Лемурия

– Ты не служил в армии? – спросила Джулия.

– Нет, у меня слишком рано зрение испортилось, да и отца к тому времени уже не было в живых. Он умер от цирроза печени. Спился, когда мать развелась с ним и забрала меня во Флориду. Ну, а я много читал, потом надел очки…

– Очки? – удивилась Джулия. Она вгляделась в мое лицо, потом заметно побледнела и выпалила:

– Я вспомнила – ты пялился на мою грудь там, в самолете!

– И что же? – не понял я. Она отстранилась от меня и села на траву.

– Ты такой же, как все. Думаешь только об одном, как бы переспать со мной, – тихо со слабым стоном произнесла она, а потом с вызовом бросила. – Ты что же, теперь носишь линзы?

– Нет, – отвечал я. – Зрение вернулось ко мне.

– Ври больше! – вспылила она.

– Да, я правду говорю, – возмутился я. – Когда я очнулся на этом острове, очки мне уже были не нужны… Что с тобой? Какая разница, что было в самолете? И почему мой взгляд тебя так оскорбил? Между прочим, перед падением самолета ты тянула ко мне руку…

– Не было этого, – возразила она.

– Еще как было! – усмехнулся я. – Я догадываюсь, что у тебя был какой-то неудачный опыт любви, и теперь ты парням не веришь… Можешь себе представить, что недавно меня бросила девушка? Между прочим, она сказала, что я неудачник… Думаешь, я тебя обманываю?

Она не ответила, некоторое время стояла на одном месте, потом направилась в ту рощу, где я днем собирал плоды.

– Джулия, не уходи далеко, – крикнул я ей вдогонку, – там может быть опасно!

Когда она скрылась за деревьями, я растянулся на траве, – мне почему-то было хорошо в эти мгновенья: тепло и дышалось удивительно легко. Я смежил глаза и, уже забываясь сном, почувствовал, как чья-то голова упала мне на грудь. Я машинально обнял рукою Джулию, которая прильнула ко мне, и заснул.

Пробуждение мое было тревожным. Где-то вдали слышались выстрелы…

Глава третья. Борьба за выживание

Я открыл глаза и вгляделся в темноту. На небе все еще сияла полная луна. Джулия лежала рядом, на траве. До моего слуха вдруг долетел взволнованный голос Ричарда:

– Бегите! Бегите! Их слишком много!

Поняв, что над нами нависла какая-то опасность, я принялся будить Джулию.

– Что случилось? – спрашивала она, протирая глаза спросонья, а я не мог ответить. В этот миг я увидел бегущих по берегу озера людей; их замыкал наш воздушный маршал, который вдруг повернулся и выстрелил в темноту, откуда в следующий миг показались какие-то невысокие тени…

Джулия тряслась от страха. Недолго думая, я схватил свою подругу за руку и устремился с ней в сторону леса, из которого мы пришли накануне утром.

Люди, спящие на берегу в разных местах, поднимались, едва услышав шум, и испуганно разбегались кто куда. Наше озеро, как я уже говорил, находилось в ложбине, и дорога, ведущая в лес, уходила вверх. У подножия этого холма я столкнулся с Ричардом. В его глазах был страх.

– Что, черт возьми, происходит? – крикнул я. Он не успел ответить мне. Потому что в этот миг позади него что-то просвистело, и он, вскрикнув, пал на колени, как подкошенный.

Я приблизился. Полная луна освещала бледное лицо Ричарда, в шее которого торчало что-то. Я не сразу понял, что это был наконечник копья. Он хрипел и силился вырвать его из своего тела, но когда ему это удалось, внезапно хлынул кровавый фонтан. А он сам рухнул наземь, выронив из рук свой пистолет. Я опешил. В это время послышался топот у меня за спиной. Я обернулся. В лунном свете мелькнули черные тени. Это были люди, но довольно странного вида, в шкурах и с копьями в руках. Дикари…

Я уже видел воочию уродливое лицо своего низкорослого врага и понял, что медлить больше нельзя. Схватив лежащий на земле пистолет, я принялся палить. Впрочем, в магазине оставалось всего несколько патронов, и я произвел должно быть не больше трех выстрелов. Все они угодили точно в цель. Один из тех, кого я принял за дикарей, остался лежать на земле. Другие остановились и, кажется, столпились вокруг своего павшего товарища. Видно, они не понимали, что с ним случилось, и пребывали в растерянности. Я не стал ждать, пока они опомнятся, схватил за руку Джулию, которая стояла возле окровавленного тела Ричарда, и бросился бежать. Мы взобрались на пригорок и нырнули в лес, – как раз вовремя, потому что в этот самый миг совсем рядом со мной в дерево воткнулся каменный топор, посланный дикарями. Они уже оправились от испуга и теперь устремились вдогонку за нами…

***

Мы долго бежали среди зарослей и, в конце концов, оба выбились из сил.

