Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить

Кроме этого за такой короткий промежуток времени они ничего не смогли заметить. Спустя некоторое время они расстались. Возможно они встретились бы снова, но судьба распорядилась по-другому.

На следующий день в шесть часов утра сэр Мэттью Фелл не спустился вниз, как он это делал обычно. Не спустился он ни в семь, ни в восемь. Вследствие этого слугам пришлось самим подняться наверх и постучать в дверь его комнаты. Я думаю, нет никакой необходимости рассказывать о том, с какой тревогой в глазах все слуги этого дома собрались под дверью, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, а потом опять и опять стучали в дверь. В конце концов, они сломали замок, зашли внутрь и нашли своего хозяина мертвым, его окоченевший труп к тому времени уже покрылся красными трупными пятнами. Предположений возникло великое множество, стоит отметить, что после первого осмотра комнаты каких либо признаков борьбы и насилия обнаружить не удалось, но окно в его спальню было открыто.

Одного из слуг послали за священником, а затем, уже по распоряжению священника, другого отправили за коронером. Отец Кроум приехал в Холл сразу, как только смог, и его тут же проводили в ту комнату, где лежал покойник. Среди своих бумаг он оставил записки из которых видно насколько искренне он уважал сэра Мэтью и печалился о его кончине, там также был и отрывок, который я скопировал, поскольку он должен помочь понять то, что в действительности произошло, а кроме этого способен рассказать о том какие суеверия существовали в то время в обществе: – «Каких-либо следов преступного проникновения в дом или признаков борьбы в комнате обнаружено не было, но оконная створка была открыта, впрочем, мой несчастный друг в такую погоду всегда оставлял окно открытым. Он обычно выпивал свой вечерний эль из серебряного кубка вместимостью около пинты, а в этот вечер он из него не пил. Этот эль был тщательно проверен врачом из того же города, Бери-Сент-Эдмунс, господином Ходжкинсом, который, как бы там ни было, не смог, как он впоследствии заявил под присягой в присутствии коронера, определить наличия в нем хоть малейшей дозы отравляющего вещества. После того, как был засвидетельствован отек мягких тканей и появление трупных пятен, свойственных в случаях отравления, был проведен допрос всех, кто проживал рядом с умершим и по этой причине становился подозреваемым в убийстве. Тело, которое лежало на постели, выглядело до такой степени спазмированным и скрученным страшными конвульсиями, что возникало единственное предположение о том что мой дорогой Друг и Покровитель отошел в Мир Иной в страшнейших муках, сопровождаемых жуткой агонией. Всеми фибрами своей души, где-то на уровне подсознания я чувствую, что должно существовать доказательство тому, что это ужасное, варварское преступление было совершено злоумышленниками по заранее разработанному плану – я это знаю. Потому что женщины, которым было поручено омовение и одевание трупа, обе очень известные и уважаемые на своем скорбном поприще, пришли ко мне испытывая Великую Боль и Душевное Смятение. При этом они обе, находясь в абсолютном телесном и душевном здравии, заявили, что после того, как они осмотрели тело покойного, они не сразу принялись за работу. Лишь только после того, как они его раздели и прикоснулись руками к его груди, они почувствовали какую-то странную боль и покалывание в ладонях, а потом их руки до самых предплечий на непродолжительное время заметно опухли, причем, болезненность в них оставалась надолго. В результате, как потом выяснилось, в течение нескольких недель они были не способны выполнять свою работу, хотя на коже их не осталось никаких следов.

Услышав это, я тут же послал за врачом, который всё еще находился в этом доме, после чего мы провели тщательный осмотр кожи той самой части тела, настолько тщательный – насколько это могло позволить небольшое увеличительное стекло из горного хрусталя. Но этот инструмент нам не дал возможности обнаружить ничего кроме пары маленьких проколов, похожих на укол шипом, которые, как мы потом догадались, были отверстиями через которые яд ввели в тело. Тут мы вспомнили о перстне папы Борджиа[65] и о других случаях применения ужасного искусства итальянских отравителей в прошлом столетии.

