bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 6

– Вы знаете кто я? Вы что мне тут указываете? – проговорил мужчина.

– Я знаю кто вы. Я даже знаю кому вы можете позвонить и куда меня сослать и так далее по списку всех тех фраз, которые крадут драгоценное для поисков время! – жёстко оборвал его Малинин. – Или мы идём к вам в машину, и я опрашиваю вас с женой, или я просто уезжаю обратно. Местные следаки сами справятся, а скоморохом я быть не привык.

– Алексей Антонович, и правда, – мягко добавила Софья, – мы сами здесь справимся. Ребят толковых много, а вы помогите следствию. Первые часы самые важные.

– Чёрт с вами! – огрызнулся мужчина и потопал на выход из леса.

– Не за что, – почти шёпотом ответила Софья на взгляд Малинина и, повернувшись, ушла в сторону поисковиков.

Егор тяжело вздохнул, заставил себя повернуться и идти вслед за гневающимся отцом. Сейчас Малинин был почти уверен, что девица просто свинтила с вечеринки: как ему успели рассказать, особо сюда ехать она не хотела. Настораживало лишь то, что молодая девица вряд ли бы бросила свой спорткар и, конечно, телефон. Хотя нынешняя молодежь ради хайпа и лайков способна и не на такое.

Волнами снова начал накатывать дождь, и Егор с какой-то непонятной тоской вспомнил бесконечную слякоть прошлой осени, пока они скакали между усадьбой и Никольском. Он молча дошёл до машины Алексея Антоновича, обратил внимание на депутатские автомобильные номера и открыл пассажирскую дверь.

Навстречу им вскинула глаза худая бледная женщина, сидевшая на заднем сиденье.

– Лёша, что там?

– Ничего! Это Анжелика, моя жена, Витальевна, – недовольно буркнул Алексей. – Ну что там, говорите?

– Значит сейчас вспоминаем всех. Даже самых дальних родственников и самые невероятные варианты, куда Олеся могла пойти, – спокойно произнёс Малинин.

– Да куда? Машина здесь, телефон в траве валялся! – взорвался криками мужчина.

– Ваш психоз сейчас только мешает, – пригвоздил собеседника к месту тяжёлым взглядом Егор. – Сейчас я выйду на несколько минут, а вы будете вспоминать. У меня бывали случаи, что подростки чуть ли не без одежды из дома сбегали. Причём так театрально всё обставляли, что доводили родителей до настоящего сердечного приступа, – Малинин взялся за ручку двери. – Отнеситесь, пожалуйста, к моим словам очень серьёзно.

Небо снова полыхало молниями, бесконечно скрежетал гром, и дождь лил как из ведра. Малинин подумал, что это какое-то специальное проклятие, сделанное лично для него. Егор выхватил взглядом лицо Лашникова, беседующего с подростками в палатке поисковиков, потом увидел знакомую фигуру Берегового и окрикнул его.

– Юра, иди сюда! – Малинин помахал рукой. – Здоро́во, – он ответил на крепкое рукопожатие оперативника. – Лашников ввёл в курс дела?

– Да. С постели дёрнул.

– Ой, простите, мы не знали, что вы почиваете, – рявкнул Малинин. – А мы ещё не спамши и не жрамши.

– Ну ладно вам, Егор Николаевич, – протянул Береговой, который прекрасно знал, что не выспавшегося Малинина ещё можно терпеть, но вот голодного лучше близко к людям не подпускать.

– Прохладно, – как-то по-детски оскалился Малинин. – Иди к депутату и с живого не слезай, пока не даст тебе все номера телефонов, куда могла податься их дочь, – он остановил оперативника, немедленно развернувшегося, чтобы идти и выполнять указание. – Да погоди ты. Найдите ещё вменяемые, хорошие фотографии девочки. Пусть родители тебе перекинут.