– Не могу больше, – заревела Джулия. Она опустилась на землю и тяжело дышала. Я тоже остановился, переводя дух. Прислушался. Шума погони не было слышно. Солнечный свет пробивался сквозь верхушки деревьев, сплетенных ветвями высоко у нас над головами. Я понял, что давно настало утро, а дикари наверняка уже убрались восвояси. Вдруг послышались шаги, и я выхватил из-за пояса пистолет, который, конечно, без патронов стал бесполезным. Кусты раздвинулись, и появился человек… Это был Полковник, – он с двумя другими еще с вечера ушел на побережье, чтобы разжечь там сигнальный костер.

– Эй, парень, полегче, – мрачно усмехнулся он. – Убери пушку!

Я спрятал пистолет и уставился на него:

– Я думал, вы на побережье.

– Я был там, но как только услышал выстрелы, оставил парней поддерживать огонь и тотчас поспешил к вам. Вижу, у вас было жарко. Что случилось?

Я бегло рассказал ему о событиях минувшей ночи, о нападении дикарей, которые нагрянули так внезапно бог весть откуда, и гибели Ричарда. Он, молча, выслушал меня и задумался.

– Значит, этот остров обитаем, – заметил он. – И мы вторглись на чужую территорию. Стало быть, нам предстоит борьба за выживание… Сколько у тебя осталось патронов?

Я вынул магазин из пистолета – он был пуст. Тогда Полковник грубо выругался, не стесняясь присутствия женщины, и устремился вперед. Я помог Джулии подняться, и мы пошли за ним следом. Всю обратную дорогу Полковник молчал, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Солнце уже было в зените, когда мы вышли на опушку леса. Шумел водопад. Дикарей нигде не было видно. Но топор, выпущенный в меня, все еще торчал в стволе дерева, – я с усилием вытащил его и осмотрел. Лезвие, выточенное из камня, было довольно острым. Я вооружился этим топором. Полковник еще ранее, в лесу, нашел крепкую ветку и, обмотав вокруг нее рукав своей рубашки, пропитал его смолой какого-то хвойного дерева, сделав подобие факела.

«Дикари, наверняка, боятся огня!» – подумал я, глядя на его приготовления и жалея, что у меня нет в кармане зажигалки.

Мы спустились к озеру. На берегу сохранились остатки нашего вчерашнего костра, и белел скелет кабана на вертеле. Тело Ричарда лежало на прежнем месте, однако трупа убитого мною дикаря не было – видно, сородичи унесли его. Полковник долго высматривал их следы на земле, потом углубился в лес и пропал из виду.

Я огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Только Джулия, намаявшись за эти часы, опустилась на траву и сидела так, обхватив колени руками. Я хотел было подойти к ней, но в это время заметил бегущего по берегу озера человека, который зачерпнул воды и скрылся среди деревьев. Я узнал его. Это был Ларго. Я кинулся вдогонку за ним, выкрикивая его имя. Но едва только забежал под тень банановых деревьев, как получил глухой удар по голове…

Когда я пришел в сознание, увидел недоуменное выражение на лице музыканта.

– Ты откуда тут взялся, чувак? Извини, я тебя принял за неандертальца!

– Ты совсем очумел, наркоша? – набросился я на него с упреками. Я готов был прибить его там же, на месте (тем более что у меня в руке был остро отточенный топор!). Но, по счастью, в этот миг вокруг меня появились другие люди, и я вскоре мало-помалу успокоился.

Оказалось, что, пока мы с Джулией бежали от дикарей по лесу, они все это время прятались здесь, в этой роще, где было много плодовых деревьев. Кроме того, среди них был один раненый мужчина, которому дикари проломили голову. Ему-то и нес воды Ларго, когда увидел меня, бегущего с топором. Вспомнив, что Джулия учится на медика, я привел ее к больному, но, увы, за мгновенье до нашего прихода он уже отдал душу Богу…

Вскоре выяснилось, что минувшая ночь полнолуния забрала еще нескольких человек.

