Бессмертные

– Ну, так… что ты ещё хочешь узнать… Дин?

– Три вещи. Первая: твоя задача для Нэндира; вторая: есть ли в городе возвышенность, на которую легко залезть и на которой нас никто не попытается убить; третья: сколько примерно человек в лагере.

Барри почесал подбородок, немного помялся и вдруг зашагал куда-то по улице, говоря попутно:

– Есть одно место, пойдём. В лагере я не был, но, думаю, обычно там человек двадцать, иногда больше. А задача… мне сказали искать рекрутов и разузнать, много ли народу недолюбливает Бенинга Ранли.

– Что ещё за Бенинг Ранли? – нахмурился Деаринд, запрыгнул на седло и шагом поехал за новым напарником.

– Лорд. Вы не знакомы?

– А, он… знакомы, к сожалению.

Барри улыбнулся и пробормотал чуть тише:

– Я бы удивился, если бы хоть один человек в городе сказал о знакомстве с лордом: «к счастью».

– Значит, ты хочешь разузнать, кто недолюбливает Ранли? – спросил Деаринд. – Добавь меня в список. Скорее всего, скоро зарежу эту свинью.

– Тогда список теряет смысл! – Барри улыбнулся и развёл руки в стороны. – Ведь Нэд собирает эту информацию и людей лишь для того, чтобы свергнуть Толстого Бена и захватить город. Он считает, что сделает это место лучше.

– Ты ему веришь? – поинтересовался Дин, внимательно слушая Барри.

– Ну, он убедительно говорит и слову своему верен. Человек чести, которого обстоятельства вынуждают действовать из тени.

Деаринд фыркнул и заговорил с чувством большой осведомлённости в этом вопросе:

– Такие люди не меняются в своих методах. Когда он придёт к власти, все его теневые инструменты продолжат действовать: наёмники, серые кардиналы, вездесущие «глаза» и «уши»… всё это ведь останется в городе, он не сможет обернуться к своим последователям и сказать: «Простите, друзья, вы больше не нужны, теперь мне угодны только крестьяне и ремесленники». Так что «обстоятельства», Барри, не изменятся. Только в кресле лорда всё это будет направлено не в вашу пользу, а против, потому что враги в городе резко закончатся и надо будет искать новых.

Барри замедлил шаг и задумался.

– А ведь… ты прав. Это так! – согласился он.

Деаринд тоже замедлился и посмотрел на небо, которое теряло последние оттенки дневного света.

– Темнеет. Ночью мне эта возвышенность без надобности, мы можем где-то заночевать? – спросил он.

– Как раз там и сможем, – ответил Барри и коротко указал жестом дальше по улице, где через несколько кварталов возвышался силуэт конструкции, похожей на дозорную башню.

– В башне? – уточнил Деаринд, поехав с прежним темпом.

– Да, старый дозорный пост. Там иногда ночуют бездомные дети, но… если придётся, прогоним их. Хотя… – Барри вдруг замялся, встал на месте и с сомнением посмотрел на собеседника. – Мне обязательно ночевать с тобой?

– Боишься, что убью во сне? – усмехнулся Дин.

Барри неуверенно скрестил руки на груди и сказал:

– Нет, я… не знаю. Честно скажу: мне всё происходящее кажется очень странным и… мне не по себе от того, что ты натворил в трактире.

Деаринд слегка наклонился к нему из седла, посмотрел в глаза и решил тоже говорить прямо:

– Тогда и я честно скажу: если бы я хотел тебя убить, то ты был бы уже мёртв. Из всех, кого я хочу лишить жизни, остались в живых только два счастливчика – один умрёт завтра, а второй… может, через пару дней. Я убил очень много людей за свою поганую жизнь и совсем этим не горжусь, просто… у меня такая судьба. Но факт в том, что я никого не убил просто так. Кроме заказанных, конечно – тогда я просто убивал за деньги; поэтому говорю тебе: если ты не предашь меня и не подведёшь, то клянусь своими топорами, что оставлю тебя в живых, целым и невредимым. Как только в твоей помощи исчезнет необходимость, можешь идти своей дорогой, так что в твоих интересах помочь мне как можно быстрее.

