Love Tour

– А если серьёзно? – усмехнулся пан Тюха.

– Метамодерн означает колебание, – чётко пояснила ему щебетунья Ульяна, показав перед его глазами пальчиком, как двигаются щётки на лобовом стекле, – туда-сюда, от иронии к серьезности, от любви до ненависти, от реальности к виртуальности. А началось все с того, когда вживую показали абсолютно нереальную картину разрушения башен-близнецов. То, что казалось незыблемым, как например, собор Парижской богоматери, вдруг на глазах у тысяч людей сгорел.

– А я как раз вела стрим этого пожара, – вспомнила Карма, – когда находилась совсем рядом от Нотр-Дам.

– Да, я помню эти слёзы на твоих глазах, – кивнула Леся, – когда у тебя за спиной горела крыша.

– У нас такой нереальной реальностью, – вздохнула Агния, – были живые люди, которые пылали, как факелы от «коктейлей Молотова».

– Наш мир сейчас подобен маятнику, – продолжила Ульяна, – который постоянно колеблется между двумя крайностями, причем с такой скоростью, что стирается грань между добром и злом: новости подменяются фейком, язык – мовой, а зрада перемогой и наоборот. В результате чего мы имеем расщепление сознания, шизофрению, суржик. Короче говоря, концептуальный оксюморон. Умышленное сочетание двух противоположностей: Украина-Русь, президент-клоун, премьер-министр – профан…

– Вернее, подмена понятий, – уточнил великий магистр, – война – это мир, диктатура – это демократия, ликвидация оппозиционных сми – это свобода слова. Жители нашей страны уже восьмой год живут в этой придуманной виртуальной реальности и свято верят, что так оно и есть на самом деле.

– Мы-то живем реальной жизнью! – не согласилась с ним Ульяна, отчаянно жестикулируя руками. – В отличие от вас! Это вы понапридумывали здесь чёрт знает что!

– Чёрт всегда знает что, – усмехнулся маг Нуар.

– Так! – громко хлопнула в ладони Агния, прерывая прения, – что-то мы отвлеклись … мы ведь собрались здесь не для того, чтобы прослушать замечательную лекцию Ульяны, а совсем по другому поводу, – с улыбкой оглядела она любовных путешественников, – не так ли?

– Так, так, – закивали ей заскучавшие ненавистники любви.

– Мы собрались здесь для того, – напомнила Агния, – чтобы наполниться любовью. Поэтому, – приподняла она с колен пустую прозрачную пластиковую коробку, – во избежание контактов с вашими мужьями и жёнами, у кого они есть, ну, и, кроме того, для исключения подпитки негативной энергии из соцсетей, все ваши смартфоны на время тура изымаются.

– Как это так? Это нечестно! Мы так не договаривались! – послышалось со всех сторон.

– Тем более, что смартфоны, – добавила она, – сейчас стали главным средством зомбификации людей. Не забывайте, что через глазок видеокамеры за вами постоянно наблюдают спецслужбы.

– Хотите сказать, что старший брат следит за нами? – забеспокоилась фурия.

– Глупости всё это! – махнула рукой гарпия.

– Глупости не глупости, а информационная аскеза, – непреклонно стояла на своём Агния, – это непременное условие Love Tour.

– А почему именно Love Tour, а не любовна подорож? – возмутился пан Тюха. – Почему такое неуважение к державной мове?

– А то вы не слышали, что английский, – усмехнулся сатир, – должен стать у нас в стране вторым языком.

– Лишь бы им не стал запретный язык! – вскинула руку фурия Ульяна. – Я целиком и полностью поддерживаю эту инициативу секретаря СНБО.

– И всё к этому идёт, – добавил Юлий, – смотрите: главная литературная премия у нас – Книга года Би-би-си, всеми грантами заправляет Сорос, а заокеанское посольство назначает всех наших министров, прокуроров и советует, как нам жить, что покупать и какую вакцину прививать.

– Так что учи английский, – посоветовала Хелен пану Тюхе, – население колонии обязано знать язык метрополии.

– Теперь вам понятно, почему наш тур и называется Love Tour? – усмехнулась Агния.

– Понятно, – развёл руками пан Тюха.

– Надеюсь, вам также ясно, – продолжила она, – что отсутствие телефонов – это главное условие нашей поездки.