– Моя Уина… Они уволокли ее, а меня ударили по голове, – безутешно плакал профессор биологии, горюя по своей чернокожей жене, которую похитили дикари. Они украли и других женщин. Осталась одна только Джулия.

Вдруг он посмотрел на меня красными от слез глазами:

– Неандертальцы, – это были они!

– Этот Бенджамин, – тихо сказал я Ларго, кивая на профессора, – похоже, не в своем уме.

– Что вы там шепчетесь, молодой человек? – он поднялся мне навстречу, а я невольно подался назад. – Не верите? Ха-ха, – он громко и нездорово рассмеялся. – Я профессор биологии. Я знаю, что они вымерли тридцать тысяч лет назад. Если бы еще совсем недавно мне кто-нибудь сказал, что однажды я увижу живого неандертальца, я бы назвал его сумасшедшим. Но я верю своим глазам! Эти скулы и надбровные дуги, – их ни с чем не перепутаешь. Тупиковая ветвь человечества… – он снова опустился на камень и залился горючими слезами, что-то бормоча себе под нос. Я подошел поближе и расслышал:

– Я летел в Лондон на конгресс… Мой доклад «Проблема недостающего звена в эволюции человека». Это новое слово в науке! А теперь… Ничего. Ни доклада, ни Уины…

Мы вышли на берег озера. Тем временем, вернулся Полковник.

– Следы ведут в узкое ущелье среди скал, – сообщил он. – Без всякого сомнения, оттуда и пришли наши незваные гости…

– Это были неандертальцы, – объявил профессор, глядя на него с лихорадочным блеском в глазах.

– Что? – недоуменно уставился на него Полковник.

– Неандертальцы, – повторил Бенджамин, странно поигрывая пальцами.

– Вижу, многое изменилось тут, пока меня не было, – усмехнулся Полковник. Потом он продолжил:

– Кем бы ни были эти люди, они объявили нам войну. Силы неравны. Они на территории, которую знают, как свои пять пальцев. А у нас нет никакого оружия, чтобы ответить на их вызов, не считая факела да каменного топора.

– И еще копье, которым был убит бедняга Ричард. Его дикари не унесли с собой, – сообщил я, показывая свою находку. Полковник вперил в меня свой пронзительный и суровый взгляд:

– Мистер… как вас там?

– Дуглас, – подсказал я.

– Мистер Дуглас, вы решили воевать с аборигенами, превосходящими нас числом, с помощью этого орудия?

Я не нашел, что сказать в ответ, а Полковник, не удостаивая меня больше вниманием, продолжил:

– В данной ситуации я вижу только один выход – отгородиться от них стеной. Благо, то ущелье, через которое они вторглись в нашу долину, шириной от силы футов в тридцать, не больше.

– А как же Уина? – плаксиво возразил Бенджамин, и его голос дрогнул от слез, подступивших к горлу.

– Да. Неужели мы не пойдем на выручку нашим женщинам? – поддержал я профессора. – Ведь эти дикари с ними могут сделать все что угодно – убить, изнасиловать…

– А я разве сказал, что мы не пойдем? – повысив голос, грубо парировал мой оппонент, не глядя в мою сторону. – Я сказал, что война только началась, и прежде всего нам необходимо обеспечить надежный тыл, чтобы не было новых жертв. Или, быть может, вы защитите нас от очередной ночной вылазки этих дикарей?

Полковник взглянул на меня исподлобья, и мне даже стало как-то не по себе. Но он, не довольствуясь силой своих аргументов, поставил этот вопрос на голосование. Все наше крохотное общество, состоящее из трех десятков мужчин и одной женщины, дружно подняло руки. Я на этот раз проголосовал последним, а профессор и вовсе воздержался. Он отошел в сторонку и, тихо всхлипывая, предавался горю…

Однако прежде чем идти возводить стену, которая, по замыслу Полковника, должна была нас, как римлян в Британии, обезопасить от аборигенов, мы предали погребению тела наших павших товарищей. Мы нашли место чуть поодаль от берега озера, где земля была вперемешку с песком, и принялись копать. Я помогал себе топором, другие – камнями и палками. К вечеру совместными усилиями нам удалось вырыть довольно глубокую яму, куда мы перенесли тела Ричарда и другого человека, имени которого я, увы, так и не узнал. Их мы засыпали землей и заложили сверху камнями, так что получился небольшой погребальный холмик. Потом мы выстроились вокруг него для гражданской панихиды. Однако никто не решался произнести ни слова о покойных. И тогда заговорил я:

– Ричард – славный был человек! Он умер как герой, защищая нас, и не его вина, что похитили женщин. Все мы бежали, в том числе и я… О втором, павшем в эту лунную ночь, я, к сожалению, ничего не знаю, но, думаю, и он не зря прожил свою жизнь, ведь для чего-то же мы приходим в этот мир!