Барри опустил глаза и обдумывал слова Деаринда. Он тяжело вздохнул, заставляя себя поверить в то, что услышал, кивнул несколько раз и сказал:

– Хорошо, Дин. Идём быстрее к башне, уже скоро совсем стемнеет.

Деаринд и Барри двигались к башне ещё несколько минут, пока не оказались у входа в неё. Внутри был слышен лишь гул заблудившегося ветра.

– Похоже, никого. Дети обычно шумят, – заметил Барри и зашёл внутрь.

Деаринд кивнул в подтверждение его слов, спешился, привязал коня поблизости и вошёл вслед за компаньоном. В башне было темно, но последний свет из окошек, поднимающихся вдоль лестницы, позволял угадать очертания ступенек. Убийца закрыл за собой дверь на ржавую щеколду, хлипко держащуюся на старых гвоздях, и проследовал наверх.

Жилой этаж башни был захламлён, как и всякое заброшенное здание, но на нём имелись стол и две деревянные лежанки, освещённые последними лучами солнца, уже скрывшегося за горизонтом.

– По крайней мере, не на полу спать… – пробормотал Барри, пожав плечами.

– Последние три недели я спал в седле, на земле или на скамье в телеге, – сказал Деаринд и сел на лежанку. – Так что… это почти роскошь.

– Есть, чем свечу зажечь? Или факел? – спросил Барри, осматривая комнату.

Деаринд сначала отрицательно помотал головой, но вдруг вскочил на ноги и громко возразил сам себе:

– Хотя постой!

Он подошёл к старому факелу, висящему на стене, и снял с пояса мешочек, в котором были жидкости, сваренные Феорисом. Деаринд достал и откупорил одну из них, понюхал, закрыл обратно и взял вторую. Из маленького сосуда он осторожно вылил несколько капель на факел, затем взял свою фляжку с водой и полил сверху. Деаринд отпрыгнул назад, увидев, что факел тут же заискрился и зашипел. Прозвучали несколько резких хлопков, после каждого из которых маленькие брызги горящей смолы отлетали в разные стороны, но затем спокойное пламя обрело форму и, лишь изредка пощёлкивая, объяло факел. Деаринд притоптал горящие капли сапогом и несколько секунд смотрел на пламя, убеждаясь, что всё в порядке. Он обернулся к Барри и в свете, наполнившем комнату, увидел его удивлённое лицо с широко раскрытыми глазами.

– Это… что такое? – спросил парень и медленно опустился на пол, не сводя глаз с факела.

– Подарок знакомого алхимика, – довольно ответил Дин, глядя на пламя. – Ну, что сидишь? Располагайся, пока горит!

Барри снял куртку, свернул её и положил вместо подушки, затем поправил ремень, чтобы не лежать на своём мешочке с деньгами и вытянулся во всю лежанку. Он лежал и неотрывно смотрел на факел, пламя которого уже приобрело совершенно нормальный вид. Деаринд снял походный плащ и положил его под голову, следуя примеру Барри. Мешочки с припасами и фляжку убийца положил у себя под боком, с противоположной от Барри стороны; один топор спрятал под свёрнутый плащ, а рукоять второго взял в обе руки и положил себе на грудь. Деаринд повернул голову к напарнику и сурово сказал ему:

– Без фокусов. Понял? Если проснёшься раньше меня и солнце уже встанет, разбуди. Рассвет часов через семь, нам хватит. Сбежишь – твоя жизнь кончится завтра же.

