Архимагические сказки – 1

Глава 5

Пробуждение было не из приятных. Магическое чутьё просигналило: что-то неладно. Секундой позже в подтверждении этой мысли возмущённо заверещал Масик. Стас ворвался на кухню как раз вовремя. Костерок, разложенный хозяйственным домовым прямо в открытой духовке, уже занимался. Плита, конечно, электрическая, а не газовая, однако экспериментировать не стоило и с ней. Домовой отбивался от наседающего на него дракончика, оба так увлеклись, что даже не заметили возникшего на пороге архимага.

– Так, – негромко произнёс Стас. Оба противника замерли и воззрились на него. В круглых котёночьих глазах Масика читалось праведное негодование. Впрочем, Кондратий тоже выглядел недовольным.

– И что здесь за кухонные бои, разрешите узнать? – подчёркнуто вежливо осведомился Стас. Когда он говорил таким тоном, коллеги, хорошо его знающие, жалели о невозможности немедленно трангрессировать сквозь пол подальше от места, где нелёгкая столкнула их с архимагом, да ещё и в таком вот настроении. Кондратий, разумеется, этого знать не мог, поэтому бросился в атаку.

– Безобразие! Я тут по хозяйству топчусь, до первых петухов поднялся, чаёк спроворить хотел, вам, между прочим! А тут это вот… чудище пернатое…поназаводили!

Масик окосел от возмущения и глянул на архимага. В его взоре явственно читалось: «Можно, я его по темечку долбану, а? Разочек!»

– Нельзя. Он – гость, – пояснил Стас с лёгким сожалением.

Масик нахохлился и чирикнул что-то насчёт предполагаемой национальности таких вот гостей и заодно – хозяйственных приспособлений, которыми их гнать надо. Домовой сделал вид, что не понял. Архимаг продолжал оценивать урон, нанесённый квартире бурной деятельностью домовика.

– Чаёк, стало быть, – домовой закивал обрадованно, рассчитывая, что вот сейчас его точно оценят и похвалят. – А щепочек для костерка ты откуда настрогал, деятельный ты наш?

– А вон из той деревяшки, всё одно без пользы валялась, – радостно пробасил Кондратий. Стас глянул в указанном направлении… Вот и были у него лыжи… Хорошие были, финские. Давненько не вставал на них, правда, всё никак собраться не мог. А теперь куда уж, на одной-то.

– Стас… Он же не нарочно, – на пороге возникла встрёпанная Лея. Масик чирикнул что-то осуждающее, мол, не встревала бы ты, защитница угнетённых домовиков.

– А ты себя вспомни! – строго сказала магичка. – Что, меньше шкодил разве?

Масик призадумался… и отступился от недоумённо взирающего на них Кондратия. Перелетел на плечо к архимагу и устроился там, нахохлившись. Щёлкнув пальцами, Стас уничтожил плоды бурной деятельности домового, Лея взялась за приготовление завтрака (могла бы и наколдовать, конечно, но они оба предпочитали обычную еду, к которой руки приложили и тепло души: для своих же, любимых!). Домовой, почувствовав себя лишним, убрёл к себе в кладовку, демонстративно хлопнув дверью. Архимаг и магичка переглянулись.

– Обиделся, – констатировала Лея. Стас пожал плечами.

– А что делать? Учить-то надо, а то весь дом спалит… из лучших побуждений. Кстати… тебе ведь сегодня не обязательно на работу идти?

Лея кивнула несколько настороженно. Работа журналистки позволяла некоторые вольности, так что иногда она работала дома, выпекая из собранного и весьма разрозненного материала вполне удобоваримые статьи и эссе. С перчиком такие, остренькие…

– Вот и отлично! Приглядишь, стало быть, за постояльцем! А я – на работу! – обрадовался архимаг. Лея сделала брови домиком. Стас подмигнул: мол, подсоблю, ежели чего. Лея, конечно, могла бы и запротестовать, но подумала и признала его правоту. И действительно, подумаешь, денёк за домовым приглядеть… делов-то. Однако к себе в институт архимаг всё же отправился с чувством некоторого дискомфорта.

