Всегда с удовольствием читаю про попаданцев, получивших при провале в прошлое сверхспособности или фотографическую память, нейросеть в мозг или импланты, продвинутого говорящего питомца или айфон с работающим интернетом. Но… настоящие, реальные люди, а не придуманные (пусть и очень выпукло и качественно) персонажи, кроме того, что внезапно смертны, имеют привычку забывать полученные знания (или путаться в них), если эти знания не используются в повседневной деятельности или периодически не обновляются. Только выученное и прочитанное в детские и подростковые годы наиболее четко и надолго остается в человеческой памяти, на чем и построены практически все массовые методики преподавания. Так что мои герои могут забывать и ошибаться, путаться в описаниях и не так понимать, повторять одно и то же, и вообще – совершать нелогичные действия, руководствуясь своими, достаточно часто неточными или неполными по сравнению с реальностью знаниями и соображениями. После реакции на первую часть я был обязан об этом предупредить. Если это кого-то не устраивает – увы… И еще: всего книг в цикле будет три.

Николай Федорович собрался выходить. Накинул кафтан, проверил мелочевку в свежепришитых карманах, застегнул пояс с тяжелым ножом, подхватил на плечо баул, и, уже выходя, прихватил стоящее в углу копье. И шагнул из комнаты, плотно прикрыв за собой хлипкую дощатую дверь и не оглядываясь. Пять шагов по узкому коридору – и он оказался в просторном помещении, квадратов на сорок, в котором стояли несколько внушительного вида столов с такими же серьезными лавками, но самыми заметными здесь – были окна. Большие окна с рамами, в частый переплет которых вставлены мутные, но пропускающие достаточно света с улицы куски слюды. Это был «чистый» зал, куда вчера проводил их, приведенных местным мальчишкой с пристани, хозяин постоялого двора, узнав, что перед ним бояре. Никакой барной стойки здесь не было, просто большая комната (или малый зал) с двумя проходами – один к спальным комнатам, да второй, в поварню, отгороженный плотной занавеской.

Вообще, вчерашний вечер помнился Седову достаточно смутно и размыто. На барке, когда они отплыли от Углича, он через пару часов ничегонеделания не то придремал, не то просто глубоко ушел в себя, и в таком состоянии пробыл до заката и даже некоторое время после него, пока лодья с баркой плыли к известной кормщику пристани. Надо сказать, что берега Волги в этих местах были обжиты достаточно хорошо, и в вечерних сумерках можно было разглядеть по обоим берегам огни поселений практически постоянно. Где-то это были два-три слабых огонька, где-то – целые россыпи, но горели они очень часто. На последних минутах светлого времени к одной из таких россыпей на высоком левом берегу они и пристали. У берега обнаружилась длинная крепкая пристань, сейчас, впрочем, почти пустая – пара рыбацких лодок не в счет. Местные, определив, что лодья с баркой направляются именно к ним, заранее выслали на эту пристань несколько человек с фонарями, и к тому моменту, как лодья причалила, они уже успели перекликнуться с корабельщиками, спросить, кто да что, и послать мальчишку на постоялый двор – готовиться. Пока крепили лодью и заводили за нее барку, пока разбирали из машины вещи, которые надо было забрать с собой, мальчишка успел обернуться туда и обратно и сейчас ждал бояр. Николай Федорович, уходивший с барки последним, щелкнул в кармане брелком сигнализации, поставленным на беззвучный режим, услышал щелчки замков в дверях машины, так и стоящей под рогожным чехлом, пошитым ими, и тентом корабельщиков, и выбрался на пристань, где его дожидался Гридя. Остальные уже начали подниматься по лестнице на крутоватый склон.

–Данилу я предупредил, старче, чтоб не лезли. У него один человек каждую ночь будет на лодье стражу нести, да мы с Семеном, пожалуй, пару раз за ночь его проверим – негромко сказал Гридя, и они тоже пошли на берег замыкающими.

–Добро. Если кто полезет, у меня запищит брелок, довольно громко. Тут перегиб у берега, правда, но все равно достанет, не далеко же тот постоялый двор?

–Да нет, рядом должен быть. Тут место известное, двор не один, да только раз зима на носу – не все из них народ примут, я думаю.