Барри несколько раз испуганно кивнул и уставился в потолок. Деаринд, прежде имевший прерывистый и неполноценный сон в течение долгого времени, теперь заснул легко и быстро. Ночь в башне не подарила ему снов, лишь к рассвету он вдруг почувствовал, будто падает в тёмную бездну и проснулся от этого.

Деаринд резко поднялся и крепко сжал в правой руке топор. Его сердце билось с двойной частотой, а глаза инстинктивно забегали по окружению в поисках угрозы. Но угрозы не было: факел погас и слабо дымился, комната постепенно наполнялась утренним светом и вокруг царила почти идеальная тишина, нарушали которую лишь звуки, доносящиеся из города внизу. Барри свернулся в комок и закрылся от ночного холода своей курткой. Деаринд осмотрел вещи и, не обнаружив пропаж, снарядился для дальнейшего похода. Накидывая походный плащ, он подошёл к лежанке Барри и слегка пнул её пару раз, но в ответ на это Барри лишь вяло помычал.

– Вставай, нам пора! – громко произнёс Деаринд и заткнул топоры за пояс.

Барри вздрогнул, отполз к углу лежанки и испуганно смотрел на Деаринда.

– Ты кто?! – вскрикнул он, потом вдруг отвёл взгляд, нахмурился, вспомнив вчерашний день, и снова посмотрел на убийцу. – Чёрт, так мне это не приснилось…

Барри закрыл глаза и обхватил голову руками с жалобным стоном.

– Не приснилось, – спокойно сказал Деаринд и направился к лестнице наверх. – Вставай, потом поноешь, у нас ещё много дел.

С верхнего этажа башни был великолепный обзор: в одну сторону простирались бескрайние поля, устланные утренним туманом, в другую густой и полный жизни лес, с третьей были горные хребты, напоминавшие зубастую челюсть огромного чудовища, а напротив живого леса был ещё один, жизни своей лишённый и стремительно терявший деревья, которые первые смены лесорубов уже валили с треском и характерным стуком топоров. Барри, зевая и покачиваясь, поднялся к Деаринду и невнятно спросил его:

– Ну, так… зачем тебе эта возвышенность? Что ищем?

Деаринд провёл взглядом по всему горизонту и, задумчиво пережёвывая свои мысли, опёрся на ограждение.

– Ратуша в северной части города, так? – спросил он, глядя на высокий шпиль колокольни над жилищем Бенинга Ранли.

– Ага, – промычал Барри и облокотился на ограждение с противоположной от Деаринда стороны.

Убийца продолжал осматривать окружение, комментируя свои мысли:

– За ратушей горы. Слева – запад, там густой лес, живой. Справа – восток, там мёртвый лес. А на юге… – Деаринд обернулся и вглядывался в туманное поле. – А на юге – пустота, туда даже дорог не идёт.

– И что? – с сонной озадаченностью спросил Барри, пожав плечами.

– У нас два ориентира: «Там, где волки, которые никогда не воют» и «Там, где солнце зашло бы в последнюю очередь, если бы имело выбор». С волками пока непонятно, но солнце… – Деаринд ещё раз посмотрел на горы на севере, а затем на южные поля.

Барри молча смотрел по сторонам, всё ещё не понимая, в чём тут его роль. Деаринд повернулся к нему и спросил:

– Скажи-ка, Барри, откуда приходят вестники?

– Трудно сказать, – Барри почесал взъерошенную голову, вспоминая слухи и факты, бытующие из уст в уста среди горожан. – Говорят, приезжают они с востока, из леса.

Деаринд снова устремил взгляд на поля и луга на юге, хотя в равнине не было ничего примечательного до самых холмов в нескольких лигах от города. Лес, начинавшийся на востоке, уходил почти до горизонта, и огибал южную долину, а с запада её аналогичным образом обхватывали мёртвые стволы пепельного цвета, выстроившиеся в ряд до самого края обозримой земли.

– Если их подсказки не врут, то я думаю, что лагерь вовсе не там, откуда они въезжают в город, – говорил убийца, разглядывая холмы вдали.