…Как выяснилось, не зря. Вечером, когда он вернулся домой, его встретила напряжённая, насупленная какая-то тишина. Масик не вылетел его встречать, как это бывало всегда. Хмурая Лея показалась на пороге комнаты, губы у магички были поджаты. Кондратия не было видно, судя по всему, он отсиживался у себя в кладовке.

– Ну, и что у вас произошло? – поинтересовался архимаг. Лея засопела и обиженно буркнула:

– Ничего особенного. Просто некоторые всем настроение попортить так и норовят!

– А некоторые слишком много воли взяли! – назидательно донеслось из кладовки. – Не бывать такому, чтобы баба в избе командовала! Место своё знать должна…

– Во-первых, не баба, а женщина, – на ходу разуваясь (ботинки немедленно отползли на своё место, пристроившись в обувнице), Стас прошёл в комнату и распахнул дверцу кладовки. Кондратий сидел в углу, обхватив ногами коленки, и бурчал себе под нос. Вид у него был такой разобиженный, словно его мылом накормили. Причём хозяйственным. – Во-вторых, выходи из своего убежища и рассказывайте, из-за чего сыр-бор.

– А чего она! – ринулся в атаку упирающийся домовой, но под взглядом архимага сник и выбрался на свет.

– Лея, может, покушаем? Разговор, чую, долгий предстоит. Я, может, и не соловей, но и архимагов тоже побасенками одними не кормят. Мне бы чего посущественнее. Пародию хотя бы, – магичка улыбнулась, чуть-чуть, краешком рта, но и это уже что-то. Вскоре все собрались за одним столом. Кондратий взялся было изображать, что сыт, но голод, как известно, не самый близкий родственник, так что вскоре сдался и он, словно нехотя потянув к себе тарелку. Разговор, однако, не клеился.

– Итак, я весь внимание, – напомнил архимаг.

– А чего она!

– А чего он! – к двум возмущённым голосам добавился третий – драконячий. Стас щёлкнул пальцами – и все замерли, уставившись на него.

– Попытка номер два, – снимая чары, миролюбиво предложил архимаг. – Излагаем претензии по очереди, не перебивая друг друга.

– Так и нечего рассказывать-то, – заюлил домовой. – Ну, повздорили трошки… с кем не бывает?!

– А кто говорил, что бабе место на кухне? А кто мои наряды инспектировал и критику наводил?! – напомнила Лея, недобро прищурившись. Домовой всплеснул руками:

– Так это ж я не со зла, от души советовал! А что не так-то?! Не дело это – бабе… женщине то есть… – тут же поправился он, перехватив намекающий взгляд архимага, – в мужицких портках ходить. Али на платья-юбки средствов не хватает, что мужнино донашивать приходится?

– Вот, видишь?! – возопила возмущённая магичка. – Ходит за мной целый день – и бубнит, бубнит!

– Не бубнит, а учит! – Кондратий назидательно поднял вверх несколько заскорузлый палец. Домовой уже переоделся в чистые порты и рубаху (всё это нашлось в его рундучке), но совсем очистить его от въевшейся печной золы так и не вышло). – На то и есть домовой – дому, значит, хозяин!

– А мы, значит, так себе, с улицы погреться забежали… – в тон зарвавшемуся домовику тихонько добавил архимаг. Тот поперхнулся, сообразив, что его, кажется, занесло куда-то не в туда, и сбавил обороты:

– Вы – хозяева, доброту вашу век помнить буду и детишкам закажу, чтоб почитали вас, милостивцев. Пригрели, приютили, куском хлеба не попрекаете сиротинку горемычную…

С этими словами домовой щедро плеснул себе ещё подливки и потянул третий кусок хлеба. Лея тихонько хмыкнула, но Кондратий сделал вид, что намёка не понял, уписывая угощение за обе щеки и щедро посыпая крошками бороду.