Так много было сказано о следах, которые были обнаружены на теле покойного. В отношении этого я хотел бы добавить, что всё это мои личные наблюдения, которые должны дойти до последующих поколений, чтобы те могли сами определить представляют они какую-либо ценность или нет. На столике стоявшем возле кровати лежала небольшого размера библия, которую мой друг, вплоть до дня своей смерти, всегда открывал по ночам, и утром, когда просыпался, для того чтобы прочесть из неё какую-нибудь строчку, и то место он затем отмечал закладкой. Взяв её в руки, я не мог не проронить слезу, вспоминая о нем, и эти пропитанные скорбью воспоминания от этой скромной копии Книги Книг перенесли меня к мыслям о её Великом Оригинале. Так всегда в моменты отчаяния мы готовы идти на едва мерцающий лучик, который нам обещает то, что яркий свет ждет нас впереди. Я попытался гадать по Библии, используя старый и многим известный способ, открывая наугад первые попавшиеся страницы. О возникновении этого метода и его применении сейчас много говорят и пишут в своих трудах его Величество Король Карл 1[66], да хранит его Господь, и господин Виконт Фолклэнд.[67] Я должен признаться, что эта моя попытка не особенно мне помогла. И еще, для того, чтобы суметь понять причину произошедшего я записал полученные результаты на тот случай, что возможно они смогут указать на действительное происхождение злой силы совершившей это преступление более развитому интеллекту и уму, который сильнее чем мой.

Затем я три раза гадал открывая книгу и ставя палец на слова: в первом случае я получил три слова в Евангелии от Луки XIII. 7 глава, – «Победи это»; во втором из стиха XIII в Книге пророка Исаийи. 20 глава, – «Это место никогда не будет обитаемо»: а в третий раз, в Книге Иова, стих XXXIX. 30 глава, – «Её потомство тоже пьет кровь».

Это всё, что требовалось привести из записок отца Кроума. Сэр Мэтью был положен в гроб и похоронен, надгробное слово было сказано над ним на следующее воскресенье самим отцом Кроумом. После чего была напечатана статья под заголовком «Пути Неисповедимые; о том, что угрожает Англии или злые козни Антихриста". Викарий, также как и большинство земляков сэра Мэтью были убеждены в том, что почтенный сквайр стал очередной жертвой папистского заговора[68].

Его сын. Сэр Мэтью Второй, унаследовал имя отца и его имение. На этом закончилось первое действие Кастрингэмской трагедии. Стоит сказать о том, скорее всего это никого не удивит, что новый баронет не стал жить в той комнате, в которой умер его отец. К тому же в этой комнате никогда не останавливался ни один из гостей во время своего пребывания в этом доме. Он умер в 1735 году, и я не могу сказать, что его управление своим имением было отмечено каким-либо знаменательным событием. За исключением, правда, одного. Неизвестно по какой причине выросла смертность среди скота и прочей живности. Причем, по прошествии некоторого времени, была отмечена тенденция к её постепенному росту.

Те, кого заинтересуют подробности, могут обратиться к статистическому отчету напечатанному в форме письма в журнале «Джентльмен’с Мэгэзин» 1772 года, в котором приводятся факты из личной документации баронета. Он нашел очень простой способ, который помог положить конец этому бедствию, став запирать всю свою живность в стойле и сараях на ночь, и убрав всех овец со двора. Так как он заметил, что никто так не гибнет в хлеву, как овцы по ночам. После этого мору пришлось удовлетвориться только дикими птицами и зверями в лесу. Тем не менее, поскольку у нас нет никаких данных о симптомах этой болезни, то даже при том условии, что мне придется сидеть и ломать голову над этим всю ночь напролет, это все равно не даст нам никакого ключа к разгадке. Поэтому я не буду сейчас сосредоточивать свое внимание на точном определении того заболевания, которое суффолкские фермеры назвали «Кастрингэмская падучая».

Как я уже говорил, сын сэра Мэттью умер в 1735 году, и по закону все права на титул и имение унаследовал его сын, сэр Ричард. Это при его жизни на северной стороне приходской церкви было отведено место для захоронения членов его семьи. Идеи, которыми руководствовался молодой сквайр, были настолько глобальны, что пришлось убрать несколько могил находящихся на неосвященной стороне церкви для того, чтобы удовлетворить его требования. Среди них оказалась и могила госпожи Мозерсоул, расположение которой было точно известно из имевшейся записи в плане церкви и внутреннего двора, которая была сделана отцом Кроумом.