И действительно, двор, а точнее, большая группа строений, оказалась рядом, метрах в пятидесяти. Предупрежденный хозяин вышел встречать их в ворота и сейчас о чем-то говорил, кланяясь, Семену. Седов еще отметил, что в голосе его слышится искренняя радость, причем, без особого подобострастия. Ну да – дополнительный заработок, да еще в конце сезона, да еще бояре… есть чему радоваться. Им очень быстро обеспечили сопровождение со светильниками, показали две комнаты, в которых они сложили вещи и оружие, проводили в мыльню, в роли которой выступала обычная баня, правда, рассчитанная на большое количество народу. Сопроводитель от хозяина все сокрушался, что баня не топлена и они не могут встретить дорогих гостей, как положено, но горячей воды было в достатке, а температуру в помещении бани успели довести до комфортной, и ополоснулись и умылись они с удовольствием. Николай Федорович, вспомнив читанное, ожидал неких девок, которые предложат сопутствующие мытью услуги, но их сопровождали шустрые парни. Хотя вроде полотенца приносила и забирала девка?… В потемках трудно было разглядеть детали построек, а света от светильников было маловато, и оглядеться он смог, только когда они после помывки уселись вшестером за накрытый белой скатертью стол в чистом зале. Обычный сруб, чистые полы, скобленые бревна стен, никаких украшений. Впрочем, недолго они оставались вшестером – те же расторопные парни (или другие?) еще выносили из дверного проема, ведущего на поварню, отдельные блюда, как в зал зашел Данило еще с одним человеком. Тот чем-то напомнил Никодимыча – был худ, имел сиво-седую растительность на голове, несколько сутулился – хотя и был гораздо ниже ростом и хлипче. Впрочем, взгляд он имел при этом цепкий и умный. Представил его Данило как того самого своего помощника и побратима, с редким для слуха Седова именем Пимен. Семен же представил ему тех путешественников, кто плыл на барке, как и было оговорено ранее. Пока шли эти представления, Гридя шепнул Николаю Федоровичу, что кое-что с кормщиком он успел обсудить на лодье, а сейчас разговор будет продолжен.

Однако все серьезные разговоры начались гораздо позже, а вначале была довольно-таки обильная трапеза. Подали им на скорую руку жареных кур, всякие соленья и овощи (в достаточно большом ассортименте), а еще – свежий хлеб. Его аромат перебил для Седова все остальные застольные ароматы, и он с огромным удовольствием сцапал два больших ломтя. Вкус оказался приятным, ржаным, правда, на зубах ощутимо похрустывало. «Жернова из песчаника на мельницах – вспомнил Николай Федорович – вся мука с мельниц такая. Если кто дома обмолачивает, так там шелуха встречается. 16 век все-таки». Обеспечил их хозяин постоялого двора и медовухой, и брагой, которую пили корабельщики. Запах у браги был резковат, но откровенной сивухи не было, хозяин понимал, кого угощает. В конце уже, после взаимных здравиц, когда было подано нечто, напоминающее печенье, и взвар со сбитнем на выбор (сбитень оказался очень похож на тот же взвар, только без листьев и трав в заварке), разговор перешел на предстоящий путь.

–По Мологе – своим хрипловатым баском говорил значительно повеселевший с обеда (ну, и от поправки здоровья) Данило – только по Мологе! На Чагодощу, по волокам в Сясь, ну, а там краем Ладогу зацепим, и по Волхову в Новгород. Все нам знакомо, хожено-перехожено, ночью разбуди, все стоянки назову на дневных переходах. Груза, считай, и нет, оно бы быстрее было по Мологе до Пестово и протоками да озерами на Мсту – почитай, на четверть путь короче, но… то только по весне, или по большой воде в осень. Нынче вода обычная, не пройдем. Но оно и так получится, дён за… – тут он замешкался, видимо, не желая сглазить – в общем, в десятину уложимся! Ну, а там уж как повезет. Если зимы ранней не будет, проскочим и до Пскова, бог даст.

