Не судьба

Красавица ничуть не смущается. Она смотрит на Юру в упор, и от её необычного, какого-то гипнотического и поистине проникающего в душу взгляда нашего главного героя как будто электрическим током ударяет. Её глаза – нечто невиданное, сразу решил Юра. Этот насмешливый взгляд намного сильнее взгляда Наташки, и к тому же он какой-то колдовской. И её взгляд, и очень красивая внешность, как тогда сразу определил очень неопытный в подобных вопросах Юра, впоследствии лишь укрепившись в этом мнении, дополняются чем-то таким неуловимым, что делает красотку обворожительной колдуньей, даже ведьмой, отнюдь не ангелом. Она на секунду раскрывает глаза пошире и смотрит на Юру как будто сквозь него, и от этого её странно завораживающего и даже пугающего взгляда, явно не по-детски нахального и насмешливого, он ощущает странное головокружение и нечто вроде ранее неведомого выхода в иное измерение. Юра тут же понимает, что совершенно балдеет от завораживающих глаз, что готов забыть все приличия и сейчас же броситься на неё, схватить её в объятия и целовать, целовать, целовать, а потом…Спина Юры покрывается потом, ему становится жарко. Пониже пояса возникает уже знакомое напряжение. Возникает мысль: а не лучше ли молча смыться от греха подальше? Однако любопытство побеждает, и он решает не уходить. Уж очень интересно. Придётся познакомиться, сначала со страхом, а потом с радостью думает Юра.

С другой стороны, она ведь наверняка ещё в школу ходит, не стоит её бояться. И к тому же он не суеверен, в ведьм не верит. Юра напрягается, берёт себя в руки и переводит свой взгляд пониже, видит изящную тонкую талию и совершенно потрясающие узкие кисти рук с необычно длинными пальцами, явно созданными для игры на рояле и поэтому с коротко остриженными наманикюренными ноготками. Он рассматривает девушку, а она даже, кажется, рада этому и с насмешливой улыбкой рассматривает его. Потом она встаёт, и Юра видит, что этот подросток женского пола ростом чуть выше него. Девушка смотрит по-прежнему в упор на Юру и снова на мгновение выпучивает свои обворожительные глазищи, от чего у Юры кружится голова и дрожат колени, а она продолжает насмешливо улыбаться. Пауза странным образом затягивается. У кого из них больше выдержки?

Чтобы собраться с духом и вернуться к реальности, Юра несильно щипает левой рукой свою правую руку. Красавица это замечает и насмешливо фыркает. Но что это там, ниже подола её длинной юбки? Вот те на! Видны нечистые крупные ступни босых ножек с аккуратно подпиленными и подкрашенными ногтями. Юра заметил и грязные пятки, которые явно редко мыли, да и то наспех. Если она обуется, прикидывает Юра, она окажется ещё выше. Девица смачно сопит, каким-то невиданным жестом руки вытирает нос и потом вытирает руку о юбку. Этот вульгарный жест смешит Юру, он окончательно приходит в себя и улыбается. Странная девица тоже улыбается, неожиданно прерывает паузу и говорит довольно низким, мощным и очень звучным голосом, явно не напрягаясь:

– Извините. Я вам помешала? Мне главный врач разрешил тренироваться здесь.

– Что вы, как можно мне помешать? Я ничем не занят. А вот вы хорошо играете, и я с удовольствием послушал. Если вам надо продолжить игру, а я вас смущаю, я выйду.

– Я никогда и ни перед кем не смущаюсь! Можете не уходить.

– Тогда, если нет возражений, я присяду, а то что-то устал. («Ишь ты, самоуверенность так и прёт! А девочка красивая, даже очень, но совсем юная. И отлично, что она первой заговорила, причём довольно приветливо, а это значит, что можно начать диалог».)

Она вдруг мило и вместе с тем язвительно улыбается, а потом насмешливо говорит:

– Я знаю отчего вы расслабились. Вам толстую кишку в ж… загоняли. Разве не так?