– А если я не могу жить без смартфона? – вновь возмутился пан Тюха. – Я же своих зомбучных френдов по десять раз на день бомблю своими постами.

– Считайте, что вас забанили на шесть дней! И очень скоро вы убедитесь, что здесь совершенно иная реальность, где всё пропитано аурой любви, добра и дружелюбия.

– Я не понял, – повёл головой пан Тюха. – У вас здесь что? Какая-то потусторонняя реальность?

– Не угадали.

– Параллельная? – схохмил он.

Лёгкая улыбка промелькнула на устах Агнии.

– Ваша ирония явно подразумевает неприятие очевидного. На самом деле, всё гораздо проще. Дело в том, что у нас повсюду установлены глушилки ненависти.

– Глушилки ненависти? – удивилась Карма.

– Да, – подтвердил великий магистр, – очень похожие на те, которые в советское время глушили вражеские голоса. Кроме того, по всему городу у нас развешаны низкочастотные магнитно-импульсные генераторы любви.

– Ух ты! – удивилась Леся. – Генераторы любви?

– Когда люди впервые попадают к нам, – добавила Агния, – они вначале не понимают, реально ли то, что они видят и слышат. А всё потому, что они попадают к нам зашоренные, – со значением посмотрела она сначала в красные очки Ульяны, а затем в чёрные очки Сержа, – да ещё с заткнутыми ушами.

– Что? – напрягся он, будто не расслышав, и тотчас вынул один из наушников. – Вы имеете в виду меня?

– Я имею в виду всех, кто впервые попадает в нашу глубинку. Здесь сразу заметно, что многие хоть и слушают тебя, но не слышат, смотрят, но не видят. Вернее: видят только то, что хотят увидеть.

– А я, например, и в чёрных очках всё вижу, – сказал вдруг Серж, – и в наушниках всё слышу.

– А сейчас мы это и проверим, – вновь послышался из динамика голос великого магистра.

Он заметил, что любовное заклинание почему-то перестало действовать на некоторых странников любви, поэтому срочным образом решил исправить положение.

– Дорогие друзья, закройте все на минутку глаза, – внушительным голосом произнёс магистр.

Все, кроме фурии Ульяны, тотчас исполнили словесный приказ гипнотизёра.

– И вы, Ульяна.

Фурия осталась непреклонной.

– Напрасно всё это, – недовольно сказала она. – Я не боюсь гипноза. Я абсолютно негипнабельна. Я сама кого хочешь, могу ввести в транс.

– И вы, Серж, – обратился к нему магистр.

– А вы что, видите мои глаза? – удивился он.

– Я всё вижу, – ответил магистр, хотя чёрные стёкла реально скрывали глаза стихотворца.

– Я просто не хочу, чтобы меня гипнотизировали, – признался Серж.

– Не бойтесь. Я не буду заставлять вас под гипнозом срывать невидимые цветочки. Вы будете в полном сознании. Гипноз – это не страшно. Вы находитесь под ним по меньшей мере два раза в день: когда засыпаете, и когда просыпаетесь. Гипноз – это всего лишь изменённое состояние сознания, пограничное состояние между сном и бодрствованием. Как только вы пробудитесь, уверяю вас, у вас начнётся новая жизнь.

Серж склонил голову вниз и, по всей видимости, закрыл глаза. Великий магистр продолжил:

– Давайте на секунду отвлечёмся от тех установок, с которыми вы приехали сюда. От всей той политики, от всех тех лозунгов в бигбордах и говорящих голов в зомбовизоре. Забудьте всё, что они вам внушали. Я стираю с вашей памяти все их прежние установки. Ведь телевидение сейчас превратилось в одно сплошное ненавидение. Как только я щёлкну пальцем, вы станете табула раса, вы откроете глаза и проснётесь.

Послышался характерный щелчок пальцами, после чего все ненавистники любви открыли глаза.

– Теперь вы будете воспринимать всё от сердца, а не от ума, – добавил великий магистр.

– Серж, – тотчас обратилась к нему Агния, – а теперь расскажите нам, что вы думаете о проблеме двуязычия в стране?

Серж демонстративно вытащил наушники из ушей и сказал:

– Я думаю, что здесь никакой проблемы нет. Она придумана политиками только для того, чтобы получить голоса и пройти в парламент. Надо, наконец, признать, что у нас не одномовная страна.

– Мне послышалось? – удивилась фурия Ульяна.

– Как это так? – не понял силен Владимир.