– Вот. Теперь он на жалость давит, – вздохнула магичка. Стас развеселился. Плохо, конечно, что домовик им попался скандальный, но вид сейчас у всей троицы действительно был забавный. Надутые такие сидят, ложками пюре по тарелке развозят. Масик, правда, без ложки обходится, клювом, но тоже весь из себя нахохленный. Однако, делать что-то надо, а то эдак все перессорятся.

– Народ, давайте договоримся, – подумав, вынес вердикт архимаг. – Попробуем жить дружно, не ругаться, по возможности без критики обходиться… Лады?

– Лады! – долго сердиться Лея просто не умела. Могла, конечно, под горячую руку в козлика обратить или дом разнести, но чтобы сидеть и дуться часами… характер не тот.

– Согласные мы, – поразмыслив, буркнул Кондратий.

– Стало быть, ссору – вон из избы? – уточнил архимаг. Все, включая Масика, кивнули. Мир был восстановлен. Интересно, надолго ли?

Глава 6

Остаток вечера прошёл мирно, за разговорами. Кондратий вёл с архимагом неспешные беседы касательно уклада современной жизни и той, что уже, похоже, безвозвратно канула в прошлое. Некоторые его представления удивили Стаса своей замшелостью, другие, напротив, – самобытностью и твёрдостью позиции. Короче говоря, домовой им попался нравный, упёртый и крайне бурчливый, однако при всём при том была в нём какая-то мужицкая основательность, да и характер у нового жильца точно имелся, хоть и крайне непростой. Ночь также провели спокойно, правда, был момент, когда архимагу что-то такое померещилось. Но прямой опасности точно не было, и он решил, что утро вечера мудренее.

Позавтракали тоже довольно мирно, хотя Кондратий прицепился-таки к Лее с критикой за покупную выпечку к чаю. Мол, сама могла бы подсуетиться, если бы встала спозаранку. Выслушав его тираду, рыжая магичка так глянула на домового, что тот счёл за благо умолкнуть, к тому же пирожки, хоть и магазинные, он всё же распробовал и теперь наминал уже третий, румяный, украшенный тестяным цветочком. На работу Лея утекла первой, сославшись на страшную занятость. Стас понял, что выбор у него невелик: либо нянчиться с бородатым найдёнышем самому, либо оставлять их с Масиком наедине, положившись на судьбу.

– Ребята, – проникновенно произнёс архимаг. Масик и Кондратий воззрились на него, прекратив жевать. – Давайте жить дружно, а? – в этот момент Стас чувствовал себя мультяшным Котом Леопольдом. – Не разносить дом, не устраивать поджоги…

– И чем мне тогда весь день заниматься прикажете? – проворчал насупленный домовой. Масик чирикнул что-то вроде «Я его развлекать не намерен!»

– А я думал, домовые днём спят… – вздохнул архимаг, про себя подумав, что, будь у него такая возможность, поступил бы именно так. Однако Кондратию такой расклад явно не глянулся.

– Что ж я, лодырь какой, день-деньской бока отлёживать? Вы меня приветили, накормили-обласкали, а я что ж, без пользы жить буду, навроде кота? Позор это для домового!

– Ладно, – вздохнул архимаг. – Найди себе занятие, только чур – костров не разводить, в компьютер не лазать! Уговор?

– Сдался он мне, компутер твой, – проворчал Кондратий. – Понапридумывали ерундовины… И без него жили, да и веселее гораздо.

– Это да, твоя правда, – вздохнул Стас уже на бегу. На всякий случай обновил охранное заклинание, подмигнул Масику (тот обиженно отвернулся, дуется всё ещё, но это пройдёт) и унёсся на работу.