– А разве можно такое слово употреблять в разговоре со взрослым?

– Не такой уж вы взрослый. Старше меня года на два, на три или четыре максимум. А за ж… прошу извинить, но вообще я по натуре не стеснительная и даже слишком общительная, и мне нередко говорят, что я плохо воспитана.

– Я это уже почувствовал. Вообще я из Москвы, я студент МГИМО. Вы тоже лечитесь здесь? Одна или с родителями?

– Я пока ещё школьница, приехала к дяде на лето. До этого отдыхала в Одессе на море. Здесь хорошо, но скучно. Сплошь старики и старухи с измученными желудками, печёночники ещё всякие и вообще слабаки и дохлики. Как вы, молодой такой, сюда попали?

– Жизнь заставила. А почему босая? Почему ноги грязные? Может, дядя спрятал обувь, чтобы никуда не выходила? А вы сбежали через окно? Думаю, что именно так.

– Нет, никто мою обувь не прячет. Я просто укрепляю свой организм, потому что надо закаляться. Ходить босиком хорошо и для закалки организма, и для укрепления нервной системы. К тому же это очень приятно ощущать ступнями землю. Я испытываю такое блаженство от хождения босиком! Если вы не ходите босым, вам не понять.

– Для закалки лучше обливаться холодным душем по утрам. Босой как-то нехорошо. Неправильно поймут. И вообще странно это в наше время.

– Наоборот, босиком ходить даже очень хорошо. Что нехорошего в босых ногах? И чего тут может быть неправильно понятого? Уголовный кодекс не запрещает. Соблюдать глупые запреты неразумно!

– Дело не в Уголовном кодексе. Неразумно именно ваше босохождение! Чего же хорошего в хождении босиком? Ноги становятся грязными, как у дикарей. Можно поранить ноги, заражение крови будет. Босые ноги считаются признаком бедности. Босыми до сих пор ходят во Вьетнаме, в Лаосе, в Камбодже, в Индии, во многих странах Африки. А нам зачем разуваться? После войны даже в Москве многие дети выходили погулять босыми. Ещё лет десять назад в провинции дети часто ходили босиком, но мы теперь живём лучше и можем позволить себе обувь. Уверен, что вас за босые ноги часто ругают. В школу вы наверняка босой не ходите.

– Нет, и в школу хожу! Молодой, а уже такой правильный до занудства! Ужас! Вот видите, вы признаёте, что обувь – это то, что можно себе позволить. А раз так, значит, можно обойтись без обуви. Мы с вами просто по-разному смотрим на обувь. Для меня обувь – то, что я иногда вынуждена носить, потому что или погода не позволяет быть босой, или быть босой совсем нельзя, хотя я почти всегда против. От обуви сплошные неприятности. А вот вы в своих туфельках да ещё и с носочками только ногам парилку создаёте и разводите в этой парилке всяких микробов. Это плохо для ваших ног, но вы этого не понимаете. Обувь – это во многих случаях предрассудок.

– Человечество давно ушло от хождения босиком! Посмотрите, сколько разнообразной обуви, и не надо лишать себя блага цивилизации. Мы не дикари.

– Нет, не ушло. Тоже мне благо! Напяливать на ноги так называемую обувь и считать это благом цивилизации нас заставляют климат и нелепые условности, и то не всех, как видите, и то не навсегда. Навыдумывали разных запретов и теперь маемся. Конечно, когда похолодает, я опять стану ходить в обуви, которую так не люблю.

– («Мозги у неё неплохо работают, она не смущается и парирует мои доводы. Это какая-то нестандартная девочка. С ней интересно».) Ну, ладно, ходить ли вам босой или нет, решать не мне. Мне от ваших грязных ножек ни холодно, ни жарко.