– А где? – озадаченно поинтересовался Барри, подошёл к Деаринду и принялся рассматривать поля на юге, следуя его примеру.

– За теми холмами, – указал Деаринд. – Я объясню: если бы у солнца был выбор, там оно село бы в последнюю очередь. Леса и горы делают горизонт выше – за них оно раньше зайдёт, если смотреть отсюда. Луга и те холмы – самый низкий из доступных горизонтов.

– А ты уверен, что правильно понял фразу? – засомневался Барри, кивая в сторону ратуши. – Может, это означает, что солнце не село бы на севере, потому что там холоднее.

– Интуиция говорит мне, что я прав, – решительно ответил Деаринд и нахмурился, вглядываясь в зелёные холмы с таким интересом, будто очарован ими. – А скажи, что за ними? Ты был там?

– Сам не был, но слыхал, что там одно из тех мест, где земля разошлась по швам, – всё ещё сонно говорил Барри, прикрыв глаза.

– Разлом?! – удивлённо уточнил Деаринд, но Барри не ответил ему.

Убийца повернулся и увидел, что парень, невольно ставший его помощником, застыл с улыбкой на лице и закрытыми глазами. Деаринд щёлкнул пальцами перед его лицом, от чего Барри сразу же встрепенулся.

– А? Что? Да, разлом… – бормотал он. – Говорят, размером с улицу.

Деаринд впервые за долгое время широко улыбнулся и, не говоря ни слова, посмотрел на Барри, но тот ничего ему не отвечал и лишь бездумно глядел вдаль. Только через несколько секунд до парня дошло, о чём думает убийца – он вытаращил глаза на Деаринда и заговорил шокированным шёпотом:

– Да ладно! Лагерь в разломе?!

Деаринд кивнул, сохраняя улыбку.

– На самом деле, это отличная идея, – принялся рассуждать убийца, скрестив руки на груди. – Место настолько хорошо скрыто от лишних глаз, что почти не требует никакой маскировки, только костры жечь нельзя. И добираться туда не так трудно, как до лагерей в горах. Не считая того, что в лучшем случае туда ведёт прокатанная колея от телег или пара тропинок. Сделать покатые навесы – осадки не страшны, всё падает вниз. И есть бесконечные возможности для расширения, потому что можно копать туннели, легко обогреваемые и легко обороняемые. Я даже не могу себе представить лучшего места для тайного лагеря!

Деаринд продолжительно покивал в знак солидарности со своими собственными рассуждениями и обратился к внезапно взбодрившемуся Барри:

– Ещё понять бы, что там с «волками»! Хотя, думаю, и так уже ясно, где лагерь. Если Нэндир не идиот, то он осел именно там.

Барри вздохнул и задал вопрос:

– Дин, ты, кажется, и сам прекрасно справляешься. Зачем тебе я?

Деаринд похлопал парня по плечу и направился к лестнице.

– Ты – часть моего запасного плана, – сказал он и спустился по ступенькам.

Барри смутился и, спотыкаясь, побежал за ним.

– Какого ещё запасного плана?! – вскрикивал он.

Деаринд спешно спускался по ступеням и рассказывал:

– Если лагерь не в разломе, то ты поможешь мне вызвать вестника. Или… в худшем случае сдашь меня как угрозу. В общем, придумаем способ, но ты мне в любом случае ещё пригодишься. Ведь о разломе именно ты и рассказал, видишь? Уже польза. Местные-то не торопятся мне что-то рассказывать.

– С твоими-то навыками ведения переговоров… – сбив дыхание, прерывисто говорил Барри. – Я удивлён, что они ещё не объявили на тебя…

Деаринд вышел на улицу и вслед за ним из тьмы каменной башни вывалился Барри. Перед ними стояли несколько человек, первый из которых уже держал меч перед собой в боевой готовности.

– …охоту, – закончил Барри и, шагнув назад, прислонился к стене.