Поначалу немного дёргался, конечно, ждал, что вот с минуты на минуту либо Масик нарисуется с криком «Караул! Горим!», либо соседи позвонят. Но время шло, всё вроде было спокойно, и архимаг, уговаривая себя на тот счёт, что любые последствия хозяйственной деятельности домового он сумеет скорректировать на месте, с головой погрузился в работу, благо валила она действительно по-айвазовски – девятым валом. День пролетел незаметно, спохватился только, когда Козырев тронул его за рукав и поинтересовался, не постелить ли ему прямо тут, на рабочем месте. На секунду эта идея показалась весьма привлекательной, но не сваливать же на магичку благоприобретённые проблемы в лице деятельного домового? Вздохнув, Стас отправился домой, прихватив по дороге Лею.

– Слушай… а может, погуляем? Погодка замечательная… – магичка явно опасалась возможных последствий, ожидающих их дома. Архимаг вздохнул:

– Рано или поздно, а возвращаться придётся… Давай уж сразу узнаем, что там за чудеса.

– Чудеса… Истинно – чудеса! – оба обернулись на голос. В двух шагах от них стоял сосед, на поводке у него поскуливала и мелко дрожала вертлявая собачонка. «Ага, Бобик Ипполита выгуливает!» – мысленно хихикнула Лея. Ипполит, сам себя характеризовавший обычно при встрече с дамами как «импозантный мужчина возраста Карлсона, то есть в самом рассвете сил» (заодно и внешнее сходство прослеживается, обычно добавляла ехидная Лея), считал себя натурой творческой, слагал стихи и оды и отправлял в разные издательства. Эта деятельность занимала всё его время, поэтому Ипполит, соответственно, нигде не работал, существуя на зарплату жены и пособие по безработице, так что подъездные бабки характеризовали местного гения просто: тунеядец. Ипполит с такой трактовкой, естественно, был не согласен, полагая, что свой хлеб с маслом (и не только) потребляет вовсе даже не втуне и вот-вот разродится шедевром, призванным перевернуть все представления о современной литературе. Удивительно, но супруга эту иллюзию категорически поддерживала, так что все трое, включая Бобика, были довольны, к тому же архимаг принципиально никогда не влезал в чужую жизнь с попытками её коррекции.

– Верите ли, господа… – начал Ипполит, вдохновенно сверкая очами из-под брежневских бровей. – Ночью меня посетила Муза!

– Ну, это с поэтами бывает, – осторожно прокомментировал Стас, порываясь прорваться в подъезд. Но жаждущий общения сосед преградил ему дорогу обширным телом.

– Стас, Вы не поняли… – мягко урезонил он архимага. – Муза посетила меня, так сказать, воочию…

– То есть Вам явилась прекрасная дева с лирой в лилейных ручках и лаврушкой в волосах? А жена как, не возражала против такого визита? – не выдержала Лея. Ипполит потупился.

– Ну-у-у… скорее, это всё же был Муз, – нехотя уточнил он. – Я бы сравнил явившееся мне ночью создание с Зевсом-громовержцем… правда, в миниатюре.

– Интересно… – архимаг и магичка переглянулись, одна и та же догадка мелькнула у обоих. – И что Муз?

– Он появился из стены, суровый, как грозовая туча… – начал Ипполит, но тут же сбился с пафосного тона.

– И что дальше? – Лее и вправду было чрезвычайно любопытно, чем закончилась встреча страдающего поэтическими потугами и бессонницей пиита и разгулявшегося по соседним квартирам Кондратия.

– Он… погрозил мне кулаком, – признался слегка зарумянившийся гений. – И произнёс нечто вроде «Дурью ты, мужик, маешься». Я знаю, это знак! Лирика – это не моё.

«Да неужто дошло?!» – мысленно удивился архимаг, однажды насильно приобщённый к творчеству Ипполита.

– Да! Моя стезя – социальная сатира и пародии! – изрёк тот. Бобик в подтверждении его слов гавкнул и задрал лапку.