Береговой молча выслушал начальство и снова развернулся, чтобы уйти, а Малинин постоял несколько секунд в нерешительности, потом вытер мокрое лицо ладонью и пошёл к показавшемуся из нутра машины следователю Гаврилову.

– Простите, пожалуйста, – путь ему преградила девочка, в намокшем платье, выдававшем все подробности худой девичьей фигуры. – Вы самый главный?

– Смотря где, – буркнул Малинин, но видя, с каким трудом дается девушке общение с незнакомцем, перешёл на более мягкий тон. – Да. Что ты хотела?

– Можем поговорить не под дождём? – еле слышно попросила она.

Малинин вздохнул, поискал взглядом сухое место и кивнул на ту палатку, где они недавно встретились с Софьей.

– Пошли туда. Там вроде даже полотенца сухие есть.

Девушка с Малининым скользнули в палатку, Егор переключил кнопку на своём фонаре и всё пространство ярко засветилось от встроенной боковой лампе на корпусе.

– Ох, простите, – послышался голос Софьи из угла.

Малинин обжёгся взглядом о её голую спину, на мгновенье запутался в мокром полотне свисающих почти до пояса волос, уткнулся глазами в мягкую округлость груди и, окончательно растерявшись, отвернулся.

– Простите, – выдавил он из себя. – Не знал, что вы здесь.

– Я вымокла до нитки, пришла одежду сменить, – проговорила Софья. – Всё, можете поворачиваться, – сказала она. – О, как ты вымокла, – заметила она стоящую в тёмном углу девочку. – Здесь есть сухие костюмы, давай ты тоже переоденешься.

– Простите, но, наверное, нужно было раньше сказать, – не отвечая на предложение, начала девочка. – Я думала, что мне показалось, и я не хотела беспокоить напрасно, – она облекала свою мысль множеством слов, – но тогда, когда пропала Олеся, я сидела в машине, мне мама звонила. Я смотрела через лобовое стекло. Сверкнула молния и мне показалось, – в голосе послышались слёзы, – поймите, показалось, что там среди тёмных веток человек стоит. На мгновенье показалось. Я с мамой закончила и уснула. Ну мы все пили, все плясали, потом я замёрзла и меня сморило в машине. Короче, я проснулась, а тут такое, – заикающимся голосом продолжила она, пока Софья промокала полотенцем ей волосы. – Я, когда проснулась, сразу-то и не вспомнила. А потом мне стыдно стало, скажут, что сказки рассказываю.

– Где это было? Можешь вспомнить?

– Я туда сходила, – пригвоздила она Малинина к месту своим ответом.

– У вас у всех, что ли, мозгов нет? – взвился Малинин.

– Тише, – остановила его Софья. – Ну что вы кричите?

– Извините, – буркнул Егор и глянул на плачущую девочку.

– Вот там на дереве висело, – рыдая, она протянула ему круглый медальон, надетый на простую холщовую верёвку.

Егор взял в руки медный кулон, повертел в руках, и он показался ему почему-то знакомым. Он точно мог сказать, что где-то видел такие символы. В этот момент в палатку влетел Береговой и, сунув под нос Егору свой телефон, проговорил:

– Слушайте, может, она на этот карнавал ускакала? Мать сказала, что папаша не хотел пускать, – на экране была изображена Олеся, в простом чёрном платье в пол с развивающимися белыми кудрями и нарисованным полумесяцем на лбу.

Малинин выхватил телефон, и долго в оцепенении смотрел на экран.

– Это что такое? – спросил он.

– Олеся на днях прислала, сказала, готовятся к какой-то вечеринке, советовалась по поводу платья с матерью.

– Откуда это? – Малинин потыкал пальцем в экран.

– Ну, с телефона её матери. Вы ж сами фотки просили, – развёл руками Береговой.

Егору стало нехорошо. Он сейчас чётко видел, что девушка фотографировалась рядом с тем самым посохом, обнаруженным Лизой ещё в той злосчастной усадьбе, откуда началась вся история.

