Полная версия
Восхождение
– Это ты сам, ты мужчина и не морочь мне голову, решай сам! И оставь меня в покое, у меня сегодня болит голова!
Он вдруг остро почувствовал, что жизнь проходит мимо, не оставляя приятных ощущений, не оставляя зарубок для будущих приятных воспоминаний. Примитивные бытовые заботы день за днем, как крылья сломанной мельницы, раскручивали впустую воздух, и само существование порой теряло для него смысл и вкус. Только работа да встречи с друзьями встряхивали монотонную, лишенную красок, жизнь.
Первый раз он изменил ей случайно.
На одной из вечеринок он был один, Лея заболела и осталась дома. Танцующие образовали круг, музыка обволакивала их вязким коконом и нити ее, проникая в толпу вокруг танцующих, то острыми звуками раздирали душу, то мягкими волнами качали в неизбывной печали и уносили в высокое черное небо, где уже появились первые звезды.
Спиной он вдруг почувствовал, как к нему прижалось что-то мягкое и ласкающее, он обернулся: ему улыбалась совершенно незнакомая девушка. Маленького роста, пышнотелая, она, как бы извиняясь, показала милым движением на тесно стоящих, подпрыгивающих в такт музыке людей, словно хотела сказать: а я не хотела, это все они…
Милая брюнеточка то смотрела пристально, словно проникая в глубину зрачков, то отводила красивые подкрашенные карие глаза и странно, прерывисто дышала.
Танцы были организованы другом Давида в его красивом поместье на берегу озера, окруженного пальмовой рощицей, часть которой была естественной, но большую часть составляли аккуратно ухоженные насаждения, плавно переходящие в посыпанные крупной галькой дорожки, которые в свою очередь заканчивались потаенными закутками с заботливо поставленными беседками, оборудованными скамеечками.
Шорох пальмовых листьев в порывах налетавшего ветерка и отдаленно звучавшая музыка после изрядно принятых порций крепкого виноградного вина сделали свое романтическое дело: по дороге к беседке Давид поднял искусительницу на руки, и к описанным звукам добавилось шуршание гальки под ногами бегущего с ношей, его тяжелое дыхание да нежное мурлыкание и нервные смешки брюнетки.
То ли дорожки были слишком длинными, то ли девушка была слишком уж пышнотелой, но, прижимая и тиская ее на бегу в ответ на страстные поцелуи, он устал, и когда, запыхавшись, разгоряченный вином и запахом молодого женского тела с нежнейшим ароматом натираний и умасливаний, он повалил ее на скамейку, у него ничего не получилось.
Девица смирно лежала, полностью готовая к дальнейшему развитию событий, но кавалер, пыхтя, что-то возился и копошился, нервно пришептывая: сейчас, сейчас…
Время шло, а копошения не кончались, и красавица стала было уже беспокоиться и тоже нервно отталкивать неудачника, стаскивая его со своего разгоряченного и полуобнаженного тела.
Борьба приняла затяжной характер, но после кратких реплик, шумного дыхания и вскриков все кончилось, наконец, благополучно.
Разошлись быстро, она в недоумении, а он в ужасе: это что? такая слабость в двадцать два года? это что же будет дальше? Но затем, поразмыслив, понял, что перенос тяжестей перед совокуплением не способствует процессу – и успокоился.
На том кратковременная любовь и закончилась, но эту первую измену Лее Давид долго переживал, мучился, не мог забыть, потом плюнул и…
Он все понял: зря женился! Не на той женщине! И – рано!
Но понял и еще нечто важное: он душевно отвлекся, расслабился в мимолетной любви, а значит, можно продолжать!
Во время учебы на интрижки почти не было времени, но мимолетные встречи с девушками продолжались, а после возвращения он с новой силой принялся за любовные похождения, стараясь доводить все атаки до быстрых побед. Это стало почти навязчивой идеей: познакомиться, покорить и овладеть!