Деаринд напрягся и смотрел в глаза вооружённому мужчине. Незнакомцев было шестеро, все были по-разному одеты, четверо вооружены мечами, один с двуручным колуном и один с дубинкой. В глазах их отражались разные степени храбрости: от слепой и чрезвычайной до самой крохотной и шаткой, держащейся лишь на количественном превосходстве союзников.

– Ты вчера убил моих кузенов, ублюдок, – сурово сказал главный из них.

– А ты ему помогаешь! – вскрикнул молодой щуплый парень с дубинкой, указывая оружием на Барри.

– Я… – Барри заговорил, но его тут же загородил массивный силуэт Деаринда.

Убийца сбросил на землю походный плащ и положил руки на рукояти топоров.

– На шестерых полезешь? – вскрикнул высоким голосом парень с дубинкой, но кто-то тут же ткнул его в плечо, намекая, что говорить лучше главному.

– Нет, – помотал головой Деаринд. – Я бы хотел, чтобы вы просто… ушли.

Ещё двое из отряда городских мстителей приготовили оружие. Крепкий мужчина с колуном похлопал увесистой рукоятью по ладони и, посмеиваясь, сказал:

– Ну же, парни! Давайте его уже покромсаем!

– Он будто только этого и ждёт, – усмехнулся главный из отряда и переглянулся со своими товарищами, но, как только он вернул свой взгляд к Деаринду, его сердце пронзило тонкое лезвие длиною с кисть руки. Короткая рукоять метательного ножа торчала из его груди.

В последнее мгновение своей жизни он успел увидеть, как двигалась рука убийцы – молниеносно поднялась, скользнула за правую лопатку, выполнила короткий размах, и вот, была видна уже пустая раскрытая ладонь в чёрной беспалой перчатке. Главный мститель осел на холодную землю и повалился на бок, заливаясь кровью.

– Сказал же уходить… – прорычал Деаринд.

Парень с дубинкой и двое с мечами развернулись и послушали убийцу, решив не рисковать своими жизнями. Остался один мечник и крепкий мужчина с двуручным колуном.

– А вы? Храбрецы или идиоты? – спрашивал Дин, медленно шагая в их сторону.

– Весь город тебе не перерезать! – рявкнул щетинистый сутулый мечник.

– Да не нужен мне весь город, вам будто самим так и хочется стали отведать! – вскрикнул в ответ Деаринд и взялся за правый топор.

Оставшиеся двое переглянулись и медленно попятились прочь, вслед за сбежавшими товарищами. Мечник не удержался от заключительного слова:

– Ты у нас поболтаешь ещё, доберёмся мы до тебя! За всё ответишь!

Деаринд утомлённо вздохнул и упёр руки в пояс.

– Жду с нетерпением, – пробормотал он, дожидаясь, пока его оставят в покое.

Барри осторожными шагами подошёл к Деаринду, обирающему убитого и заговорил с дрожью в голосе:

– Ты не можешь остановиться, да?

Деаринд тяжело вздохнул и поднял взгляд.

– А что ты предлагаешь, голову склонить? – спросил он томно и мрачно. – Они сами встают на пути, мне их кровь без надобности.

– На пути? Но твой «путь» может пролегать… где угодно! – Барри взмахнул рукой, растерянно оглядываясь по сторонам. Он вдруг почувствовал, что должен сказать то, что его тяготило, даже если это будет стоить ему жизни. – Это никогда не кончится, Дин. Ты убиваешь человека, затем его братьев, затем отца, сына, друзей, а после… эта череда тянется бесконечно. Я наблюдаю за тобой менее дня, и ты уже убил четверых! И наверняка подобное происходит везде, куда бы ты ни пришёл. Что теперь, людям нужно стороной тебя обходить?

– Людям? – переспросил Деаринд, поднялся на ноги и обернулся к Барри. – Людям можно и подойти, а жалким дворнягам вроде этих – лучше обходить, ты прав. И убил я троих, второй здоровяк в трактире просто отрубился.