Сбоку к нему подошёл нахмуренный Лашников, бесцеремонно потянул за руку и произнёс:

– Варя звонила. Кричит, что кто-то начал свою жатву.

Малинин тяжело опустился на стул, обозрел резко замолчавших людей, прислушался к воющему ветру, который терзал тряпичные стены палатки, так словно хотел прорваться внутрь и громко выматерился.

Глава 2

В кабинете Малинина, несмотря на распахнутые окна, висела душная, тягучая тишина. Ранний весенний рассвет уже укладывал причудливые пазлы теней на соседних крышах, птицы деловито занимались будничными делами, а ветер сгонял дремоту с полупустых улиц.

– Малинин, ты обалдел в такую рань будить? – дверь распахнулась, и внутрь шумно ввалил Медикамент.

Он так и застыл на пороге, потому что не ожидал увидеть внутри почти полный состав следственной группы во главе с Малининым. Не хватало только Унге и Вари Мечиной. Егор сидел за своим столом и смотрел в одну точку, Софья стояла чуть поодаль и листала одну из папок с материалами дела, Нерей пересматривал бланки с описанием событий с сегодняшнего места происшествия, Береговой мрачно протыкал листки бумаги, громко клацая дыроколом, а Лашников уже в сотый раз пытался дозвониться до Вари, у которой после ночного звонка был выключен телефон.

– Доброе утро, – откашлялся Денис. – Что-то случилось?

Малинин кивком показал на стол, где лежала увеличенная и распечатанная фотография Олеси Бо́ндаревой, пропавшей несколько часов назад. Медикамент глянул на снимок, пожал плечами и проговорил:

– Ну я как-то с ребусами не дружу. Но общий смысл уловил, – он задумчиво взглянул на лицо девушки с фотографии. – Хотя я среди жертв её не помню.

– Эта девушка пропала сегодня ночью, – тяжело сказал Егор, поднялся и подошёл к окну. – А снимок она делала на днях.

Денис опустился на стул и тоже погрузился в странное молчаливое состояние, когда вроде есть что сказать, и ситуация требует немедленных решительных действий, а ты похож на кисель. Каждый в этой комнате сейчас вернулся к событиям полугодовой давности и казалось, что не было этой краткой передышки после бешеной гонки, в которой они всё время отставали. И теперь, когда люди ещё сами не знали, что скоро поедут в Карельск, чтобы постараться закончить дело, им преподносят новый трагичный сюрприз.

Снова отворилась дверь, и вошла Варя. Она несла в руках большой пакет с сэндвичами, а во второй руке держала картонный держатель, наполненный кофейными стаканчиками. Обычные рыжие кудряшки были гладко зачёсаны назад. Несмотря на намечающуюся жару, Варвара была в чёрном бадлоне с высоким воротом и тёмных с жёлтой прострочкой джинсах.

– Здравствуйте, – буднично произнесла она, словно вчера просто отправилась домой после окончания рабочего дня.

– Варя! – Лашников подался к ней. – Варя, зачем? Зачем ты пришла?

У Игоря вспухла возле виска венка, стала пульсировать и набирать синий цвет. По его метаниям и пролёгшей возле рта горькой складке было понятно, что Игорь Лашников в тот далёкий ноябрьский день, когда он впервые увидел Варю, просто пропал. Потому что теперь он словно растворился в девушке, всё время боялся за неё и не мог себя простить за то, что не смог уберечь. И теперь всё что ему оставалось – это гиперопека. Это чувство душило их обоих, не давало дышать, жить и любить.

Мечина взглядом остановила все пререкания, молча передала Игорю съестное, достала из тумбочки тарелки и стала пирамидкой выкладывать из пакета завёрнутые в бумагу бутерброды. К ней подошла Софья.

