, не совсем победили. Теперь о том, как можно ехать домой.

Планы

Августина из-под Тулузы

(Доктор перебирается в другое, более секретное место. Долина остаётся солдатам и некоторым оставшимся с ними девушкам, пусть охраняют от инков. Августина отправляется с доктором. Считает, Бог её направил, не дав победить отцу Опрелому, и Он за Дракона).

Я по-прежнему считаю – дорога из греха терниста и темна – не найти дороги без огонька в окне дома друга (спойлер: из песни Ольги Арефьевой «Молитва»). Но инки – неправильный, обманный огонек, заманивающий в болото. (Думает, не удастся ли ей пробудить в докторе огонёк веры).

Доктор обещал привезти всем их родных – и солдатам, и нам. Чтобы их не преследовали инки. Надеюсь, отец А’Врилл ещё не добрался через горы. Ведь река в туннеле, через который он сбежал, говорят, течет в Арагон и Каталонию, а не во Францию. Хватай свои травы, сколько есть – больше ничего не надо – а если доктор скажет, времени совсем нет, брось и их. Кота и пса, может, доктор перевезёт, только пса надо привязать. А кота в корзинке с крышкой или в сундучке, а то ещё выпрыгнет и выпадет с высоты. А вообще скотину и вещи соседи разберут. Тут – там – всё это будет и получше. Представляешь, что будет, когда соседи увидят, кто вылупился из тех яиц, что высиживают королева и герцогиня?! Сожгут, боюсь, и будут идиотами. Но, может, сообразят присмотреться, вырастить и попробовать на вкус. А жизнь всё равно дороже. Ведь она дается один только раз, и не для того, чтобы в конце стало мучительно больно (спойлер: почти цитата из романа Николая Островского «Как закалялась сталь»). Иди с доктором. Он превратится в дракона – не пугайся – и привезет тебя.

С огромною надеждою на очень скорую встречу твоя такая непутевая внучка

Августина. (Печать, которую ей сделали по её рисунку).

Юлия из Арраса

(Примерно то же, но с вкраплениями слов из науатля. Экономические резоны наёмников). Не так уж много было таких, кто совсем не думал о своем будущем или представлял его себе исключительно в сражениях, со все большим количеством воинов под началом. Так сказать, носил в солдатских ножнах рыцарский меч (спойлер: изречение «Каждый солдат в своем ранце носит маршальский жезл» обычно приписывается Наполеону I. В действительности это «сводная цитата» из высказываний Наполеона, Жермены де Сталь и Людовика XVIII. В русском языке пословица сходного содержания появилась задолго до наполеоновских войн – Душенко К.В., «Вестник культурологии» 2019, №2).

(Подробно о колебаниях солдат в зависимости от поступающей информации. Пока что помогают восстанавливать хозяйство. Отношения с девушками – те легко прощают грабёж – против природы не попрёшь. Впрочем, часть вещей солдаты вернули. Ещё психология. Соображения оборонительного характера).

В общем, будущего населения иштлаўака хватит, чтобы поддерживать все оставленное нами хозяйство сколько угодно времени. О нем можно не заботиться.

Чтобы перевезти половину скота и большинство машин Тенкутли, кецалькўецпалину понадобится много полетов, так что ему еще много раз случится побывать в Тепецалане и заодно что-нибудь ценное привезти для ее новых или остающихся старых обитателей. Или не что-нибудь, а кого-нибудь – очередного найденного родственника. Кроме своих машин, в которых солдаты не разберутся, Тенкутли решил вывезти почти все, что новые хозяева могли счесть сокровищами и передраться из-за них. Так что те украшения оказались не только добычей и подарками, но, для некоторых, и приданым.

Перебираться со своими машинами и сокровищами, а также оставшимися ему верными женами и ученицами Тенкутли решил сначала к сыну. К несчастью, хотя он строил потихоньку запасной тепанкальи и хозяйственные постройки где-то в далеких горах, но еще не успел окончить их. Сын рад был оказаться ему полезным и пригласить его. Ему это было очень приятно.

Его иштлаўак недалеко. Но в горах «где-то недалеко от известного места» и «легко найти» – совершенно не одно и то же. Впрочем, он, в связи с произошедшим, тоже стал подумывать о запасном тепанкальи в горах далеко на востоке.

Пикантная подробность – некоторые из девушек Циуатлана, последовавшие за Тенкутли, потому не остаются в иштлаўаке с кем-то из наемников, что подумывают о его сыне. (Обсуждение с недавними историческими примерами).

А мне, как ни удивительно, при виде всех этих «стррастей» стало в Циуатлане скучно. Хоть я в интригах как рыба в воде, но разве это настоящие интриги?..