Когда я замолк, повисло какое-то неловкое молчание. Тогда, оглядев собравшихся, я сухо заметил:

– Жаль, что среди нас нет священника, а то бы он что-нибудь сказал.

И в этот миг вперед выступил мужчина лет сорока на вид с густой растительностью на лице.

– Я был когда-то пастырем баптистской церкви. Может, на что сгожусь? – слабо улыбнулся он. И прочел по памяти один из текстов Священного Писания, где говорилось о грядущем воскресении мертвых. На этом закончилось прощание с покойниками.

В тот вечер, поужинав плодами, которые, пока мужчины рыли могилу, собрала Джулия, мы двинулись в сторону ущелья, откуда ночью явились дикари. Солнце уже садилось за скалы. Мы решили на следующий день приступить к работам, а пока выставить в ущелье посменные караулы. Три костра в ту ночь горели – один в самом ущелье, другой – на подступах к нему, а третий – в долине, на берегу озера, где остались Джулия и Ларго, который сослался на дурное самочувствие и не пошел с нами.

Я грелся возле костра, всматриваясь в темноту, из которой пришли дикари, и время от времени украдкой поглядывал в противоположную сторону, откуда доносился шум водопада, и где мерцал огонек.

– Думаешь о своей девушке, парень? – осторожно спросил у меня человек с бородой, который служил в баптистской церкви. – Позволь дать тебе совет. Не бойся потерять то, что тебе дорого. Если призадуматься – ничто в этом мире нам не принадлежит…

– Отчего вы не носите сутану, если священник? – осведомился я у него. Он возразил:

– В нашей общине нет священников, нет церковной иерархии. Мы собирались, хором пели псалмы, я читал Писание, совершал обряд погружения в воду и произносил проповеди, – всё, как первые христиане, знавшие Иисуса. Но однажды я понял, что нельзя обманывать людей…

– Обманывать? – переспросил я.

– Когда говоришь не то, что думаешь, – да, это обман.

– Вы утратили веру? Что же стало причиной?

– Смерть жены, – вздохнул он. – Она долго страдала от неизлечимой болезни, – ее страдание постоянно передавалось мне… Когда же ее не стало, я почувствовал, что какая-то часть меня умерла вместе с ней. Мне уже более не хотелось идти в молитвенный дом. Но теперь, кажется, я снова почувствовал полноту жизни и ощутил Его присутствие…

Звучание голоса этого человека ласкало мой слух своей теплотой. Я понял, что он имел в виду, когда говорил о потере.

– Как вас зовут? – спросил я.

– В святом крещении меня нарекли именем Микаэль. Это все равно что Майкл.

– Какое совпадение! Это мое второе имя, – улыбнулся я.

Полковник сидел у костра напротив меня и, молча, слушал наш разговор. В свете огня я заметил ухмылку на его лице. Этот человек вызывал во мне непреодолимое отвращение, которое мне трудно было объяснить даже самому себе. Я все острее чувствовал его неприязнь ко мне и пытался понять, что за этим стоит.

– Полковник, давеча, когда мы шли к озеру, вы спросили у меня, а не ищу ли я кого-то? Тогда я не придал значения вашему вопросу. А теперь подумал, быть может, вы что-то сами видели? Нечто необычное?

Тот изменился в лице, даже как будто побледнел, но отвечал с показным равнодушием, зевнув напоказ:

– Не понимаю, о чем ты!

– Может, и не понимаете, – сказал я, не поверив ему, и обратился к пастырю. – Отец Микаэль, – если позволите мне вас так величать, – вы верите в то, что мертвые могут являться живым?

– Мне доводилось слышать рассказы о привидениях, сынок, – улыбнулся он. – Но зачастую это просто суеверие…

– Но в принципе вы не исключаете такой возможности? – не унимался я.

– Я верю в то, что жизнь не прерывается со смертью, а, стало быть… – он вздохнул и посмотрел на меня строго. – А почему тебя это так занимает? В Священном Писании под страхом смертной казни запрещено вызывать души умерших. «Ворожеи и колдуна не оставляй в живых», – сказано в Ветхом завете. Так что, лучше не думать об этом!