Глаза Барри обвинительно впились в Деаринда.

– Ты… возомнил себя выше всех, – с нотами презрения в голосе заговорил он. – Считаешь себя избранным? Или, может, богом?

– Осторожнее со словами, – прорычал Деаринд, глядя на собеседника исподлобья.

– Что, убьёшь меня? Ну, давай. Что тебе стоит – отнять очередную жизнь! Если это приведёт к каким-то, хоть к каким-нибудь переменам, то я готов принести себя в жертву, – с неожиданным героизмом заявил Барри.

Деаринд схватился за рукоять топора и сжал её так крепко, что у него покраснели пальцы; зажмурил глаза и стиснул зубы от бури смешанных эмоций, наполнивших его. Барри напомнил Деаринду не только старого друга, но и то, каким человеком тогда был он сам: более разговорчивым, более эмоциональным, более живым, если так можно было о нём сказать. Но теперь Деаринд лишь чувствовал, что Барри начинает делать то, на что способны единицы людей в этом умирающем мире: причинять ему боль. И сейчас было не лучшее время для того, чтобы становится прежним человеком, потому что впереди ждали неизбежные жертвы, вынужденное кровопролитие и разрушение одних жизней ради спасения других. Лориан тоже когда-то пробуждал в Деаринде всё человеческое, помогал ему не потерять последние капли милосердия, терпения и сострадания, но сейчас Деаринд считал, что этого лучше избежать.

– Уходи, – сказал Деаринд, расслабил руку и открыл глаза.

Он увидел Барри, закрывшегося руками и медленно пятящегося назад, к башне.

– Уходи прочь, дальше я пойду один, – громче повторил убийца.

– Что? – Барри вдруг остановился, выпрямился, и его лицо перекосило от удивления. – А как же… разлом? И «запасной план»? – в нём, казалось, вдруг заговорило сожаление о том, что собственная прямолинейность лишила его возможности участвовать в этом приключении.

– Ты уже навёл меня на след, помог найти возвышенность и место для ночлега, но та помощь, которую ты пытаешься оказать сейчас, или тем более принесение себя в жертву… мне от тебя не нужны, – твёрдо закончил Деаринд.

Ошеломлённый поворотом событий парень проглотил всю свою эмоциональную речь и тоскливо побрёл прочь по улице. Казалось, какая-то часть Барри была глубоко разочарована в том, что ему не удалось повлиять на убийцу. Сделав несколько шагов, он обернулся к Деаринду и вдруг заговорил:

– Знаешь, сюда однажды приехал монах…

Деаринд повернулся к нему, надевая походный плащ, и удивлённо приподнял брови. Барри продолжил:

– Он мне сказал, что, если ты убиваешь человека, то вместе с его душой исчезает и часть твоей. Мне стало интересно… от твоей души хоть что-нибудь осталось?

С печальным осуждением Барри несколько секунд смотрел на молчаливого Деаринда, стоящего на месте, и надеялся услышать ответ. Но убийца так ничего и не сказал – возможно, это был вопрос из тех, какие он воспринимал болезненно и ответа на них дать не мог, потому что такие ответы были одной из немногих оставшихся в этом мире вещей, способных заставить его чувствовать страх и тревогу.

– Н-да… – разочарованно заключил Барри, развернулся и ушёл.

Деаринд поднёс к лицу топор, и в полированной щеке лезвия увидел отражение своего лица: хмурого, с отрастающей трёхнедельной щетиной и спадающими по вискам грязными чёрными волосами, шрамом на правой скуле и синими глубоко посаженными глазами. Он смотрел на себя и осознавал: возможно, от его души и правда осталось совсем немного, хотя недавно светлая память о друге расшевелила в нём жизнь; возможно, у него нет ни капли надежды на светлое будущее, потому что он гонит от себя всех проводников к чему-то человеческому, но всё ещё оставалась Вельмира. «Вельмира! – вспомнил вдруг Деаринд и в отражении его лица показалось едва заметное беспокойство. – Надеюсь, они с Феорисом ещё живы».