Такой разговор должен был успокоить местных слушателей из обслуги. Дело самое обычное, кормщик рассказывает нанимателю детали пути да убеждает его, что именно он – самый-самый, а все остальные – просто щенки, с которыми нечего и связываться. И действительно, принеся напитки с печеньем, шустрые подавальщики скрылись в проходе в поварню. После недолгой ответной речи Семена, что они и не сомневались в знаниях и умениях уважаемого Данилы, но хотелось бы поспешить, а груз при этом доставить в целости, и т. д., и т. п., и коротких взаимных переглядок за столом, Семен кивнул Ефиму, и тот негромко сказал, адресуясь к корабельщикам:

–Никогда не думал, что стану свидетелем настоящего чуда. Нет, мечталось о том, конечно, но… не всерьез. А вот поди ж ты, сподобился – узрел я, да и все мы, настоящее чудо. После битвы, когда напали на нас из засады, да лишь по случаю счастливому мы живы остались, явлено оно нам было, предоставлена повозка самоезжая да узнали мы будущее на пять веков вперед.

Ефим говорил тихо, но все же в своей манере – экспрессивно и убедительно. Руками, правда, особо не размахивал, но жестикуляция и мимика его были теми же, что обычно.

–Узнали мы его достоверно, однако ж без подробностей о жизни нашей будущей, да и без сведений о жизни каждого человека. Многое открылось нам о мире, о землях наших, о событиях, что уже произошли и только еще произойдут на земле русской да в иных местах. И события те… разные.

Седов, посматривающий на корабельщиков, заметил, что Данило не особо удивился таким речам – видимо, ему успели шепнуть еще Федор с Гридей кое-что, да и машину он сам видел. Пимен же ощутимо вздрогнул, услышав о чудесах да о будущем, однако ж больше никак удивления своего не проявил, лишь сузил глаза, наблюдая за Ефимом. А тот тем временем так же тихо продолжал:

–Казалось мне, не удивить нас набегами да битвами, пожарами да разорениями, творящимися на Руси уже который век. Однако ж в ближайшие сто лет должно случиться так, что после войн сразу против нескольких врагов обезлюдеет Русь на четверть, если не на треть. Реки крови прольются, многие города и поселения просто исчезнут, земли будут лежать впусте, часть из них отойдет к тем врагам, и все прочие четыре века придется нам бороться с последствиями этого. Для примера – Псков с Новогородом будут захвачены шведами, полностью разорены, уйдут с развалин остатки наших да корелы южнее. Однако ж и шведы не станут на тех пустошах оставаться и вернутся к себе. Москва же будет разорена и сожжена не то три, не то четыре раза подряд за десятилетие. Примерно то же будет и в других наших краях.

Здесь уже речники отреагировали по другому. Снова, как днем в машине, распахнул глаза Данило, вглядываясь в рассказчика, а Пимен же наоборот – перевел вопросительный взгляд на лица бояр, но находил там только суровые выражения, сжатые губы, нахмуренные брови и мрачные взгляды.

–Напрямую – продолжал между тем Ефим – нам не было явлено никаких указаний, что делать. Не звучал с небес трубный глас, и огненных письмен тоже не было (он развел руками). Однако ж, обдумав, не могли мы поступить по другому, кроме как попытаться… исправить, а нет, так хоть смягчить ожидаемые беды, и верим, что именно для того были нам даны те… знания, и повозка, и иные доказательства из будущего. По совместным размышлениям нашим, держим мы ныне путь во Псков, а далее есть у нас иные задумки. Но о том пока речь вести рано, добраться бы туда для начала. Вот как-то так.

Николай Федорович ожидал, что у корабельщиков будет куча вопросов, не как в усадьбе у Никодимыча, конечно, там были все свои в спокойной обстановке, но все же. Однако их реакция его, признаться, удивила. Пимен, все так же вопросительно глядя на бояр, таки дождался нескольких скупых кивков, подтверждающих слова Ефима. После чего, обменявшись взглядами с Данилой, произнес:

–Могу ли и я увидеть ту повозку? И… иные доказательства из будущего, о которых было сказано?

–Да – ответил ему уже Семен – хоть и вынуждены мы пока таиться, но увидеть это все можно будет. Да хоть завтра, как рассветет. Однако ж хотелось бы вещи эти обсуждать без лишних ушей, например, на барке. Можем ли мы, кстати, быть уверены в людях ваших? Они сегодня повозку ту, считай, все руками щупали. Там дерюжка, конечно, да разве все спрячешь…

–В людях моих – взял слово Данило – уверен я. Две трети из них – наши, псковские, дальняя родня да соседи мои, сызмальства с нами по рекам ходят. И остальных я тоже всех хорошо знаю, тоже проверены годами. А новичков, почитай, и нет.