– Я понял вас, святой отец, – сказал я, не спуская глаз с Полковника, который делал вид, будто ему наш разговор не интересен. И, тем не менее, я заметил, что он слушал слова пастыря со вниманием.

– Сколько времени? – Полковник взглянул на командирские часы, которые были у него на руке. – Пора меняться. Идите спать и разбудите остальных.

***

Та ночь прошла спокойно. А утром, поднявшись спозаранку, мы принялись за работу. Я сделал топором зарубки на дереве, которое росло на краю рощи, ближайшей к ущелью, и принялся рубить его. Полчаса спустя, взмокнув до нитки, я передал топор, словно палочку эстафеты, другому человеку и сел передохнуть. Наконец, дерево накренилось, тяжело заскрипело и с грохотом рухнуло на землю. Я поднялся и принялся от ствола отсекать ветки, а потом мы впятером перенесли бревно в ущелье.

Обратно мы шли не торопясь; Полковник поравнялся со мной и тихо, вполголоса проговорил:

– Ночью вы, мистер Дуглас, упоминали о каких-то призраках. Когда вы легли спать, я подумал, что вы недаром завели разговор на эту тему. Скажите, а вам не доводилось видеть что-то странное на этом острове?

Я некоторое время молчал, соображая, чего ради мне с ним откровенничать. Осознав, что ничего не теряю, я рассказал ему все, как было. И закончил свой рассказ такими словами:

– Поэтому я и озирался тогда по сторонам – искал своего отца.

Я опасался, что Полковник, как человек в высшей степени рациональный, подымет мои слова на смех. Но вместо этого он сказал со всей серьезностью:

– И я кое-кого видел.

– Кого? – удивленно выкрикнул я.

– Тише, – сказал он приглушенным голосом. – Жену свою, – она умерла несколько лет назад…

– Когда вы ее видели?

– В то самое утро, когда вы куда-то отошли, а я сидел возле костра. Эмилия появилась из ниоткуда в воздушном белом платье, которое мы с ней вместе выбирали. Она прошла мимо, чуть коснувшись меня краешком этого платья, и скрылась за деревьями. Я был так потрясен, что некоторое время не помнил себя. А потом, было, бросился за ней, но ее и след простыл…

– Она что-то вам сказала? – спросил я, выслушав его рассказ.

– Нет, – он посмотрел на меня изучающим взглядом. – Вы чего-то недоговариваете, не так ли?

– С чего вы взяли? – возразил я, ускоряя шаг.

Когда мы вернулись назад, валка леса была в самом разгаре. Правда, дело продвигалось медленно, – это объяснялось тем, что в нашем распоряжении был всего один топор. Вскоре другое дерево было срублено и очищено от веток. Мы снова взялись и понесли его. И так раз за разом. Один рубил, другие – таскали, а третьи в это время отдыхали. С валкой леса и переноской бревен мы провозились до самого вечера, когда, наконец, остановились. Как раз в это время Джулия принесла нам ужин. В ее руках был длинный плоский камень, что служил подносом, – на нем высокой горкой лежала жареная рыба, от которой исходил пряный аромат.

Джулию было не узнать! Я удивился ее новой короткой стрижке. И куда она подевала свои прекрасные черные волосы?

– Из волос я сделала рыболовную снасть, – сообщила она, заметив мой недоуменный взгляд. – А крючок – из своей булавки.

– Так, ты сама выловила из озера эту рыбу? – удивился я.

– Мне Ларго помогал, – отвечала она и, понизив голос, со вздохом добавила. – Впрочем, ему сейчас нелегко…

Я почему-то не придал значения этим ее словам. Что-то мальчишеское и озорное было в ее новом облике, который приковал всё мое внимание. Мы поужинали, разделив рыбу, принесенную Джулией, – по-братски на всех, кто был возле ущелья.

Джулия сидела рядом со мной и смотрела, как я ем, потом спросила:

– Вижу, тебе моя прическа не нравится. Что, с длинными волосами я была красивее?

– Пожалуй, – усмехнулся я. – Но, поверь, я оценил твою жертву. Да, и к лучшему это, учитывая ситуацию, – я мельком глянул на своих товарищей, которые ели, разговаривали и громко смеялись. Она, видимо, поняла ход моих мыслей и прижалась ко мне своей коротко стриженой головой.

– Да, кстати, кто ж тебе подсказал такую хитроумную мысль?