– Всё подписано. Где рыба, где мясо, где просто овощи, – вздохнула Варя с лёгкой улыбкой. – Вы ж голодные, наверное.

– Здравствуй, Варя, – проговорила Софья. – Рада видеть тебя.

И почему-то именно эти простые действия привели пространство в движение. Закрутилась, завертелась жизнь, зашуршала обёртка, и по кабинету поплыли ароматы раннего завтрака.

– Жрёте?! А дочь моя где?! – взвился вдруг яростный крик за спинами людей. – Я вас всех пересажаю! Суки, вы у меня под суд отправитесь!

В прорехе проёма стоял всклокоченный депутат Бондарев, его глаза горели, кожа на лице синела фиолетовыми пятнами, а рот, выплёвывая ругательства, кривился в гримасе ярости. Мужчина бессильно сжимал кулаки, пытался ещё что-то сказать, но лёгкая рябь судороги перекрыла кислород и не дала этого сделать, он подавился вдохом и кульком повалился вперёд на пол. Береговой с Лашниковым едва успели подхватить его у самой поверхности. Тело безжизненно повисло, и через десять минут по лестницам следственного комитета наверх летели врачи. Но уже было слишком поздно, сердце народного избранника перестало биться.

***

Утреннее безмолвие перетекло в кабинет начальника управления. Он долго сидел с телефоном в руках: после оглушающей новости мозг, казалось, заполз поглубже в твердь черепной коробки и не хотел показываться, чтобы не осознавать масштаб проблемы, с которой пришлось столкнуться. Дочь депутата была похищена, а может быть её уже и убили, сам депутат почил на пороге следователя, который занимается делом Олеси. Ситуация – хуже не придумаешь.

– Андрей, – начальник следствия набрал номер Касаткина. – Я жду тебе через полчаса и насрать где ты. Хоть на Луне.

Малинину сегодня казалось, что он дал какой-то странный обет молчания. Потому что он снова сидел и просто водил глазами в пространстве, не представляя, что делать в следующую минуту. Его вместе с Касаткиным вызвали в кабинет высокого руководства и сейчас Андрей Михайлович чётко рапортовал о производимых действиях, а Егор сидел, разглядывал огромную площадь кабинета, и в голову лезли дурацкие мысли, что здесь можно было бы соорудить несколько комнат для малоимущих граждан или сделать класс для детей-инвалидов. Он потряс головой вытряхнул оттуда вязкий перебор умозаключений, не относящихся к делу, и попробовал вникнуть в скучную статистику отчёта, которую сейчас зачитывал сухонький и лысоватый мужичок. Егор даже не заметил, как сменился оратор, и что Касаткин уже давно просто сидит рядом и смотрит в блестящую поверхность столешницы.

«А я-то здесь зачем?» – нацарапал в углу блокнота Егор и чуть подвинул листок к Касаткину.

– А вы, Егор Николаевич, не стесняйтесь! Смелее! – прогремел начальник управления. – Ведь смогли же вы депутата Бондарева до сердечного приступа довести. На это вам хватило ума и смекалки. Теперь вот любовные записки Касаткину пишите? Так, может, вы поделитесь с нами, как вы умудряетесь так прогрессивно работать?

– Сам удивляюсь, – глухо сказал Малинин, и эта фраза буквально сдетонировала пространство.

Даже вечером, выдвигаясь домой, Малинин всё ещё слышал отголоски грозного рокота нелестных эпитетов, на которые не поскупился начальник в квадрате, как называли его ребята из отдела.

Попытки объяснить, что к поискам привлекли даже тех специалистов, кто вдоль и поперёк истоптал этот парк не только по земле, но и под землёй, то есть знает все доступные проходы под дворцами – не дали никаких результатов. Хотя Малинин, увидев посох, уже был уверен в том, что они не ищут охотников до лёгких развлечений или очередного морального урода, вышедшего в поисках жертвы в ночную пору. Таких совпадений не бывает.

