Из варяг в греки

Владимир Анатольевич с гордостью посмотрел на гостя, взял оладушку и отправил ее в рот.

– Мне повезло в отличие от тебя, – заметил историк, – никогда такие чудаки на факультете не попадались.

– Андрей, а давай я тебе первому поставлю программу? И ты будешь потихоньку загружать материалы.

Информатик вернулся к теме, которая, действительно, захватила все его мысли.

«Так, видимо, он с этого конька сегодня уже не слезет, – подумал с грустью Андрей Васильевич, – Ладно, не буду ждать, пока он умнет все оладушки с чаем. Пойду-ка я домой». А вслух он произнес:

– Хорошо. Я тогда пойду. Не буду тебе мешать. А когда разберешься, приходи в гости!

Андрей Васильевич положил полотенце в пакет и попрощался с коллегой.

Последний вечер

Вечером в последний день августа Настя возвращалась от подружки раньше обычного. Сегодня из командировки приезжает папа. А он всегда по возвращении радовал любимых женщин – маму и дочку – приятными подарками.

Правду сказать, не всё было так радужно у нее. Всю последнюю неделю она с грустью провожала каждый летний день. Они, как песчинки в стеклянных часах, падая, приближали наступление ещё одного года каторги в школе.

На остановке «Рынок» Настя вышла из автобуса. Всю поездку она гадала, какой же подарок привез папа. До дома оставался совсем пустяк – вдоль двух деревянных домов до перекрестка и за ним её девятиэтажка. Настя шла в приподнятом настроении.

На улице было ещё светло. Нельзя сказать, чтобы тепло, но и не прохладно. Немноголюдно. Как вдруг у нее всё похолодело внутри от нехорошего предчувствия. Посмотрев вдаль, она увидела мужчину. Он приближался к перекрестку с другой стороны. Из-под светлой жилетки у него выглядывала оранжевая футболка. Светлые брюки дополнялись коричневыми сандалиями. Настя присмотрелась повнимательней. Короткий седой ёжик и поблескивающие очки. Точно, шёл историк. Её охватил ужас от предстоящей встречи.

Она училась у него целых четыре года. Видимо в прошлой жизни Настя в чём-то провинилась, и ей назначили искупление грехов у Андрея Васильевича. Каждый год учебы у него можно смело считать за два, как на фронте, более того – как на передовой. Формально Насте выпало пять лет, но по сути-то – десять! Даже юристы подтверждают, что десять лет – это срок.

Автомат

Правда, нужно обрадовать, что частичную компенсацию мученица получит уже на первом курсе вуза.

Преподаватели в Сыктывкаре, наученные собственным опытом, сразу, на первом же занятии по истории России, выявляют возможных «диссидентов» – бывших учеников Андрея Васильевича. Студенту предлагается на выбор: или молчание на всех семинарах и получение зачета автоматом или … Ну, вы понимаете, что наступит в ином случае. Или же, на худой конец, студент должен подводить итоги в конце каждого семинара вместо профессора и на последнем занятии получит заветный зачет. Так студент фактически освобождается от одного предмета на первом курсе любого факультета. А некоторые и от двух, если им преподавали на следующих курсах ещё и право.

В вузах других городов преподаватели не каждый год сталкивались с бывшими учениками Андрея Василевича. Доценты и профессора с интересом слушали иные точки зрения на исторические события, в обсуждение не вступали и на экзамене ставили хорошие оценки.

Страшнее чем в кино

О бонусах в будущем от учебы у историка Настя ещё не знала. Пока же перед глазами промелькнуло её школьное прошлое в картинках и пережитых ощущениях.

Вечером она сидит с прабабушкой на старом зеленом диване. Они в круге света от напольной лампы под абажуром. В комнате полумрак. После фильмов о войне баба Фрося рассказывает внучке о своей войне. Ей, молоденькой медсестре, приходилось выносить раненых солдат с передовой. И темноволосая Настенька, обхватив худые коленки, с испугом слушает страшные воспоминания.

Следующий кадр. Урок у Андрея Васильевича. Настя, сидя за первой партой у окна, смотрит на улицу и представляет, как уже молоденькой медсестрой она ползёт на спине под проливным дождем и сверху над ней проносится свинцовый шквал огня. На себе она тащит тяжелораненого бойца. Сначала с усилием она подтягивает его руками и затем отталкивается ногами в кирзовых сапогах от размокшей земли. И так пядь за пядью*.