Различные пересуды пошли по деревне, когда стало известно, что будет произведена эксгумация тела известной ведьмы, которую еще до сих пор помнил кое-кто из жителей. Причем чувство удивления и неподдельной тревоги охватило всех после того как выяснилось, что гроб, в котором она должна была лежать, до сего дня никто не открывал, но тела внутри не оказалось – ни костей, ни праха. Действительно, весьма любопытный случай, так как в те времена, когда её хоронили, на такое могли пойти разве только похитители трупов, так называемые «воскрешатели[69]», поскольку другого, в какой-либо степени разумного объяснения мотивов похищения тела покойника, кроме как для нужд прозекторской сложно предположить.

Этот случай сразу оживил в памяти все рассказы о судах над ведьмами и кознях ведьм, о которых никто уже не вспоминал около сорока лет, и поэтому, хотя приказ сэра Ричарда сжечь этот гроб был встречен обществом как довольно сумасбродный, был он должным образом выполнен.

Сэр Ричард определенно страдал манией рационализаторства. До того, как он стал полноправным владельцем Кастринг Холла – это был прекрасный особняк, выложенный из приятного для глаз красного кирпича. Но, лишь только сэр Ричард побывал в Италии, где заразился любовью ко всему итальянскому (к тому же имея больше денег, чем его предшественники), как тут же задался целью переделать доставшийся ему в наследство английский дом в итальянский дворец. Так что кирпич спрятали под тесанным камнем и штукатуркой. Каким-то далеко не лучшего качества итальянским мрамором облицевали вестибюль и дорожки в оранжереях. После чего, на противоположном берегу пруда построили точную копию храма Сивиллы[70] в Тиволи[71]. Благодаря этим новшествам Кастрингэм приобрел абсолютно другой и, позвольте мне отметить, менее привлекательный вид. Не смотря на это все им восхищались, он служил образцом на который ориентировалось большинство соседей из мелкопоместной знати на протяжении многих лет.

Одним ненастным утром (это было в 1754 году), сэр Ричард встал с постели, промучившись долгую ночь. Дул сильный ветер и труба над его домом коптила, к тому же еще было очень холодно, поэтому ему приходилось подбрасывать дрова в камин. Что-то постоянно стукалось об окно, да так что никто в доме не мог найти покоя. В этот день он ждал гостей – все они были знатными людьми, которым непременно захочется игр и развлечений, только вот приступы хандры и дурного настроения, которые случались у него во время игры в последнее время стали настолько частыми, что он начал опасаться за свою репутацию радушного и гостеприимного хозяина. Во всяком случае, то, что его действительно беспокоило (со всей уверенностью можно сказать это и была еще одна из причин того, почему он очень плохо спал в эту ночь), так это то, что ему вдруг начало становиться невыносимо тягостно в этой комнате. И до того тяжело и муторно становилось на душе, что он не мог в ней больше находиться.

Это была главной темой для размышлений за завтраком. А после завтрака он начал обход комнат своего дома, желая подобрать для себя наиболее подходящую, ту, которая устроила бы его по всем параметрам. Много времени он потратил на осмотр, прежде чем нашел одну такую. В ней было одно окно, которое выходило на восток, и другое, которое выходило на север. Да только вот беда, мимо её двери всегда ходили слуги, и к тому же ему не понравилось то, как в ней была поставлена кровать. Нет, ему нужна комната с видом на запад, такая чтобы солнце не будило его своими лучами рано поутру, и в то же время она должна быть в стороне, чтобы вся суета, происходящая в доме, не мешала ему отдыхать. Его экономка уже и не знала что и придумать.

– Сэр Ричард, – сказала она, – знаете что, в этом доме есть такая комната.

– И что это за комната? – спросил сэр Ричард.

– Это комната сэра Мэтью, та самая «Западная Комната».

– Ну что ж, постелите мне там и уже сегодня я буду спать в ней, – сказал хозяин. – Впрочем, да, а почему бы и нет? Я хочу спать в той комнате, – сказал он и прибавил ходу.

– Ой, сэр Ричард, в этой комнате никто уже сорок лет как не спал. Там даже ни разу не проветривали после смерти сэра Мэтью. – Отвечала она, пытаясь поспеть за ним, при этом шурша своей юбкой.

– Миссис Чиддок, пойдемте, откроете мне дверь. Я хоть взгляну, что там за комната.

Комнату открыли. Правда, воздух в ней действительно был тяжелый. Сэр Ричард подошел к окну и с раздражением, так свойственным ему, движением руки раздвинул жалюзи и распахнул окно. С этой стороны рядом с домом находился единственный объект, который оказался почти не задет произошедшими в имении переменами. Это был ясень, который, не смотря на свои громадные размеры, почти всегда оставался в стороне от посторонних глаз.