– А ваши, думаете, намного чище? Носки пыль накапливают. Ваши ноги страдают от жары и от этого плохо пахнут, вот! Хоть бы носки сняли! Попробуйте понюхать свои носочки, небось, в обморок грохнетесь! Я терпеть не могу запах ног, хуже г…на!

– Знаете анекдот про Чапаева: «Петька, а ты давал пленному понюхать мои портянки? – Что ты, Василий Иванович, я не садист». Мне в обуви комфортно, с чего это мне разуваться? Я не на пляже. Это по песку ходить приятно, а по асфальту – нет.

– Дайте ногам подышать! Не мучайте их! Вы же над собой издеваетесь!

– Оставим мои ноги в покое, а до ваших мне нет дела. Лучше скажите, что вы сегодня вечером делаете? Может, в кино сходим? В этом санатории сегодня крутят старую ерунду. Чаплина я вообще смотрю охотно, но «Малыша», «Искателя приключений» и «Пилигрима» я смотрел в Москве, и думаю, что не такие уж это шедевры, чтобы второй раз глазеть на экран. («А что, красивых девушек и тем более босых здесь больше нет. Это оригинально разгуливать по городу в компании с босой красоткой»).

– Я очень люблю кино и смотрю всё что показывают. Здесь иногда бывают киноактёры, вот недавно лечилась Быстрицкая. Я с ней познакомилась. Многие девочки мечтают о кино и сцене, но не я. Мазать морду разным гримом и целоваться с кем попало не для меня. Надо выбирать профессию посерьёзнее. Вот вы что, в дипломаты метите?

– Pourquoi pas? Это «почему бы и нет» по-французски.

– Я поняла! Дядя неплохо знает французский. А какие иностранные языки вы учите?

– Я учу целых три: японский, английский, французский.

– А головка ваша от трёх языков не треснет? Что-то больно много.

– Ничуть. Наоборот, давно доказано, что параллельное изучение нескольких языков очень развивает умственную деятельность. А у вас, наверно, только знание русского и слегка матерного, и при этом школьная программа английского, небось, на слабую троечку? А по-русски, небось, пишете без запятых и путаетесь в безударных гласных?

Она не растерялась:

– Что касается матерного, я знаю его не слегка и могу выразиться трёхэтажно, если захочу. Английский, честно говоря, мне нравится, хотя пятёрок по английскому мне не видать. Ошибок в диктантах и сочинениях у меня многовато, потому что мне, как в школе и дома говорят, усидчивости не хватает. Только тренироваться на пианино могу часами без передышки. Но это не главное в жизни. А если насчёт сегодняшнего вечера, можно сходить на цыган в летний театр. Бывали в нём или ещё не успели?

– Да, уже не раз бывал и знаю, что там однажды чуть не побили Маяковского.

– Я его читала, но не понравилось. Родители говорят, что Маяковский писал чисто мужские стихи. У него есть строчки, где «сблёвывая» рифмуется с «б. дь рублёвая», сама в книжке 1928 года издания вычитала.

– Что-то вас на мат тянет. Так я пойду за билетами на цыган. Договорились?

– Я просто сказала то, что поэт сочинил. Спасибо, что согласились, а то мне здесь очень скучно, – сказала она жеманным голосом и протянула руку как для поцелуя. Юра нежно погладил кисть её немытой руки:

– Целуют руки замужним дамам, а разве вы замужем?

– Вот ещё! – фыркнула она от возмущения. – Замуж выйду только когда постарею, а раньше не стоит связывать себя с одним мужчиной. Замужняя женщина лишена многих развлечений. Я уже всё продумала как буду жить, когда стану взрослой.

– Вы ещё не выросли для того, чтобы компетентно рассуждать на эту тему.

– Ишь какой взрослый! Да ты сам…э-э, извините, меня снова потянуло на грубость, я такая, трудно быть вежливой.

– Ладно, оставим спор. Я пошёл за билетами! – и Юра пошёл к парку.