Себе он объяснял это нелюбовью к жене и борьбой с комплексом неполноценности: только победами, хотя бы над египтянками, можно было загасить горькое понимание второсортности в этой стране.
Его светлая кожа, кудрявые волосы и имя с детства причиняли ему массу неприятностей.
Он с малых лет остро ощущал, что не такой, как все окружающие – и знал, что это – навсегда! Внутренняя напряженность никогда не покидала его. Иудей! Как несмываемое пятно это сидело внутри.
А египтянок как раз и привлекало его отличие от других, привычных для них, мужчин. Его острый ум и превосходная речь завораживали девушек, и он после нескольких первых побед разработал свою систему обольщения.
Каждой новой пассии он часами рассказывал о своих приключениях, зачастую выдуманных, обвораживая не столько сутью описания, сколько методом подачи материала. Затем подбавлял для приправы несколько слов о неудовлетворенности семейной жизнью – и получал очередную любовную жертву!
Иногда он был противен сам себе: безотказность метода практически всегда давала победу, но удовлетворение доставлял сам процесс подчинения человека потоку красиво скомпонованных слов!
Несколько раз было и такое: он сам увлекался созданным самим собой мифом и в результате на какое-то время влюблялся в образ, созданный его же воображением. И в красивой девушке он уже видел не только внешнюю оболочку, но – тайну! созданную им самим же!
Глава девятая
Москва – Будапешт – Тель-Авив
В аэропорту Шереметьево дети были мрачны и неразговорчивы. Давид старался выглядеть бодрячком, подтрунивал над ними, хотя сердце ныло: может, не увидимся больше? Светлана тоже держалась, хотя слезы душили и ее. И вот, обняли, поцеловали детей, взрослых уже ребят, но выглядевших сейчас так жалко, так одиноко, что на минуту захотелось бросить все и…
Пограничник показал жестом: проходите, не задерживайте остальных! Еще несколько шагов, обернулись, помахали детям руками и скрылись за углом.
Все! Прощай, Союз! Они были уже за его границей!
Еще в консульстве выяснилось, что из трех самолетов, подготовленных к перелету Москва – Будапешт – Тель-Авив, полетит один, да и тот заполненный наполовину. Народ струхнул. На войну ехать было страшновато.
В самолете было буднично, обычный рейс, деловая обстановка, но внутри, в себе Давид чувствовал полное опустошение: не хотелось говорить, думать и анализировать.
Что нас ждет? Отрезана дорога назад, вот мы со Светой, да еще четыре сумки с барахлом. Это весь мой мир на сегодня! Вокруг сидят чужие люди, странные, строгие лица, даже дети малые сидят притихшие, словно понимая: рубеж пройден! Впереди – полная неизвестность.
В Будапеште их провезли по заснеженному городу на перевалочную базу, разместили в каких-то то ли казармах, то ли общежитии, накормили в столовой, а там оказалось, что народу едет уйма и даже мест за столами недоставало, и пришлось обедать в два захода.
Потом на ночь разместили по комнатам, и пришлось ночевать с какой-то парой из Харькова, которые всю ночь не спали и бурчали: заели клопы! Комната была пустой, лишь две кровати, давно не беленые стены да покосившийся шкаф. Давид тоже не мог заснуть: черт возьми, куда меня занесло? Эмигрант! Малая кроха в огромной массе копошащихся, ищущих свое место людей с отрезанным прошлым и непонятным будущим!
Вечером следующего дня всех рассадили по автобусам и повезли в аэропорт. Спереди и сзади колонны ехали вооруженные охранники, то ли венгерские, то ли израильские.
Но вот на взлетном поле, при подходе к самолету, у Давида перехватило горло! Огромный Боинг со звездами Давида на плоскостях и два ряда израильских солдат в касках, военной форме, с короткими автоматами Узи на груди встречали его, только его!