Деаринд отвязал коня, забрался на седло и, перекинув плащ через спину животного, выехал на улицу. Множество недружелюбных взглядов выглядывали на него из-за углов и окошек, хмурые, злые или просто любопытные.

– Вам что, заняться больше нечем по утрам, кроме как пялиться на кого-то? – презрительно зарычал Деаринд. – Солнце только встало!

Дальше по улице показался тот самый щетинистый мечник, грозившийся Деаринду расправой. Он нашёптывал что-то на ухо полной, непривлекательной женщине и поглядывал на убийцу. Деаринд посмотрел на возвышающийся с противоположной стороны города шпиль ратуши и в очередной раз задумался о том, не легче ли просто развернуться и пробраться к Бенингу Ранли, убить его охрану и освободить друзей, пусть и рискуя не найти бессмертного Кримвеллера. Сражаться с разбойниками Нэндира в разломе – казалось перспективой куда более сомнительной, но этот город решил не предлагать задумчивому убийце свободу выбора: в конце улицы показался вооружённый патруль, который, едва завидев Деаринда, бегом направился к нему. Щетинистый мечник увидел их и обернулся на Деаринда с коварной ухмылкой. Убийца сплюнул на землю, тряхнул поводьями и поехал на юг.

Бурые ноги коня сбивали утреннюю росу с мелких кустарников и сохнущей под утренним солнцем осоки. Деаринд смотрел на холмы далеко впереди и размышлял о предстоящей схватке: «Более двадцати человек. Скорее всего дозорные по краям. Нэндир наверняка в самом низу. Нужно раздобыть длинный лук и убить его с дистанции, затем сразу бежать. Коня оставлю на границе леса». Следуя своему спешно разработанному плану, Деаринд приблизился к западному лесу и через несколько минут езды вдоль него, увидел местность за холмами.

Здесь не было ничего. Пустая поляна, ведущая к месту, где живой и мёртвый лес смыкались и плавно переходили друг в друга. Деаринд медленно ехал дальше, и его стали посещать подозрительные мысли о том, не ошибся ли он и не был ли обманут. Кроны деревьев скрыли убийцу в тенях и приглядывали за ним с высоты своего столетнего величия. В какой-то момент Деаринд даже подумал развернуться и предпринять ещё одну попытку добраться до лорда, но вдруг понял, что заблудился. Лес полностью поглотил его, лишив каких-либо ориентиров. Блуждая по тёмным дебрям, Деаринд уже начал злиться сам на себя за то, сколько времени потратил здесь впустую, но вдруг наткнулся на едва заметную тропу среди ягодных кустов. От вида спелой ежевики на крохотных кустиках в нём разыгрался голод, и Деаринд достал припасённые грибы и хлеб. Он держал поводья одной рукой, завтракал на ходу и следовал по таинственной тропинке, которая, как надеялся убийца, приведёт его к цели. Так и произошло: вскоре пред ним оказалось огромное плато, на поверхности которого журчали мелкие ручьи, шумели невысокие деревья и кустарники, а в середине находился большой каменистый разлом в земле, в конце которого возвышалась огромная скала, своей формой напоминавшая две волчьих головы.

– Вот и волки… – прошептал Деаринд и осмотрелся.

Навстречу ему задумчиво ковылял незнакомец в капюшоне, поглощённый своими мыслями и не отрывающий взгляда от тропы. Деаринд спешился, взял в руку метательный нож и спрятался за деревом на краю леса.

– «Сид, сделай это… Сид, сделай то…», тошнит уже. Куплю себе коня и уеду отсюда куда глаза глядят, – недовольно бормотал незнакомец, приближаясь к Деаринду.