Купив билеты, Юра пошёл на ужин. Диета номер пять, по которой его кормили в санатории, в целом считается невкусной. Но санаторные повара пытались её разнообразить, причём делали это очень изобретательно, и Юра обычно ел с аппетитом. Поев, он пошёл снова в парк. Ждал недолго. Неожиданно его слегка толкнули в спину. Юра оглянулся.

– Простите за грубости. Я и в самом деле невоспитанная. Так мы идём на концерт?

– Конечно, идём. Я купил билеты.

Она успела переодеться, то есть надела другую блузочку понаряднее, но так и не обулась. Юра сразу заметил, что его юная спутница очень грациозна и ступает босыми ножками по тротуару и голой земле вполне уверенно и изящно. Оба не получили от концерта почти никакого удовольствия. Заявленные на афише цыгане оказались в основном евреями и кавказцами. Женщины яростно трясли жирными и непривлекательными грудями, усатые или вообще небритые мужчины корчили свирепые рожи. Их репертуар и манера исполнения были хуже среднего. После концерта оба вышли в парк и пошли по аллее. В парке было полно гуляющих, звучала музыка с танцплощадки. Особенно запомнилась в тот вечер известная песня «Padam, padam, padam», сразу понравившаяся Юре. Он понял, что песня звучит на французском, однако совершенно не уловил ничего из песни, кроме припева, поскольку в то время его познания во французском были очень скудными.

– Какая приятная мелодия! Ты, наверно, знаешь её? А я впервые здесь услышал. Погуляем ещё, если нет возражений? Ой, прошу извинить, мы ведь на «вы».

– Конечно, погуляем. Я предлагаю перейти на «ты». Меня зовут Лена. Эту песню поёт французская певица Эдит Пиаф. У неё своеобразный голос, и многим она очень нравится, а я думаю, что её голос испорчен табаком и алкоголем. Если ты певица, береги голосовые связки. А она всю жизнь их не бережёт, пьёт с детских лет. Вино вкуснейший напиток, но певицам он противопоказан. Я не уверена, что Эдит Пиаф ещё жива. Если жива, то наверняка лишь хрипит.

– («Девчонка и в пении разбирается, она явно старается брать инициативу»). Конечно, давай на «ты». А ты смелая. Меня зовут Юра. Мне не понравились псевдоцыгане, а тебе? Да, ещё хочу сказать, что голос Пиаф, я бы сказал, своеобразный, но мелодия уж очень приятная. У меня вопрос: откуда ты, прелестное дитя?

– Ну, так уж и дитя! Обижаешь. А насчёт прелестной – тебе виднее. Я провинциалка и живу в Киеве. Наверняка слышал о таком городе? И насчёт псевдоцыган ты прав, они просто отвратительны, зачем только их на сцену выпускают?

– Какая же это провинция? Киев – первая столица древней Руси, за это мы все его любим. Да и сейчас Киев не выглядит захудалой провинцией, у него по-прежнему столичный облик. Я бывал в Киеве, у меня там тётя.

– Город отличный, я тоже его люблю. Но Москва мне больше нравится, хотя народ у вас там какой-то нелюбезный, все толкаются и хамят. У нас люди добрее.

– Уже поздно. Тебе пора домой. Где ты тут обитаешь?

– Я живу у дяди, он главный врач санатория ***. Тоже очень хороший санаторий, только там ни пианино, ни рояля. Денег им мало выделяют, не то что твой совминовский. Тоже кишки в ж…, извини, с тыловой стороны вставляют в бедных больных. Лечение якобы. Издеваются над несчастными людьми. Весь Ессентуки такой кишечно-полоскательный. Лечение тут везде одинаковое, главное водичка из источников номеров 4 и 17.

– Я пью четвёртый номер. Лечение тут хорошее и очень полезное. По крайней мере, не больно, хотя неэстетично и выглядит негуманно, но, разве гуманнее, например, разрезать живот или вырывать зуб и причинять жуткую боль?