Ощущение, что он выделился из толпы, и это его приветственно встречает, охраняя от врагов, такой эскорт, враз переменили настроение, и впервые за последнее время, наверное, за годы, он вдруг почувствовал чью-то мощь за своей спиной, как будто новая, неведомая раньше, сила мягко обхватила его в объятия и дала понять: спокойно, парень, я тебя никому не позволю обидеть, здесь свои!
В Боинге стало еще спокойнее, люди раскованно стали переговариваться, знакомиться, а обильный обед с вином закрепил и повысил тонус.
– Главное, – говорил Светлане захмелевший муж, – это чтобы нас иракцы не сбили до Израиля! Посмотреть бы, что это за страна, а там – хрен с ним, пусть сбивают!
Подлетели к Тель-Авиву ночью. Внезапно в заоконной черноте появилась масса разноцветных огоньков: желтые, белые, голубоватые. Затем, по мере приближения, они стали приобретать фор-мы: вот это улицы с двумя рядами фонарей, а это – дома со светящимися окнами, а там – площади, залитые светом…
Странно, идет война, а тут – никакой светомаскировки! Чудеса! Сердце заколотилось сильнее: вот оно! Долетели до земли обетованной! Получилось!
Мягко ударились шины самолета о бетон, и вдруг – аплодисменты! Евреи ударили в ладоши! В груди разливалось ощущение счастья: добрался я до земли предков! Здесь, именно здесь, и двадцать, и тридцать веков назад жили, дышали, ходили по этой вот самой земле мои пра-пра-пра-пра-родители, здесь они дрались за эту землю, здесь умирали, отсюда их разогнали по всему миру, аж до самой Сибири! Где она сейчас, эта Сибирь? Далеко-далеко…
В здание аэропорта имени Бен-Гуриона зашли в час ночи и ахнули: огромное здание, сверкающее огнями, полное народу – и никакой паники: все буднично и спокойно. Завели в помещение, рассадили по местам и только тут прибывшие обнаружили, что в углу стоит девушка-солдатка, а вокруг нее – множество коробок с противогазами.
Началось оформление документов. Теудат-оле – удостоверение нового репатрианта, гражданина государства Израиль был первым документом в новой стране, на исторической Родине.
Выдали деньги на первое время, попросили подойти к девушке в углу, забрать свои противогазы и прослушать инструктаж по их использованию, сказали, что внизу ждет такси, которое отвезет бесплатно в любую точку страны, что предварительно можно один раз бесплатно позвонить в любой город Израиля, пожали руку, поздравив с возвращением на родную землю – и отпустили в свободное плавание: делай что хочешь, иди, куда хочешь, валяй, израильтянин, действуй теперь сам, мы помогли тебе, чем могли! Устраивайся на новом месте, шалом тебе!
Для Давида это была вторая подряд бессонная ночь, но если первая была вызвана ощущением потерянности и одиночества в Будапештском клоповнике, то эта – переполненностью впечатлени-ями и возбуждением: новая страна, за окнами – война, документы, противогазы, а главное, что дальше? Светлана же, обессиленная, спала на стуле, облокотившись на стол, зная, что муж все сделает сам. Он разбудил ее под утро, часов в шесть.
– А что теперь? – спросила она, зевая.
– Пойдем звонить Бэлле в Кармиель, поедем сначала туда, а дальше – увидим.
Бэлла, двоюродная сестра, приехала с двумя детьми в прошлом году и жила в Центре абсорбции. Это она два года тому назад организовала ему вызов, за что он вначале чуть не разорвал ее на куски, крича и вопя:
– Я тебя просил? Какого черта? Я никуда не собираюсь! Какой – такой Израиль?
Но зато потом извинялся и благодарил ее.
Это она показала ему первый в Энске ульпан по изучению иврита, где впервые он увидел живых израильтян, а точнее, израильтянок – преподавательниц, не знавших русского языка, но сумевших дать первые представления о Стране.