– Ты как всегда ослышался, – шепнул ему сатир Юлий.

– Наверно, ты хотел сказать, – изумлённо посмотрела фурия на Сержа, – что у нас одномовная страна.

– Нет, вам не послышалось, Ульяна, – замотал головой панк-купидон, – и вы не ослышались, Юлий и Владимир. Наше общество двуязычное, и насильно принуждать к соловьиной, а также бороться с запретным языком, значит только вредить мове. В нашей державе прекрасно уживаются и говоруны и щебетуны. В Харькове, где большинство людей говорит на русском языке, я щебечу на державной мове и чувствую себя абсолютно комфортно. На самом деле, всё зависит от твоего отношения к социуму. Если ты самодостаточный человек, ты не будешь замечать какое-то давление извне.

– Серж, я тебя не узнаю! – пробуравила его злыми глазами фурия Ульяна. – Что ты такое несёшь! Ты меня просто бесишь! Неужели на тебя так влияет голос этого магистра? Или это на тебя так подействовал липовый чай, который стал для всех сывороткой правды? Такое впечатление, что ты, действительно, попал в какую-то виртуальную реальность!

– Это вы там у себя живёте в виртуальной реальности! – не осталась в долгу Агния. – Вышли бы лучше из зомбука на улицу, да послушали, на каком языке говорят люди рядом с вами на большей части территории страны. А то живёте в каком-то придуманном мире, который навязали вам продажные сми, и говорите сплошными клише, которые они же вам и вдолбили ежеминутным повторением в течении многих лет.

– Мне никто ничего не навязывал, – ответила фурия, – я сама могу всё, что угодно, навязать.

– Дорогие мои, – вновь обратился к странникам великий магистр, – а теперь послушайте, что я вам скажу…Никогда не забывайте, что те, кого вы намеренно обидели в своей жизни, могут прийти к вам, как в страшном сне.

Вновь послышался характерный щелчок пальцами, отчего фурия вдруг вздрогнула.

– Что с вами? – удивился о.Владимир. – Почему вы вздрогнули?

– Я всегда вздрагиваю, – призналась Ульяна, – когда замечаю, как на мне обкатываются технологии НЛП. И тогда мне становится по-настоящему страшно. До мурашек по коже. От этой вашей магии.

– Не бойтесь, – сказал ей великий магистр. – Отныне вас окружает иной мир, где нет зомбовизора, сталкивающего людей лбами и соцсетей, разжигающих вражду. Вся ваша злоба осталась в прежней жизни. Вы это поняли?

– Да, – встряхнула она головой, словно сбрасывая с себя наваждение, – поэтому я хочу всем признаться: как ни странно, мне нравится говорить на запретном языке.

– Серьёзно? – полезли на лоб глаза Владимира.

– Да, – кивнула щебетунья, – когда-то я даже стихи на нём сочиняла.

– Вы сочиняли стихи на русском языке? – не поверил ей о. Владимир.

– А что вас так это удивляет? Мы дети советского времени. А Киев тогда был полностью русскоязычным. Он был глухой провинцией, в которой ничего не происходило. «Бухали и трахались» – так коротко можно описать мои студенческие годы. И мы все ездили в Москву за «духовной пищей». Походить по театрам, поработать в Ленинке, попасть через знакомых в Дом кино, – это было тогда большим счастьем…

– Не верю своим ушам, – с изумлением покачал головой пан Тюха.

А Серж демонстративно вновь заткнул свои уши наушниками, чтобы усладить свой слух очередной песней радио «Ностальжи»:

Песне ты не скажешь "до свиданья,"

Песня не прощается с тобой.

Песню эту, естественно, пел тот, чей лирико-драматический баритон, красивый и благородный тембр, моментально узнаваемый с первых звуков, перепутать ни с кем было нельзя. Панк-купидон резко дёрнул за проводки и больше наушники уже не надевал.

– Что, опять Озон? – догадался кум.

– Да он уже задолбал! – раздражённо произнёс Серж. – Он явно преследует меня.

– Ну, что, все сдали свои смартфоны? – вновь напомнила Агния.

– Нет, – покачала головой плеяда Хелен, – я должна быть на связи! Мне постоянно шлют что-то в мессенджер!

– Какие проблемы? – пожала плечами Агния. – Отправьте всем, кому нужно, сообщение, что вы сейчас там, где нет связи, после чего отключите смартфон и при выходе из салона сложите их сюда.