–Ну, так завтра перед выходом и продолжим разговор этот – подвел итог вечера Семен – а сейчас предлагаю разойтись. Мы который день в дороге, подустали все же.

После короткого прощания речники удалились, не забыв, однако, прихватить кувшин с остатками браги. Бояре же с князем и Седовым разошлись по комнатам, точнее даже комнаткам, в каждой из которых три стены, кроме той, где был вход, занимали широкие полати, уже застеленные постелями, да горело по небольшому светильнику. Семен с Гридей еще перекинулись парой слов насчет ночных выходов к реке, и все улеглись спать. Николай Федорович, весь вечер молчавший, как и было заранее оговорено, еще подумал, что, видимо, некий психологический откат после мотания на машине по лесам наступил у всех, не только у него, но развивать эту мысль не стал. Потому что уснул. Такие приключения, да за рулем, любого умотают, кто понимает. В пользу этого говорило еще и то, что утром Седова разбудили бояре, уже одевшиеся и практически собравшиеся. А он и не слышал, как они проспались да одевались. Впрочем, хоть народ и не растягивался, особой спешки тоже не было. На улице, куда он пошел первым делом, сегодня был плюс, пасмурно, но близость воды и в целом невысокая температура делали воздух сырым и промозглым, с облачками пара при дыхании. Николай Федорович после туалета с удовольствием умылся в теплой мыльне. Горячую воду поливал один из вчерашних парнишек – обычный, в возрасте примерно 12-15 лет, Седов еще не разобрался, как у них определять возраст. Возвращаясь из мыльни обратно в избу, Николай Федорович разглядел, что общие принципы архитектуры постоялого двора совпадают с усадьбой Никодимыча: большой двор, крепкие ворота, солидный забор или задние стены построек образуют сплошную ограду, но были и отличия. Основное здание напоминало в плане букву Т, положенную на бок, и ворот было двое: одни от реки, а другие с противоположной стороны, видимо, с береговой дороги. В центральном срубе (клеть – всплыло из памяти) размещалась поварня и жили сами хозяева, а в пристроенных к ней отдельных клетях жили постояльцы. Ну, сараи, живность, дровяник, двор, усыпанный речным песком – это как обычно.

После умывания, когда все собрались в столовом зале, они успели позавтракать ароматной кашей с маслом и медом, окончательно собраться и пойти на реку. Гридя шепнул, что ночью ничего интересного не было, Федор рассчитался с хозяином постоялого двора, тот снова кланялся и радостно благодарил, князь, кроме своих вещей, нес небольшой мешок, от которого пахло свежей выпечкой, в общем, все было в порядке. Николай Федорович вышел на причал одним из первых и щелкнул сигналкой, снимая машину с охраны. У воды было ожидаемо влажно и зябко, дул ветерок, команда лодьи уже вовсю копошилась на ней, готовясь к отплытию, и негромких щелчков никто не услышал, конечно.

Задерживаться с отплытием не стали, канаты были привычно быстро отвязаны, и лодья с баркой вышли на течение. Распределились, как вчера, только Пимен сразу сел на барку. Подождав, пока селение скроется из виду, и с берега исчезнут последние пацаны, провожавшие их отплытие, Ефим с помощью князя и Седова снял тент, в этот раз с задней части машины, и предложил Пимену пролезть в салон. Утреннего света вполне хватило тому, чтобы разглядеть все в подробностях. Так что он, хоть и не матерился, как Данило, однако тоже был впечатлен машиной, отделкой, стеклами, колесами и т. д. А уж когда Николай Федорович снова показал засветившуюся панель и свет в салоне, пара-тройка крепких словечек все же проскочила. Впрочем, кресты он заметил без подсказки и вопросов про колдовство не задавал. Вторым же артефактом из будущего стал атлас, который (опять же с комментариями Ефима) был торжественно извлечен из бардачка и показан Пимену там же, в салоне. После краткого пояснения насчет летоисчисления от Рождества Христова и арабских цифр, ему были продемонстрированы даты издания и тираж, а самое главное – карты этих мест, а также окрестностей Новгорода и Пскова. Оказалось, кстати, что они ночевали примерно на месте будущего Мышкина, что удалось определить по впадающей напротив реке Юхоти. Был Пимен грамотен, как выяснилось, так что с краткими пояснениями от Ефима насчет правописания в будущем на карте ему было все понятно. После чего атлас был не менее торжественно убран, они вылезли из салона и устроились на организованной вчера скамейке в закутке под тентом.