Глава десятая
О медитации, аутотренинге и инкарнации
… Второй момент заключался в том, что в той же Белокурихе я проходил сеансы аутотренинга с медитацией у тамошнего зав. отделением, пожилого, поджарого доктора, который был здоров как бык, потому что каждое утро вставал спозаранку и до работы успевал пешком делать до десяти километров каждый божий день! И эти сеансы мне здорово помогли, вероятно, вместе с мумие, разведенным на спирту, такой вывод я сделал тогда.
И помню, что дело доходило то ли до галлюцинаций, то ли до состояний, которым я в те времена не нашел разумного объяснения. Но недавно я достал конспекты лекций этого доктора и вычитал там интересные вещи, очень подходившие к тому, что я увидел в Гурьевском бору!
А в лекциях доктора было много информации по этому вопросу:
«…Медитация базируется на отключении от материального мира и перехода в духовный… Техника медитации основана на повторении про себя своей мантры, что позволяет вступить в контакт с Единым Полем Сознания…
Мантра – это озвученное духовное начало, астральное имя, в частности, особое сочетание звуков… В состоянии медитации совершаются астральные путешествия: можно перемещаться в своем тонком теле, пока грубое тело пребывает в трансе… Можно побывать в прошлом и в будущем, контактировать с прошлыми и будущими цивилизациями, встречаться со своими космическими наставниками. Происходит расширение сознания, постижение и осмысление тайн мудрости древних и раскрытие своей Божественной Духовной Сущности… …Более того, медиумы способны к реинкарнации, то есть, к погружению в предыдущую жизнь. Реинкарнация означает трансмиграцию нематериальной бессмертной души из одного тела в другое. Она не является вечным циклом рождения и смерти. Она может быть остановлена возвышением нашего сознания на духовную платформу вне материальных условий, включающих действенность рождения и смерти…
Медитация – это глубокая концентрация на абстрактных идеях и размышления только о них… При достижении определенной глубины медитации приходит удивительное состояние слияния с чем-либо великим, прозрения огромной истины с ощущением переноса себя в другой мир, другое измерение… При этом все вокруг становится нереальным, странным, и деревья, и лес, и зима, и лето…»
В эту ночь я почти совсем не спал.
Голова просто раскалывалась, никакие анальгетики не помогали, седуксен не давал ни успокаивающего, ни снотворного эффекта. Я решил спастись бабкиным мумие, но, видать, перебрал, отхватив больший, чем надо кусочек смолы. Голову стало просто разносить!
Еще с вечера синоптики грозились гигантскими солнечными протуберанцами, которые адски влияют на магнитные поля Земли, а те, в свою очередь, гробят своими скачками сердечников, инсультников и таких психов, как я!
В общем, я понял, что в постели ловить нечего, день был субботний и на работу идти не надо, а потому решил с рассветом двинуть в свой любимый Гурьевский бор, чтобы на свежем сосновом воздухе поразмышлять о жизни, о своих болячках и малость развеяться после такой тяжкой ночи.
В лесу было просто классно!
Накануне прошел дождь, и воздух был свеж и напоен сосной. Птички своим чириканьем наполняли пространство звуками просыпающейся энергичной и бесконечной жизни. Быстрым шагом я добрался до заветной лавочки, сел и, поскольку головная боль не проходила, а лишь притупилась, стал смотреть вдаль, в сторону горизонта, пытаясь расслабиться и ни о чем не думать.
Легкий туман исходил от реки и, поднимаясь вверх, таял на уровне лесистого утеса, где я видел человека в ауре, а выше растворялся в чистом синем небе, которое подпитывало свою голубизну яркими лучами восходящего солнца. Чтобы унять не проходящую головную боль, закрыв глаза, я стал вспоминать текст аутотренинга, рекомендуемый белокурихинским доктором:
– Я спокоен… я совершенно спокоен… меня ничто не тревожит, не беспокоит, у меня ничего не болит… мне приятно и легко… тепло легкими струями перемещается к кистям рук и ступням ног… Я совершенно спокоен… У меня расслаблены мышцы лица, мышцы глаз, мышцы шеи… Расслаблены плечи, руки, грудь… живот… ноги… Плечи, руки… так, это я уже говорил… Я…плыву… Приятно… Глаза закрыты… Открой глаза… открыть глаза… глаза…
Я открыл глаза.