– Проветрите её, миссис Чиддок, проветривайте весь день, а потом, после обеда, перенесите сюда мою постель. Да, вот еще, епископа из Килмора[72] поселите в ту комнату, где я жил раньше.

– Извините, сэр Ричард, – произнес незнакомый голос, прервав их разговор, – не могли бы Вы уделить мне немного времени?

Сэр Ричард обернулся, и увидел на пороге комнаты мужчину в черном, который кивнул ему головой в знак приветствия.

– Сэр Ричард, я прошу меня извинить за то, что я столь бесцеремонно прервал ваш разговор. Вряд ли, думаю, Вы меня знаете. Меня зовут Вильям Кроум, мой отец был викарием в те времена, когда еще был жив Ваш отец.

– Очень рад Вас видеть, – сказал сэр Ричард, – имя Кроум всегда было уважаемо и почитаемо в Кастрингэме. Очень хотелось бы поддержать дружбу между нашими семьями, которая длится уже на протяжении двух поколений. Чем могу быть полезным? Если судить по времени вашего визита, у вас ко мне что-то срочное?

– Да, это действительно так, сэр. Я еду из Нориджа[73] в Бери-Сент-Эдмундс[74] со всей той поспешностью, на которую только способен, а к Вам я заехал по пути для того, чтобы отдать эти документы, на которые мы наткнулись, когда разбирали бумаги, оставшиеся после смерти моего дедушки. По-моему, в них есть что-то из того, что касается Вашей семьи.

– Премного благодарен Вам, господин Кроум. И буду весьма польщен, если Вы согласитесь пройти со мной в гостиную и выпить там по бокалу вина, а потом мы с Вами посмотрим их вместе. А вы миссис Чиддок, как я уже говорил, проветрите комнату. Да, именно в этой комнате умер мой дедушка! Похоже, что этот ясень делает её немного сыроватой и темной. Нет, нет, я не хочу ничего больше слушать. Прошу вас, не перечьте мне. Я вам дал задание? Всё. Выполняйте. Итак, господин Кроум, вы принимаете мое предложение?

Они пошли в кабинет. Должен сказать, тот пакет, который молодой господин Кроум привез с собой, был такой увесистый, что можно было подумать будто он, изучив его собирается поступить в Клэр Холл[75]. К тому же он еще привез с собой огромный том Полиэна[76], на страницах которого были пометки, оставленные старым викарием, пытавшемся при помощи гадания узнать что-нибудь о смерти сэра Мэтью. В первый раз в своей жизни сэр Ричард встретился с загадочным методом гадания по книге при помощи закладок, о котором я уже рассказывал. И те ответы, которые он получил, оставили его в сильном замешательстве.

– Прекрасно, – сказал он. – Библия моего дедушки дает мне весьма дельный совет «сруби его». Если это о ясене, то пусть он будет покоен, я не премину им воспользоваться. Подобного рассадника всякой заразы и болезней, даже если хорошенько поискать, нигде не найдешь.

В гостиной лежало несколько книг из семейной библиотеки, которые ожидали прибытия всей коллекции, собранной сэром Ричардом в Италии. Кроме того, он собирался выделить под библиотеку целую комнату, подходящую ей по размерам. Сейчас их там было совсем немного.

Сэр Ричард оторвал глаза от документа и посмотрел на книжный шкаф.

– Интересно, где это старое пророчество? Мне казалось, я его видел где-то.

Он прошел через всю комнату и взял в руки невзрачного вида библию, на форзаце которой было написано посвящение: «Мэтью Феллу, от любящей его крестной матери, Анны Альдоус, 2 сентября, 1659.

Неплохо было бы погадать еще, господин Кроум. Держу пари, мы получим пару ответов из Хроник.[77] Так, так, так, что тут у нас? «Пойдешь искать меня утром, и не найдешь». Просто потрясающе, на мой взгляд. Кстати, для вашего деда эта великолепная фраза могла послужить и пророчеством, не так ли? Ладно! Хватит лезть туда, куда Бог не велел. Всё это выдумки. Господин Кроум, я крайне признателен Вам за этот пакет. Боюсь, что Вам не терпится продолжить свой путь. Прошу Вас, не отказывайтесь еще от одного бокала вина перед дорогой.

Со всем радушием, которое действительно было искренним (так как сэру Ричарду очень понравились манеры молодого человека и его умение держать себя в обществе), они расстались.