О важном. Надо сказать, что прежде заботы о родственниках остающихся здесь наемников и даже прежде, чем временно переселяться в детский тепанкальи, Тенкутли позаботится о тех, кто, как только мы исчезнем, подвергнется гневу разочарованных инков.

Сейчас, вот прямо сегодня, они вряд ли успеют опомниться. (Трудности инков. Тоже с историческими примерами, в которых она сама была участником).

До сих пор, дорогой папенька, из этого письма можно было просто вычитывать маменьке хорошие места. А следующее я пишу только Вам, папенька, а Вы уж изложите маменьке помягче, я и сама не знаю, как.

Так вот, и про вас, любезные родители, и про меня у нас с Тенкутли есть аж два плана: план на сейчас и план на дальнейшее.

На сейчас: умоляю вас, не медлите, отправляйтесь с подателем сего письма, он доставит вас ко мне. Никакого имущества и денег брать не нужно, здесь они не понадобятся, а немного спустя вы получите гораздо больше. Разве что, дорогой папенька, у Вас есть, я знаю, расписки о займах, рекомендательные письма и прочие такие именные бумаги, так их, в отличие от золота, Тенкутли Вам не компенсирует, и они могут пригодиться и в дальнейшем. Но они, я надеюсь, не занимают много места. Помнится, Вы какие-то такие документы с собой захватили, когда мы поспешно бежали из Арраса в Париж, а ведь мы тогда не взяли многого, как казалось, самого необходимого. Дело другое, что, когда речь о спасении жизни, многое перестает казаться самым необходимым. Боюсь, сейчас именно о нем и речь.

Главное сейчас – сбить инков со следа. Я понимаю, что не радую Вас своей просьбой все бросить и бежать, но я, Вы ведь знаете, не виновата. Я не напрашивалась на роль агента инков в Тепанкальи, они сами меня выбрали и сделали такое предложение, от которого я не смогла отказаться. И, я надеюсь, Вы помните, что бегство из Арраса оказалось спасительным, то есть именно так нужно было поступать. Те, кто тогда этого не сделал, пострадали или вообще погибли, а Вам, дорогой папенька, удалось снова стать почтенным уважаемым и обеспеченным человеком, владельцем торгового дела. Причем исключительно благодаря собственным Вашим талантам и способностям. А теперь снова добиться такого положения Вам будет помогать Тенкутли.

Ибо план на дальнейшее для нас такой, что Вы снова будете жить так, как привыкли, разве что в другом месте и, наверное, с другим именем, и маменька при Вас, конечно. А может, даже не в одном месте придется обосноваться, а сразу в двух или трех. И на всякий случай, и для пользы торговли. Все необходимое для начала Тенкутли обеспечит, да и позже будет помогать тоже. Ему нужны знакомые купцы для торговли тем, что он находит в горах и избытками, произведенными в хозяйстве иштлаўака – и этого, Тепецалана, и нового. Например, шелк и фарфор. Из этого он сделает перевалочную базу, склад и место временного отдыха. А я пока что не намекала ему на то, что возможности торговли не исчерпываются тем, что он добудет сам или с помощью населения своего тепанкальи. Гораздо больше преимуществ будет у того, кто проложит торговые маршруты по всему миру, доставляя вещи, сделанные в одних местах, в те места, где ничего подобного нет. При его ни с чем не сравнимой скорости и способности много тащить, сравнимой, как я понимаю, с маленьким караваном, это могут быть небольшие партии экзотических товаров для очень богатых покупателей. Именно среди них и нужно завести знакомства, чтобы влиять на какие-то события человеческого общества в интересах драконьего. Впрочем, людям от того будет только польза. Не намекала же я ему потому, что пока довольно и той благодарности, каковую он испытывает ко мне за согласие вообще участвовать в его рискованных начинаниях. Что я еще и лучше смогу сообразить что-то в торговых делах, ему еще предстоит убедиться. Но он уже рассчитывает на это с Вашей стороны.

А я по-прежнему буду ездить по разным городам и государствам с интересными поручениями, требующими применения моих способностей, а иногда возвращаться в Ваш дом, побыть в семейном кругу. Разве что, может, не в одиночестве. Есть у меня идея, что неправильно, как это делает Тенкутли, в миру только кого-то спасать, а у себя стараться оставить жить и спасенных, и их детей. Не у всех есть способности к его главному делу, повелеванию драконами, а только у немногих. И только они станут в итоге такими умными и могущественными. Но ведь не всегда и не везде можно использовать драконов. Так нужно среди остальных посмотреть, как насчет способностей к торговле и политике. Я бы взялась обучить девицу-другую своей профессии, из тех, что у него в огороде копаются. Поспрашивала бы сперва на сообразительность… Пока у Вас нет для меня младшей сестры для этого. Кстати, если виноваты потрясения, выпавшие Вам и маменьке в жизни, а может, теперь уже и возраст, то пройти через здешний акашитль было бы очень полезно. Молчу-молчу, чтоб не сглазить.