И это происходило с Настей в детстве! Когда её психика ещё не устоялась. Когда она внутренне ещё не стала готова к трудностям взрослой жизни.

Учебники истории пишут одни доктора исторических наук, а проверяют их другие. Или даже академики. Раньше Настя за чистую правду воспринимала каждое слово учителя. Она ведь ребёнок, а он взрослый. И ученица за чистую монету воспринимала каждое слово в учебнике. Он же был для неё Библией!

Новый кадр. В седьмом классе Настя пришла к Андрею Васильевичу, а у него в кабинете вместо икон святых историков – ничего. Пустота! И он учил её, вернее сказать, заставлял, делать «конспекты». В его мире нет никаких авторитетов и нет веры! Некому верить! Нет твердой почвы под ногами! На каждый параграф она должна писать «конспект»!

Под этим ужасным словом «конспект» скрывалось написание нового учебника истории каждым учеником, в том числе и Настей. Причём в каждом классе. Она должна проверять в параграфе всё – от заголовка до каждого факта и его оценки. Выявлять и ликвидировать противоречия, делать периодизацию и систематизацию. В итоге Настин вариант параграфа мог значительно отличаться от первоначального. И оба варианта она должна учить наизусть и объяснять на устном ответе, где была допущена ошибка или противоречие и как она предлагает их исправить.

Как рассказывала маме знакомая из Министерства образования, там считали, что в школе углубленно изучают историю. Но Настя шла в школу, не зная об этом!

После трёх лет обучения у Андрея Васильевича у неё не осталось веры. Она повзрослела раньше, чем ей исполнилось восемнадцать лет. Однако Настя не хотела расставаться с детством и пыталась открыть глаза учителю, что далека от взрослой жизни.

– Андрей Васильевич, – честно признавалась она. – Посмотрите на меня и скажите, где я и где «конспекты». Я в них ничего не понимаю. Я в лучшем случае делаю их по шаблону, а в худшем – списываю.

Историк посмотрел внимательно на неё и только ответил:

– Настя, я ценю в человеке честность, и поэтому уважаю тебя за прямоту.

И всё равно из года в год он заставлял её делать «конспекты». На что он надеялся? Настя совершенно не понимала. А главное, ему ведь не лень проверять по двадцать «конспектов» каждую неделю. И это только в одном классе! А их у него было шесть. Бесплатно! Сумасшедший, одним словом.

Камешек в босоножке

«Если на светофоре будет красный, то он задержит историка. А я в этот момент обогну крайний дом и быстро пойду направо к другому перекрестку, – лихорадочно соображала Настя».

– Ой, ёй, ёй! – вдруг вскрикнула она от боли. Маленький камешек попал в босоножку. Настя прислонилась к стене деревянного двухэтажного дома и попыталась вытрясти камешек.

– Чёрт! Не выходит, – с огорчением воскликнула она.

Настя расстегнула светлую босоножку и снова потрясла её. Камешек, наконец, выпал. Она взглянула на перекресток. На светофоре зажегся зелёный. Историк стал переходить улицу.

– Не успела, – с огорчением подумала она.

Да, от судьбы не убежишь. Правда, ведь дорогой читатель?

Андрей Васильевич

Андрей Васильевич возвращался домой в хорошем настроении. Он работал учителем истории в одной из школ города. А ещё он преподавал право в одном из институтов города. А ещё он преподавал обществознание на вечерних подготовительных курсах в единственном университете города. И много где ещё работал Андрей Васильевич. Но заканчивался учебный год: в июне в школе, в июле в институте и университете и обычно в августе наш герой становился свободен. Целый месяц он был свободен вплоть до 1 сентября. Общая педагогическая нагрузка у него составляла пятьдесят часов в неделю и это при норме восемнадцать. Пятьдесят часов в неделю он должен был говорить. Он говорил с утра и до вечера – на уроках, на лекциях и на курсах. К концу августа, за целый месяц вынужденного «молчания», у него возникала очень сильная потребность поговорить. Поездка в Германию на полтора месяца в этом году ничего не изменила. Потребность поговорить никуда не исчезла.

По пути домой от Владимира Анатольевича он с грустью представлял, какая нагрузка снова ляжет на его плечи. Особенно в школе. Преподавать в вузе легко. Читай лекции, да слушай выступления студентов на семинарах. Каждые полгода курс меняется, приходит новый. Никто не будет проверять, что останется в головах студентов к пятому курсу.