– Ну, сравнил! Если зуб разболелся, что с ним делать? Если невозможно лечить, надо удалить. И разрезание живота может спасти жизнь. Я хочу стать врачом, как папа с мамой и дядя в Ессентуках, есть ещё другой дядя в Одессе, он тоже врач. У меня другие родственники почти все врачи. Один из них проктолог. Знаешь, чем проктологи занимаются?

– Не знаю, первый раз слышу.

– Проктолог – это как раз тот, кто с тыловой стороны ниже пояса заходит и даже залезает туда рукой для осмотра. Фу! В проктологи точно не пойду, в чужие ж… лазить противно. Потом, как мне кажется, руки невозможно отмыть.

– А если человеку надо? Если у него именно там болит? Все врачи нужны. Врач не должен быть чистоплюем и очень брезгливым, насколько я заметил. А я ни за что не смог бы стать врачом. Меня тошнит от вида крови. Что касается твоего выбора, тебе ведь, как я думаю, скоро школу заканчивать?

– Да, последний класс остался. Так надоела эта школа! Сплошные запреты! У нас в классе одна я некурящая и девственница. Мне говорят, что я дура набитая и жить не умею. Но выпивать я попробовала, мне нравится.

– Не верь тем, кто тебя подбивает на глупости, и не поддавайся тем, кто тебе завидует. Ты такая красивая! Будет очень жалко, если твоя красота увянет. Береги твою красоту, она исключительная, я не преувеличиваю.

– Так ты и в самом деле считаешь меня красивой? Если ты честно сказал что думаешь, мне приятно такое слышать. Я пока изо всех сил держусь, но так и тянет закурить и лечь в постель с мальчиком, как многие у нас давно делают. Вообще женщинам следует воздерживаться от вредных привычек, по крайней мере, до родов. А почему вы…ты говоришь о Киеве как о столице?

– Ну как же! Мать городов русских – это раз! Столица Украины, нашей второй республики – это два! Шикарный город – это три! Там зелени много и парки хорошие. Памятников много, один Богдан Хмельницкий на коне чего стоит. Хочу когда-нибудь в Киево-Печерской лавре побывать, но для этого времени много потребуется. У меня в Киеве тётя в украинском ЦК работает. Я был в Киеве проездом и посмотрел город чуть-чуть. Хотя я пробыл в Киеве недолго, мне там понравилось. Между прочим, давно доказано, что в Москве процент красивых девушек ниже, чем в Киеве. Ты, наверно, родилась в Киеве?

– Нет, я родилась совсем в другом месте, но мы давно живём в Киеве.

Тем временем они подошли к воротам санатория, занимавшего тоже дореволюционное здание, только несколько обшарпанное. В отличие от санатория, в котором лечился Юра, этот санаторий был намного скромнее. У ворот стоял встревоженный пожилой мужчина с аккуратно подстриженными усиками. Он возмущённо запричитал:

– Леночка, ну где ты пропадала? Вот, связался с племянницей на свою голову, а она где-то с кем то бродит!

– Я была на концерте, а это Юрий, студент из Москвы. Он очень строгий и любезный. Дядя Костя, не надо сердиться ни на него, ни на меня.

– Я сержусь только на тебя. Опять босая?! Вы бы, молодой человек, отругали её и запретили ходить к вам на свидание в таком непотребном виде!

– Добрый вечер! Очень рад познакомиться с дядей очаровательной киевлянки. Она у Вас такая красивая, просто прелесть. Против её босых ножек я не возражаю. Раз ей так хочется, пусть ходит босиком, лишь бы ножки не порезала. Их всегда вымыть можно.

– То, что молодой человек готов подыграть юной красотке, я как бывший молодой мужчина очень даже отлично понимаю, сам был таким. Ладно, марш мыться и потом спать! До свидания, Юрий, спасибо за заботу о племяннице и извините за её неподобающий вид.