–Так что же, вот это все вам и явилось?… – спросил Пимен, когда все расселись.

–Это, и кое-что еще нам так и явилось, на простой полянке возле дороги из туманного облака, верстах в 20 от Рязани. Подробности, извини, раскрывать не можем – отвечал ему Ефим, за которым закрепили обязанность быть основным рассказчиком по всякому чудесному – и как нам были знания переданы, тоже пока сказать не можем. А вот что скажу, чтобы понимание было: земли русские уже в ближайшее время будут объединены под властью Москвы, да это и так всем уже давно ясно. Так оно будет и дальше. И это, в свете знаний о будущем… правильно. Но только вот князья, точнее, правители московские… будут разные… и методы объединения земель – тоже… примеры Новгорода, да и вашего Пскова, еще на слуху…

Вот это был скользкий момент. Московские князья жестко прибирали к рукам вольные торговые города, крови там лилось много, события эти происходили совсем недавно, особой любви к Москве там точно не было, но… мало ли, на кого повезет нарваться? Ведь при любой смене власти будут люди, все потерявшие, и люди, взлетевшие к вершине. Однако еще у Никодимыча общим мнением было решено, что пробовать искать недовольных надо, причем именно там – близость к Ливонии и развитость этих краев играла важнейшую роль в дальнейших планах. На первое время привлекать русских людей можно было только оттуда, да и торговые и иные связи налаживать, если все пойдет удачно, надо будет в первую очередь тоже именно с ними. И тут речники, корабельщики, купцы и перевозчики, как их не назови – первые претенденты как на вербовку, так и на установление нормальных дружеских отношений. А если еще вспомнить роль речников в разнесении слухов… В общем, решили рискнуть. Тем более, что с захвата власти в Новгороде прошло менее сорока лет, а в Пскове – всего-то чуть более десяти. Как оказалось, не прогадали. При упоминании присоединения Новгорода и Пскова Пимен потемнел лицом и бросил несколько быстрых взглядов на остальных – не провоцируют ли его?… Но, увидев, что все серьезны, кивнул Ефиму.

–И вот это-то мы и хотим… поправить. Воевать меж русских и кровь своих же лить не хотим, того и без нас с лишком будет, а чтоб было у границ Руси особое место, где законы будут те, что нам, со знанием будущего, кажутся верными. Да принимать к себе тех, кому, наоборот, порядки на Руси нынешней не по нраву приходятся.

Ефим прервался, а Пимен тем временем задумался, уйдя глубоко в себя. Так прошло минуты три.

–Что ж, бояре – очнувшись от раздумий, сказал Пимен – услышь я такое от кого другого, да без повозки и атласов этих ваших, пожалуй, принял бы за забавную побасенку. А тут, вижу, дело серьезное вы затеяли, но и обстоятельства такие чудесные, что по иному и не возьмешься…

Голос у Пимена, такой длинной речи от которого до сих пор не слышали, оказался тоже хрипловатым и каким-то надтреснутым. И вообще, он почему-то показался Седову больным. Цвет лица, что ли, был какой-то не такой?… Будто в подтверждение тому он, прервавшись, закашлялся и сплюнул за борт барки. Однако после этого он спокойно продолжил:

–Данило мне вчера, хоть и почти все обсказал, про эти… карты ваши, однако, промолчал.

–Он и не видел их – ответил Ефим – в машине… в повозке они заперты лежали, а времени особо не было.

–Увидел я то, чего достаточно, чтоб поверить рассказу вашему, а вот ему бы тоже на карты эти глянуть?…

–Так чего ж проще – сказал теперь князь – махни там вашим, пусть идет да смотрит.

Так и сделали, только махать Пимен не стал, а коротко и резко свистнул. Высунувшемуся с лодьи… матросу, что ли… он показал рукой некий знак, и канат, на котором барка шла следом за лодьей, тут же стали подтягивать. На спокойной речной воде никакого труда не составило Пимену подняться на лодью, а через малое время в барку спрыгнул Данило, и канат снова отпустили. Показавшийся в этом промежутке у борта Семен сказал, что у них все в порядке, и маленький караван продолжил путь.

–Где?… – нетерпеливо спросил Данило, еще толком не утвердившись на ногах после прыжка.