– Подумаешь… Муза его посетила, – в разговор вмешался ещё один весьма колоритный персонаж, до сих пор восседавший себе тихонько под «грибком» в песочнице. Всем хорош был Гена, башковитый, рукастый, вот только запойный. Причём под это дело он обычно подводил идейную базу, и получалось, что пьёт он не просто так, а по поводу. Поводов же в нашей стране, сами понимаете, всегда хватало, так что трезвым Гену видели редко.

– Меня вот нынче ночью тоже посетили… – начал Гена, ковыряя носком ботинка песок. – Думал, всё – вот она, белочка. Ан нет. Рожа бородатая, разбойничья такая. Смотрит прямо в душу буркалами своими и как рыкнет: «Ещё раз к рюмке потянешься – кажный день приходить буду!» Перекрестился я, конечно, – и как не бывало его. Налил себе рюмку, конечно, стресс-то снять надо? Глотнул, а там! При дамах и не скажешь, – видимо, вспомнив, сосед сплюнул на землю. – Пора завязывать, однако…

– И правильно, – на всякий случай подтвердила магичка. Сомнения у неё, естественно, на этот счёт были, но только насчёт Гены. В том, что Кондратий и вправду будет таскаться к нему в воспитательных целях еженощно, как раз можно быть уверенным…

– Видишь, от него, оказывается, не только вред… – оба, наконец, прорвались в подъезд. В квартире было тихо… Что немедленно насторожило архимага. Масик изволил появиться из-за двери, вид у дракончика был ехидно-торжествующий, на мордочке читалось: «А я ведь предупреждал… Ну, вот, смотрите сами!»

Глава 7

Похоже, деятельный Кондратий работал не покладая рук. Прежде всего, он перечистил всю обувь. О существовании крема иного цвета, нежели чёрный, он, видимо, не подозревал, так что светлые сандалии архимага блестели сейчас не хуже новеньких галош. Впрочем, замшевым туфлям магички тоже досталось. Кроме того, домовик навёл порядок на антресолях. Гвоздей там оказалось достаточно, в результате инструменты архимага сейчас аккуратно были развешаны по стене. Все бумаги Кондратий свалил в одну картонную коробку (у Стаса появилось стойкое подозрение, что их предполагалось пустить на растопку). На этом домовик не успокоился, его понесло инспектировать гардероб. По крайней мере, дверцы были распахнуты настежь, а сам нарушитель спокойствия обнаружился сидящим в куче разбросанной по полу одежды.

– Так что, хозяева, одёжка у вас никудышная, – покачал он головой, глянув на застывших в дверях архимага и Лею. – Фасонистая, да на рыбьем меху, ни тепла тебе, ни здоровья. Тулупчик бы прикупил, что ли…

– Заячий? – поинтересовался Стас.

– Отчего ж сразу заячий? Можно и побогаче какой, лисий, к примеру, – миролюбиво пояснил Кондратий. – Будешь ходить, как барин.

– А можно я буду ходить, как обычный архимаг? – уточнил Стас.

Кондратий насупился. Видимо, почуял, что его хозяйственные хлопоты отчего-то не одобряют.

– Вот придёт зима – попомнишь мои слова. Я ж добра вам желаю. А тебе, девка, – обратился он к Лее, – уже говорено было давеча: почто на людях в портках-то щеголяешь, а? Негоже так-то, срамота одна. Платьёв, почитай, и нетути… Что ж не купишь-то ей, али бедствуете, что твоё донашивает?

Стас успел перехватить ринувшуюся было к домовому с разборками магичку.

– Сейчас мода другая, понимаешь? – попытался он разрешить назревающий конфликт миром. Кондратий упрямо тряхнул кудлатой головой.

– Удумали ерунду… мода! Бабу от мужика не отличить – мода, по-вашему? А по нашему разумению – срам один!

– Да он домостроевец кондовый! – изумилась магичка. – А как там насчёт устава и монастыря?