– Дядя, чего же во мне неподобающего? Лучше покорми, я проголодалась.

– Ты меня каждый день шокируешь своими босыми ногами! Конечно, снова покушать тебе давно пора. Спасибо вам, студент, что проводили девушку.

Попрощавшись с Леной, Юра вприпрыжку помчался к своему санаторию. «Итак, я её закадрил! Великолепно! Теперь надо развивать отношения. Она такая вся необычная, меня уже захватила своей красотой и странным очарованием. И её босые ножки так прелестны! Это так нестандартно. Завтра попробую угостить её мороженым и вином.»

На другой день под вечер она снова пришла помузицировать. Сделала другую причёску: иначе расчесала волосы и повязала на них какой-то бант. Выглядело это мило, но не то по-детски, не то по-провинциальному. Блузочка была другая, юбка та же, а вот ноги показались Юре ещё грязнее, вчера она явно не вымыла их как следовало бы, да и педикюр слегка облез. Тем не менее от одного её появления, от одного лишь взгляда Юра ощущал, как он позже понял, огромный прилив тестостерона, и Лена, судя по всему, это прекрасно понимала. Юра взял её за тёпленькую изящную ручку и почувствовал блаженство. Он уже точно знал, что втюрился. Его будоражил довольно сильный запах тела Лены с примесью духов. Он еле сдерживался, чтобы не зарыться лицом в её чудеснейшие волосы. Дезодоранты тогда практически отсутствовали. Лена играла нравящиеся Юре чудесные вальсы Штрауса, а он слушал, смотрел на её бегающие по клавишам прелестные пальчики и тихо балдел, а она искоса с улыбкой посматривала на него. Она явно понимала его состояние и без смущения наслаждалась осознанием того, что рядом сидит обожатель. Потом ей надоело играть, она закрыла крышку рояля, встала, почесала босую пятку другой ножкой, снова вытерла нос рукой и потом руку об юбку и, улыбнувшись, вопросительно посмотрела на Юру. Они вышли и отправились в парк, где чинно погуляли и в кафе поели мороженое. Как и предполагал Юра, Лена спросила:

– Юрий, а если я попрошу ещё и стаканчик сухого вина? Или босой хулиганке это запрещено? Уж очень хочется немного вкусного кайфа!

– Ты уже выпиваешь? Ты ведь несовершеннолетняя. Формально тебе вообще пока ничего нельзя. Но я не жадный, будем пить сухое вино. А ты вот, вижу, уже подкрашиваешь губки и бровки. Разве твои папа и мама разрешают такое?

– Во-первых, моих родителей здесь сейчас нет. Во-вторых, стаканчик сухого вина – не выпивка. Сразу видно, что ты мало знаешь о жизни средиземноморских народов. Это у нас в России и на Украине пить вино нехорошо. На самом деле ничего нехорошего в вине нет, вино вкусный напиток и даже полезный! И скажу честно, я уже выпиваю и даже один раз напилась так, что на ногах не стояла. Зато как мне было приятно! Голова потом не болела, но думать не хотелось вообще ни о чём. Трезвенницей я никогда не буду, но важно при этом не спиться, а просто поддавать. Итальянцы, французы, испанцы, греки пьют сухое вино вместо воды. Ты и в самом деле считаешь, что если я несовершеннолетняя, мне полагается ходить неподкрашенной? Да ты посмотри по сторонам, все девчонки вечером подкрашиваются. Может, по-твоему, мне для полного комплекта ещё нужны грязь под ногтями и сопли под носом, раз я хожу босая? Это я легко могу устроить. Хочешь?

– Не надо, ты вся такая аккуратненькая. Ну, я не жадный, и стаканчик вина тебе достанется. Хотя это противозаконно. Но я считаю, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Для тебя я на многое готов.

– Рада слышать. Закажи вкусненькое сухое вино! Не самое дешёвое! Люблю шик.