– А у меня нет смартфона, – признался Серж, показывая свой телефон, – у меня обычная кнопочная «нокия».

– Как это? – удивилась Агния.

– Я решил, что меня не будет в социальных сетях. Потому что я очень зависим от них.

– Ну, тогда можете оставить её себе.

Тем временем, зелёный микроавтобус, поднявшись на Замковую гору, остановился на тесной улочке перед древним замком. Сложив в коробку свои смартфоны, славные странники с облегчением выбрались наружу из тесного салона. В этот момент перед ними эффектно затормозил фиолетовый кабриолет «Порше», из которого тотчас выскочил эпатажный фавн Галик с розовым цилиндром на голове.

– Галик, – обратилась к нему Агния, – и ваш смартфончик сюда, пожалуйста. На время тура мы их изымаем.

– Пожалуйста, – с обезоруживающей улыбкой и без всякого сожаления передал он ей свой айфон, явно намекая тем самым, что этот телефончик у него не единственный.

– И желательно, чтобы на экскурсиях вы присутствовали вместе с нами в салоне. Мы много чего тут обсуждаем. В остальное время можете кататься на своей машинке, сколько угодно!

– Нет проблем, – заинтересовался Галик. – И что вы там обсуждаете?

– Что вы приехали сюда исключительно для того, чтобы наполниться сакральной любовью.

Белая дева и чёрная ведьма

Здесь с давних пор жили привидения.

Высокие стены средневековой крепости, сооружённые из серых камней и окружённые с трёх сторон глубоким рвом, поражали воображение. С противоположной стороны цитадель также была неприступной и обрывалась на тридцать три метра вниз.

Внутрь замка, куда не ступала нога неприятеля в течении многих веков, лав-туристы проникли теперь без всяких проблем. Перейдя заросший травой ров по земляной насыпи, они прошли под сводами каменной брамы и оказались на окружённой четырьмя бастионами территории, где перед ними предстала ещё одна фортеция, похожая издали на дворец.

Фасад его с квадратными башнями на углах был покрашен в приятный жёлтый цвет, высокая крыша над бойницами была покрыта красной черепицей, сам же он с трёх сторон был окружён зелёным травяным рвом.

– Когда-то на этом месте стояла знаменитая церковь, – начала свой рассказ Агния, подведя экскурсантов к выступавшей из земли невысокой кладке фундамента. – А знаменита она тем, что в ней впервые была подписана Уния между католиками и православными. А католики, как вы знаете, в отличие от православных, славились тем, что устраивали судилища над женщинами. Чтобы добиться от них признания, что они ведьмы, инквизиторы истязали их различными способами. В подвалах замка до сих пор сохранились пыточные камеры и даже экспонируется стул с гвоздями, на который их сажали.

– Вот гады! – вырвалось у наяды Эвелины.

– В те времена инквизиторы не считали женщину за человека. Она считалась средоточием зла и похоти.

– Это уж точно, – усмехнулся сатир Юлий.

– Её постоянно уличали в связи с дьяволом, – продолжила Агния.

– И не зря, – иезуитски произнёс чей-то голос за её спиной.

Агния недовольно оглянулась.

– Отец Владимир, – укоризненно обратилась она к силену.

– Просто Владимир, а ещё лучше Влад, – перебил он её и по тому, как недовольно взметнулись его глаза, она поняла, что ошиблась, назвав его так. – То, что я подрабатывал звонарём, вовсе не означает, что я был священником.

– Буду иметь в виду, – поджала губы Агния. – От этой церкви, как видите, остались одни руины. А почему это произошло, вы узнаете на смотровой площадке.

С высоты смотровой площадки, обустроенной на соседнем бастионе, экскурсантам открылась захватывающая дух панорама дальних карпатских гор, чудесный вид на лежавший внизу город и на расположенный под стенами замка скансен – музей архитектуры под открытым небом.

То тут, то там виднелись на склонах деревенские хатки, накрытые стрехой, почерневшая от времени деревянная церковь с колокольней, сооружённая без единого гвоздя, а также водяная мельница, кузница и пасека. Небо над головой оставалось ещё пасмурным, но вдали уже начинало что-то проясняться.