Между прочим, некоторые знакомства для начала уже есть. Нам поможет капитан наемников, граф Никола де Кампобассо из Неаполитанского королевства. Тенкутли выдаст ему сорок тысяч дукатов, дабы он поехал в Италию и набрал 400 копий, которым сам же будет платить. С ними он явится на помощь герцогу Бургундскому. Не мое дело, какова на деле будет эта помощь, учитывая нелюбовь графа к герцогу; но ясно, что герцог сейчас не в том положении, чтобы ее не принять. Одно сражение швейцарцам он уже проиграл, войну заканчивать не хочет, и очень не хочет нового поражения. Я буду среди слуг графа, и мне не составит труда наняться к Анджело Като. Сейчас он занимается астрологическими предсказаниями при принце Тарентском, по имени Федериго Арагонский. В том числе, предсказывает исход сражений. Поражение герцогу от швейцарцев он предсказал за несколько дней и писал о том в Италию. Однако принц, второй сын короля Неаполитанского Ферранте I, тогда герцога не покинул и вел себя как подобает добропорядочному человеку. И сейчас он гостит у герцога Бургундского, надеясь на брак с его единственной дочерью и наследницей. Поскольку, однако, для герцога единственная правильная тактика для сохранения союзников – это обнадеживать всех многочисленных женихов, но никому не давать согласия, каковой тактики он и придерживается, принц неизбежно через некоторое время разочаруется, оскорбится и покинет герцога. Скорее всего, говорит Тенкутли, это произойдет так: незадолго до нового сражения Анджело Като вновь предскажет поражение и напишет в Италию, и тут уж Ферранте I строго прикажет сыну возвращаться и позаботится об охранной грамоте от Людовика XI для проезда через Францию. С ним покинет герцога и Анжело Като, которого, по расчетам Тенкутли, ожидает блестящая карьера. Возможно, он станет даже архиепископом.

У Анджело Като хорошие отношения с Филиппом де Коммином, который ныне, на службе Людовика, зовется монсеньор д’Аржантон, ибо Людовик достойно отблагодарил его, и за спасение от гнева герцога, когда он, король, попал к герцогу в плен, и за переход к нему на службу (это предательство тем более тяжелое и непростительное, что крестником де Коммина был отец герцога, Филипп Добрый, давший де Коммину свое имя): король выдал за него одну из богатейших невест Франции, отсюда и новая фамилия. Предсказания Тенкутли заходят так далеко, что он уверен: после ухода блестящего герцога, представляющегося им последним образцом рыцаря (да-да!), с политической сцены Европы и Анджело, и д’Аржантон будет испытывать чувство вины и сожаления. Кроме того, чтобы ни думал о своей роли при дворе новоиспеченный д’Аржантон, он нужен королю, в основном, как человек, знающий герцога и его окружение и могущий предсказать его реакцию на те или иные поступки короля; как только исчезнет герцог – неважно, будет ли он убит, взят в плен или просто потеряет войско и владения – король оставит Коммину лишь незначительные дипломатические поручения. Это даст ему время задуматься о судьбе, о жизни и своем месте в ней.

Вот тут-то мне и останется лишь намекнуть Анджело, что неплохо бы ему побудить де Коммина написать воспоминания о герцоге, а де Като – перевести их на латынь, и он непременно это сделает. А де Коммин согласится. Самой мне было бы глупо к нему обращаться – если он меня и помнит, то только как девицу, обманувшую его в Кале. Но написать-то он об этом должен!

Вам, наверное, кажется, что это слишком сложный план, чтобы остаться в памяти людей. Но такой уж предложил Тенкутли, когда я спросила его, как это сделать. А до того я спросила его, если он не верит в существование души, как он борется с осознанием своей смертности – ибо, хотя кецалькўецпалины живут долго, но не вечно. И он предложил мне такой метод, взятый, по его словам, у древних греков…

Теперь я могу ответить и на вопрос, какая у меня самой может быть цель во всех этих шпионских интригах. Кажется мне, что я с их помощью теперь могу и вам помочь устроиться получше прежнего со своей торговлей, и себя на старость неплохо обеспечить. Впрочем, об этом можно и еще поспорить. Думаю, справедливых упреков в том, что из-за меня приходится второй раз срываться с насиженного места, мне все равно не избежать, правильно?