Домовой, видимо, понял, поскольку обиделся, губы поджал.

– Слова не скажи, ишь ты! Того гляди, куском попрекнёшь сиротинку, а?

Лея выдохнула и глянула на смеющегося архимага.

– Ладно, пойдёмте ужинать, – Стас прикинул масштабы содеянных разрушений и решил, что всё это не стоит того, чтобы остаток вечера дуться друг на друга. Масик, сообразив, что нагоняя его недругу, видимо, не будет, возмущённо чирикнул и скрылся в комнате. Лея, на ходу шепнув, что поможет разбирать бумаги, отправилась на кухню. Неожиданно ей тоже стало смешно: качающий права домовой действительно выглядел презабавно. Да и вправду, как лучше же хотел. И, если хорошенько подумать, какое-то зерно истины в его словах можно найти.

– А что? Давненько я ничего сама не пекла, – вслух подумала магичка. Вскоре в духовке подрумянивалась фирменная шарлотка (5 минут на наболтать, ещё 20 – и готово!), а на плите шкворчала жареная картошечка, к которой нашёлся кусок розоватого, тоненько порезанного сала и крепенькие солёные огурчики. Можно, конечно, было сослаться на усталость, мол, только что с работы, и ограничиться пельменями, но… Вилками все примирившиеся за ужином обитатели квартиры орудовали так шустро, что лучшего комплимента хозяйке и быть не могло. Выпечка тоже не подвела, хоть и вредно на ночь, конечно… Словно подслушав её мысли, домовик неожиданно предложил:

– Вечерок-то какой славный.. Вот бы прогуляться, а? Порастрястись, значит?

– Разве домовые выходят за пределы дома? – слегка удивился Стас. Кондратий хитро подмигнул:

– А лапоть на что? Как вы меня сюды доставили, помните? Вот в нём и поеду… ежели вы согласные, конечно.

– Может, и вправду прогуляться? – произнесла Лея и сама себе удивилась. Стас глянул на ожидающих его решения домочадцев… и улыбнулся.

– Ладно. На полчасика только и недалеко. А потом сразу – спать!

Вечерний город жил своей хлопотливой, повседневной жизнью, где-то совсем рядом сплошным потоком текли машины, прохожие шагали вплотную, задевая друг друга локтями, погруженные каждый в свои обособленные мысли, и никто в этой пёстрой толпе даже не подозревал сейчас, что мимо них прогуливаются сейчас самые настоящие архимаг и магичка, в сумке у которой, к тому же, лежит шлёпанец, а в нём – уменьшившийся до совсем уж крохотных размеров домовой. Масик прятался в кармане рубашки у Стаса под курткой, изредка высовывая наружу любопытный клюв. Щадя чувства хоть и вредного, но своего уже домовика, место для прогулки выбрали потише, если можно в принципе отыскать такое в наше время в больших городах.

Кондратий тихонько шебутился в сумке, но своего присутствия явно не обозначал, отмалчивался, так что Лея, в конце концов, слегка забеспокоилась и намекающее глянула на Стаса: а не пора ли домой? Воздухом вроде подышали, можно и ко сну готовиться.

Оказавшись в обжитом уже пространстве, Кондратий немедленно проявился, но казался отчего-то подавленным и часто вздыхал.

– Да что с тобой происходит? – не выдержала магичка. – Вот не стоило так рьяно за хозяйственную деятельность браться…

Домовик глянул на неё сумрачно, но смолчал. Стас решил, что пора вмешаться.

– Так, – произнёс он, устраиваясь на стуле поудобнее. Лея и Масик уже знали эти интонации в его голосе: архимаг готов к разговору и не отступится, пока не выяснит причину. – Рассказывай, что не так

Кондратий опустил голову, подумал.