Юра тотчас заказал два стакана дорогого белого сухого вина. Непедагогично с его стороны, но разве мог он отказать красавице? Уже к тому времени Юра заметил в себе готовность потакать женским прихотям. Попроси она сигаретку, тоже дал бы. Она почти залпом выпила свой стакан и быстро отхлебнула из другого:

– Тем, кому кишку в попочку вгоняют, пить вино противопоказано, поэтому тебе оставлю только полстакана. Всё-таки какая прелесть! Я бы с удовольствием выпила целую бутылку. Дяде бы это не понравилось, он бы потом доложил родителям. Ну и чё? Они бы меня отругали, как в тот раз, а мне всё равно. Ладно, больше не прошу, потерплю пока.

Перед расставанием до следующего дня она вдруг шёпотом спросила:

– Это правда, что если девушка красивая, её хочется поцеловать? Да и я сама, хоть и по-твоему малолетка, но очень хочу целоваться! Ты не против? Целуемся или разбегаемся до завтра? Или ты боишься целоваться со мной?

– С чего это мне тебя бояться? Ты явно опьянела и обнаглела. Целуемся! Я тоже этого хочу! – с радостью завопил Юра и полез целоваться. На её нежных губках ещё оставалось слегка засохшее мороженое, носик был нечистый, но Юру ничто не смущало. Целоваться с ней – уже само по себе наслаждение, решил Юра. Его спина была мокрая от пота, голова кружилась не столько от вина, сколько от поцелуя и облизывания её губок.

– Признайся, что ты с первой минуты захотел целоваться со мной! Я вообще-то целуюсь с посторонним мужчиной только второй раз за свою жизнь. Первый был Тарас Омельчук из параллельного класса, в него вся школа влюблена, а он целовался только со мной и Олеськой Живодрук. Она вообще-то ничего, только частенько сопливая по-настоящему, не так чуть-чуть, как я, и не обращает на это никакого внимания. Раньше их семья жила где-то в дикой глуши, Олеська даже к смывному унитазу долго не могла привыкнуть. Там у них считается, что только девушка на выданье начинает следить за своим носом. Если мой нос совсем сухой, он чешется, поэтому нужна золотая середина. Привыкай!

– Да, я читал, что такие же жуткие манеры ещё сохранились в деревнях и даже в городах в Болгарии, Албании, Румынии. Кстати, они там почти везде, кроме столицы, ходят босые. Наверно, и в Греции примерно так же.

– Нет, греки цивилизованные, там не так. А вот румыны неопрятные. В Одессе их много. Мой одесский дядя тоже врач, он по туберкулёзу специалист крупный.

– Я двенадцать лет назад ездил к тёте в Черновцы. Там румыны и гуцулы почти всегда босые, зато мужчины в шляпах и красивых жилетиках. Национальная одежда такая. А традиции ходить обутыми у них нет. Прямо как в Африке. Ну, до завтра.

Поцеловав Лену у ворот санатория, где на сей раз дяди не было видно, Юра по дороге к себе размышлял: кто она по национальности? В её нормальной русской речи «г» звучало твёрдо, не по-украински. Не цыганка, не еврейка, это точно. Какая-нибудь румынка, молдаванка? Татарка? Нет, к мусульманским народам она точно не имеет отношения. Кем же ещё она может оказаться? Болгаркой, гагаузкой, венгеркой, чешкой или словачкой, сербкой, осетинкой, гречанкой, испанкой, итальянкой? Допустимо ли кавказское происхождение красотки? Почти наверняка такое исключено, поскольку её внешность и манеры вполне европейские. Кавказские женщины не выпивают, а эта уже успела полюбить вино. Юра пришёл к выводу, что он мало разбирается во внешности других народов. Ладно, прямо спрашивать не стоит, сама как-нибудь проколется. Дядя тоже нерусский, скорее всего, не кавказец и говорит по-русски, как она, очень чисто.