Егор припарковал машину возле дома, привычно бросил взгляд в окна своей квартиры, увидел, как они привычно зияют темнотой, и подумал, что уже даже не помнит, когда последний раз его суженная возвращалась раньше него. Но, чувствуя себя безмерно виноватым из-за Софьи, даже сейчас, когда семейный ржавый баркас Малининых бодро шёл ко дну, Егор никогда не задавал вопросов. Он просто жил в том мире, где жена ему говорила, что просто ищет себя. И разве было важно, в какое время суток она это делает?

Нагретая за день квартира встретила душным теплом, в кухне роился отвратительный запах тухлятины, и Малинин, обнюхав все возможные места, нашёл чадящий ароматами гнили пакетик с овощами, забытый на подоконнике. Он поднял капающий мутноватой водичкой целлофан, кинул его в помойное ведро и вернулся с тряпкой, чтобы затереть некрасивое жёлтое пятно, въедающееся в дешёвый пластик подоконника. Егор задумчиво тёр поверхность, когда внизу остановилось такси, оттуда каким-то козлиным гоголем выпрыгнул мужчина, открыл заднюю дверцу, и на улице показалась женщина. Егор даже замер на месте, когда увидел, что люди целуются. Не то чтобы он никогда не видел поцелуи, просто он точно никогда со стороны не видел, как целуется его жена. Он долго и не отрываясь смотрел на шарившее по спине когда-то любимой женщины чужие руки, на то, как она заливисто смеётся, машет на прощание цветами и счастливая заходит в подъезд.

Сначала Егор хотел, как и всегда, побыстрее юркнуть в постель, чтобы избежать излишних скандалов, но потом почему-то решил остаться. Сейчас ему страстно хотелось, чтобы хоть в одной части его жизни наступил порядок и определённость. Он даже не стал отходить от окна, чтобы Ольга поняла, какое ему сейчас открылось зрелище.

– Ты не спишь? – весело спросила женщина, появляясь на кухне.

Она намеренно водрузила букет в вазу, подаренную им на свадьбу и сумевшую пережить двадцать лет их семейной жизни.

– Знакомый? – он кивнул себе за спину в сторону окна.

– Жених и любовник, – отозвалась она, наливая себе воды в высокий стакан.

– Я как представитель закона могу тебе с уверенностью сказать, что у нас иметь несколько мужей одновременно не предусмотрено семейным кодексом.

– Ну что мне с тобой запиской разводиться? – Ольга пожала плечами. – Застать тебя невозможно. Тебя то дома нет, то спишь как сурок.

– То есть мы разводимся?

– Малинин, как ты до важняка дослужился? Я просто поражаюсь, – она вздохнула. – Ты думаешь, я не видела, что ты на кухне стоишь? Я тебе наглядно всё продемонстрировала, чтобы даже через твою твердолобость пролезла мысль о том, что наш семейный союз в полной такой заднице.

– Ты уверена? – машинально спросил Егор, хотя ему показалось, что внутри у него вдруг начинается рассыпаться в прах тот самый камень, который уже много лет тянул душу.

– Егор, себе не ври. Ты этого хочешь не меньше чем я, – она усмехнулась. – Я тебе больше скажу. Я даже съеду отсюда. У Макса вполне приличная квартира. Так что я делаю широкий жест и оставляю тебя в покое.

Эти слова ещё долго преследовали Егора, он лёг с ними спать, утром завтракал в одиночестве, ехал на работу, а вокруг него всё бродил этот непривычный статус: «холост». И как верно сказала Ольга, он должен был признаться сам себе, что так будет и проще, и легче.

– Как у нас дела? – необычно бодрый с самого раннего утра Малинин залетел в кабинет и обнаружил, что Варвара уже на месте.

Ещё вчера он провёл с ней беседу, они долго вспоминали последние события и вроде пришли к общему мнению, что Варя Мечина идёт домой и лечится от прошлых потрясений, поэтому сейчас Егор просто застыл, когда её увидел.