– Не место мне здесь, вот что, – нехотя выговорил он, всё так же опустив глаза долу. – Видать, кончилось наше время. Жизнь уже не та, быстрая… Не поспеть за ней, да и поздно нам, домовым, меняться-то. Уходит сказка…

Архимаг и Лея переглянулись. У магички сжалось сердце: непривычно было видеть въедливого домовика таким, к тому же… в чём-то он был, несомненно, прав.

– Не кручинься ты так, – потянувшись, она погладила Кондратия по голове. Тот дёрнулся было, а потом притих. – Не везде так-то. Деревни ещё остались, избы строятся, будет где домовым духам селиться. Дом без домового – без души словно…

Кондратий поднял на неё покрасневшие глаза.

– Ой ли? Я ведь ночью по дому прогулялся… Много разного народа живёт тут, будто в муравейнике. А домовых что-то не встречал. Ни одного! Пусто… Один я тут затесался… Одинёшенек.

Помолчали. Масик, всё это время внимательно слушавший речь Кондратия, подобрался к нему поближе и примостился рядышком, пристроив голову на колени домовому. Тот, будто ненароком, почесал дракончика за ухом. Масик мурлыкнул сытым котёнком. Вот и конец вражде…

– Чужой я тут, – продолжил домовой, вздохнув ещё горше. – Мне бы туда, где сказка ещё живая. Только есть ли такие места заповедные?

Лея просияла и просительно глянула на Стаса. Ну, конечно… Давно в тридевятом царстве не были, а как же. Хорошо хоть, портал, можно сказать, персональный… Да и Козырев прикроет, ежели что. Пожалуй, самое верное решение.

– Есть такие места, – кивнул архимаг, поднимаясь. Решение принято, теперь самое время отдохнуть, завтра будет новый непростой день. – А сейчас – всем спать! Ну, естественно, кроме тех, кому по ночам положено дом от всякой беды охранять.

Кондратий, услышав такое, взбодрился, у Леи словно камень с плеч свалился.

…– Что, не спится? – магичка, прокравшаяся на кухню, отдёрнула ладонь от ручки холодильника. Кондратий стоял возле стола и насмешливо буравил её взглядом.

– Ага, – призналась Лея. – Вот, решила водички попить…

– Ну-ну, – отозвался сметливый домовик. – Оголодала, чай? Так вроде вредно ночью лопать…

– Вредно, – согласилась магичка и решительно открыла дверцу. – Бутерброд будешь? С колбасой?

– Буду, – поразмыслив, согласился Кондратий. Вскоре они уже вдвоём закусывали, запивая неурочный перекус чаем.

– Ты на меня не серчай, ладно? – внезапно высказал домовик, шамкая набитым ртом. – Я ведь не злобный какой, ты не думай. Просто порядок люблю.

– Да я понимаю, – сытая Лея стремительно добрела. – Ну что, дружить будем?

– А то как же, – чинно отозвался Кондратий. – Я, может, и одичал, когда неприкаянным остался, однако меня не обманешь: хорошие вы люди.

– Спасибо на добром слове, – похвала сурового домового пришлась магичке по сердцу, она потихоньку подложила ему в блюдечко еще варенья.

– Ты мне вот чего скажи, – Кондратий неожиданно перевёл разговор на другую тему. – Там, в шкафчике одёжном, кольчуги висят. А на стенке – оружие. Так, для форсу держите, али по надобности?

– Форсить не привыкли, а боевое облачение при нашей работе лучше под рукой держать, – осторожно призналась Лея. Кондратий не сводил с неё прищуренных глаз.

– Одобряю, что не из болтливых. Одно скажу: и вправду вскоре всё это вам пригодиться может… Только в том бою я вам не подмога, не взыщи.

– И за предостережение благодарны. Ты тоже хороший, Кондратий, – Лея почувствовала, что её неудержимо клонит в сон. Домовик покивал

– Иди уже почивать-то.

– Стасу не рассказывай… что я тут вот… – предостерегла  магичка, уже выходя из кухни.