Они с Ефимом снова пролезли в салон, правда, кормщик уже не отвлекался на интерьер машины. Снова достали атлас, несколько пояснений – и следующие полчаса Данило изучал карты. В этот момент для него ничего не существовало, он буквально впился глазами в каждую цветную черточку, в каждое обозначение. Впрочем, в руках атлас все это время держал Ефим, да и просить самому посмотреть Данило не стал, понимая, о какой ценности идет речь. Ефим же, конечно, не открывал листов с кругами земного шара и общей картой России.

За это время проветрившиеся на воде и бодром ветерке князь с Седовым, хоть и следили одним глазом за салоном, успели окончательно проснуться и даже заскучать. На реке наблюдалось кое-какое движение, в основном, правда, это были рыбацкие лодки, через мутную пелену сплошной облачности проглядывало пятно солнца, река текла почти прямо на север, скорость поддерживалась приличная, в общем, все было спокойно. Впору было снова задремать. Но, когда насмотревшийся Данило вылез из салона и стал примериваться, как бы перебраться обратно на лодью, Николай Федорович тронул его за рукав.

–Помощник твой кашляет нехорошо. Давно ли он так?

–Да нет – смерив взглядом впервые заговорившего на его памяти седого здоровяка ответил тот – застудился он, с пару седмиц тому, попали мы на реке под дождь холодный не вовремя. В Угличе уже, ходил он к бабкам, пил какие-то травки, ну, в бане пропарился, да что-то не особо помогло.

–Есть у нас… снадобья – кивнул на машину Седов.

–Оттуда?!… – через пару секунд сообразив, вскинулся кормщик.

–Оттуда – подтвердил Николай Федорович – так пусть он еще раз заглянет.

Данило не стал откладывать дела в долгий ящик, а тут же свистом привлек внимание дежурного матроса с лодьи, или как он тут у них называется. Барку снова подтянули к борту, однако кормщик не полез туда, а зычно позвал Пимена. Тот тут же подошел, и, услышав, что надо еще раз спуститься, не стал задавать лишних вопросов, а просто спрыгнул на барку.

Николай Федорович тем временем достал из бардачка аптечку и открыл ее в закутке под тентом. С лодьи их было не видно, хоть там и торчала пара любопытных голов (впрочем, грести никто не переставал), а подошедшему к борту Гриде ушедший на нос Ефим шепнул, в чем дело. Из имеющегося небольшого набора препаратов Седов достал начатый блистер с таблетками, и, подумав, еще один порошок. Одну таблетку он аккуратно своим ножиком разделил на две части, убрал вторую половинку вместе с блистером обратно в аптечку, и, подняв глаза на князя, спросил:

–Мы воды не брали? Запить бы ему.

–Взвар брали – ответил ему князь, потянувшись к мешку с перекусом, который им собрали на постоялом дворе – мы перелили в этот… термос – и притормозил, соображая, стоит ли светить еще и его.

–Давай уже – мысленно махнув рукой (вся конспирация пошла коту под хвост), сказал Николай Федорович, и князь, достав термос, протянул его Седову.

Надо ли говорить, что оба корабельщика, до того разглядывающие очередное чудо под названием «аптечка» и его содержимое, вытаращили глаза, когда от непонятного блестящего металлического… слитка, что ли, была откручена часть, оказавшаяся небольшой чашкой, а еще после некоторых манипуляций из крупной части, оказавшейся флягой, в эту чашку был налит горячий, исходящий паром взвар?…

Седов налил с полчашки взвара, высыпал туда порошок из бумажного пакетика, подождал, пока тот растворится, и сказал Пимену:

–Вот эту беленькую надо съесть и запить теплым. Беленькая – таблетка, убивает хворь, от которой у тебя кашель. Порошок, что я туда намешал, помогает выйти мокроте из груди, поэтому первое время будешь много отхаркивать. Потом вторую половину съешь, но это, наверное, вечером.

Пимен настороженно смотрел на все приготовления, а уж когда ему стали перечислять, что нужно сделать, и вовсе подался было назад. Однако, переведя взгляд на окружающих, увидел, что все настроены благожелательно. Подошедший с носа Ефим кивнул, подтверждая, что все так и есть, а сидящий тут же князь сказал прямо:

1 2 3...10 >

На страницу:

Перейти

1 из 10