Передо мной на утесе в легкой дымке стоял человек и смотрел в мою сторону. Его одежда была той же, что и в прошлый раз, но в рассветном воздухе она сверкала и переливалась при ходьбе.
Он пошел ко мне! Он шел прямо, не обходя препятствия вроде камней и бугорков, а как бы пронзая их ногами, шел, плавно покачиваясь в такт мерно поднимающемуся и опускающемуся посоху в правой руке.
Я сидел в оцепенении, схватившись руками за прохладные брусья скамейки. Не дойдя каких-то пяти метров, он остановился. Нас разделяла то ли пелена, то ли прозрачная незримая стена, но я чувствовал, что есть какая-то плотная субстанция на неощутимом рубеже. Я вгляделся в него, и дрожь прошла по моим ногам.
Там стоял я сам!
То же лицо, что уже надоело мне каждое утро, когда при бритье я гляжусь в зеркало, тот же взгляд, короче, копия! Лишь одежда странная: этот плащ до земли, белый длинный платок на голове, ниспадающий до пояса, да посох из полированного дерева со странной витиеватой резьбой по всей длине.
– Ты кто? – спросил я тихо пересохшим вдруг ртом.
– Я – это ты! Разве не видишь? – с усмешкой ответил он.
Глава одиннадцатая
Пробуждение
Настроение было паршивым, работать не хотелось. Виновата, конечно же, была адская жара, привыкнуть к которой было тяжко. Пиво, охлаждаемое в сосудах из пористой глины и хранимое в глубоком подвале, помогало разве что на некоторое время. А потом все возвращалось к тягучим нудным мыслям о суете жизни, недовольстве женой и странным дружелюбно-враждебным отношениям с приятелями.
Сидя на веранде и потягивая пиво из серебряного кубка, Давид лениво наблюдал за происходящим в поле его зрения.
Вон там, вдали, прямо через пастбища Шауля и Беньямина, двигается на север колонна отборных воинов фараона. Впереди две колесницы прокладывают путь – по полю! Нет, чтобы обогнуть слегка, за тем бугром, а прямо по посевам ячменя топчутся! Вслед за колонной, подгоняемые надсмотрщиками, четырьмя рядами шли рабы, среди которых он сразу узнал двоих, помогавших ему прошлым летом под Фивами выламывать огромный кусок скалы для срочной заказной работы. Евреи-рабы! Когда же это кончится?
Надсмотрщик взмахнул короткой дубинкой – и отставший или замешкавшийся упал на землю, еще и еще удар! Колонна движется дальше, змеей исчезая за поворотом, а этот несчастный так и лежит в зеленом ячмене, и если даже он жив, часа через три умрет от нещадного солнца…
Давно пора привыкнуть к таким картинам… Не первый год на севере в дельте Нила идет строительство новой столицы, и через землю Гошен грохочут колесницы, двигаются колонны рабов и отряды воинов, направляясь туда. Дворцы, храмы и жилые здания росли прямо на глазах, Давид был там недавно и видел это. Фараон Рамзес, в честь которого и названа столица, недавно умер, да пребудет его имя в веках, а новый фараон Мернептах, да даруют ему боги долголетие и славу, решил довести до конца строительство канала, соединяющего Нил с Тростниковым морем, не прерывая стройки на севере. И потому потоки людей пересекались в разных направлениях как раз недалеко от Ахет-Атона, где жил Давид, поскольку столица Рамзес строилась севернее Мемфиса, а канал – южнее Фив, причем Ахет-Атон расположен почти на одинаковом расстоянии между этими крупными городами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