– Не понял?! – развёл он руками.

– Я передумала, – коротко пожала плечами Варя. – Вчера я впервые за долгое время почувствовала себя спокойно. Я пришла домой и началось всё заново, а приехала сюда – отпустило.

– Варя, я бы на твоём месте… – начал Малинин.

– Вы на моём месте не были, – твёрдо сказала Мечина. – Либо вы меня официально отстраняете, либо я работаю.

Дверь привычно заходила ходуном, начали появляться и уходить сотрудники, Малинин компоновал дела и готовил их для перевоза обратно в Карельск, и вскоре на пороге кабинета появился Медикамент.

– Мне не нравятся анализы Бондарева.

– Ну они вряд ли могут быть хорошими, учитывая его нынешнее состояние. Хотя… Мертвые ведь не болеют, – проговорил Егор.

– Ты ещё и шутишь? – выпучил глаза Денис. – Нашёл время. Короче, я буду заказывать дополнительные исследования и в Карельск приеду позже.

– Ну ты мне прямо сейчас там не нужен, поэтому делай, что считаешь необходимым, – вздохнул Егор. – Мы завтра утром поедем.

Дверь снова открылась, и на пороге показался дежурный.

– Малинин, там Касаткин дозвониться не может. Просит срочно к нему зайти.

Егор поднялся из-за стола, сложил очередную стопку документов в коробку и, опечатав её, передал дежурному.

– Тогда поделим ответственность поровну. Я общаюсь с начальством, а ты пока выполняешь особо важную роль: носишь коробки в микрик. Сейчас придут Береговой и Лашников и тебе помогут.

– Офигеть я зашёл, – расстроенно сказал мужчина.

– Ну, можешь вместо меня к Касаткину сходить, а потом в Карельск смотаться, – проговорил Егор.

Малинин, широким шагом меря коридор, дошёл до дверей генерала-майора и, чуть помедлив, взялся за ручку.

– Да, Андрей Михайлович. Вызывали? – спросил он, подойдя к столу руководителя.

– Присядь, – с тяжёлым вздохом сказал Касаткин. – Егор, ты же знаешь, что в твою работу, как мудрый руководитель, я стараюсь не лезть, – он выдержал паузу. – Но разве сейчас разумно всё бросать и ехать в Карельск? Тем более ты уверен, что пропавшую Бондареву могли забрать те же люди.

– Если мне не изменяет память, то был прямой приказ срочно выезжать в Карельск, – проговорил Егор.

– Обстоятельства изменились. И сейчас необходимо заняться поисками Олеси, – развёл руками Касаткин.

– Вы же мудрый руководитель, – сказал Малинин.

– Не дерзи. Ты уже вчера достаточно наговорился.

– Андрей Михайлович! Я более чем уверен, что таких странных стечений обстоятельств не бывает. Олеся Бондарева фотографируется рядом с посохом, похожим на фигурирующий в деле, и после этого пропадает. Тем более её одноклассница говорила, что всё-таки видела очертания фигуры человека в лесу. Это тоже нельзя просто сбрасывать со счетов.

– Ага! Ты ещё скажи, что они знали, что вчера мы собрали экстренное заседание по делу Карельска и специально всё подгадали.

– Не исключено, – тихо ответил Малинин.

– Ты, Егорушка, когда что-то говоришь, ты не только языку работу давай. Ещё стоит голову включать. – Постучал себя по лбу указательным пальцем генерал-майор.

– Обязательно воспользуюсь вашим советом.

– Достал ты меня, Малинин. Я тебе Карельск выбил, даже с девушкой хорошей тебя работать отправляю. А ты дерзишь, – проговорил Касаткин.

– А это здесь причём. И вообще, мы просто люди, которые в силу обстоятельств вместе общались, – вспылил Малинин.