В школе не так. Но тем в ней и интересней. Андрей Васильевич учил в течение пяти лет по двум предметам (честно говоря, по трем) учеников научному мышлению. И здесь была улица с двухсторонним движением. Сначала учил он, затем школьники вопросами помогали ему глубже исследовать темы. Вместе они ставили задачи и искали ответы. Иногда даже получались научные открытия.

Подойдя к перекрестку, Андрей Васильевич вспомнил критерий оценки задачи коллеги – учительницы математики Лидии Степановны. Как-то раз при историке она сказала ученикам:

– Задача должна быть такая: сидишь на уроке – думаешь о ней. Идешь после уроков домой – думаешь о ней. И дома – тоже думаешь о ней. Вот какая должна быть хорошая задача!

Андрей Васильевич, конечно же, не удержался и полюбопытствовал:

– А у перекрестка, о чём нужно думать – о задаче или о сигнале светофора?

Учительница промолчала.

Перейдя перекресток на зеленый сигнал светофора, Андрей Васильевич увидел фигуру девушки, показавшуюся ему знакомой. Она прислонилась к стене двухэтажного деревянного дома и вытрясала что-то из босоножки. Девушка чуть опустила голову, и историк не мог издалека определить кто она. Джинсовая куртка поверх платья не помогали распознать её, а, наоборот, мешала. В школе старшеклассники часто целый год ходили в джинсах и свитерах унисекс. Из-за этого на улице историк не сразу мог распознать в прохожих учеников и учениц.

Встреча

Настя, застегивая босоножку, молила про себя: «Пусть он пройдет мимо и не задаст никакой задачки! Пожалуйста! Пожалуйста! Пусть он только поздоровается! Ну, пожалуйста! Или просто спросит: «Настя, как дела?» А я отвечу: «Хорошо, нормально» и он не будет пытать меня мудреными вопросами!»

Предчувствие не обмануло Настю, а вот мольбы не помогли.

Историк обрадовался ей и, поздоровавшись, спросил, не сможет ли она решить одну задачку. Настя предприняла отчаянную попытку избежать неприятного для неё действия.

– Андрей Васильевич, я тороплюсь домой. Папа приехал из командировки.

Безуспешно.

– Настя, только пять минут. Задачка очень простенькая!

Ученица смирилась под ударом судьбы.

Задача

– Настя, послушай! – обратился учитель. – В университете есть преподаватель, который считает, что на пять его предмет знает только Господь Бог. Он, преподаватель, знает его на четыре. Поэтому студенты могут знать предмет только на три. И никто из его студентов никогда не получал на экзамене выше тройки. Студенты градировали эти тройки по тому, с какого раза она ставилась. Если студент получал тройку с первого раза – она ценилась как пятерка. Если студент получал тройку на первой пересдаче – она рассматривалась уже как четверка. А если же студент получал тройку на второй пересдаче – она считалась как тройка.

– И где здесь вопрос? – спросите вы.

А в том то и дело, что Настя должна сама найти ошибку и задать себе же вопрос – как её исправить.

Она, долго не задумываясь, ответила:

– Предмет преподается в рамках программы, которая утверждается Министерством высшего образования, и преподаватель не должен оценивать знание или незнание студента, выходящее за рамки утвержденного предмета в университете. Сам преподаватель должен знать свой предмет на пять и уметь так же отлично преподать его студентам. В данном же случае мы видим со стороны преподавателя завышение требований и, как следствие, занижение оценок студентам. Взгляды этого преподавателя давно известны на факультете, однако не было попыток исправить его заблуждение. Это мы видим из того, что он продолжает следовать своим ошибочным взглядам. Следовательно, и декан, и заведующий его кафедры, и коллеги преподаватели по факультету так же не владеют формальной логикой и произвольны в своих суждениях. Хотя в университете должны преподаваться только научные дисциплины, а наука всегда основывается на формальной логике и научном эксперименте.

Андрей Васильевич, видимо, был поражен спонтанным и правильным ответом ученицы. Сначала он, молча, крепко пожал её руку. Затем похвалил, сказав: «Молодец!» И, на удивление быстро попрощался, пожелав: «До скорой встречи!»

После прощания

У Насти в этот момент как груз с плеч свалился – наступило невероятное облегчение. Она заторопилась домой, не веря собственному счастью. Уже переходя перекресток, Настя снова вернулась к мысли о предстоящей встрече с папой и подарке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.