После обеда приехали гости: епископ из Килмора, леди Мэри Херви, сэр Вильям Кентфилд и другие. Обед был в пять. Они пили вино, играли в карты. Потом был ужин, а затем все разошлись по своим комнатам – отдыхать.

На следующее утро сэр Ричард был явно не в том настроении, чтобы развлекать своих гостей. Он беседовал с епископом из Килмора. Этот прелат, в отличие от многих других епископов в Ирландии того времени, сначала приехал посмотреть на свою будущую епархию, а после этого остался здесь и уезжать пока не собирался. Этим утром они вдвоем прогуливались по террасе и разговаривали о том, как можно лучше благоустроить этот дом. Епископ показал на окно Западной комнаты и сказал:

– Ни один человек из всей моей ирландской паствы в жизни не остался бы ночевать в этой комнате, сэр Ричард.

– А почему, господин епископ? Ведь теперь это моя комната.

– У ирландцев существует поверье, согласно которому нельзя спать рядом с ясенем, потому что это приносит несчастье, а этот ясень растет очень близко к вашему дому. Причем, расстояние от него до окна менее двух ярдов. – Возможно, – продолжал епископ, с улыбкой на лице, – он уже начал оказывать влияние на Вас, но Вы это еще не почувствовали. Мне кажется, что для Вас сейчас всё в диковинку, ведь сейчас Вы спите на новом месте, да еще к тому же Ваши друзья хотят быть рядом и общаться с Вами.

– Может быть, в этом суеверии что-то и есть, господин епископ. Действительно так, с двенадцати ночи до четырех утра я никак не мог глаз сомкнуть. Завтра это дерево срубят, а сейчас я не хочу больше ничего слышать об этом.

– Я приветствую Вашу решимость, сэр. Вряд ли есть польза в том, чтобы дышать воздухом, проходящим сквозь эту листву.

– Думаю, в этом Вы правы, Ваша светлость. Хотя я не открывал окна этой ночью. Там стоял какой-то шум, с полной уверенностью могу сказать, шумели ветки этого ясеня, это они били и царапали по стеклу и не давали мне глаз сомкнуть.

– На мой взгляд, такое вряд ли возможно, сэр Ричард. Взгляните на Ваше окно с этого места. Ни одна, даже самая близко находящаяся ветка не касается рамы, они смогли бы лупить по стеклу лишь только при сильном ветре или в бурю, но в прошлую ночь не было ни урагана, ни шторма. Сейчас они примерно на фут не достают до окна.

– Точно, так и есть. Тогда что же это могло быть, ведь что-то царапало и шуршало всю ночь, да еще осталась грязь на моем подоконнике какие-то подтеки, пятна и полосы?

В конце концов, они пришли к выводу, что это были крысы, которые залезли вверх по плющу. Это предположение сначала пришло в голову епископу, а сэру Ричарду оно показалось наиболее верным.

Прошел еще один день, и наступила ночь Все гости разошлись по своим комнатам, пожелав сэру Ричарду спокойной ночи.

Сейчас мы в его спальне. В ней горит свет, и сэр Ричард лежит в своей постели. Комната находится над кухней. На улице спокойная и теплая ночь, так что окна оставили открытыми.

Над остовом кровати горит слабый свет, не смотря на это в самой постели заметно какое-то копошение. Кажется, будто сэр Ричард интенсивно кивает головой, вверх – вниз, вверх – вниз, с едва уловимым шорохом. А сейчас попытайтесь представить, ведь полумрак настолько иллюзорен, что мерещится будто у него не одна голова, а несколько круглых и коричневых, которые медленно поднимаются вверх и опускаются вниз, так же как вздымается его грудь. Ужасное зрелище. Что это – обман зрения? Или может быть здесь что-нибудь еще? Вдруг, что-то размером с котенка мягко плюхается с кровати на пол и стремительно бежит к окну. За ним следуют еще четыре таких же существа, и все опять погружается в тишину.

Будешь искать меня по утру, и не найдешь.

Сэр Ричард умер также как и сэр Мэтью в своей постели, теперь там лежал холодный труп, на котором стали проступать трупные пятна!