– По преданию, именно здесь внизу под стенами замка в средние века и сжигали женщин, уличённых в колдовстве. Сгоняли сюда окрестный люд, чтобы тот мог поглядеть, как пылают ведьмы. После чего их останки тут же в одной яме и хоронили. С тех пор это место и зовётся ведьминой могилой. Последнюю унгварскую ведьму сожгли здесь в 1728 году. Она была с длинными чёрными волосами, и сгорая, с такой яростью, говорят, прокляла на костре тех, кто возвёл на неё напраслину, что в том же году церковь эта и сгорела в пожаре. Вместе с инквизиторами. Новую церковь здесь так и не отстроили. Но зато и ведьм перестали сжигать. Место это до сих пор считается нечистым. Поговаривают, что чёрная ведьма по ночам вылетает из этой могилы, чтобы завладеть новыми душами.

– А сегодня она тоже вылетит? – полюбопытствовала наяда Эвелина.

– Непременно, – ответила Агния, – можете не сомневаться. Ну, а мы тем временем перейдём непосредственно в замок и познакомимся с белой девой.

– С белой девой? – заинтересовался тёмный маг.

Агния кивнула.

– Согласно поверьям, именно так прозвали в народе дочь владельца замка графа Другета.

– А почему белой? – спросила наяда Эвелина, следуя за ней.

– Потому что у неё были светлые волосы, как уверяют одни. Другие же считают, что волосы у неё были чёрные, но одета она была, как невеста, в белое свадебное платье. Ведь именно так выглядит привидение, которое блуждает здесь и пугает по ночам сторожей и работников музея.

Увлечённые рассказом, все молча последовали за Агнией к длинному и узкому мостку, который прежде над глубоким рвом поднимался и опускался на цепях, а ныне за отсутствием оных был обустроен на сваях капитально. По мостику они зашли в проходную арку, а когда вышли из неё, то оказались во внутреннем квадратном дворике под открытым небом.

– Как видите, попасть сюда было непросто, – продолжила Агния. – Так же, как и выйти отсюда. Стены дворца скрывают целую систему потайных ходов. План этих ходов и вознамерился получить польский воевода, который обложил осадой эту крепость. И то, что ему не удавалось разведать военным путём, он решил добиться хитростью. Под видом гостя он прокрался в замок.

Графская дочь увидела статного поляка и влюбилась в него без памяти, даже не подозревая, кто он на самом деле. Чтобы увидеться со своим любимым, девушка назначила ему свидание возле тайного подземного хода. Узнав об этом, разгневанный граф отрубил польскому воеводе голову, а дочь свою приказал замуровать заживо. С тех пор каждый день белая дева выходит из своей темницы и бродит по замку в поисках любимого. Кому посчастливится, тот сможет увидеть её.

Странники стали пристально вглядываться в тёмные окна. На первом этаже они были арочными, с продольными шпроссами, на втором – узкими, с крестообразным переплётом. Кроме того, все они были с двойными рамами, что сильно затрудняло поиск.

– Нет там никого! – воскликнул сатир Юлий.

– А что, эту белую деву уже кто-то видел? – усмехнулся пан Тюха.

– Внимательно, внимательно смотрите! – посоветовала Агния. – Ведь что такое призрак? Это сгусток фотонов. Иногда он внезапно обретает форму. Здесь с давних пор жили привидения.

Сивая Кобыла

Яркая вспышка света и пульсирующее мерцание в глазах.

Силену вновь стало не по себе. Пока все крутили головами, Влад, застыв, как истукан, уставился в одну точку. В тёмном проёме окна на первом этаже внезапно проскользнул чей-то бледный силуэт, смутные очертания которого затем оформились в рельефную фигуру. Это была сивая лошадь с бурым отливом на боках, большими чёрными глазами и высокими острыми ушами.

– Да что же это такое! – замотал головой Влад, пытаясь избавиться от наваждения.

– Что такое? – с тревогой спросил его сатир Юлий.

– Ничего, – угрюмо ответил силен и, скривившись словно от боли, уставился себе под ноги.

Его вновь после долгого перерыва посетила Сивая Кобыла. Сивка-бурка, вещая каурка, которая преследовала его на протяжении многих лет, и которой он посвятил свой последний роман. Та самая, которой он влез в правое ухо добрым молодцем, а вылез из левого справжним парубком.

Сцепив вместе ладони и вперив взгляд в себя, Влад Гава застыл на месте с мрачным видом, желая как можно скорее выбраться отсюда, из этого замкнутого пространства двора, окружённого тремя десятками окон.