– Отец, он меня часто брал с собой на рыбалку, и однажды у нас закончилась леска… – она не договорила и засмеялась. – Словом, он остриг мне шевелюру.

– Да, веселое у тебя было детство, – с улыбкой заметил я, – чего не скажешь о моем… – внезапно мысль блеснула в моей голове, и я взглянул на Джулию. – У тебя, случайно, больше не осталось пряди?

– А зачем тебе? – удивилась она. – Хочешь смастерить еще одну удочку?

– Вроде того, только для охоты на птиц и дикарей, – отвечал я. – Волосы – действительно очень прочный материал, из которого может получиться великолепная тетива для лука! Так, есть или нет?

– Конечно, – улыбнулась она. – Я же не могла все истратить.

– Замечательно. Я люблю тебя, – быстро сказал я, даже не подумав.

– Повтори, – тотчас потребовала Джулия.

– Что? – удивился я.

– Ты в первый раз сказал мне о своей любви, – серьезно заметила она.

– Неужели? Разве я раньше не говорил об этом?

– Нет, не говорил.

– Не может быть…

Так мы сидели и разговаривали, поддерживая огонь в костре, а потом нас сменили другие. И эта ночь прошла спокойно. Незадолго до рассвета, правда, меня разбудил не то крик, не то рев, который донесся со стороны озера. Впрочем, я не придал ему значения и проспал еще немного. Когда я встал, Джулии рядом уже не было. Наш лагерь приходил в движение. Невдалеке слышался стук топора, а вскоре я присоединился к тем, кто работал над возведением ограды.

В тот день мы ставили частокол, углубляя высокие бревна в землю. Грунт, за неимением лопат, приходилось выгребать всем, что под руку попадалось, а в качестве носилок мы использовали собственную одежду. В результате получилось некое подобие вала, который примыкал вплотную к стене и служил нам смотровой площадкой для наблюдения за округой. На этой насыпи мы устроили сигнальный костер и, договорившись о посменном дежурстве, к концу дня с чувством выполненного долга легли почивать от трудов своих.

Той ночью произошло событие, которое всех нас, и особенно меня, застало врасплох. На рассвете прибежал Ларго. Он был бледен больше обыкновения и, дрожа всем телом, рухнул на землю, словно взмыленный скакун. Долго, несмотря на наши расспросы, он не мог сказать ни слова. Потом с его губ слетело имя:

– Джулия…

– Что с ней? – встрепенулся я. – Да говори ты!

– Она пропала, – с трудом выдавил он из себя.

– Как пропала? Что ты врешь? – накинулся я на него с кулаками, и меня едва оттащили в сторону. Я бросился бежать; остальные, кроме дежурных у стены, последовали за мной. Джулии действительно нигде не было видно. Я кликнул ее. Но ответом мне была лишь тишина.

Когда пришел Ларго, он показал нам, где ночевала Джулия.

– Что ты с ней сделал? – снова я набросился на него. – Ты хотел ее изнасиловать, а она сопротивлялась, тогда ты убил ее… Так, было дело?

Нас разделяла стена из мужских тел, в противном случае я бы, наверное, расправился с ним. Как говорится, без суда и следствия. Его вина для меня была очевидна. Но в этот момент подошел Полковник, который был отменным следопытом.

– Следы ведут к озеру, – сообщил он, показывая нам утоптанную тропинку. – Видите, они явно принадлежат не женщине…

– Хочешь сказать, что он утопил ее?

Вместо ответа Полковник подозвал Ларго и велел ему разуться. Стопа музыканта была короче оставленного следа.

– Нет, это был не он, – заявил Полковник. – Так, что, мистер Дуглас, вы зря на него нападали.

– Если не он, тогда кто? – задал я уместный вопрос и посмотрел на Ларго, который выглядел испуганным и растерянным. Мне стало жаль его, и я, отвернувшись в сторону, спросил:

– Был здесь кто-нибудь, кроме вас двоих, в эти дни?

– Нет, – качнул головой Ларго. – Но… постойте, я слышал сегодня ночью какой-то всплеск на воде. И подумал, что это рыба…

– Неведомый враг пришел из озера? – с недоверием покосился я на него. – Бред какой-то!

– Тем не менее, следы ведут именно в ту сторону, – заметил Полковник.

– Как бы там ни было, это не снимает с него вины! – заявил я, будучи все еще в гневе. – Он должен был охранять ее, а вместо этого… он все проспал.