После того, как стало известно о смерти сэра Ричарда, ничего не понимающие гости и слуги не произнеся ни единого слова, принялись искать под окном. Итальянские отравители, тайные агенты папы, инфекция, распространяемая по воздуху – все подобные этим предположения возникали в их головах. В один прекрасный момент, епископ из Килмора посмотрел на ясень. Возле того места, где на стволе главные ветви расходятся вилкой, притаившись сидел белый кот, который внимательно смотрел на дупло, прогнившее в дереве за многие годы. Он что-то там слышал в самом дереве, и поэтому прислушивался с очень большим интересом.

Через некоторое время кот подкрался еще поближе и стал заглядывать внутрь дупла, при этом вытягивая шею. Вдруг, гнилая кромка, на которой он стоял, обломилась, кот потерял равновесие и с треском провалился вниз. Все, кто наблюдал за происходящим, слышали как кот упал на самое дно.

Всем известно, как порой кричат кошки. Только я уверен, такого истошного, душераздирающего вопля мало кому доводилось слышать. Этот дикий крик исходил из дупла того самого ясеня. К нему присоединилось еще два или три дико визжащих голоса. Все, стоящие рядом с этим деревом не могли понять, кто способен на такой чудовищный визг, а потом послышался приглушенный шум какой-то возни или борьбы. Леди Херви не выдержала всего этого и упала в обморок; экономка, которая присматривала за домом, заткнула уши и бросилась бежать что есть духу. Она бежала, пока не споткнулась и не упала на террасе.

Епископ из Килмора и сэр Вильям Кентфилд замерли, затаив дыхание. Они оторопели и никак не могли понять, разве может один маленький кот так пронзительно и громко кричать. Сэр Вильям в недоумении один или два раза с трудом сглотнул ком, образовавшийся в горле, а потом все-таки сумел произнести:

– Там что-то есть в этом дереве, Ваше Преосвященство. Предлагаю немедленно начать поиски.

Все поддержали это предложение. Тут же принесли лестницу, приставили её к стволу дерева и один из садовников поднялся, чтобы заглянуть в дупло. Он не увидел там ничего, но услышал какое-то копошение глубоко внутри. Затем они принесли фонарь и спустили его в дупло, привязав к веревке.

– Нам во что бы то ни стало нужно выяснить, что там такое. Я готов поклясться своей жизнью, Ваше Преосвященство, в том, что разгадка ужасной смерти сэра Ричарда находится именно там.

Опять поднимается на дерево садовник с фонарем и начинает осторожно опускать его в дупло. Они видели, как желтым светом озарило его лицо, когда он подался вперед, чтобы заглянуть внутрь. А потом его охватил невероятный ужас и отвращение, он закричал нечеловеческим голосом и свалился с лестницы. К счастью к нему вовремя подоспели двое слуг находившихся рядом, а фонарь упал внутрь дупла.

Он потерял сознание, поэтому потребовалось некоторое время на то, чтобы тот пришел в себя, и из него можно было вытянуть хоть одно слово.

К тому времени уже много произошло. Упав на дно дупла, по всей вероятности, фонарь разбился и масло, которое было в нем, залило весь мусор находящийся внутри. Через каких-то несколько минут всё это начало гореть, повалил густой дым, вслед за ним появилось пламя, а затем вспыхнуло и всё дерево.

Те, кто был там, посовещавшись, решили окопать дерево вокруг на расстоянии нескольких ярдов от него. Сэр Вильям и епископ велели слугам принести инструменты и орудия труда, какие они только смогут найти в доме. Поскольку было ясно, что любая тварь, скрывающаяся в дупле, из-за пожара будет вынуждена покинуть свое логово.

Так и произошло. Сначала они увидели как из дупла возле того места, где ветви дерева расходились вилкой, появилось что-то круглое и объятое пламенем. Размером оно было с человеческую голову. Появилось это существо совершенно неожиданно, после чего, потеряв силы, в изнеможении свалилось обратно. Потом опять появилось такое же существо, которое опять упало внутрь. Так повторилось пять или шесть раз. Спустя некоторое время из дупла в воздух снова выпрыгнуло что-то непонятное, похожее на шар. Оно покатилось по траве и через некоторое время замерло, оставшись лежать неподвижным. Епископ подошел к нему настолько близко насколько смог, и сумел его разглядеть. Там лежал огромный паук, а точнее то, что от него осталось: обгоревшее мясо и вздувшиеся жилы! Огонь уже начинал стремительно охватывать ствол дерева, спускаясь по нему всё ниже. Из дупла снова выскочили такие же мерзкие пауки, пытавшиеся спастись от огня. Было видно, что они были покрыты какой-то серой шерстью.