– Дивись! – услышал он в голове своей требовательный голос.

– Не хочу! – прошептал он.

– Дивись мен і в очі! – повторила лошадиная морда.

– Не хочу! – зажмурил он глаза.

Сатир Юлий с недоумением посмотрел на него.

– Чего ты не хочешь? – удивился он.

– Ничего! – судорожно ответил Гава.

И в этот момент вдруг истошно вскрикнул черноволосый маг.

– Вон, вон она!

– Где? Где? – всполошились экскурсанты.

– Вон в том окне, – показал он рукой наверх. – Видите?

– Да, точно, вон она, ага! – подтвердила слова мага наяда Эвелина.

Все повернули головы в ту сторону, куда указывал маг, но никого в окне на втором этаже не увидели.

– Да что вы выдумаете, – не поверила им Ульяна.

– Ничего я не выдумываю, – обиделась Эвелина, – она была там, но отошла.

Неожиданно маг Нуар вновь закричал:

– Вон она!

Все повернули головы туда, куда указывал маг, и ясно увидели в соседнем окне с крестообразным переплётом девушку с длинными белыми волосами, с бесцветными губами и с чёрными, как бусинки, глазами. Но только на несколько секунд. Видимо, испугавшись всеобщего внимания, белая дева вновь отпрянула от окна.

Маг Нуар тотчас бросился к входной двери.

– Игорь, вы куда? – окликнула его Агния.

– За ней.

– В музей мы заходить не будем, – покачала головой Агния. – Мы ведь не для того сюда приехали, чтобы тратить время на хождение по залам. Прямо сейчас мы отправляемся дальше в город. А на прощанье можете заглянуть в этот колодец, – показала Агния рукой на расположенный в углу двора колодец, прорытый в толще горы и накрытый для безопасности посетителей решёткой, – говорят, это вход в бездну ада.

Все странники, за исключением Влада Гавы, тотчас обступили колодец и с любопытством заглянули внутрь. Из бездны ада повеяло на них холодом и смрадом.

В ожидании, пока освободится место у колодца, силен вновь посмотрел туда, где ему привиделась Сивая Кобыла. К его ужасу, та кляча до сих пор выглядывала из арочного окна и, ощерив зубы, явно хотела ему что-то сказать, но за двойной рамой слов её было невозможно разобрать.

– Пшла вон! – в ожесточении сказал ей силен. – Но-о, сатана!

К его удивлению, она послушалась и отошла.

Неожиданно рядом открылось соседнее окно, и в нём появилась служительница музея, решившая, видимо, проветрить помещение. Силен вздохнул с облегчением.

Служительница отошла в сторону, и в открытом окне вновь показалась Сивая Кобыла. Более того: на ней теперь кто-то сидел. Влад присмотрелся и обнаружил, что на её белесом крупе восседал скелет, накрытый льняным балахоном.

Из-под капюшона на Гаву-Левинского смотрел выбеленный временем череп. Черневший провалами пустых глазниц и обрамленный седыми космами, он был увенчан серебряной короной. В костяной руке всадник держал острую косу, что сразу наводило на мысль, что перед ним на бледном коне восседал не просто его давний приятель Морок, а сам вестник апокалипсиса по имени Смерть.

Натянув костяными руками поводья, всадник поднял клячу на дыбы, и та, взяв барьер, неожиданно выпрыгнула из окна во двор. Правда, никто из странников на это внимание не обратил, поскольку все были увлечены созерцанием бездны из колодца. Лишь как в тумане прозвучал голос Агнии:

– Можете бросить монетку, если кто пожелает вновь вернуться сюда.

Бросить монетку в бездну никто не пожелал, посему все странники тут же направились к выходу. Конь бледный вдруг заржал, после чего Влад Гава услышал знакомый голос:

– Йди за мною!

– Нет, – замотал силен головой.

– Йди! – приказала ему Сивая Кобыла, скосив морду.

– Нет! – ответил Влад.

Чтобы не слышать её голоса, он заткнул себе пальцами уши. Теперь он видел перед собой лишь картинку с выключенным звуком. Старая кляча с оседлавшим её скелетом упрямо торчала перед его глазами.

«Заткнув вуха і думаєш, що не почуєш мене?» – неожиданно вновь проник в его сознание её дребезжащий голос. – «Зараз я тобі прочищу вуха!»