– Не отрицаю, – покачал головой Касаткин. – Только вот с вами едет несколько девушек, а ты сразу понял о ком речь, – улыбнулся Андрей Михайлович. – Ладно, Малинин. Кто будет делом Олеси Бондаревой заниматься? Я же полагаю, вы не рванёте все вместе?

– Унге Алас остаётся, опросит свидетелей, проведёт необходимые следственные действия. А потом присоединится к нам в Карельске, – отрапортовал Малинин.

– Понятно. Ладно, Егор Николаевич, – Касаткин встал из-за стола, – вы завтра утром выдвигаетесь?

– Так точно!

– Всё, хватит комедию ломать. Чего ты мне орёшь как на плацу? – Касаткин поправил покосившуюся стопку папок на столе. – Про тебя и так уже легенды в управлении ходят. Говорят, только Малинин во время расследования может тигра допрашивать, – усмехнулся Касаткин. – Егор, шутки в сторону! – жёстко сказал начальник. – У тебя впереди много работы, нужно сосредоточиться и сделать её. Необходимо завершить расследование в кратчайшие сроки. Удачи.

Малинин встал, пожал руку Касаткину, дошёл до двери, но задержался. Он вздохнул, глянул на Андрея Михайловича и тихо произнёс:

– Я с женой развожусь.

– А это правильно. Вот редко такое говорю, но в вашем случае уже лучше завершить этот фарс и не мучить себя. Всё! Погружайся в работу, ты лучше думаешь, когда вокруг тебя цейтнот, – Касаткин хлопнул по столу. – А! Забыл сказать. Во-первых, к вам присоединили криминалиста Мамыкина, а во-вторых, вы на этот раз будете заниматься расследование из шикарного офиса в самом центре города. Это уже Софья твоя изыскала средства. И заселитесь в какой-то неплохой хостел.

– Да почему она моя-то? – вспылил Егор.

– Потому что просто обидно, что ты считаешь своих коллег и друзей людьми без какого-либо следственного опыта. Малинин, вот не идиоты вокруг тебя собрались. А пропустишь такую девушку в своей жизни, считай, ты полный дурак. Всё! Иди!

***

В весеннем одеянии Карельск смотрелся уютно, зелено и чем-то даже напоминал южные городки, с их неповторимым очарованием, ломаными архитектурными линиями, узкими, бегущими в разные стороны переулками, малоэтажной застройкой. Малинин вёл машину по вроде бы знакомым улицам, но почти ничего не узнавал. Некоторые районы Карельска за полгода просто вытащили из руин, отстроили и привели в более или менее приличный вид, но там, где были старые и нежилые постройки, до сих пор лежали разорванные взрывами ошмётки асфальта, ломанная арматура, обгорелые доски.

За прошедшее время Егор немного отдохнул от нахлынувших тогда событий, хотя каждый день перечитывал тома дел, выискивал малейшие несостыковки, провёл бесчисленное количество допросов, и папки с протоколами, справками, и прочими бланками только распухали, а результат отсутствовал. Све́дения все были разрозненные, и пазл не складывался.

– А ничего здесь так стало, – подал голос Береговой, и Егор подумал о том, что даже забыл об оперативнике, который поехал с ним.

Лашников и Мечина поехали на своей машине; мать Вари отдала ей свой старенький седан, потому что в общественном транспорте Варвара ездить отказывалась. Слишком много народу! Нерей должен был подъехать на днях, а вот как добирается Софья, Малинин не знал. Его вчера разозлил разговор с Касаткиным, и он решил, что слишком открыто ведёт себя, и Андрей Михайлович таким образом указывает ему на такое поведение.

Припарковав машину возле одного из зданий на центральной улице, Егор сверился с навигатором и покивав сказал:

– Вроде как здесь.

– Как белые люди будем. Центровые! – огляделся Береговой.

На страницу:
2 из 6